Уоррен XIII и Всевидящее Око

Таня дель Рио, 2015

Знакомьтесь – Уоррен XIII. Он единственный посыльный, садовник, официант и портье в старинном отеле, которым много поколений владеет семья Уорренов. И где-то здесь, в этом таинственном и мрачном поместье, среди кривых коридоров, полных пугающих загадок, хранится волшебное сокровище – Всевидящее Око. Но чтобы найти спрятанное сокровище, Уоррену сперва придется разгадать несколько тайн: Что за странное существо обитает в бойлерной отеля? Кто эта девочка-призрак, мелькающая на тропинках заброшенного лабиринта? И почему единственный постоялец отеля прячет свое лицо под бинтами? «Уоррен XIII и Всевидящее Око» – это книга, полная тайн, секретных кодов, невероятных изобретений и изысканных иллюстраций. Она поразит и очарует читателей всех возрастов.

Глава II,

в которой Уоррен выполняет множество работ по дому

Прошло несколько часов, руки разболелись, а Уоррен еще и половины дел не переделал. Сначала он собирался подмести только в своей комнате на чердаке, но потом решил прихватить весь восьмой этаж, а когда закончил с ним, нечаянно заметил, сколько грязи на седьмом. И тогда он решил подмести весь отель, иначе по отношению к другим этажам это будет нечестно!

По дороге Уоррен то и дело натыкался на беспорядок, оставленный тетей Аннакондой в поисках Всевидящего Ока: она целыми днями рылась повсюду и переворачивала всё вверх дном. К примеру, на шестом этаже она отодрала несколько половиц, и Уоррену пришлось хорошенько попрыгать на них, чтобы половицы встали на место. На пятом этаже край ковра оказался распущен, Уоррен вправил и заплел нити. После такого лечения ковер слегка вздыбился — опасно! можно споткнуться! — и Уоррен сбегал за утюгом, чтобы разгладить складки.

В коридоре четвертого этажа Уоррен обнаружил вспоротое кресло, вся набивка наружу — как будто пушистое существо надулось и лопнуло. Уоррен заскрипел с досады зубами и принялся запихивать набивку обратно, один лохматый кусок за другим. Но как только покончил с этой работой, заметил прорезанную в стене дыру. Времени замешивать штукатурку и замазывать дыру не было, так что он подтащил кресло к стене и его спинкой заслонил отверстие. Этим он займется потом.

Наконец Уоррен добрался до любимой части отеля: до галереи предков на четвертом этаже. Там на стене висели портреты двенадцати прежних владельцев отеля — дедов и прадедов Уоррена — в хронологическом порядке. Мальчик сразу подошел к портрету своего отца, Уоррена Двенадцатого. Отец выглядел точно так, как запомнилось сыну: доброе лицо, ласковые карие глаза, загадочную улыбку обрамляют длинные завитые усы.

— Папа, у меня замечательные новости! — сообщил Уоррен портрету. — У нас появился гость. Впервые за долгое время. Я подумал, ты будешь рад об этом услышать.

Уоррен часто рассказывал отцу новости отеля. Он знал, что портрет не ответит, но можно хотя бы притвориться, будто папа его слышит.

— Немножко странный, — продолжал свой отчет Уоррен, — ни с кем не разговаривает. И не позволил мне отнести его багаж в номер. Но какая разница! Главное, у нас теперь есть постоялец. Дела идут на лад.

Уоррен всегда старался, чтобы новости звучали бодро. Он понимал: отец огорчился бы, если бы узнал, в каком запустении отель, поэтому хорошие новости раздувал, а о плохих не упоминал. Он не хотел, чтобы Уоррен Двенадцатый догадался, как на самом деле все скверно.

— У меня, конечно, работы полно, — продолжал он. — Столько всего надо успеть до зимы, столько окон починить и прочистить трубы отопления. И еще эти нахальные вóроны вечно забивают дымоход. Но я помню, чему ты меня учил, я тебя не подведу.

Собственно, по этой причине Уоррен и трудился, не давая себе роздыху: он знал, что его отец усердно работал, и отец его отца, и отец отца его отца и так далее… Все они работали изо всех сил. Двенадцать поколений Уорренов превратили отель в один из прекраснейших в мире. А тупому дяде Руперту хватило пяти лет, чтобы все развалить.

