Стальная корона. Хроники земли Фимбульветер

Татьяна Авлошенко, 2023

Нет покоя Ларсу Къолю, хронисту города Гехта. То вдруг нагрянет канцлер королевства с требованием срочно разыскать стальную корону короля Хлодвига, исчезнувшую четыре века назад. И добро б только древняя реликвия его интересовала! То заезжая ученая девица втянет в поиски полумифической библиотеки. Придется вспомнить, что творилось в Фимбульветер во время Смуты, и кто в этом участвовал. Ещё и ученика срочно брать пришлось. Но кто ищет, тот всегда найдет. Правда, не обязательно то, что нужно.

Глава 2

Когда я был в возрасте Рика, Оле Сван здорово портил мне жизнь разнообразными кормежками. Родная сестра так не заботилась о насыщении юного растущего организма, как Хельгин, тогда еще безнадежный, воздыхатель. Хорошим аппетитом я никогда не отличался, но беспощадный капитан, заявив, что яблоко и пряник — это не обед, каждый день таскал меня в трактир «Три петуха». От бесконечных мисок с наваристой похлебкой меня избавила бурная истерика (единственная, которой Оле и Хельга были свидетелями), а от прочих изысков городской кухни — состоявшийся через пару лет серьезный разговор и заступничество Гудрун (прежде, правда, пришлось дать нашей домоправительнице, она же нянька, она же кухарка, торжественную клятву кушать дома). Но сейчас дите само рвется подкрепиться. Ну ладно.

Куда идти? Домой не хочется. У Гудрун, конечно, в любое время суток найдется, чем накормить оголодавших «детей», но быстро мы не уйдем. Добрая женщина три часа будет выяснять, откуда Рик взялся, как ему живется в приюте, как получилось так, что он вообще там оказался, а потом столько же ахать и вздыхать, жалея сиротинушку. Мы с Гердой ходим в булочную Торы Хольм, но вроде как одним барком с плюшками и даже с пирожными детей кормить нельзя. Остается все тот же трактир «Три петуха».

Плохо то, что мне там тоже придется что-нибудь есть. А настроения никакого. Но надо. Ведь даже если весь стол перед Риком будет уставлен харчами, а я стану сидеть с одной кружкой пива, точно прослыву скупердяем. Ладно, кур почтенный Эмиль Кёккен жарит совсем недурственно.

***

— Вкусно, — одобрил Рик, разделавшись с двумя куриными котлетами. — Только дорого. На базаре целая тушка столько стоит, сколько с тебя этот пройдоха за вот такой кусочек содрал.

— Тут же еще грибы, специи, масло.

— Грибы трактирщик сам разводит, — перегнувшись ко мне через стол, доверительно зашептал приютский сирота. — Я оранжерею тут заметил, стекла блестят. А масло на сковороде наверняка целый день не меняет. Из курицы жир вытапливается, ничего не подгорает. Потом на нем же хлеб обжаривают. У нас в приюте все время так делают, чтобы запах с кухни был, а мяса поменьше уходило. Кочерга… хесса Килль говорит, что простота и умеренность в пище — во благо. Только сама ох и трескает! А сюда ты больше не ходи — дорого. Я потом тебя научу, где на базаре поесть можно.

— Приветствую достойных хессе.

Возле нашего стола стояла Хельга.

Кто видел мою сестру, уже не забудет. Высокая, худощавая, с осанкой воистину королевской. Светлые блестящие волосы заплетены в роскошную косу, свернутую на затылке «розой». Тонкое белое лицо было бы красивым, если б не пристальный холодный взгляд прозрачных глаз. Форменный плащ Палаты Истины, значок с серебряным следом росомахи у ворота, темное строгое платье, шпага у бедра. Хельгу Къоль, главного прознатчика Гехта, можно или отчаянно, до дрожи в коленях, бояться, или столь же неистово любить.

Сестра дождалась, пока я встану и отодвину для нее стул, хотя дома, да и на службе, она, наплевав на этикет, всегда справляется с мебелью самостоятельно, может даже, если руки заняты, выдвинуть ногой. Но здесь люди смотрят, а Хельга благородная дама. И это надо дать понять.

— Хельга, это Рик.

— Я Хрёдерик! — осмелился вякнуть оробевший шкет чуть ли не из-под стола.

— Хрёдерик, Славой Могучий. Похоже. Хельга Къоль, главный прознатчик.

— И моя сестра.

