Образы под маской. Книга II

Татьяна Велес, 2023

Во втором томе сборника «Образы под маской» Татьяна Велес продолжает разговор на все темы, которые её волнуют и трогают душу. Её стихи преисполнены нежности и сострадания ко всем живым существам. Она с ностальгическим трепетом вспоминает прошлое и сохраняет строгие интонации подлинной гражданственности, глядя в трудное настоящее. Важную часть поэтического творчества Татьяны Велес составляют баллады и притчи, которые не только ведут читателя вслед за увлекательным сюжетом, но и побуждают задуматься, дать работу уму и сердцу.

Мгновения

2017–2018 годы

Болванки

Бежим по жизни днём и ночью,

Живём в плену своих идей

И на пути своём, конечно,

Встречаем разных мы людей.

Идут, с иголочки одеты,

Костюмчик строгий, туфли лак,

Причёска так же безупречна,

Глаза по-умному глядят.

Но в разговоре понимаешь:

Бедны они в душе своей.

Они и Пушкина не знают,

И кто такой был Елисей.

Не могут описать словами

Красу и дух земли родной,

Не знают счастья, состраданья

И не любили всей душой.

Запас словарный очень беден,

Служебный юмор неказист,

А мозг у них едва заметен

И, словно девственница, чист.

Пытаясь сделать вид, что могут

Подпрыгнуть выше головы,

Кряхтят и потихоньку стонут,

Но не признают, что глупы.

Они, как куколки, красивы,

Красиво также любят жить,

А коли в душу им заглянешь,

То не о чем поговорить.

В народе правило бытует,

И надо следовать ему,

Что по одёжке нас встречают,

А провожают по уму.

Вот моё селенье

Вот моё селенье, в нём мой дом родной,

Крашеные ставни, дым из труб струёй.

Вот стоит скамейка прямо под окном.

Пахнет хлебом свежим, тёплым молоком.

Здесь бывал я летом, детство здесь прошло,

И воды немало с пор тех утекло.

Всех подружек помню и своих друзей,

Помню, как таскали шустрых карасей.

По лугам, я помню, бегали гурьбой

И как дождик капал ласковый, грибной,

Как зашли мы в дебри, где кусты сплелись,

Как в лесу дремучем от грозы спаслись.

Помню, как устанешь и домой придёшь,

Молока парного кружечку нальёшь,

Хлеба ломоть свежий съешь — и за порог,

Да ещё захватишь пирога кусок.

Помню, как носились по полям гуртом,

Десять раз деревню обежав кругом,

А как ночь подкралась и луна взошла,

Помню, на скамейке бабушка ждала.

Пролетело детство, сладким сном ушло,

Безотказно крутит жизни колесо.

Нить времён и внуки на глазах растут,

Лишь воспоминанья в памяти живут.

<…>

Скрипнула вдруг дверца в беленых сенцах.

Выскочил мальчонка с мячиком в руках.

И слеза скупая у меня течёт:

Не моё уж детство здесь теперь живёт.

Весна

Как чуден этот мир весной,

Когда, проснувшись от капели,

Всё расцветает с каждым днём

Под соловьиные напевы.

Когда кружится голова

От пряных запахов полыни

И по земле бежит молва

О красоте степей былинных.

Когда, обласканный лучом,

Под ветром наклонив свой стан,

На зависть всем степным ковром

Расцвёл калмыцкий наш тюльпан.

Вернись

О ком грустишь ты, друг мой милый?

Твой взор тоскою упоён,

И, заблудившись в этом мире,

Глядишь в просвет больших окон.

Где ты, скажи мне, растворился?

Оставив след влюблённых глаз,

О ком душа твоя томится?

О ком ты думаешь сейчас?

Тебе не милы поцелуи,

Объятья, ласки не нужны.

Души надорванные струны

Со вздохом рвутся из груди.

Очнись, останови мгновенье,

Не дай душе погрязнуть в лжи!

Любовь…

она одна, поверь мне,

Ты в сердце глубже загляни.

Встреча на аллее

Мы повстречались на аллее,

Как много лет тому назад…

Я помню каждое мгновенье

И нежных глаз любимый взгляд.

Мы здесь когда-то молодыми

Гуляли ночи напролёт,

Держались за руки, шутили

И планы строили вперёд.

