Марина – значит «морская»

Тамара Владимировна Злобина

Марину Суворову выписали из онкологического отделения частной Московской клиники и отправили домой умирать. Но вместо этого она отправляется на море, чтобы в последний раз взглянуть на родную стихию.Её подбирает байкер Артём – ровесник её сына. И начинается путешествие, полное испытаний, странностей и неожиданных открытий.

Глава 3. Врач — это не мужчина

В мотеле оказалась только один свободный номер. Марине это категорически не понравилось.

— В номере большая двухспальная кровать! — уверял её администратор Николай, не понимая, что хочет эта странная женщина, путешествующая с молодым спутником.

Он думал озадаченно:

— «Если это молодой любовник, то какой смысл сейчас устраивать „показные выступления“? Если это сын — тем более не стоит вставать в позу. А, если просто попутчик? Ну и что? Можно лечь с двух сторон кровати — оба достаточно худые и стройные, ещё и в середине кровати места останется достаточно!»

Вслух же Николай сказал:

— Больше ничем вам помочь на могу. Или берите то, что есть, или, как говорится, ауфвидерзеен майне кляйн…

— Берём! — твёрдо отреагировал на его слова Артём. — Тебе нужно отдохнуть, Марина, иначе завтра не сможешь продолжить дорогу.

Марина прекрасно понимала, что Артём прав, но она боялась, что глазастый мальчишка, выведет её на чистую воду — держалась просто на морально-волевых, следуя своей жизненной привычке: стоять до последнего, даже тогда, когда давно пора упасть.

Пришлось согласится: иного жилья нигде поблизости не наблюдалось.

Артём взял у администратора ключ от номера, сказав, что как только устроится подойдёт к Николаю, чтобы тот смог заполнить журнал «посещения».

— Паспорт не забудьте! — предупредил его Николай.

— Не бойся, приставать не буду! — буркнул по дороге Артём. — Ни сил нет, ни желания.

— Не хами, мальчик! — парировала Марина. — Кажется, я не давала тебе никакого повода для этого.

— Прости, — отреагировал мальчик. — Не переношу, когда мне не доверяют.

Марина ничего не ответила: у неё, действительно, не было ни сил, ни желания.

Номер был небольшим, но вполне чистым и уютным. Главным украшением интерьера была кровать — огромная, почти белоснежная, под балдахином.

— Как в знатных домах ЛондОна! — воскликнул Артём, тихо присвистнув.

— Приходилось бывать в таких домах? — автоматически поинтересовалась Марина.

— Приходилось, — согласился парень, даже не пытаясь объяснить как, зачем и почему.

— Ну-ну, — привычно отреагировала Марина, и добавила:

— Интересно кроме кровати тут есть ещё хоть что-нибудь?

— Например, что? — вопросительно поднял бровь парень.

— Например, ванная. — ответила женщина. — Или хотя бы душ.

Артём проверил, куда ведут две двери в глубине номера.

— А вот тебе и ванная с душем… И туалет… Что ещё нужно для простого человеческого счастья?… Ты первой в душ, или я?

— Давай ты, — ответила Марина. — Я обычно долго плещусь.

— Хорошо, — согласился парень. — Принять освежающий душ после долгого дня — самое то!… Первый — пошёл!

— Иди-иди, мальчишка, — улыбнулась в ответ женщина. — Не задерживай очерёдность.

— Не боись, Леонидовна, — отвязано отреагировал Артём, — Минут десять — и я, как огурчик!

— Зелёный и в пупырышках? — засмеялась та, устраиваясь в одном из кресел возле журнального столика.

— Ну-ну?! — с ноткой недовольства отозвался Артём, не желая признавать себя зелёным, да ещё и в пупырышках.

Пока Артём быв в душе, Марина успела принять лекарство и попыталась расслабиться: отдых ей был сейчас просто необходим, как воздух. Она явно переоценила свои силы и сейчас сожалела, что не стала ждать друзей, которые только через неделю собирались отправиться в Сочи на своей машине, и приглашали её ехать с ними. Если честно, Марина не знала есть ли у неё в запасе эта неделя.

Как сказал её лечащий врач: разговор идёт о сутках, если не о часах, уверяя, что он сделал всё, что мог.

— Вот, если бы вы, Марина Леонидовна, согласились на операцию, то я ещё мог вам обещать год-другой… Возможно, даже больше, если операцию провести в ближайшие дни.

— Вы же знаете, Пётр Петрович, что у меня никогда не будет такой суммы, которую вы озвучили, — ответила Марина, не выказывая ни капли сожаления.