— И откуда же Хрёдерик взялся?

— С этого дня он мой ученик.

— Ученик. — Идеальные ногти Хельги побарабанили по столу. — Значит, хессир Тюккерт все же добился своего, город без хрониста не останется. Но вся Замковая улица убеждена, что к нам из Къольхейма приехал то ли очередной родственник, то ли член клана. Хесса Кёб звонит по всем углам, что это мой ребенок, покинутый во младенчестве. — Сестра придирчиво оглядела оцепеневшего Рика, будто пытаясь найти хоть какое-то сходство с тринадцатилетней Раннвейг, своей дочерью от первого брака. — Ларс, ты бы обозначил статус своего ученика, чтобы слухи и домыслы сильно не разрастались.

Прикинув так и эдак, я снял с шеи хрустальную чернильницу-дракончика и протянул ее Рику.

— Надень пока что.

— А это что? — подозрительно спросил шкет.

— Знак. По нему узнают хрониста. Потом сделаем тебе такую же свою.

— Слова скажи, хоть парочку, — вздохнула Хельга.

— Я, Ларс Къоль, хронист города Гехта, нашел ученика и преемника.

— А драться не будешь? — подозрительно спросил приютский сирота.

— Нет.

— Правда?

— Хронисты не лгут.

— Идет! — расплылся в щербатой улыбке Рик. И, цапнув одной рукой чернильницу, вторую протянул мне. Пришлось пожать.

— Здорово! — восхитился шкет, разглядывая маленькое изображение Магта Изначального. — Хрустальная? А если в нее посмотреть, что увидишь?

— Чернила.

***

Остаток дня прошел спокойно. Вспомнив, чему меня учил Торгрим Тильд, я рассказал Рику об обязанностях хрониста, а потом разрешил полистать летописи прежних времен. Хотел отпустить мелкого задолго до окончания присутственного времени, но тот заявил, что города не знает и дорогу до приюта сам не найдет. На вопрос, как же в таком случае добрался до ратуши, ответил, что его привез в санях хессир бургомистр. Можно было б и проводить дите, но я должен был встретить Герду из оранжереи. Хотя в это зеленейшее учреждение все приходят, когда захотят, и так же его покидают, моей радости совесть не позволяет злоупотреблять чрезмерной добротой хеска Брума: припозднившись с утра, она хотела хотя бы оставшиеся положенные часы отбыть честно.

Герда всегда знает, когда я приду, даже если являюсь раньше срока или, наоборот, задерживаюсь. Говорит, что просто чувствует. Никогда сразу на порог не выйдет. Это дома, едва прикрыв за собой дверь, я попадаю в теплые родные объятия. Тут же надо постоять хоть пять минут, щурясь на фонари, делая вид, что меня безмерно интересует нечто, находящееся напротив оранжереи. Дождаться, пока сзади зазвучат быстрые шаги, и мягкие ладошки закроют мне глаза, и сердце замрет от счастья и нежности, а потом быстро обернуться и обнять любимую. Это может казаться несерьезным, ребяческим, но так важно для нас с Гердой.

— Чего мы здесь торчим? — недовольно поинтересовался Рик.

— Жену мою встречаем.

— А зачем?

Ответить на наивный детский вопрос я не успел. Словно в порыв теплого нездешнего ветра попал, когда меня обхватили руки Герды.

Обнявшись, мы закружились по заснеженной улице.

— Эй, тут скользко, не свалитесь!

Про дурной пример младшим я как-то забыл.

— Эта, что ли, жена? — Заложив руки за спину, Рик беззастенчиво рассматривал мою радость. — Ничего. Ну что, идем?

— Ларс, а это кто? — Герда с удивлением взглянула на незнакомого наглого шкета.

— Это Ри…

— Я…

— Хорошо, Хрёдерик. Его сегодня назначили ко мне в ученики. Герда, он из приюта, обратно отвести надо, ребенок город не знает.

Любовь моя разом погрустнела. Три года, как Герда рассталась с приютом Благого Берне, а упоминания об этом хранимом Драконами заведении ей до сих пор неприятны.

— Тебе не надо туда ходить. Проводим тебя домой, там меня подождешь, ладно? А я Рика отведу, заодно Вестри выгуляю.

Герда кивнула согласно, но печально.

Уже на полпути от приюта домой я подумал, что мог бы просто остановить на улице извозчика и, вручив ему монету, отправить Рика в санях. Почему умные мысли всегда приходят слишком поздно?