Здесь наши чувства и желанья

Сливались в арию судьбы,

Нелёгким было расставанье

С лучами утренней зари.

Но жизнь не колесо фортуны…

Нам время вспять не запустить,

Души натянутые струны,

Увы, не можем отпустить.

Мы повстречались на аллее.

У каждого своя семья…

Но чувства скрыть мы не сумели.

— Привет. Ты помнишь?

— Помню я…

В вечность

Раскинув руки, спрыгну с высоты,

И пусть полёт закончится печально,

В моей душе лишь строчки пустоты,

А многоточие как эпизод прощальный.

Что было — было прожито давно,

Воспоминанья мозг взрывают с силой.

Что будет? Мне теперь уж всё равно…

Я так устала быть всё время сильной.

Любой из нас перед судьбою наг,

Все мысли и слова, увы, банальность!

А мне осталось сделать только шаг,

Шаг в вечность, где кончается реальность.

Дыхание осени

Я слышу осени дыханье,

Шуршанье листьев под ногой

И молчаливое прощанье

До тёплых дней, уже весной.

Природа тихо засыпает

Под колыбельную дождей,

И лист с деревьев облетает,

Уж обнажив кору ветвей.

Тускнеют осени творенья,

И краски не ласкают взгляд,

И нет былого восхищенья,

Уж сброшен красочный наряд.

И солнце тёплыми лучами

Балует реже с каждым днём.

Всё чаще зябкими ночами

Гуляет ветерок с дождём.

Ко сну готовясь, к смене года, —

Ведь спать природе до весны, —

Мы все задумались невольно

О приближении зимы.

Друзьям

Выпьем вместе, друзья, мы хмельное вино.

В этот радостный день нам не стоит грустить,

Загадаем желание вместе одно:

Вот бы жизнь нашу заново вместе прожить.

Чтобы вместе, как раньше, весёлой гурьбой,

Босоногой оравой вдоль тихой реки,

Под дождём или в солнечный зной — всё равно —

Мы неслись всем запретам чужим вопреки.

Чтоб сидели мы ночью опять у костра,

Под гитару б опять пели песню свою,

Чтобы знали лишь звёзды одни да луна,

Кто же будет, кому я любовь подарю.

Отмотать бы нам плёнку назад, как в кино,

Чтобы жизнь свою заново вместе начать,

Но мечтали мальчишками только одно:

Вот бы нам поскорее взрослыми стать…

И так бывает

Было это ли со мной — или, может, не бывало,

Но однажды под луной встретил я чертей ораву.

Окружил меня отряд: все мохнатые, с рогами,

Хвост у всех, копыта в ряд, так и жгут меня глазами.

Страх меня атаковал, задрожал я, как мальчишка.

Чёрт по-дружески обнял, говорит:

— Нальёшь, братишка?

Слава Богу! Груз с души, мне тут сразу полегчало,

Говорю: «В избу пошли, самогон налью сначала».

Черти всей гурьбой, галдя, в дом заходят спотыкаясь,

Марья же, жена моя, встретила их, не пугаясь.

Начала мести на стол, у стола волчком кружится.

Разносолы, самогон расставляет, не скупится.

Черти весело глядят, пятачками хитро водят,

Комплименты говорят, с моей Марьи глаз не сводят.

Посадили меж собой, пару стопочек налили,

А глазами всё глядят в её сдобные мотивы.

А она: «Хи-хи, хи-хи!» Раскраснелась молодица,

Стала пить на брудершафт и с чертями веселиться.

Тут уж я забыковал, и глаза налились кровью,

Приподнялся и упал. Дальше я совсем не помню.

Утром встал — в кровати сплю, у Марьяны вид усталый.

— Да приснилось всё тебе, — говорит, —

козёл ты старый!

Было это ли со мной — или, может, не бывало,

Что однажды под луной встретил я чертей ораву.

Голова болит с тех пор и в кровать не помещаюсь.

Вроде с виду не подрос, а рогами упираюсь…

Картёжник

Идёт заседание в зале суда.

Парнишки решается нынче судьба.

Он шулер, картёжник, обманщик и вор,

Он ждёт самый высший себе приговор.

С усмешкой он смотрит в бушующий зал.

