Знак И-на

Татьяна Веденская, 2019

В канун Нового года на собственной даче зверски убит подполковник полиции Морозов. Местный следователь считает, что это дело рук грабителей, но Иван Третьяков, коллега убитого из Москвы, замечает в деле необъяснимые нестыковки. Может ли дочь и единственная наследница подполковника быть причастна к убийству? Хладнокровная студентка-отличница явно что-то скрывает. Однако экспертиза разбивает вдребезги все логичные версии. Что, если смерть Морозова – только звено в цепи? В этом случае неуловимый убийца будет убивать еще и еще… Читайте остросюжетный детектив Татьяны Веденской и Альберта Стоуна.

19

— То, что она в детстве попала в аварию, вовсе не означает, что она невиновна! — стукнул кулаком по столу подполковник Мануйлов. — Ты хоть понимаешь, что у нас никаких других версий нет? Надо мной люди из Следственного комитета так и висят — с топором, того и гляди, голову отрубят, к чертовой матери.

— Прямо по Достоевскому! — усмехнулся Толя Бахтин.

— Только я тебе, Бахтин, не старуха-процентщица. Нужны нормальные версии, понимаешь? Дело же громкое!

— В этом-то и проблема, что нет никаких других версий, — пробубнил себе под нос Третьяков. — Расшифровка ноутбука Морозова показала, что он там держал личную переписку, фотографии дочери и прочие личные фотографии, видео всякие… я извиняюсь, в том числе не самого пристойного характера. Но ничего такого, все в рамках нормы.

— Расскажите-ка мне про эту так называемую норму поподробнее, Третьяков, — сощурился Мануйлов, а Толик Бахтин хохотнул.

— Никаких изысков, обычное «девочка и мальчики» видео, да и немного.

— Норма, значит… — фыркнул Мануйлов. — Что еще?

— Еще то, что связь Алисы Морозовой с Шестобитовым не подтвердилась. Наблюдение за Морозовой и прослушивание тоже не дали никаких результатов.

— Так-таки никаких? Ну не верю я в безгрешных людей. Даже в юных студенток, — сощурился Мануйлов, которому очень не хотелось расставаться с перспективой закрыть дело.

— Морозова большую часть времени просидела дома, — отрапортовал Бахтин. — Звонила однокурсникам, также связывалась с Ольгой Олеговной Никитиной.

— Интересно, зачем?

— Ольга Никитина — дочь Екатерины Эльдаровны Никитиной, с которой Алиса Морозова хорошо знакома с самого детства.

— С Ольгой?

— Нет, с Екатериной Эльдаровной. Но Ольга Никитина работает в Следственном комитете, в связи с чем Морозова и решила к ней обратиться — по старой дружбе, как говорится. Пыталась узнать, нет ли у той доступа к статистике по всем убитым. А конкретно ее интересовала статистика по людям, отравленным флунитразепамом, — зло ответил Третьяков.

Мануйлов посмотрел на Бахтина, тот кивнул и развел руками.

— И что? Узнала?

— Никитина обещала ей посмотреть, затем позвонила следователю, сообщила о разговоре, запросила инструкции. А уж следователь позвонил мне. В общем, все, как обычно, вот только… — Третьяков поднял голову и посмотрел в глаза начальнику.

— Что — только?

— Вы же понимаете, что именно она пытается сделать?

— Почему это я должен понимать? Ничего я не хочу понимать, — закудахтал Мануйлов.

Третьяков отвел взгляд, и Мануйлов только тяжело вздохнул.

— Да ладно, не отводи глаза. Значит, девочка решила самостоятельно найти убийцу отца? Хочет восстановить справедливость? А тебе не приходило в голову, что, может быть, она притворяется? Ладно, Ваня, что там у вас по Шестобитову?

— Шестобитов Богдан Витальевич улетел из Москвы в Патайю еще двадцать шестого, до настоящего момента не вернулся. Данные на границе мы проверили, — сухо отрапортовал Толик.

— По сведениям главного бухгалтера фирмы Нелли Лапиной, он не планировал возвращаться раньше десятого, — добавил Иван. — Купил путевку на две недели. Сказал, что акклиматизация такая, что на меньший срок и ехать не хочет.

— Не люди, а сплошные «турысты»! — возмутился Мануйлов. Сел в кресло, перелистал материалы дела, покачал головой. — Значит, у нас нет никаких версий? Вы это мне хотите сказать? Такая у вас оперативная информация?

— Николай Степанович, я сейчас проверяю информацию по флунитразепаму… — переключился Иван. — У препарата несколько производителей, а также достаточное количество аналогов, таких, как рогинпол или гипнодорм. В больших объемах выпускается израильской компанией «Тева», но есть и другие производители. Правда, химический состав у них отличается от того, которым усыпили Морозова, поэтому их можно отбросить. Сам по себе препарат, конечно, рецептурный, применяется в лечении бессонницы, неврологических расстройств, шизофрении, однако сегодня его назначают крайне редко. Старую же форму, без запаха и цвета, в России практически невозможно найти. Как я уже говорил, ее производство было остановлено еще в середине девяностых.

— Но кто-то же как-то нашел и использовал! Складские остатки проверяли? — воскликнул Мануйлов.

Третьяков сделал паузу и кивнул.

— Проверяли. Нет никаких остатков, за столько лет все давно уничтожено и заменено. Но я вчера запросил данные по трупам, в крови которых обнаружены следы флунитразепама. Эта идея мне сразу показалась правильной, хоть ее предложила и дочь убитого. Сами же говорили, препарат редкий. Сегодня мне прислали данные из аналитического отдела. Вы совершенно правы, Николай Степанович. Именно так — кто-то как-то нашел и использовал.

— Что? Что ты такое говоришь? — Мануйлов вскочил.

— Причем использовали не один раз, — невозмутимо продолжил Иван. — Допускаю, что то, что я накопал, это не все. Наши базы данных несовершенны. Не вся информация в них попадает — это раз. И не по всем данным можно вот так взять и отсортировать базу — это два. И потом — это же не отпечатки пальцев, многие протоколы в базу вообще не загружают, особенно если брать по периферии.

— А нам не надо по периферии, — прошипел начальник, расстегивая пуговицу под воротником. — У нас Тверская область, ну, на крайний случай, Москва и околоток.

— Тут уж, как говорится, что выросло, то выросло.

— И что? Сколько? — спросил начальник угрюмо, словно знал и не одобрял продолжения.

Иван опешил.

— Чего сколько? Флунитразепама?

— Сколько ты, Третьяков, нашел случаев? Ты же к этому клонишь, так? Ну, так и говори, не тяни кота за причинное место.

— Пять, — кивнул Иван. — Если с Морозовым — то всего шесть.

— Шесть трупов? И все шесть — именно с флунитразепамом?

— Шесть нераскрытых убийств, — уточнил Иван. Начальник покачал головой. Иван вздохнул и продолжил: — И не просто с флунитразепамом, а именно с тем самым — без вкуса и запаха, который производился в восьмидесятые.

Конец ознакомительного фрагмента.