***

Я успеваю отразить хитрый удар, идущий сверху наискось, но за ним тут же следует еще один. Противник, отчаявшись достать меня прямым выпадом, с бешеной скоростью работает «в клинок», не давая перейти в контратаку. Скоро рука у меня устанет, тогда…

Оле Сван легко дерется всем против всего — и меня учит. Нынешняя его тактика больше подходит мечнику, но где гарантия, что противник всегда будет являться с равноценным оружием? Со шпагой против стражнического палаша идти не так скверно, как на алебарду. Но принцип защиты тот же — отступать, беречься, выжидать момент.

И я дождался.

Смешно было и подумать, что Оле решил мне поддаться. Это не было ошибкой, просто уставшее тело может на миг подвести даже лучшего бойца. Капитан Сван не зря учил меня караулить именно такие промахи. Я шагнул под палаш, снова приняв его на гарду, и одновременно выбросил вперед руку с дагой, метя противнику в бок. Почти достал. Почти, потому как слаб я, щеня глупое, против первого мастера клинка Гехта. Капитан развернул корпус самую малость, но дага прошла мимо, а палаш, отстранившись от шпаги, сверху вниз клюнул меня в плечо.

— Царапина, — констатировал Оле. — Но в принципе действуешь правильно. Почему не парировал дагой?

— Не хочу остаться без пальцев.

— Верно мыслишь, — похвалил капитан стражи. — Сейчас пока что хватит. Дуй на службу. Вечером продолжим.

— Оле, а можно завтра с утра? Я встану пораньше. Вечером хочу с Гердой побыть. Вчера мало получилось, она расстроилась.

— Н-да. — Сван ловко развернул палаш и зажал его под мышкой. — Чем дольше моя дочечка замужем, тем большего внимания хочет. Скоро совсем тебя из рук выпускать не станет. Будь ее воля, сутками бы дома сидела, и чтобы ты у нее на коленях лежал.

— Я люблю Герду.

— Так и люби, кто тебе запрещает? Я вот Хельгу тоже люблю и уважаю. А она — меня. И я, скажу тебе, счастлив был бы, если б жена моя дома у камина сидела, крестиком вышивала, что ли, ей нравится, а не преступников вычисляла и потом признания из них тянула. Но Драконы нас всех упаси, чтобы свою жизнь под кого-то ломать. Ничего доброго из этого не получится, да еще и любовь уйдет. А сейчас ответь-ка мне правду: Хельга вчера говорила, у тебя ученик появился?

— Да, бургомистр сироту из приюта привел.

— Ты ж мышь, добился-таки Тюккерт своего! Еще и приютского пристроил. Только что-то получится, если один мальчишка другого учить станет? В фехтовании сам натаскивать собираешься?

— Ну-у…

— Ложки гну. Ладно, давай его сюда. Нет, не видать мне с вами спокойной старости!

***

— У-у, я думал, вы вообще не выйдете!

Рик топтался у калитки. Судя по тому, что нос у шкета красный, как солнце на закате, торчит он тут уже давно.

— Ты что здесь делаешь?

— Тебя жду.

— Почему в ратушу не пошел?

— Я дорогу не помню.

— А просто в дом зайти?

— Кто меня туда пустит?

Я почувствовал, как Герда стиснула мою руку. Сама она, когда ушла из приюта и бродяжничала с ведьмой Флорансой, тоже пыталась заходить в чужие дворы. Воспоминание не из лучших.

По утрам я всегда провожаю Герду до оранжереи. Было бы время отвлечь от грустных мыслей. Но если пойдем сейчас, все вместе, наш сиротинушка точно в сосульку превратится.

— Ступайте в ратушу, — сказала моя любовь. — Я-то точно не заблужусь.

— Нет, я тебя провожу. Рик, посиди пока что в доме, я за тобой вернусь.

— А можно я с Вестри поиграю? — От предвкушения встречи с нашим псом шкет даже не заметил, что я назвал его не полным именем.

— Можно.

На объяснение Гудрун, кто такой Рик, ушло едва ли с десяток слов, и то наша добрая домоправительница их не слушала — сразу кинулась размораживать и обихаживать дитятко.

Обычно по пути в оранжерею мы болтаем о всяком разном, но сегодня Герда была неразговорчива. Односложно отвечала на мои рассуждения, кивала, и только. Даже губы для прощального поцелуя подставила будто неохотно.

