Нью-Йорк

Таня Родина

То ли болезненный бред, то ли самая настоящая жизненная драма. Обычный город в России против Нью-Йорка. Ехать или нет? Кто победит? В чём вообще смысл? Предыдущие романы и сборники рассказов трижды были отмечены всероссийской литературной премией Дебют, гран-при фонда Стивена Спилберга в России и прочими литературными наградами.

© Таня Родина, 2015

© Варя Веденеева, дизайн обложки, 2015

Корректор Перепченко Пётр

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Представление

У меня ломаются ногти. Потому что опять весна и витамины вымылись из тела. Я сама, как испорченный витамин, который вышел на вечную прогулку из чьего-то дурацкого тела. Смотрю на свои ногти — они как всегда ломаются, от меня отваливаются мелкие кусочки. Сама же я, как один большой кусок мяса, и меня даже можно было бы пожарить с хрустящим солнечным луком и раздать беднякам. А если к такому изысканному блюду приставить бутылку любого алкоголя, то они, вероятно, устроят колоссальный пир. Пир на весь мир. Сгрызут меня до дыр, и вот уже за домом виднеется костей моих меловой пар.

Я высунула голову в окно и не узнала ничего нового. Не люблю скучать, но ведь скука — это тоже занятие, поэтому я вся в делах. Каждый день, каждую минуту.

Чувствую такую болотную полноту в теле, как будто меня на самом деле однажды пожарят, но до этого я успею прожить хоть какую-нибудь жизнь (не обязательно долгую) и узнать немало дивных вещей. А после — на костёр. Чёрт, меньше всего я хочу быть очередной Жанной д'Aрк. Сегодня умирать уже не нужно, чтобы показать всему миру то, что ты хочешь получить. Можно просто лениво тыкнуть пальцем и купить.

У меня нерушимые карманы бумажных денег. Я нарисовала их сама. Теперь ощущаю себя богатой аристократкой. Могу купить всё, что пожелаю. А потом — на костёр с луком.

Ещё у меня тонкая ступня. Тонкая, но длинная — 41-й размер обуви. Я твёрдо стою на этой плешивой земле, упираюсь головой в столпы воздуха, потому что я миллионер и я много чего знаю. Я много говорю «я». Не знаю, почему, вроде бы чрезмерного эгоизма во мне до этого дня не наблюдалось.

Многие писатели пишут о девушках лёгкого поведения. Словно в шлюхах и есть весь смысл, словно в них лежит ключ к вечной славе. Написал один раз «шлюха» — всё, тебя читают тысячи. Написал ещё раз — и вот, пожалуйста, уже целый миллион горящих глаз ждут твоего следующего романа или что ты там пописываешь вечерами после скучной работы у себя дома.

Интересно, какая на вкус человечина? Изменится ли мой собственный вкус от килограмма репчатого лука? А от двух? А от лука-порея?

Каждый день — это мини-жизнь. Ты можешь делать всё, что хочешь, и справлять дни рождения хоть каждый день, приговаривая: «Ура, я всё ещё жив». Или так: «Ну вот… я всё ещё жив…».

Друзей почти нет, зато есть очень много знакомых. Так много, что я не знаю их имён. Самое лестное — что все они знают моё имя, знают, кто я, что делаю, что люблю, а что нет. Они говорят мне «привет», а на самом деле они знают обо мне гораздо больше, но делают вид, что скрывают. Так всем удобно.

Мне искренне нравятся красивые голоса. Когда ими не поют, а просто разговаривают. Голос — это острый нож, и им успешно можно разделать, разрезать, почиркать всё что угодно: мой палец или твоё настроение.

Бомжи, наверное, начнут с моих долговязых пальцев. Обгладывая, надкусывая, принюхиваясь к спелому аромату свежего человечьего мясца. Боже мой, какая им вообще разница, как я буду пахнуть. Они запьют мою вонь алкоголем и ничего не почувствуют.