В защиту себе он Фортуну призвал:

— Картёжник — не шулер! Виновен в чём я?

Пасьянс и удача — отрада моя.

Тут главный судья чуть со стула привстал,

Он жизнь лишь в застенках ему обещал:

— Но только ты сложишь пасьянс — не сропщу,

Я слово даю, что тебя отпущу.

Свою ты судьбу испытаешь сполна.

Посмотрим, как любит Фортуна тебя.

Рекою спокойной года потекли.

Насмешка судьбы. Знать, так карты легли.

В тюремных покоях менялась братва,

И к Богу отправился главный судья.

<…>

И вот уж старик, а не муж молодой,

Больной весь, седой и с густой бородой,

Костлявыми пальцами карты берёт…

Увы, от Фортуны не ждёт он щедрот.

Пасьянс разложив — не поверил глазам.

— О боги! — И слёзы текут по щекам.

Ему б веселиться — сложился пасьянс…

А он промолчал, на веселье скупясь.

Он жизнь свою прожил среди этих стен,

Он немощен, болен. Свобода? Зачем?

Что ждёт его там — за забором тюрьмы?

Одни лишь объятья холодной зимы.

Все мысли, как иглы, впиваются в мозг,

И плачет душонка и тает, как воск.

С желаньем борясь вновь увидеть рассвет,

На пол сбросил карты отчаянно дед.

И снова конвой провожает домой,

И стены родные, лишь он им чужой.

Старик, улыбаясь, прилёг на кровать.

С свободной душой так легко умирать…

Колыбельная

(внучке Катюше)

Спи, моя малютка, спи, моя родная,

Ты на счастье маме с папой родилась.

Ты сопишь тихонько, мило улыбаясь,

Видно, снится, будто вдаль ты унеслась.

Пусть тебе приснится небо голубое,

Облака большие в виде кораблей,

Над землёй высоко солнце золотое,

Косяки прекрасных белых лебедей.

Пусть тебе приснятся города и страны,

Край садов заморских, красота цветов,

Краски оперенья, птиц прекрасных пенье

И свирель родная наших соловьёв.

Пусть тебе приснятся горы и равнины,

Цвет ромашек белых, в поле стрекоза.

А когда проснёшься, мило улыбнутся

Матушки родимой ясные глаза.

Как долго я тебя ждала

Как долго я тебя ждала,

Рисуя образ и улыбку,

Я в шумном море лиц плыла

И не нашла души картинку.

Как долго я тебя звала,

В пустынях городов кричала,

Но не нашла тебя, слова

Мне эхо грустно возвращало.

Я знаю, ты на свете есть.

Мне кажется, ты где-то рядом,

Рисуешь в мыслях мой портрет,

Скользя по лицам, ищешь взглядом.

Я обойду весь белый свет,

Но, коль судьба нам завещала,

Найду тебя, шепну:

«Привет…

Как долго я тебя искала…»

Многоликая степь

Ах, степь моя — ты степь родная!

Твой лик прекрасен и велик:

Весной ты дева молодая,

Седая летом, как старик.

Молчишь ты о годах далёких,

Покорная своей судьбе,

И в недрах влажных и глубоких

Хранишь все тайны о себе.

Ты помнишь всё: бои, сраженья

И песнь ночную у костра,

Победы славу, пораженья…

Всё было будто бы вчера.

Ты под землёй своей скрываешь

Истории богатый мир.

Покой усопших охраняешь,

Кто всю тебя всегда любил.

Твои просторы вековые

Цветут, как прежде, по весне.

Ах, степь моя — ты степь родная,

Покорная своей судьбе!

Не бывает некрасивых женщин…

В тихом озере запрудном,

Где зелёная вода,

Чёрт лежал весь день на пузе,

В плен взяла его тоска.

Ничего ему не мило,

Нету радости в глазах,

И вздыхает он уныло,

Всё витая в облаках.

Тут Кикимора-старушка

К Чёрту клинит уже год,

С поцелуями всё лезет,

А страшна — не дай Господь…

Пьяный Леший то и дело

В пятачок суёт стакан:

— Выпей, будет веселее.

Ну же, пей скорей, братан!

Долго Леший домогался,

Огурцом его дразнил.