— Здорово будет, когда мне исполнится восемнадцать и я смогу вступить в свои права. Тогда ты увидишь тут большие перемены! — посулил Уоррен, улыбаясь портрету Уоррена Двенадцатого.

Портрет Уоррена Двенадцатого подмигнул в ответ.

По крайней мере, так показалось Уоррену Тринадцатому. Под лучами послеполуденного солнца пятна света и тени причудливо играли на портрете. Уоррен знал, что подмигивание ему скорее всего почудилось, но все-таки ему стало теперь легче. Ему всегда становилось легче после разговора с отцом.

Уоррен сидел там, мечтая о счастливых временах, пока не зазвонили высокие часы в конце коридора. Вслед за ними загремели, задребезжали, заухали и другие часы, нестройный шум разнесся по отелю.

Четыре часа! Скоро ужин!

Уоррен помчался вниз, на первый этаж, влетел в кухню, наклонившись, проскочил под летящей дугой морковных кружочков — из-под ножа шеф-повара Буньона они устремлялись прямо в суповой горшок на другом конце помещения.

— Простите, опоздал, — извинился Уоррен.

— Не беда, мой мальчик! — откликнулся шеф. — Посиди, отдохни, пока я тут все подготовлю.

Шеф-повар был последним из старой гвардии: он слишком любил отель, чтобы с ним расстаться. Широкоплечий крепыш с могучими руками, смахивающими на медвежьи лапы, — но двигались эти «лапы» изящно и ловко.

По слухам, когда-то шеф-повар Буньон работал в цирке, а фокусы он показывал до сих пор. Самый любимый: резать лук, взбивать яйцо и разделывать индейку одновременно, словно у него две пары рук, а не одна, как у всех.

— Что это вы готовите — так вкусно пахнет? — спросил Уоррен.

— Я хочу, чтобы ты снял пробу, — ответил шеф. — Хорошую порцию чтобы съел, прежде чем твоя тетушка сунет сюда свой нос.

Уоррену запрещалось есть то, что ели все остальные. Как только Аннаконда вышла замуж за дядю Руперта, она посадила племянника на строжайшую диету: овсянка на завтрак, обед и ужин.

По ее словам, вареная овсянка — единственное питание, потребное растущему парню. Дядя Руперт был так влюблен, что ни с чем не спорил, зато шеф Буньон озверел. Растущему парню требуются овощи и фрукты, пирожные и конфеты, — утверждал он и подсовывал их Уоррену всякий раз, как Аннаконды не было поблизости.

— Сегодня у нас отличное мясное рагу, — заявил шеф. — А в нем перчик и помидоры, баклажаны и цукини — все, что ты любишь, в одном упоительном блюде!

Он сунул черпак под нос Уоррену.

— М-м-м-м! — пробормотал Уоррен, с наслаждением вдыхая аромат, прежде чем попробовать жаркое.

Шеф подтолкнул к нему тарелку, сунул Уоррену большой ломоть хлеба.

— А теперь ешь. Досыта, от пуза.

— Надо оставить немного места для овсянки, иначе тетушка что-нибудь заподозрит.

Шеф Буньон усмехнулся.

— Когда закончишь, пожуй листок мяты, чтобы она чеснок не унюхала.

Через несколько минут Уоррен уже начисто вытер тарелку хлебом и превесело облизывал пальцы. Он заметил, что шеф Буньон смотрит на него и вроде бы погрустнел.

— Что случилось? — спросил Уоррен.

— Ничего, — ответил шеф, прокашливаясь. — Мне вспомнилось, что твой отец тоже обожал это блюдо.

— Он тоже? Правда? — Уоррен всегда хотел побольше узнать о родителях, пусть даже какие-то мелочи, пустяки.

— О да, без сомнения. С тех пор как твоя мама умерла — а ты был еще совсем малышом, — он ел рагу каждый вечер. Говорил, это лучшее утешение.

Уоррен заглянул в пустую тарелку и прислушался к тому, как в животе разливается тепло.

— То-то оно мне так нравится.

Шеф смахнул слезу своей похожей на лапу рукой.

— Чертов лук, глаза потекли, — пробурчал он, возвращаясь к разделочной доске. — Доедай и ступай накрывать на стол. Не стоит опаздывать.