— Герда, ты из-за Рика? Напоминает тебе о приюте? Если тебе неприятно…

— Что тогда? — спросила моя радость довольно резко. — Откажешься от ученика? Отправишь его обратно?

— Нет, но…

— Вот и нечего об этом говорить.

Махнув рукой, Герда почти бегом поднялась по ступенькам крыльца.

Неладно как-то мы сегодня простились.

Но надо идти за Риком, а потом в ратушу.

— Ларс!

Герда кинулась ко мне, как перед долгой разлукой. С крыльца не сбежала — спрыгнула через ступеньку. Крепко обняла, прижалась.

— Ларс…

— Гердочка, да что случилось?

— Ничего, — не поднимая глаз, она отрицательно покачала головой. — Просто я буду по тебе скучать. Зайдешь за мной вечером?

— Конечно. Если получится, то и днем загляну.

— Днем не надо. Занимайся Риком. Не всем же так повезло с семьей, как мне.

***

Когда я вернулся домой за Риком, мой новоявленный ученик, сидя за столом, с аппетитом уплетал сырники, а довольная, как купец на ярмарке, Гудрун как раз сгружала со сковородки на тарелку очередную порцию. Вестри пристроился рядом и получал ровно половину от каждого поджаристого кругляша. Меня тут же призвали присоединиться к трапезе, но я, сославшись на то, что больше люблю это блюдо холодным, да и завтракал недавно, а сейчас надо наконец добраться до ратуши, отказался и забрал дите из домашнего уюта.

— Запоминай дорогу. Сегодня сам обратно пойдешь, и завтра с утра прямо в ратушу. Покажешь чернильницу, пустят.

— А меня Гудрун ужинать пригласила. И велела, чтобы я тебя обедать домой привел.

Следовало ожидать. Похоже, в борьбе за трехразовую кормежку семьи в родных стенах у нашей домоправительницы появился надежный союзник.

— Тогда тем более дорогу запоминай. Оба раза сам пойдешь.

— А ты чего? Опять к своей Герде отправишься? Слушай, правда, что она тоже из приюта? Я ее не помню! Это ее ведьма забрала?

— Правда, но вспоминать об этом Герда не любит. О приюте, в смысле.

— Чего уж тут любить! — понимающе покивал сирота. — А ты чего без шапки ходишь?

— Мне так нравится.

— Ну дурной! В шапке же теплее!

Я хотел попросить Рика, чтобы он придержал свое мнение, но вспомнил, с каким замерзшим видом топтался шкет у калитки. Взглянул внимательно — да, в задачи приюта Благого Берне явно не входит, чтобы по улицам шастали сварившиеся дети.

К счастью, до ратуши мы дошли быстро.

***

День выдался на редкость суетной. Народ, проведав, что хронист, которого три недели невесть где фунсы носили, наконец вернулся в город, пошел в ратушу стройными рядами. Удивительно, как эти прекрасные люди раньше жили без подтверждения историй собственных семей.

Вообще-то архивом должен ведать отдельный человек, но хитроумный наш хессир бургомистр решил, что больше чем на одного служащего здесь задач не наберется, будут работники ратуши какое-то время бездельничать, так что лучше платить двойное жалованье хронисту, но спрашивать с него за все.

А еще за время моего отсутствия в город пришли аж три торговых каравана и принесли вести о том, что творится за пределами Гехта. Обычно хронист встречает купцов у ворот, или те присылают гонца в ратушу, но так или иначе летописи составляются по свежим устным рассказам. В этот же раз предводителям караванов пришлось, на чем свет стоит кляня блудного хранителя истории, все записывать самим. Строчили на коленке, на каких-то хозяйственных обрывках, будто курица левой лапой корябала. К тому же купцы больше привычны иметь дело с цифрами, чем со словами, четко описать свои дорожные наблюдения не все могут. Много времени и сил ушло у меня после на то, чтобы разобрать эти памятные листки.

Счастье еще, что главный прознатчик Палаты Истины в Гехте — моя родная сестра, так что хотя бы отчет о случившихся в городе правонарушениях я получу спокойно и в удобочитаемом виде.

Рик, вытаращив глаза, носился следом за мной из кабинета на втором этаже в подвал, где хранился архив (несколько раз я плюнул на полагающуюся наставнику солидность и, пока никто из взрослых не видел, попросту съехал вниз по перилам), задвигал короба с документами, ставил на место тома хроник, подавал мне отточенные перья, а когда я отослал его к Гудрун обедать, рванул, как заяц от совы. Да, вот такая она, жизнь хрониста. Одна из ее сторон.