И Чертяка наш вдруг сдался —

Залпом весь стакан испил.

Тут же сразу полегчало,

Как и не было тоски.

На душе светлее стало —

Затуманились мозги.

«А Кикимора — красотка…

Как же я не разглядел?» —

Думал Чёрт, хлебая водку,

Выпил литр и «прозрел»…

Обнимает и целует,

Тычет в щёчку пятачком,

Всё Кикимору милует

Наш Чертяка под кустом.

<…>

В том же озере запрудном,

Где зелёная вода,

Чёрт теперь весь день загружен.

Деток нянчит он с утра.

А Кикимору, бедняжка,

Он боится как огня

И вздыхает тяжко-тяжко:

— Сколько ж выпил я тогда?

На минутку в детство…

Всё чаще хочется вернуться

Туда, где молодость прошла,

Воспоминаньями коснуться

Тех мест, где детство провела.

Крым, море, домик на пригорке.

Представь всю эту красоту,

И солнце ярко-золотое,

И звёзд небесных высоту.

Я помню лес, густой, дремучий,

Как сосны были высоки,

А по окраинам растущих

Берёзок стройные ряды.

Я помню, поле колосится,

Луга, где васильки цветут,

И бабочки — посланцы рая

Там разноцветные живут.

Я помню море, волн раздолье,

Песчаный берег золотой,

И белокрылых чаек стоны,

И вод мерцанье под луной.

Я знаю, есть такое место.

Там по весне цветёт сирень.

Там пролетело моё детство,

Оставшись в памяти моей.

Обелиски

Как же тихо вокруг нынче в этих краях!

Лишь ковыль седовласый от ветра вскипает,

Обелиски безмолвно над степью стоят,

И, прощаясь, кричат журавлиные стаи…

А когда-то вскипала от взрывов земля

И стонала, тела сыновей принимая.

Отголоски кровавых сражений храня,

Вечерами закаты над степью пылают.

Здесь защитников дух высшей точки достиг,

Преисполнен к Отчизне любовью,

Бился русский солдат, бился воин-калмык,

Жизнь меняя на наши с тобою.

Как же тихо вокруг нынче в этих краях!

Лишь ковыль седовласый от ветра вскипает.

Подвиг наших солдат в своём сердце храня,

Мы колени в молчанье свои преклоняем.

Отчаяние

Рука Твоя, Господи, надёжная,

Заступи и укрой детей моих,

Сохрани их, Господи, по Твоей воле,

Укрась, Господи, их

Долголетием и многомудростью,

Всякое зло отведи от них.

Ангел-хранитель

Да пребудет с ними всегда и всюду,

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа,

Ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Молитва о счастье детей

Словно нищенка у дороги,

Мать в безумии руки тянет

И в ответ на свои молитвы

Гневно Господа вопрошает:

— Ты сидишь наверху и смотришь,

Кто Ты, Бог или чёрт в сутане?

Ведь Тебя лишь о счастье просишь,

Ты же требуешь покаянья.

Только ждать, мне поверь, нет мочи,

Мне отчаянье душу взрывает.

Раны на сердце среди ночи

Словно крестиком кто вышивает.

Ты смеёшься иль требуешь жертвы?

Так скажи мне в лицо смело.

Все мы, дети Твои, смертны.

Жизнь отдам, чтоб уладить дело!

Мать в отчаянье наземь пала…

Не судите её строго,

За детей как могла хлопотала,

Денно, нощно молила Бога.

А Он сидит наверху и смотрит…

Привет

— Привет!

Мы снова повстречались…

— Случайно?

— Думаю, что нет.

Вдруг в жизни краски заиграли,

Как будто кто зажёг нам свет.

— Ты думаешь?

— Я точно знаю.

Я помнил о тебе всегда,

И фотокарточка на память

Как путеводная звезда.

— Ты сохранил её?

— Всем сердцем

Хранил твой образ на груди,

Во встречных женщинах,

Поверь мне,

Всегда искал твои черты.

— А может, это заблужденье?

Все ошибаются порой…

— А я сказал бы — пробужденье.

Подарок сделан нам судьбой.

— Нет. Нет. Молчите. Всё забыто,

Ведь столько утекло воды,

В подушку столько слёз пролито,

Когда вы вдруг сожгли мосты.