Он сунул в карман Уоррену десерт — пирожное-пудинг, свое фирменное изделие, нежный шоколадный мусс в твердой оболочке — и велел поспешить.

Уоррен проворно загрузил в служебный лифт накрытые подносы с ужином для обитателей отеля. Сначала он поднялся на пятый этаж и доставил поднос мистеру Фриггсу, своему учителю и единственному постоянному гостю отеля. Мистер Фриггс жил тут с тех пор, как Уоррен себя помнил, но никогда не выходил из библиотеки, даже в столовой не появлялся. И на этот раз Уоррен застал его за столом, уткнувшимся носом в книгу.

— Ого, уже время ужинать? — спросил мистер Фриггс, потирая глаза. — А я на весь день погрузился в старые войны Фаунтлероя. Расскажу тебе о них на следующем занятии. Как раз о твоем тезке, кролике Уоррене. Жду тебя завтра утром, верно?

— Конечно! — подтвердил Уоррен. Занятия с Фриггсом скрашивали Уоррену полные трудов дни. Он узнавал от него предания об отеле и судьбы всех своих двенадцати предков. Похоже, мистер Фриггс знал о каждом из них, и очень много.

— Я слышал, как утром дядя звал тебя, — сказал мистер Фриггс. — Кажется, он был в панике. Все ли у вас в порядке?

Уоррен кивнул.

— Да, у нас новый гость.

— Гость! Вот как! — воскликнул мистер Фриггс. — И как же его зовут?

Уоррен рассказал ему про бледномордого и про странные обстоятельства его появления.

— Боюсь, я ничего толком не знаю. Пока. Но тетя Аннаконда убеждена, что он приехал украсть Всевидящее Око.

— Опять эта чушь! — возмутился мистер Фриггс. — Сто раз ей объяснял: Око — всего лишь сказка. На самом деле его нет!

Он обвел рукой библиотеку, тысячи журналов и книг для записи, громоздящиеся горы бумаги.

— В моем распоряжении полная история семейства Уорренов, и, смею тебя заверить, здесь нет ни единого упоминания о Всевидящем Оке. Его попросту не существует!

— Я-то вам верю, мистер Фриггс, — сказал Уоррен. — Но тетю Аннаконду это не остановит. Она убеждена, что Око существует на самом деле.

Мистер Фриггс печально покачал головой.

— Неприятно это говорить, но порой я думаю, она вышла замуж за твоего дядю только ради того, чтобы подобраться к воображаемому сокровищу.

В последнее время Уоррен тоже ловил себя на такой мысли. При дяде тетушка становилась ласковой, будто котенок. Но стоило Руперту отвернуться (или задремать на кушетке в холле), и она принималась выдергивать из буфетов ящики и разламывать на части рояль. И никогда не прибирала за собой. На отель ей, видимо, наплевать!

— Рано или поздно она сдастся, — сказал Уоррен. — Она уже все комнаты и коридоры обыскала. Уже и заглядывать больше некуда.

— Надеюсь, ты прав, — ответил мистер Фриггс, покосившись на часы. — Но боюсь, в данный момент она ищет не Око, а свой ужин. Не заставляй ее ждать.

Уоррен сообразил, что снова изрядно задержался. Помчался обратно в лифт и спустился на второй этаж, там сгрузил подносы на старую тележку — она, как и всё прочее в отеле, видала дни и получше. Развернувшись, Уоррен повез ужин в главный обеденный зал. Посреди зала стоял огромный стол красного дерева: когда-то здесь накрывали банкеты на двадцать человек. Уоррен еще помнил времена, когда торжественные ужины происходили каждый вечер. Нарядные гости спускались из номеров в зал, вели оживленную беседу, звенели бокалы, в стороне музыканты играли бодрые мелодии. После ужина — танцы, обычно до глубокой ночи.

А теперь в обеденном зале сумрачно и холодно, точно в пещере. Уоррен толкал перед собой скрипучую тележку, ее колеса громко дребезжали. Над головой люстра: когда-то она ярко сверкала, а теперь ее выключили, чтобы сэкономить электричество. Вместо люстры зажигали свечи, и причудливые тени метались по стенам.