Сам я есть не хотел, да и некогда было. Надо, пока не начались вечерние приемные часы, заглянуть в несколько городских заведений, узнать тамошние новости. Кстати, не забыть прояснить с хессиром бургомистром вопрос о способе перемещений Рика. Меня Торгрим Тильд начал брать в поездки по служебным надобностям на третьем году обучения, когда Скима поставили под седло. Но одно дело вурд, которому семья в состоянии подарить собственного кхарна, а другое — безродный сирота.

Под конец своих разъездов по городу я заглянул к хеску Гольсту, ювелиру, и заказал для Рика чернильницу. Даже если мелкий убоится трудностей жизни хрониста и завтра с утра просто не явится, пусть вещица будет — подождет следующего ученика, ведь от наставничества мне теперь уже не отвертеться.

Еще я успел на рынок, прикупил у симпатичной румяной бабуси теплый башлык и вязаные перчатки.

И конечно же, заглянул в оранжерею — жаль, ненадолго, всего минут на десять, но хоть за руки с Гердой подержаться. Моя любовь повеселела, но все равно заметно было, что что-то ее тревожит. Спросил — так и не ответила. Ладно, дома разберемся.

***

Рик подаренным теплым вещам обрадовался.

— Ух ты! Сколько заплатил?

— Сколько просили. Годится?

Шкет замотался башлыком, радостно помахал всунутыми в перчатки руками.

— Ага!

— Сними пока, здесь тепло, зажаришься.

— Ага, — повторил Рик, любуясь растопыренными пальцами. — А можно, когда домой пойдем, я все у тебя до завтра оставлю?

— Смысл? На улице замерзнешь.

— В приюте не любят, когда мы чего-то из города приносим.

Теплота в моем отношении к приюту Благого Берне стала такой, что рядом масло замораживать можно.

— Дома, у Гудрун, имею в виду, все нормально?

— А чего там? Ругалась только сильно, что ты не пришел. Сам-то ел?

— Нет, некогда было.

— Некогда! На базаре был, там в обжорном ряду потрошков вареных навернуть можно.

— Такое не употребляю.

— Ну и зря. Дешево, а дают много. Ну, давай хоть сейчас…

Выставив на стол принесенный узелок, Рик развязал платок и явил миру миску с утренними сырниками.

— Налегай. Тетка Гудрун велела, чтобы я проследил.

***

Припозднились мы с Гердой знатно. Долго бродили по заснеженным улицам, как в самом начале знакомства, когда каждый раз, хотя пора уже было проститься и разойтись до завтра, мы все не могли расстаться. Герда была задумчива, и я молчал, боясь сказать неловкое лишнее слово.

Наконец добрались до дома. Еще только когда входили в столовую, я понял: что-то будет. С такими лицами семья сидела, когда я притащил раненую ворону. Что из этого получилось — рассказ особый.

А сейчас, судя по тому, что рыжий, вместо того, чтобы приближаться к приюту Благого Берне, восседал рядом с Гудрун, разговор пойдет вовсе не об опоздании к ужину.

— Рик будет ночевать у нас, — непреклонно заявила домоправительница. — Нечего дите одного в темноте по улицам гонять. Вот пришел бы Ларс раньше, хотя бы отвел.

Я покосился на родственников. Хельга, хозяйка дома, только философски пожала плечами, а муж ее Оле многозначительно хмыкнул. Я был как раз в возрасте Рика, когда сестра забрала меня из Къольхейма, а Сван взялся за воспитание не своего ребенка. Только капитан опекал младшего брата любимой женщины добровольно.

А вот сиротинушка наш, судя по широкой щербатой улыбке, был этим миром и своим в нем положении искренне доволен.

В общем, если кто и считал, что нельзя тащить в дом всех, кого подобрал на улице, будь то щенок, ворона или воспитанник приюта, вслух этого не сказал. Только Герда по-прежнему была грустна и задумчива и, как поужинали, сразу утащила меня в нашу комнату. Время было уже позднее, да и сам я хотел поговорить с любимой женой.

— Герда, что случилось? — спросил я, обнимая ее. — Тебе не нравится, что Рик будет бывать у нас в доме? Напоминание о приюте?