— Прости. Всё было как в тумане,

Свою я глупость осознал…

— Ты думаешь?

— Я точно знаю.

Ведь я тебя не забывал…

Победа

И вновь «Виват»! Победа в рукаве!

Из кресла в кресло перескакивает лихо.

Чиновник, братцы, это не поэт,

Хотя так сладко напевает сти́хом.

Он властью упивается сполна,

Он на вершине своего безумства,

Чиновник — это громкие слова,

Но сколько в них порою безрассудства!

Стать частью «мира», право, не хитро.

Быть «выше» всех, поверьте, не проблема.

Но пред народом обнажить нутро —

Для многих это целая дилемма.

Я им шепну, развею бремя грёз

Для опьянённых властью и успехом:

— Дорвавшись до чиновничьих высот,

Непросто оставаться человеком.

Подарок Бога

Нам жизнь как подарок от Бога дана.

Живём для себя, в тёмный омут ныряя,

А в час наш заветный, когда бьёт набат,

Пред лестницей в Рай мы стоим, замирая.

Вокруг, у подножья, толпится народ

И взоры свои к небесам поднимает.

По лестнице этой, что к Раю ведёт,

Он путь свой последний проделать желает.

Вся лестница ваша! Вперёд же, друзья!

Но сможете ль вы дотянуться до неба?

Ведь к цели ведёт шаг любви и добра,

Но тянет назад груз греховного гнева.

А жизнь позади, переделать нельзя…

И кается грешник, и плачет, страдая,

С огромным греховным мешком на плечах

Ползёт на коленях, мечтая о Рае.

Портрет

Как часто хожу я, брожу я в тиши,

Мне что-то не спится в безмолвной ночи.

Украла ты нынче и сон, и покой,

И снова я вижу твой облик немой.

Глаза — два колодца, я в них утону,

А губы мне кровь будоражат мою,

Походка и стан — выше всяких похвал,

Но имя твоё я, увы, не узнал.

Ночами приходишь ко мне на порог,

Твоей красотой любоваться я смог.

Улыбку ты даришь лишь мне одному.

Хочу прикоснуться — ты таешь в дыму.

Тебя позову — ты откликнешься вновь

И взглядом своим во мне будишь любовь.

За что ж на судьбу я свою осерчал?

О боги, зачем я тебя повстречал!‥

Собрав воедино обрывки тех лет,

По памяти твой нарисую портрет:

Глаза — два колодца и губ алый цвет.

Жаль только, что имени в памяти нет…

Признание

— За что любишь меня, расскажи?

— За твою красоту, дорогая.

За глаза, что лучатся в ночи,

Сияние звёзд затмевая.

— Ну а если уйдёт красота?

Ведь года никого не щадили,

И морщинки не смоешь с лица,

Ты разлюбишь меня неужели?

— За что любишь меня, расскажи?

— За фигуру, моя дорогая.

Гибкий стан с ума сводит в ночи,

Грудь упруга, как персики рая.

— Ну а если рожу я детей —

В жизни разной полно акварели —

И от этого стану полней?

Ты разлюбишь меня неужели?

— За что любишь меня, расскажи?

— За твой свет, моя дорогая.

За любовь твоей чистой души,

Что округу теплом согревает.

За улыбку твою на устах,

За сердечко, что бьётся тревожно,

За любовь твою и просто так.

Объяснить это всё невозможно.

Погоня

Вздыхала женщина украдкой:

— Дождался лучше б ты утра!

Крестила мужа многократно:

— Пусть обойдёт тебя беда!

Ей ночью сон плохой приснился.

Она затеплила свечу.

Мужик меж тем перекрестился:

— Даст Бог, я быстро долечу!

До деревушки путь неблизкий,

А рядом — кладбища забор,

Там, говорят, сам чёрт резвится

И по ночам несёт дозор.

Мужик в повозку лихо прыгнул,

Коней своих кнутом стегнул,

На них прикрикнул:

— Но, родные! —

И тут же песню затянул.

Но ночь близка, а путь далёкий,

Последний скрылся солнца луч.

Нет звёзд на небе одиноких,

Луна не вышла из-за туч.

