Зимние сказки. Для взрослых

Татьяна Андреевна Мусина

Сборник «Зимние сказки» посвящён взрослым, а точнее детям, которые живут в нас до сих пор.Сказки добрые, чуть с грустинкой. Они напоминают о том, что выход есть всегда.

© Татьяна Андреевна Мусина, 2022

ISBN 978-5-0059-3559-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Звёздная дорожка

Где-то там высоко-высоко, за могучими скалами-великанами, за величественными мудрыми облаками в глубокой-глубокой темноте светится звёздная дорожка. По ней идёт юный ангел. Он не знает, куда приведёт эта дорога, но ощущение чуда не покидает ни на минуту. Ему совсем — совсем легко, нет, не на душе, он и сам душа, даже гораздо больше чем душа. Он будущий человек, только ему ничего-ничего неизвестно о том, что его ждёт. Вокруг мерцают звёзды. Можно остановиться и рассмотреть, но нет, что-то тянет вперёд. И он идёт, счастливый и беззаботный.

— Пропусти, пожалуйста, — ангел обернулся, за ним стоял некто похожий на него. Это было так неожиданно, что он замер, не в силах ответить.

— Я спешу, — произнёс Незнакомец уже твёрже.

— Да — да, конечно… — мыслеобраз дался с некоторым усилием. Незнакомец удивлённо посмотрел на него.

— Ты в первый?

— Что? — новое необычное чувство захватило его, оно не походило на прежнее.

— Я говорю, в первый раз Туда? — он поднял на него свои ясные голубые глаза.

О, если б знать куда? Он был здесь и сейчас, и шёл на встречу прекрасному, но что было до этого? Разве оно могло быть?..

Смутная тревога закралась в душу. Он оглянулся назад — Звёздная дорожка петляла и уходила за пределы видимости.

— Ты что? — Незнакомец неодобрительно посмотрел на него. — Назад нельзя!

Только вперёд.

Юный ангел испуганно смотрел на Незнакомца.

Я… я не пойду назад, — он постарался вложить в мыслеобраз уверенность, хотя плохо представлял, что это такое.

— Ну и прекрасно. Бывай, — он ушёл очень быстро. Новенький даже не успел заметить.

Всё смешалось. Кто-то знает, куда и зачем он идёт, а он нет… Даже не догадывается. Нечестно!

Всё новые и новые эмоции захватывали его, но они ему не нравились, словно были недостойны его. Стало грустно и неуютно. Он сел на край дорожки и стал рассматривать звёзды. Идти вперёд теперь было немного страшно, а обратно бессмысленно. Или…

Он встал. «Откуда-то я ведь пришёл, может вернуться и спросить, что я должен делать?.. Возможно, мне просто забыли сказать куда я иду?»

Идея показалось заманчивой: « Конечно, где — то там есть те, кто всё объяснит». Он встал, и повернул назад.

Шагать было не так легко и весело как вначале. Ему даже показалось, что недавняя тьма-подружка в хрустальных брошках недовольно прошептала что-то.

— О, Великая, прости, я задумался, — он замер напряженно вслушиваясь в темноту, но напрасно. Лишь внезапный ветер поднял звёздную пыль. Он зажмурился. Мимо шли другие ангелы, приветствовали его, спешили дальше. Какое им дело до чудака, одиноко стоящего на дороге? Если ему не надо Туда, пусть стоит.

Он стоял долго, очень долго, пока контуры его золотистого тела не утратили свою чёткость. В пространстве звучали обрывки разговоров, мыслей, идей. Совсем близко высокий пронзительный голос пропищал: «В нём слишком много человеческого!»

Другой голос ему возразил:

— Ангел не может быть человеком при всём желании, на то он и ангел.

— Дедуля, ты не мне это говори, а ему.

«Неужели это про меня?» — подумал юный ангел. Похоже, растворится, растаять бесплотным облачком ему не дадут. Он с усилием открыл глаза. Перед ним стояли двое: маленькая девочка и старец, с длиннющей серебристой бородой, касающейся кончиком самой дорожки.

— Почему ты остановился? — девочка-ангел укоризненно смотрела на него, уперев руки в бока.

— Милая, не обижай его. Тебя что-то напугало, верно? — старец по-доброму взглянул на чудака и растянул губы в тонкой улыбке.

Новенький быстро-быстро заморгал, глядя на них. Они желали добра? Да, но… он не мог не видеть усмешки этой малышки. Стыд… что это?.. Он отшатнулся от них, уже бросив на ходу — «Нет, вы ошиблись». Никто не бежал и не звал его. Он тяжело вздохнул. Как хотелось, чтоб кто-нибудь объяснил происходящее, но те, кто останавливался, просто жалели его. Почему-то Новенький был уверен, спроси он что, ему не ответят, только скажут: «Иди вперёд, всё будет хорошо».

Солнечный нашёл его за разглядыванием звёзд.