— Нет. Пусть хоть немного поживет в нормальных условиях. Отъестся, отдохнет. А ты заметил, как рада наша Гудрун — в доме вновь появился ребенок. К тому же говорят, что ученику полезно проводить побольше времени рядом с учителем.

— Я за Торгримом хвостом не таскался.

— У тебя были Хельга и Оле. Как первый день в роли наставника? Только делами города занимались или еще разговаривали? Рик рассказывал что-нибудь о приюте? А обо мне?

— Сказал, что он тебя совсем не помнит. Герда, все-таки что тебя огорчает? Я снова что-то не знаю?

Вместо ответа моя радость обняла меня за плечи и уложила рядом с собой на постель.

— Устал?

— Да. День сегодня такой суетной.

— Вот и пусть он скорее закончится. Все вопросы, дела, тревоги — завтра за порогом. А сейчас я хочу, чтобы ты был только мой.

Закрыв глаза, я послушно отдался во власть родных рук, которые распускали кожаный шнурок, стягивающий волосы в хвост, расстегивали пуговицы и пряжки, гладили, и сам отвечал на ласки, целовал мою любимую.

— Герда, милая моя, хорошая, я хочу, чтобы ты была счастлива.

***

Защита Оле Свана в принципе непробиваема. Кажется, легче вышибить дверь донжона какого-нибудь замка, чем добраться до обороняющегося капитана стражи. Движения экономные, палаш лишь чуть смещается, но всякий раз оказывается точно на пути моей шпаги. И при этом ясно, что Оле в любой момент может перейти в атаку, и тогда поединок скоро закончится. Это учебный бой, когда осваиваешь новые приемы или оттачиваешь уже знакомые, может длиться долго. А в настоящей драке капитан за это время одолел бы уже трех противников. Покрасоваться, похвастаться мастерством допустимо в дружеском поединке, настоящий же заканчивается после двух-трех ударов; будешь рассусоливать — и пусть даже менее сильный и искусный, но проворный враг достанет тебя.

Сейчас именно учебный, неторопливый и внимательный поединок. Хорошо хоть в последнее время Оле Сван, отбивая мои наскоки, перестал делать скучающее лицо и демонстративно зевать.

Новая серия выпадов и блоков — и мы снова отпрыгиваем в стороны, как дерущиеся коты.

— Ну, примерно так, — согласился Оле, описав палашом красивую восьмерку и загнав клинок в ножны. — Тебе чего, ребенок? Выходи уже, нечего из-за угла подглядывать.

Рик выбрался на простор двора, но скромно встал у стеночки.

— Мне хесса Хельга велела — иди, мол, на двор, посмотри на наших.

— Понравилось? — продолжал вопрошать капитан строгим голосом.

— Не-а. Вы ж как фунсы прыгаете, ничего не понятно.

Не часто Оле Свана можно увидеть удивленным.

— И учиться такому не хочешь?

— А чего мне учиться? Железяки такой у меня нет, а если и будет, так когда еще. А на кулачках вы умеете? Чтоб любому врезать.

— Можно и на кулачках, — задумчиво потер подбородок Оле. — А еще бегать быстро.

Рик призадумался.

— От всех не убежишь, — наконец вздохнул он. — Учите сдачи давать.

***

— А что мы сегодня будем делать? — спросил Рик, вприпрыжку подстраиваясь под мой шаг.

— Мне надо будет пройтись по городу. А ты в ратуше посиди. Если кто-то придет, объясняй, что прием посетителей завтра с утра, записывай, что кому конкретно надо, заодно хроники посмотри, как в них фиксируют события, в каком порядке тома должны стоять на полке.

— А вечером драться учиться будем?

— Да. Стоп. Рик! Тебя ж в твоем приюте уже с собаками ищут! Не ночевал, сейчас неизвестно где…

— Не ищут, — спокойно ответил сирота. — У нас вообще не ищут. Даже когда я от хозяев сбегал, а они в приют сообщали. На базаре — да, покрутишься пару дней, а потом торговые спрашивать начинают: кто, чей, откуда. Стражникам сдают. Говорят, если на Пятке укрыться, так вовсе никто никогда не найдет. Только я туда не хочу, там воровать надо. А вообще тетка Гудрун собиралась сегодня пойти сказать, что я у вас жить буду. Если хесса Хельга разрешит.

В голосе рыжего звучала искренняя надежда.