— А друзья? Спонсоры? В крайнем случае кредит? — спросил Пётр Петрович, всё ещё надеясь, что сможет уговорить эту упрямую женщину не оставлять борьбу с коварной болезнью.

Её пребывание в нирване, прервал возглас Артёма:

— Душ свободен. Второй пошёл?

— Сейчас, — ответила Марина, всё ещё с закрытыми глазами.

— Марин, не засиживайся! Пока горячая вода есть. Каждую минуту может закончится… Это же не Москва.

Марина пересилила себя, и отправилась в душ, А Артём меж тем улёгся на постель поверх покрывала, наслаждаясь тишиной и лёгкостью.

День начавшийся так хреново — с нравоучений отца и истерики матери, заканчивался даже ничего себе: чистая постель, душ, прекрасная попутчица совсем рядом — за дверью душа.

— Странная она всё таки женщина — эта Марина! — восхищённо подумал Артём, — То перед тобой озорная девчонка-ровесница, то светская дама, то повидавшая жизнь женщина… И главное: не известно, что ожидать от неё в следующий момент… Нет, с такой не скучиваешься!… Маман в сравнении с ней — пресная, однообразная, скучающая дама, которая всё уже видела, всё знает и ничего от жизни не ожидает. Да и отец ей под стать… А ведь они — приблизительно одного возраста.

Прошло полчаса и Артём заволновался:

— Что она там утонула что ли?…

— Марина, ты как? — позвал он.

Но из душа доносился только слабый шум воды.

Парень соскочил с постели, как ошпаренный, и кинулся к двери.

— Марина, — постучал он в дверь, — ты, что заснула что ли?!

Но ответа не последовало.

Тогда он толкнул двери ногой. Дверь распахнулась, и парень увидел, что худенькое тело женщины лежит в ванной без движения, а душ льёт на неё струи воды, стекая затем через открытый сток.

— Марина! — кинулся к ней парень, даже не задумываясь о том, что перед ним совершенно нагая женщина, и, что ей будет не совсем удобно, когда она очнётся.

Но женщина не отзывалась, и Артёму пришлось доставать её из ванной и нести на кровать. Он уложил Марину на подушки, прикрыл её банным махровым халатом и, торопливо натягивая джинсы, соображал, что нужно делать в случае потери пациентом сознания.

Пришлось бежать к байку за аптечкой, ведь там был и нашатырный спирт, и китайская «звёздочка», и ментоловое масло, которое может пригодиться для того, чтобы растереть пациентке стопы и ладони: их преподаватель по пресловутой гомеопатии как-то говорил, что это помогает в случае упадка сил или понижения давления.

— Придётся использовать подручные средства, — с сомнением произнёс парень, — не особенно доверяя гомеопату. — Всё равно ничего другого нет.

Перед тем, как начать процедуры, Артём, переборов своё интеллигентское воспитание, залез в рюкзак Марины и нашёл там несколько листов, исписанных привычным почерком медработника, понятным только ему самому. Тут была и выписка из знакомой Артёму клиники в Бутово, заведующим которой был его отец.

Из этой выписки стало ясно, что пару дней назад Суворова Марина Леонидовна была выписана из отделения онкологии, после проведённого курса лечения, с перечислением всех мероприятий и средств.

— Так вот почему у неё такие короткие волосы! — сделал вывод Артём. — После химиотерапии… «Хронический лейкоз 4-ой стадии. Рекомендовано проведение трансплантации костного мозга»…

Артём отложил выписку и взглянул на женщину: чрезмерная худощавость, бледное лицо, синие ногти, небольшие трещинки в углах губ, обширные синяки от падения с мотоцикла, носовое кровотечение.

— Как же я раньше не обратил внимания на все эти симптомы? — удивился он. — Ведь видел, что с Мариной не всё в порядке… Может права мать, что я равнодушный и бессердечный тип, не думающий ни о ком?

— Хватит рассуждать, Артём Владиленович! Ты же будущий врач… Давай «оживляй» пациентку, пока не поздно.

Первым делом он поднёс к носику Марины ватку с нашатырным спиртом, и та, наконец, открыла глаза.

— Что со мной? — поинтересовалась она слабым голосом.

— Ты потеряла сознание прямо в ванной, — ответил Артём, — и я перенёс тебя сюда.

Лицо Марины начало предательски розоветь, покрываясь краской стыда.

— Не красней! — строго отреагировал Артём. — Как говорит наш профессор: на службе врач — не мужчина. Мужчиной он становится только поле окончания своего служебного долга.