Уоррен поставил тарелки с рагу и корзинки хлеба на разные концы стола — для дяди и для тети. Между ними — крошечную тарелку овсянки для себя. Как раз когда он переливал шипучку с экстрактом сарсапарели (излюбленный напиток дяди Руперта) в стакан, послышались шаги. Уоррен поднял голову: тетя и дядя вошли в огромный зал. Ровно пять — их шагам аккомпанировал грохот и звон многочисленных гостиничных часов.

С видом заправского кавалера Руперт выдвинул для жены кресло — ножки в форме лап громко царапнули пол — и побежал на свое место, в дальний конец стола. Сразу же уткнулся лицом в свою тарелку, испуская громкое радостное чавканье. Капли помидора потекли по двойному подбородку.

Аннаконда оглядела свою еду с неудовольствием.

— Что за месиво? — злобно прошипела она Уоррену так, чтобы Руперт не услышал. — Такое и мужики есть не станут.

— Рагу, тетя, — ответил Уоррен. — Оно вкусное.

Аннаконда прищурилась.

— А ты откуда знаешь, Уоррен?

— Я… э-э…

— Ты его отведал? Без моего разрешения?

— Любовь моя! — окликнул Руперт жену с дальнего конца стола. — Это же упоительно! Шеф Буньон снова превзошел себя.

Аннаконда мгновенно прогнала морщину со лба.

— Да, мой дорогой! — прочирикала она. — Шеф Буньон просто клад. Но у меня, кажется, проблемы с желудком, придется отослать мою порцию на кухню.

— Нет-нет! Пусть Уоррен отдаст твою тарелку мне! — взволновался Руперт. — Зачем же хорошей еде пропадать.

Уоррен взял тарелку Аннаконды и отнес дяде, который, ни минуты не медля, занялся добавкой. Возвращаясь к тетушке, Уоррен прошел мимо предназначенной ему миски овсянки и заметил, что каша остывает. Холодная будет, липкая. Фу.

— Жаль, что вам не понравилось рагу, — сказал он Аннаконде. — Принести что-то другое?

Аннаконда подалась вперед и понюхала воздух возле его лица.

— Пахнет чесноком, вот как?

Уоррен зажал рот ладонью, но было поздно: он забыл пожевать мяту.

— Н-нет, то есть вряд ли…

Аннаконда вытянула костлявый палец и сколупнула морковное пятнышко с галстука Уоррена.

— Ты ел эту гадость! Как ухитрился? Шеф Буньон ослушался моего приказа?

Уоррен побледнел. Уж конечно, он не хотел навлечь беду на шефа Буньона. Аннаконда и так выискивала предлог, чтобы его уволить.

— Н-нет, тетя, шеф ни в чем не виноват. Я попробовал рагу, когда он отвернулся.

— Значит, ты будешь наказан.

Уоррен повесил нос и ждал, пока Аннаконда, постукивая себя по подбородку, предавалась любимому занятию — придумывала наказание. Однажды она послала его в лес собирать медвежье дерьмо. В другой раз заставила накрасить ей ногти и придать им форму треугольника. От ядовитого запаха лака его чуть не стошнило (что уж говорить о медвежьем дерьме!).

— Ага! — вскричала Аннаконда. — Придумала! Пойдешь в лабиринт из живой изгороди и отыщешь его центр. Часами будешь там бродить, пока выберешься.

Старый лабиринт позади отеля зарос колючками, там поселились дикие звери. Даже в пору, когда отель процветал, там было страшновато — ходили слухи, что в лабиринте обитают призраки. Но это не помешало Уоррену исследовать каждый его дюйм. Он подолгу играл среди темных вечнозеленых зарослей и знал каждый поворот тропы как свои пять пальцев.

— Только не в лабиринт, тетя! Не надо! — заныл Уоррен, падая на колени и стараясь изобразить отчаяние.

— Ступай сию минуту! — злорадно усмехнулась она. — И пока не дойдешь до центра, не возвращайся.

— А как я докажу, что был там?

— В центре лабиринта стоит памятник Уоррену Первому, — сказала Аннаконда. — На цоколе статуи есть надпись. Спиши ее, от слова до слова, и принеси мне. И не смей возвращаться, пока не спишешь ее!

На другом конце стола Руперт знай себе жевал и глотал, не прерываясь. Не вслушиваясь в их разговор, он добрался до десерта и с пугающей скоростью пихал себе в рот пирожные-пудинги. Скоро он крепко заснет: дядя любил вздремнуть после еды «для пищеварения».

