В свободном полете. Мелодрама с элементами эротики

Тамара Владимировна Злобина

Светлана, в связи с болезнью матери, попадает в зависимость к мужчине в возрасте – Орлову Константину Львовичу.Эта зависимость не вызывает у девушки ничего, кроме отвращения и страха, но избавиться от неё она не может.И тут рядом с ней появляется молодой парень – Маринин Артём, который хочет помочь Лане.Но для того, чтобы освободиться от этой зависимости, приходится приложить немало усилий…

Глава 4. Разговор с отцом

Увидев «перевёрнутое лицо» Виктории, Вера Максимовна ничего не сказала, она только подумала:

— «Если шеф так поступил со своей обожаемой дочерью — просто выставил из своего кабинета, то меня он, наверняка, уволит».

На её глазах навернулись слёзы.

— Это конец! — произнесла она почти в панике. — Меня Олег Викторович теперь точно уволит…

— За что? — удивилась Виктория.

— А вы до сих пор не поняли? — ответила секретарь. — За то, что я не остановила вас.

И по щекам женщины потекли слёзы.

— Для меня это будет хуже смерти… У меня на руках больная дочь и двое внуков… Если я лишусь работы — мы просто погибнем.

— Не расстраивайтесь так, Верочка Максимовна, — неожиданно пожалела её Виктория, — я всю вину возьму на себя. Костьми лягу, но не допущу вашего увольнения!

— Спасибо, Вика, — ответила женщина. — Но боюсь, что это уже не поможет.

— Вы не знаете, кто отдал приказ не пускать меня в офис? — спросила Виктория. — Олег Викторович, или Марат Сергеевич?

— Они вместе решали этот вопрос, — ответила секретарь. — Долго что-то обсуждали… Иногда на повышенных тонах… Смотрели видеозапись с камеры наблюдения…

— Ну, всё, я пропала! — сделала вывод девушка. — Как же я забыла про эту чёртову видеокамеру?! Какая же я дура!

— Да, уж… — механически отреагировала секретарь, даже не осознавая того, что соглашается с выводом девушки.

Тут подключилась видеосвязь и шеф строгим голосом возвестил:

— Вера Максимовна, зайдите в мой кабинет.

Секретарь с трудом взяла себя в руки и ответила:

— Да, Олег Викторович, сейчас.

Перед дверями в кабинет шефа она остановилась и три раза перекрестилась на правый угол, словно там находилась икона Спасителя.

— Ни пуха не пера! — пожелала ей Виктория, а Вера Максимовна в ответ автоматически трижды плюнула через левое плечо.

— «Это надо же, как отец запугал своих подчинённых! — подумала девушка. — Никогда бы не подумала, что он может быть таким… На первый взгляд он такой белый и пушистый».

Секретарша вышла минуты через три и, не глядя на Викторию, сразу кинулась к компу. Открыв какой-то документ, что-то в нём исправила, затем ещё раз всё перепроверила и, распечатав в двух экземплярах, скрепила канцелярским степлером.

Всё происходило в полнейшей тишине. Виктория смотрела на механические движения женщины и уже ни о чём больше не могла думать, как только о том, что их обеих ожидает: волнение секретаря передалось и ей.

Через минуту Вера Максимовна вновь скрылась в кабинете отца, а Вика в волнении начала барражировать по комнате, словно не находя себе места. На этот раз она не понимала отца. На что он рассчитывает? Что у Вики не хватит терпения и она уйдёт так и не дождавшись аудиенции? Или, что его показное равнодушие заставит, наконец, её серьёзно задуматься над своим поведением?

— «Ну, уж нет дорогой папочка, — решила Виктория, — на этот раз ты не отвертишься! Я дождусь и всё выскажу — пусть даже после этого ты перестанешь мне давать деньги на карманные расходы!»

Как только Вера Максимовна появилась в приёмной, Виктория вновь хотела зайти в кабинет отца, но секретарь остановила её одним взглядом, успев шепнуть:

— Не спеши, девочка. Отец скоро освободится… Я сейчас по быстрому схожу в бухгалтерию, чтобы главный бухгалтер поставил свою подпись и печать на договор. Анатолий Иванович очень спешит — у него совещание в мэрии… Подожди ещё немного, не накаляй и без того взрывоопасную обстановку.

Не говоря ни слова в ответ, Виктория вернулась на диванчик, с которого недавно соскочила, и уставилась в окно, понимая, что секретарь, как никогда, права.