— Привет. Чего стоим? — Новенький посмотрел на него, в глазах стояла тихая печаль.

— Да ты что? Нам пора.

— Да? — он думал промолчать, но всё-таки решился. Этот высокий худой парень располагал к беседе. — А куда?

Солнечный смутился: он шёл всего лишь во второй и тоже чувствовал некоторую неуверенность. Только самые опытные знали, куда и зачем они идут.

— А кто его знает? — он неожиданно засмеялся, и у Новенького на лице промелькнуло подобие улыбки.

— Ты думаешь, я знаю? — он снова стал серьёзным. — Нет, ничегошеньки не знаю, и меня это не смущает. Пойдём да и посмотрим! Разве тебе не интересно?

— Я… — Новенький запнулся, это напоминало разговор с опытным Незнакомцем. Он собрался:

— Я просто хотел знать…

— Ну так, пойдём!

Сопротивляться не хотелось совершенно, и они отправились в путь вдвоём.

***

Павел Григорьевич нехотя согласился на уговоры жены пойти на выставку. Дел было по горло. Как-никак, возглавлять фирму дело непростое.

— Жень, ты действительно хочешь поехать?

Евгения старательно подводила тушью глаза.

— Ну, Паш, Па-ашенька. Ты совсем не отдыхаешь. Надо развеется.

Он усмехнулся:

— Ты как всегда права.

***

Народу было много. Небольшой павильончик был наполнен шумом и клубами дыма. Евгения закашлялась. Павел нахмурился.

— Женечка, подожди я сейчас, — он уверенно двинулся к охраннику.

— Кто у вас тут за главного? — бритоголовый оценивающе посмотрел на него.

— Шеф уехал. Меня попросили присмотреть, чтоб всё культурненько. — протарабанил он заученную фразу, постепенно сдаваясь перед породой, которая чувствовалась в человеке напротив.

— Послушай, если я заплачу, то можно весь этот сброд выпроводить отсюда?

Охранник нахмурился:

— Ну, не знаю. Вряд ли. Это ж выставка для всех. Люди хотят видеть.

— Не смеши меня. Видеть они хотят!..

— Я не имею таких полномочий, — бритоголовый пожал плечами.

— Понимаешь ли, я не большой ценитель искусства, но вот жена… Не так часто мы выбираемся вместе, — власть сквозила в его голосе, но она не давила, а призывала с радостью выполнить все указания. Противиться не было сил.

— Я позвоню шефу, хорошо?

— Звони, — великодушно разрешил Павел. — Скажи, что Павел Григорьевич очень просил.

Охранник вынул рацию и отошёл. Через две минуты он ошарашенный приблизился к Павлу.

— Ну что, разрешил?

— Разрешил.

Павел удовлетворенно кивнул.

— Попрошу всех покинуть помещение.

Поначалу возмущались все, но когда деньги за вход были возвращены и даже с лихвой, многие ушли добровольно. Особо рьяных ценителей искусства пришлось выставлять силой. Окна распахнули, и в павильончик проник свет.

— Паш, а почему все ушли? — Евгения пропустила сцену с охранником, любуясь прекрасными картинами.

— Тебе нравится?

— Да, — она опустила голову на его плечо, — только как-то непривычно…

Картины были живыми, красочными. Художник писал их не за деньги и не ради славы, это чувствовалось. И это было удивительно. Леса, реки, птицы, небо…

Они плавно переходили от одной картины к другой, держась за руки и поглядывая друг на друга, как будто исполняя одним им известный танец. Павел Григорьевич залюбовался своей женой: энергия художника сумевшего сотворить такое чудо отражалась в её любимых карих глазах непривычном блеском, жизнью, надеждой. Вдруг он замер у следующей картины.

— Пашенька, что случилось? — Евгения с тревогой посмотрела на него.

Его захлестнула такая буря эмоций, что он на секунду потерял контроль над собой.

— Ничего, ничего…

— Точно всё в порядке?

— Да, моя хорошая.

— Мне тоже нравится именно эта, — к ним подошёл высокий худой мужчина с русыми волосами и смешной козлиной бородкой. — Пётр, — он поправил очки и неуверенно протянул руку бизнесмену.

— Павел, — они обменялись крепким рукопожатием.

— О, да сегодня солнце светит! — художник аж потёр руки от удовольствия. — Н-да… заработался в своей мастерской…

— Да, солнечный денёк выдался, — самые простые слова таили в себе какую-то поразительную глубину. — Как вы, — Павел всматривался в Петра: простой на вид мужик, ничем непримечательный, — как ты написал-то такое?

Пётр беззаботно улыбнулся, взмахнув руками:

— А чтоб я знал!

Они дружно засмеялись.

Евгения сидела на подоконнике, освещенная тёплыми закатными лучами, а новообретённые друзья заворожено замерли перед картиной, на которой по звёздной дорожке шли два ангела.

30.08.06