— Пошел! — скомандовала Аннаконда.

— Да, тетя, — покорно отвечал Уоррен и, только выйдя за дверь, широко улыбнулся. Наконец-то страшная кара обернулась пустяком.

Если бы кто-нибудь заглянул в комнату Аннаконды (что было бы непросто, потому что дверь она держала на тройном замке), то убедился бы, что тетя Уоррена — вовсе не обычная женщина. Она ведьма! Повсюду были разбросаны книги и свитки на редких и древних языках. Каждый дюйм на полках занимали горшки с пахучими маслами, травами, рыбьими зубами. Тетушка даже поставила прямо посреди комнаты железный котел: из этого вместительного сосуда поднимались порой таинственные струйки дыма, хотя с виду он оставался пуст.

Каждый вечер после ужина Аннаконда уединялась в этой комнате. Вот и сегодня ее противный муж Руперт заснул прямо за столом, храпел, уткнувшись лицом в тарелку, а племяннику она придумала дурацкое поручение, чтоб не мешал. Ей пора было заняться новой ученицей.

Девочка дожидалась ее, сидя в кресле. На вид лет двенадцати, волосы светлые, кожа точно пергамент.

— Надеюсь, ты доехала благополучно? — осведомилась Аннаконда.

— Да, ваша мрачность, — ответила девочка. — Поездка была длинная, но я рада, что наконец добралась. Отель очень… приятный.

— Отель ужасен! — рявкнула Аннаконда. — Жалкая дыра! Омерзительная! Но ты, моя юная ученица, не пожалеешь о том, что попала сюда. Я многому тебя научу. Ты обретешь силу, о какой и не мечтала.

Девочка склонила голову:

— Я очень на это надеюсь.

Аннаконда сунула руку в карман платья и вытащила длинный изогнутый предмет цвета кости, острый, словно коготь. От этого предмета как будто исходила темная аура; ученица подалась ближе, любопытствуя.

— Знаешь, что это? — спросила Аннаконда.

— Нет, ваша мрачность.

— Большая редкость — зуб мальвудианской мантикоры, я украла его в своем родном городе перед тем, как меня изгнали.

— За что вас изгнали?

— Это не имеет никакого значения! — рыкнула Аннаконда. — Важно другое: меня лишили магической силы! Ограбили! Я все еще могу превратиться в животное-духа и ползать по полу…

— Простите, ваша мрачность, вы сказали — в животное-духа?

— Да, да, у каждой ведьмы есть животное, в которое она может обращаться — и снова принимать свой облик — сколько пожелает. Но все остальное я могу делать только при помощи зуба!

Девочка вытащила блокнот и торопливо записывала все, что слышала от Аннаконды.

— С помощью зуба вы накладываете заклятья?

— Осталось только одно заклятье. Боюсь, я извела почти всю магию, что была в нем. Вот когда я отыщу Всевидящее Око, тогда, знаю, все мои таланты вернутся ко мне. Я стану более могущественной, чем была!

— Так почему же не использовать заклятие зуба, чтобы найти Око? — простодушно спросила девочка.

Аннаконда глянула свирепо.

— Неужели ты думаешь, я не пыталась? — Она ткнула зубом в сторону ученицы с такой яростью, что чуть не вонзила в нее острый конец. — Половину заклятий потратила, пытаясь добыть Око. Ты себе не представляешь, во что мне обошлись эти поиски!

— Прошу прощения, ваша мрачность, — сказала девочка. — Я буду помогать вам изо всех сил.

— Еще как будешь, — откликнулась Аннаконда. — Для начала прилипни тенью к моему племяннику Уоррену. Странный парень: зубы кривые, лицо как у мухи. Найдешь его в лабиринте из живой изгороди. Надеюсь, он там всю ночь проведет, блуждая кругами.

— А когда я его найду, что с ним сделать?

— Ничего не делай, следи за ним. Я ему не доверяю: парень твердит, будто знать ничего не знает о Всевидящем Оке. Двенадцать поколений его предков прятали это сокровище, а он уверяет, будто это сказки! Хочет сбить меня со следа.

— Я разыщу его, ваша мрачность!

И ученица исчезла во вспышке яркого света.