Она дождалась, когда Вера Максимовна вернулась из бухгалтерии, дождалась, когда Антон Иванович, наконец, покинул кабинет отца и, тепло попрощавшись с дамами, отбыл восвояси. Выждав ещё пару минут девушка подошла к двери и неожиданно для секретаря так же перекрестилась на правый угол, вызвав её улыбку. И только после этого открыла двери в кабинет отца.

Олег Викторович сидел за столом с видом человека чем-то сильно расстроенного. Виктория словно впервые увидела его со стороны. Ещё совсем нестарый мужчина — всего 52 года, с почти совершенно седой головой, невероятно усталыми глазами, в которых печаль соседствовала с тяжелыми раздумьями.

— Папа, прости меня, — неожиданно даже для себя произнесла Виктория. — Ты прав: я глупая девчонка… И, конечно, была неправа.

Она медленно приблизилась к столу за которым сидел отец, но присесть не решилась, а остановилась напротив, глядя на него с волнением.

— Ну, и что это было вчера, Виктория? — спросил Олег Викторович, вглядываясь в лицо дочери.

— Он смотрит на неё голодными глазами, как волк на бедную овечку, — выдала Вика первое, что ей пришло на ум. — Всем показалось, что он сейчас набросится на неё… Он меня просто не любит, и не любил никогда. Я для него всего лишь выгодная партия.

— С мужчинами такое иногда случается, — усмехнулся Олег Викторович, — когда их держат на голодном пайке… Но это не его вина — скорее его беда… Всё зависит от женщины. Когда у неё постоянно «болит голова», мужчина становится голодным и злым.

Виктория с удивлением смотрела на отца, потеряв дар речи.

— Что смотришь, как Ленин на буржуазию в восемнадцатом году? — поинтересовался Степнов. — Ты уже большенькая девочка — двадцать пять через месяц. И Марат — не первый мужчина в твоей жизни… Должна бы уж знать неписанный закон жизни: мужчина не комнатная собачонка, которую можно, по настроению, приблизить к своему драгоценному телу, или отселить на диван… Не бери пример с матери — она в этом отношении — не эталон совершенства… Ты уже год водишь Марата за нос! Я удивляюсь его терпению: на его месте я давно бы отказался от тебя.

— Он совсем не любит меня! Поэтому и флиртует с серыми мышками на глазах у всех. — акцентировала Вика слова, которые отец, видимо, пропустил мимо ушей.

— А, что ты сделала для того, чтобы он тебя полюбил? Закатывала скандалы, унижала, пыталась доказать, что ты — пуп земли, а все остальные мелкие пресмыкающиеся у твоих элитных ножек? Так за это не любят. Скажи спасибо, что Марат тебя ещё не возненавидел.

— Спасибо, — буркнула Вика.

— Не мне — ему скажи, — усмехнулся отец. — Мне говорить спасибо ты не привыкла, считая, что я обязан вам всем. Только ты ничем и никому не обязана…

Виктория попыталась остановить отца, досадуя, что как всегда, не она высказывает всё, что накипело, а отец, но тот остановил её жестом руки — словно прихлопнул:

— В последнее время вы с мамой просто беситесь с жира. Вот посажу вас самих «на голодный паёк» — бзык и пройдёт.

— Папа! Ну, папа! — пыталась остановить поток красноречия Виктория. — Как ты можешь так говорить? Это же я — твоя маленькая девочка.

— Моя маленькая девочка давно выросла в глупую кобылу, позорящую меня почём зря! Чему интересно учат вас в этих специализированных школах?! Неужели только вертеть хвостом, строить глазки и устраивать скандалы по любому поводу и даже без него?

— И этому — тоже! — окрысилась Виктория, понимая, что ей не удастся перехватить инициативу.

— Дочь, тебе уже четверть века, а ты всё порхаешь, как бабочка! Я в твоём возрасте…

— Хватит, отец! — оборвала его Виктория. — Я уже множество раз слышала, каким ты был в моём возрасте. Надоело! Во-первых всё с тех пор изменилось, а во вторых — я не мужчина!

— Ну, знаешь ли?! — закипел Олег Викторович. — Времена видите ли не те?! И поэтому я должен обеспечивать тебя до старости?! Не пора ли самой начинать зарабатывать на жизнь?

— Как скажешь, папочка, — усмехнулась в ответ Виктория. — Как скажешь!

Она поднялась с места и бросилась из кабинета.

— Стой! — крикнул отец. — Я ещё не закончил разговор! Из-за тебя талантливую девочку мы были вынуждены перевести в Тьмутаракань!

— Зато я закончила, — бросила через плечо Вика и скрылась за дверью. Ей во след полетел дырокол. Олег Викторович не просто сердился — он был взбешён. Только два человека могли довести его до такого состояния: жена Ольга и дочь.