В лесу

Тана Френч (2007)

Летом 1984 года, когда сумерки опускаются на идиллический поселок в пригороде Дублина, матери зовут своих детей домой. Но в этот теплый вечер из темного и безмолвного леса не возвращаются трое детей, два мальчика и девочка. Полиция найдет только одного мальчика, Адама. Он в ужасе прижимается к стволу старого дерева, его кроссовки пропитались кровью, и он ничего не помнит… Двадцать лет спустя найденный мальчик, которого теперь зовут Роб Райан, работает детективом в Дублинском отделе убийств и хранит свое прошлое в секрете. Но когда рядом с тем же лесом находят тело убитой двенадцатилетней девочки, все пугающе напоминает то давнее нераскрытое преступление. По одной из версий Роба Райана и его напарницы Кэсси Мэддокс, которым поручено расследование, это убийство ребенка, возможно, как-то связано с пропавшими двадцать лет назад детьми. Перебирая обрывки уцелевших, однако давно похороненных воспоминаний, Райан осознает, что у него есть шанс не только раскрыть новое преступление, но и найти разгадку тайны собственного прошлого.

6

К тому моменту, когда мы доехали, Кэсси успела вытянуть из Марка, что к бульдозерам прибегают только в крайних случаях, потому что те уничтожают ценнейшие археологические свидетельства, что “Команда времени” — просто кучка дилетантов, а кроме того, Кэсси сохранила самокрутку, которую Марк ей наслюнявил, так что теперь мы сравним ДНК с самокрутки с ДНК на окурках из леса, причем обойдемся без ордера. Вопрос, кто сегодня будет добрым полицейским, уже не возникал. Я обыскал Марка (зубы стиснуты, возмущенно качает головой) и отвел его в кабинет для допросов, а Кэсси сбегала положить на стол О’Келли список доводов, доказывающих, что в Нокнари сатанистов нет.

Мы несколько минут помариновали Марка — ссутулившись, он сидел на стуле, громко и раздраженно барабаня указательными пальцами по столешнице. Наконец мы вошли в кабинет.

— И снова здравствуйте! — радостно поприветствовала его Кэсси. — Хотите чая или кофе?

— Нет. Я хочу быстрее обратно на работу.

— Детективы Мэддокс и Райан, допрос Марка Конора Хэнли, — проговорила Кэсси в висящую в углу под потолком камеру.

Марк изумленно обернулся, скорчил камере рожу и снова ссутулился. Я выдвинул стул и, не глядя, бросил на стол стопку снимков с места преступления.

— Вы не обязаны ничего говорить, если сами этого не хотите, однако все сказанное вами может быть использовано в качестве доказательств. Ясно?

— Что за херня? Меня что, арестовали?

— Нет. Вы пьете красное вино?

Он ехидно взглянул на меня:

— А вы что, угощаете?

— Вы отказываетесь отвечать на вопрос?

— Я уже ответил. Я пью что предложат. А что?

Я задумчиво кивнул и сделал отметку в блокноте.

— А зачем у вас руки обмотаны? — Кэсси подалась вперед и показала на малярную ленту.

— От мозолей. Когда мотыгой работаешь под дождем, пластырь отваливается.

— А почему в перчатках не работаете?

— Некоторые работают. — Судя по тону, Марк явно считал таких слабаками.

— Вы не будете возражать, если мы попросим вас показать, что под лентой? — спросил я.

Он подозрительно взглянул на меня, но неторопливо размотал ленту и бросил ее на стол. С язвительной улыбкой он продемонстрировал нам руки:

— Ну как, нравится?

Упершись локтями в столешницу, Кэсси наклонилась ближе и жестом велела ему перевернуть руки ладонями вверх. Ни ссадин, ни отметин от ногтей я не увидел, лишь остатки лопнувших пузырей мозолей, почти залеченных, у основания каждого пальца.

— Ой, — удивилась Кэсси, — как это вы так?

Марк равнодушно пожал плечами:

— Обычно у меня простые мозоли, жесткие. Но я несколько недель не работал на раскопках — спину повредил и вел учет находок. Кожа за это время стала нежной, вот и натер до пузырей, когда вернулся к раскопкам.

— Вы, наверное, совсем извелись — столько не работать, — посочувствовала Кэсси.

— Да ничего, — дернул головой Марк. — Времени мало, вот в чем дерьмище-то.

Я взял двумя пальцами малярную ленту и бросил ее в мусорную корзину.

— Где вы были вечером в понедельник? — спросил я, привалившись к стене за спиной у Марка.

— В нашем общем доме. Я же вчера вам говорил.