Несутся кони, спотыкаясь,

Грызя зубами сталь удил,

А вой далёкой волчьей стаи

В животных ужас пробудил.

Дорога круто повернулась,

И вот уж кладбище пред ним,

Душа от страха встрепенулась,

И он коней поворотил.

Но поздно! Чёрт, увы, не дремлет.

Могилы обойдя кругом,

Святого в мире не приемля,

Он бросился за мужиком.

И кони бешеным галопом

Несутся голову сломя,

Кричит мужик от страха что-то,

Матится, всех чертей клеймя.

Нещадно бьёт коней он плёткой:

— Эх, вашу мать… А ну быстрей!

Деревня вроде недалёко —

И гонит он коней сильней.

От страха в жилах кровь застыла.

Смеясь и щёлкая хвостом,

Сам чёрт дышал ему в затылок,

Бежал вослед за мужиком.

Он вожжи выдернул проворно,

Ударил сильно по плечу.

Упал мужик во власти чёрной,

У чёрта, страха ли в плену.

<…>

Наутро загнанные кони

Лежали с пеною у рта.

Кружило вороньё в дозоре

Над хладным трупом мужика.

Рождество

Зайду тихонько, сяду на скамейку,

Платочек шёлковый накину на чело.

Собравшись с мыслями, я помолчу маленько.

Сегодня день особый — Рождество!

С утра погода почему-то злится,

Мороз трещит, всё льдом заволокло.

Старуха-вьюга вдоволь веселится,

То в церковь рвётся, то стучит в окно.

Распевным голосом молитвенник читая,

Поклоны бьёт наш батюшка сполна,

Святым крестом прихожих осеняя,

Благословляет всех на правые дела.

Зайду тихонько, сяду на скамейку,

Свечу затеплю в мыслях о своём.

Спасибо, Господи, за внуков и за деток,

За мужа милого, за счастье быть вдвоём.

Собака

Зима, январь, и вьюга у порога

Снег поднимает, кружит целый день.

Собака старая бредёт через дорогу,

И каждый пнёт её, кому не лень.

Усталая, голодная дворняга,

Давно скитаясь, рыщет по углам,

Укрылась б где от вьюги, бедолага,

Чтоб спать спокойно, мирно по ночам.

Что за судьба — собакою родиться?

Вся жизнь — лишь травля. Поджимая хвост,

Бежишь от страха…

А могли бы и гордиться,

Когда б щенком не скинули под мост.

— А ну, пошла! — раздались грозно крики,

Потом удар — попали по горбу.

Метнулась вбок — и вот машиной сбита,

Скулит и тянет лапу на бегу.

Упала наземь, вьюга донимает,

Болит всё тело, в душу лезет страх,

А слёзы, на морозе замерзая,

Сосульками застыли на щеках.

Так и лежит у ветхого сарая.

Под снегом ей, наверно, чуть теплей,

А может, улыбалась, умирая,

Что не увидит больше нас, людей?

И вдруг шаги. Накинули тужурку.

Поднять не в силах, рядышком прилёг.

Собака испугалась не на шутку,

Дрожала, как затравленный зверёк.

Прижал к себе без боязни, без страха,

Как будто в мире нет её родней.

И старая бездомная собака

Уснула сном своих щенячьих дней.

Не ангелы, не Бог — старик безродный

Дворнягу ту всем сердцем пожалел,

Такой же, как она, он был бездомный.

Да только не похож на нас, «людей».

Танец лебедей

Там, за полями проросшей пшеницы,

В тихом местечке, в зеркальном пруду

Две белоснежные дивные птицы

Танец любовный творят поутру.

Водную гладь расплескав понапрасну,

Крыльями взмах и поклон головой,

Белый жених пред лебёдушкой страстной

Брызг жемчуга раскидал над собой.

Лебедь, смутившись, как будто девица,

Голову гордую низко клонит.

Вся в кружевах благородная птица

Милому

«Да»

словно бы говорит.

Длинные шеи сплетя воедино,

Перья свои распушив на ветру,

Лебедь с лебёдушкой в танце игриво

В вечной любви поклялись поутру.

Такая любовь…

Зачем пришёл, стоишь потерян,

Уткнулся головой в плечо

И без труда открыл все двери

Ты запасным своим ключом?

Конец ознакомительного фрагмента.