Говорят, что приют Благого Берне один во всей земле Фимбульветер. В большом количестве подобные заведения просто не нужны. Очень редко случается так, что ребенок остается совсем один. О потерявшем родителей маленьком вурде всегда позаботится кто-нибудь из многочисленной родни или хотя бы членов клана, о сироте из мастеровых — гильдия. Оле Свана, чья семья погибла, когда тому было двенадцать лет, вырастил и воспитал отряд городской стражи. В приют попадают только дети, подкинутые на его крыльцо. Никому не нужные. Те, от кого отреклись. Предали. Недаром Герда даже узнавать ничего не хотела о людях, которые могли бы оказаться ее семьей.

Сирот из приюта никто не защищает, им никто не помогает. У них даже фамилий собственных нет. Будущего в большинстве случаев тоже.

***

Закончив служебные дела в городе, я все же отправился на окраину, к Благому Берне.

Хесса Килль, попечительница сирот, похоже, отчаянно боялась сквозняков — все окна в доме были наглухо закрыты и законопачены. Духота стояла страшная. Да и сама почтенная дама была под стать здешней атмосфере. Худощавая, черноволосая, с постной гладкой прической (вот уж точно Кочерга!), прямо сочилась благостью, показным смирением и жалостью ко всему живому. Рика она вроде как хвалила, но стоило вслушаться и задуматься, получались сплошные гадости. И дерзкий он, и ленивый, и лживый, и неблагодарный. Я слушал и все сильнее хотел лично попросить Хельгу разрешить мелкому остаться у нас. А еще безумно мечтал вымыть лицо холодной водой.

Когда выходил на улицу по идеально чистым коридорам приюта, ощущение было, будто выбираюсь с городской помойки.

Рик ждал в ратуше.

— Все спокойно?

— Ага! — кивнул ученик. — Только я днем обедать выходил.

— К Гудрун?

— Не, тетка Гудрун меня звала, только что я вас объедать буду? На базаре потолкался, одному барыге корзины поднести помог, он мне монету дал. В обжорном ряду во как подкрепился!

— Ри… Хрёдерик, тебе в конце недели начислят жалованье. С барыгами больше не связывайся. Просто отдавай часть денег Гудрун на хозяйство, мы все так делаем. И она будет счастлива, если кто-то станет регулярно являться к обеду.

— А вы все что? — недоверчиво шмыгнул носом рыжий.

— Герда берет всякую снедь в оранжерею, у них принято днем пить барк всем вместе. Оле и Хельге часто некогда. А я просто не хочу.

— Оно и видно, — тихо буркнул непочтительный ученик и тут же во весь голос объявил: — А тебя какой-то мужик искал. Я ему сказал, что день неприемный, а он: «Мне лично Ларс Къоль нужен». Я ему велел, чтоб завтра приходил, может, ты будешь.

— Что за мужик? Ты имя его спросил?

— Даже записал! — Рик гордо помахал несколько помятым листком. — Сейчас… Хегли… Секъяр.

***

Счастливый человек Рик. Для него Хегли Секъяр — всего лишь какой-то мужик, и задаваться мыслью, за каким тиллом канцлер королевства покинул двор и столицу, приехал в университетский город и разыскивает хрониста, ему незачем. И можно просто корчить недоуменные рожицы из-за спинки кресла, в котором сидит, закинув ногу на ногу, и морозит все вокруг стылым змеиным взглядом презревший указания моего ученика прийти завтра и заявившийся сегодня один из самых могущественных людей земли Фимбульветер.

Некоторые боятся Хельгу, другие считают Оле Свана чуть ли не городским чудовищем, иным достаточно для впадения в ступор одного упоминания имени Орма, командора ордена Багряного Дода, но это они просто не общались с Хегли Секъяром. Сейчас он уже не вызывает у меня такого страха, а вот полтора года назад, после первого знакомства и допроса в столичной тюрьме Арахене… У-у-у, век бы хессира канцлера не видать.

Длинные ухоженные пальцы выбили по крышке стола сложную дробь.

— Итак, — произнес Хегли Секъяр, и вновь мне показалось, что сейчас он ткнет меня носом в белесую морду вареной рыбины, на примере показывая, что может сделать крутой кипяток с глазами. — Что ты знаешь о стальной короне Хлодвига Великого?

С трудом удержавшись от того, чтобы огрызнуться: «Я ее не брал!», постарался честно припомнить.