— Вы участвуете в кампании “Стоп шоссе!”? — спросила Кэсси.

— Да, участвую. Как и большинство из нас. Некоторое время назад этот ваш Девлин лично заходил и предлагал присоединиться к кампании. Насколько я знаю, это пока не противозаконно.

— То есть вы знакомы с Джонатаном Девлином? — спросил я.

— Я же только что сказал. Мы с ним не сказать чтобы закадычные друзья, но знакомы, да.

Я наклонился над ним и разворошил снимки на столе так, чтобы Марк мельком взглянул на них, но всмотреться не успел. После чего вытащил один из самых неприятных снимков и пододвинул к Марку.

— Но вы сказали, что вот с ней знакомы не были.

Марк взял снимок за края и долго безучастно разглядывал.

— Я сказал, что видел ее на нашей территории, но имени ее не знал. И не знаю. А должен?

— Полагаю, что должны, да, — ответил я. — Это дочь Девлина.

Он обернулся и, нахмурившись, посмотрел на меня, потом перевел взгляд обратно на снимок, выдержал паузу и покачал головой:

— Да нет. Дочку Девлина я видел весной на демонстрации, но она была старше. Розмари или Розалин, как-то так.

— И как она вам? — спросила Кэсси.

Марк пожал плечами:

— Ухоженная. Много болтала. Она сидела за столом, регистрировала участников демонстрации, но, по-моему, все эти акции протеста ей до лампочки, она больше с мужиками кокетничала. Больше она на демонстрациях не появлялась.

— Значит, она показалась вам привлекательной. — Я подошел к тонированному стеклу проверить, хорошо ли побрился.

— Милая, да. Но не в моем вкусе.

— Однако вы заметили, что на других демонстрациях ее не было. Почему вы ее искали?

В стекле я видел, как Марк подозрительно уставился мне в затылок. Наконец он бросил снимок на стол и откинулся на спинку стула, с вызовом выставив вперед подбородок.

— Я ее не искал.

— Вы делали попытки связаться с ней?

— Нет.

— Откуда вы узнали, что она дочь Девлина?

— Не помню.

У меня появилось плохое предчувствие. Марк нервничал и дергался, град бессвязных вопросов насторожил его, и тем не менее он ни капли не переживал и не боялся, его реакция на происходящее сводилась лишь к раздражению. Виновные обычно не ведут себя так.

— Слушайте, — сказала Кэсси и уселась, подсунув под себя одну ногу, — что там вообще с раскопками и этим шоссе?

Марк грустно хохотнул:

— Эта сказочка прямо-таки волшебная. Правительство обнародовало планы строительства в двухтысячном году. Все знали, что в окрестностях Нокнари полно археологических находок, и чтобы подтвердить это, отправили группу археологов. Археологи вернулись, сказали, что местность представляет собой археологическую ценность намного более существенную, чем полагали ранее, и что застраивать ее согласится разве что совсем придурок. Значит, шоссе надо сдвинуть. В правительстве заявили, что все это очень интересно, всем огромное спасибо, но шоссе они ни на дюйм не сдвинут. Чтобы археологам разрешили раскопки, пришлось сильно пошуметь. Наконец политики любезно согласились и дали нам два года на раскопки. Обычно работа таких масштабов занимает лет пять, не меньше. С тех пор тысячи людей борются всеми возможными средствами — пишут обращения, устраивают демонстрации, подают в суд. Но правительство класть на нас хотело.

— Но почему? — спросила Кэсси. — Почему они просто не сдвинут шоссе?

Он пожал плечами и зло поджал губы.

— Не ко мне вопрос. Когда-нибудь устроят судилище и все выяснят. Только опоздают лет на десять-пятнадцать.

— Во вторник вечером, — вступил я, — где вы были?

— В общем доме. Можно я уже пойду?

— Пока нет. Когда вы в последний раз ночевали на месте раскопок?

Плечи у Марка едва заметно напряглись.

— На месте раскопок я никогда не ночевал, — почти без заминки ответил он.

— Не цепляйтесь к словам. Не прямо на раскопках, а в лесу рядом с ними.

— С чего вы взяли, что я там ночевал?

— Вот что, Марк, — вмешалась вдруг Кэсси, — либо в понедельник, либо во вторник вы ночевали в лесу. Если надо будет доказать, нам помогут данные криминалистической экспертизы, но на это у нас уйдет уйма времени, и уж будьте уверены, с вашим временем мы тоже церемониться не станем. Я не думаю, что девочку убили вы, но нам надо знать, когда вы были в лесу, что там делали и не слышали ли вы чего-нибудь полезного для нас. Мы можем потратить весь оставшийся день, чтобы вытянуть это из вас, или же вы нам просто расскажете все сами и сразу вернетесь к работе. Выбирайте.

— Данные криминалистической экспертизы? — недоверчиво переспросил Марк.

Лукаво улыбнувшись, Кэсси вытащила из кармана пакетик с самокруткой, которую Марк скрутил для нее, и помахала пакетиком:

— ДНК. Вы оставили на поляне в лесу окурки.

— О господи. — Марк уставился на пакетик, явно решая, разозлиться или нет.

— Я просто делаю мою работу, — жизнерадостно объяснила Кэсси и снова убрала пакетик.

— О господи, — повторил Марк. Он прикусил губу, но уголок рта все равно растянулся в презрительной усмешке. — И я купился. Вы, женщины, все одинаковые.

— Так что там с ночевками в лесу?..

Молчание. Наконец Марк посмотрел на часы на стене и вздохнул:

— Да. Я изредка ночевал там.

Я обошел стол, сел и открыл блокнот:

— В понедельник или во вторник? Или две ночи подряд?

— Только в понедельник.

— Во сколько вы туда пришли?

— Примерно в половине десятого. Я разжег костер, а когда он догорел, лег спать. Часа в два ночи.

— Вы такое всегда проделываете? — спросила Кэсси. — Или только в Нокнари?

— Только в Нокнари.

— Почему?

Марк посмотрел на пальцы и опять медленно забарабанил по столу. Мы с Кэсси ждали.

— Вы знаете, что означает “Нокнари”? — наконец спросил он. — “Королевский холм”. Когда появилось это название, точно неизвестно, но мы почти уверены, что здесь есть отсылка не к политическому строю, а к дохристианской религии. Ничего королевского — ни захоронений, ни жилья — там нет, но мы обнаружили предметы религиозного культа бронзового века, алтарный камень, принесенные в дар статуэтки, золотой жертвенник, останки принесенных в жертву животных и, возможно, людей. Этот холм — культовое религиозное место.

— Кому они поклонялись?

Марк пожал плечами и забарабанил громче. Меня так и подмывало хлопнуть его по пальцам.

— Значит, вы тоже решили провести ритуальное служение, — тихо проговорила Кэсси. Прямо на лету схватывает. Она расслабленно откинулась на спинку стула, но не сводила внимательного взгляда с Марка.

Марк неловко дернул головой:

— Что-то вроде, да.

— Вы вылили там вино, — продолжала Кэсси. — Ритуальное возливание?

— Вроде того.

— Давайте-ка уточним, — вмешался я, — вы ночуете в нескольких ярдах от того места, где убили маленькую девочку, говорите, будто вами руководили религиозные побуждения, и считаете, что мы должны вам поверить.

Марк неожиданно завелся, со стремительной яростью подался вперед и выставил указательный палец. Я невольно отпрянул.

— Слушайте, детектив! Ни в какую церковь я не верю, ясно вам? Вообще ни в какую. Религия нужна, чтобы люди знали свое место и несли деньги в общую кубышку. Как только мне исполнилось восемнадцать, я вычеркнул свое имя из списка прихожан. И в государство я тоже не верю. Что оно, что церковь — одна зараза. Слова разные, а цель та же: прижимать к ногтю бедняков и кормить богатых. Если я во что и верю, так это в раскопки! — Глаза его превратились в блестящие щелочки. Такими глазами смотрят в прицел, сидя за обреченными на разгром баррикадами. — Ни в одной церкви мира не найдется столько святынь, сколько на этих раскопках. А они собираются пустить там шоссе! Это же святотатство! Если бы Вестминстерское аббатство решили снести и построить на его месте парковку, а народ стал бы проводить в знак протеста богослужения — вы осудили бы их? Тогда какого хрена вы запрещаете мне делать то же самое?

Он не сводил с меня глаз, пока я не моргнул. Только тогда Марк откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки.

— Будем считать, что вы отказываетесь признавать свою связь с убийством, — спокойно проговорил я, когда решил, что голос меня не выдаст. По непонятной причине весь этот напыщенный вздор растревожил меня сильнее, чем я готов был признать.

Марк закатил глаза.

— Марк, — заговорила Кэсси, — я прекрасно вас понимаю. По отношению к своей работе я испытываю ровно то же самое.

Он долго буравил ее взглядом, но в конце концов кивнул.

— Но поймите и детектива Райана. То, о чем вы говорите, многим абсолютно чуждо. И они сочтут ваши действия крайне подозрительными. Нам необходимо исключить вас из числа подозреваемых.

Конец ознакомительного фрагмента.