— Это почти что миф. Стальная корона короля Хлодвига исчезла еще до начала Смуты. Сванхильд Хогъяр сорвала ее с головы Карла Проклятого и скрылась. Именно это дало мятежникам право объявить правление правнука Хлодвига незаконным. Государь, лишившийся символа власти…

Канцлер упреждающе поднял ладонь.

— Древние имена можешь оставить в покое. Меня интересует, не слышал ли ты что-нибудь о короне в последнее время.

— Как, что и от кого я мог слышать?

Секъяр уперся взглядом в возвращенную мне Риком чернильницу.

— До хронистов новости подчас доходят гораздо быстрей, чем до Палаты Истины. В лапы сыскарей в Бъёрнкроге угодил один человечек. Скупщик краденого, вроде бы мелкая блошка, но известен многим и многим. И сам, соответственно, много чего знает. Говорят, что, если кому-нибудь понадобится достать с неба Перстень Драконов или раздобыть ленточку с любимой нижней сорочки королевы Брюнхильды, эта закорючка в протоколе справится. Грехов на нем хватит на самый серьезный приговор. Прохиндей понимает это и, чтобы облегчить свою участь, рвется оказывать истинникам всяческую помощь и поддержку. Например, клянется, что собирался, но просто не успел прийти сообщить, что некий человек выразил желание купить стальную корону Хлодвига. И даже дал добытчику кое-какие ориентиры. И знаешь ли, они указывают на Гехт.

На Гехт указывают и стрелки направления торговых путей на большинстве карт земли Фимбульветер. Но вслух я этого произносить не стал.

— Истинники не гоняются за легендами, — невозмутимо продолжал канцлер, — а скупщика выпускать не собираются. Сам же он начать поиски не успел. Выйти на заказчика не удалось, после ареста таракана его как снегом занесло. Королю же Хрольву не помешало бы возвращение древней реликвии. Поскольку у тебя теперь появился ученик, — канцлер резко повернулся, и Рик, отшатнувшись от неожиданности, уселся на задницу, — то вполне можешь заняться в городе и окрестностях поисками следов короны Хлодвига. Потом доложишь о результатах. Хельга в Гехте?

Я растерянно кивнул.

Хегли Секъяр поднялся и, не прощаясь, вышел.

— Это кто был? — жалобно спросил Рик, поднимаясь с пола.

— Канцлер королевства.

— А зачем он нам нужен?

— Нам — низачем. А вот мы ему, похоже, будем весьма полезны.

***

Я искренне надеялся, что в ближайшее время не увижу хессира канцлера. Понимал, конечно, что придется рассказывать ему, что удалось разведать о короне Хлодвига, но никак не ожидал, что встречу Секъяра в нашем доме. Но вот пришли с Гердой вечером, а в прихожей сидит Рик. И глаза у него как плошки.

— А у нас этот… Который канцлер. Он что, хессы Хельги бывший хахаль? У нее же капитан есть!

— Сам Оле здесь?

— Нету его! Плохо дело!

Дите правду говорит. Не нужен нам тут Хегли Секъяр. Особенно рядом с Хельгой. Если он и сестре вздумает душу мотать…

— Подождите здесь.

Я решительно вошел в гостиную.

— Сейчас морды друг другу бить будут, — раздался вслед взволнованный шепот Рика. — Братья с хахалями всегда дерутся.

Хельга и Секъяр восседали друг напротив друга за ненакрытым столом. Ни приборов для пития барка, ни письменных принадлежностей и документов. Даже скатерть гладкая, как снег в Белом Поле. Лица у сестры и канцлера недовольные, брови нахмурены, губы плотно сжаты. Смотрят злыми глазами. Какой уж тут хахаль…

Бросив на меня быстрый взгляд, Секъяр поднялся.

— Итак, Хельга, я надеюсь, ты все-таки подумаешь.

— Мой ответ окончательный, — ровно молвила сестра.

Коротко поклонившись, канцлер королевства вышел.

В дверь сразу просунулась любопытная физиономия Рика. Подслушивать у замочной скважины сиротинушка не осмелился или не захотел, но сейчас жаждал узнать, что происходит.

А что происходит? Не иначе, хессир канцлер решил привлечь к поискам пропавшей короны и главного прознатчика Гехта. В принципе, разумно.

Хельга подняла руки и резко выдернула из прически шпильки. Освобожденная толстая коса упала почти до пола.

— Брат, если тебе от меня что-то нужно, то говори быстро, завтра займусь. А сейчас пойду к себе. Устала.

— Хельга, я хочу поговорить с крысиным королем.