Допустимая погрешность некромантии

Тальяна Орлова (2017)

Жить сразу в двух мирах, да еще и с нерешительной соседкой по сознанию — то еще удовольствие! Но Ольга сдаваться не умеет. Лишь бы некроманты держали себя в руках.При создании обложки использовано изображение с сайта shutterstock.

Глава 5

— Дмитрий Александрович, а можно я вас на ты буду звать?

— Нельзя.

— Тогда почему вы мне тыкаете?

— Моя реанимация — мои правила. Что у нас там в козырях?

— Черви.

— Ненавижу червей. Но буду продолжать не замечать, как ты мухлюешь.

— А вы еще чаще из палаты выходите. Тут даже ангел начал бы мухлевать!

— Хорошо, что я на деньги не согласился играть.

— О, Дмитрий Александрович, есть вопрос, который я всю жизнь мечтала задать реаниматологу! Нам в институте на психологии давали. Допустим, привозят к вам в тяжелом состоянии сразу нескольких человек: преступника, полицейского, ребенка и мать четверых детей. Вы один, и принимать их можно только по очереди. Причем известно, что шансы следующего сокращаются, а последний точно не доживет. В каком порядке будете их реанимировать?

— Бред какой-то.

— Ответьте!

— Ну… ребенка увезут в другую реанимацию, детскую. Это не мои проблемы.

Я начала злиться:

— Ла-адно. Минус один. С остальными что делать станем?

Дмитрий Александрович задумчиво разглядывал свои карты. Потом выдал:

— Ты вход в отделение видела?

— Видела. И что?

— Туда пройдет одновременно только одна каталка, и потому поступать они будут уже в определенной очереди. Вот в этом порядке и будем реанимировать.

— Но как же? — не поняла я. — Неужели преступник важнее матери четверых детей? Вы о социальной справедливости слыхали?

— Мне дело делать или о социальной справедливости думать? Пока я буду взвешивать варианты, все трое могут умереть.

— Четверо!

— Трое. Помнишь, ребенка уже увезли в другую реанимацию? Не мои проблемы.

— Вы циник! А если спасете одного преступника, неужели не будете потом сожалеть?

— Не о чем сожалеть. Потому что я даже спрашивать не стану, кто из них кто.

— А я вам скажу! Вот специально, чтобы вас совесть мучила.

— Не сомневаюсь. Но знаешь, Ольга, иногда правильнее не думать, если мысли мешают действиям.

Крик из коридора не позволил мне возразить:

— Кто на смене? У нас ножевое!

— Вот я и пообедал, — Дмитрий Александрович бросил карты на кровать и отправился к выходу.

И как здесь не мухлевать? Хотя на этот раз он пробыл со мной целых одиннадцать минут! Рекорд.

На долгое время затихшая Тайишка теперь встрепенулась:

— Какой он, Оль, какой! Скажи, что у тебя тоже дух захватывает, потому что ты ведь видишь его теми же глазами, что и я!

Я улеглась на подушку и зевнула.

— Танюх, ты бы определилась уже. Влюбляться можно только в одного человека — таково основное правило мироздания, если ты не знала. Так от кого у тебя дух захватывает: от Дмитрия Александровича или господина Шакки? Я твоим трепетом и вчера натрепеталась, так что давай уже сузим круг трепетательных объектов.

Она долго думала над ответом:

— Влюбляться? Это вот так, получается, чувствуешь влюбленность?.. Тогда я на распутье: Дмитрия Александровича люблю мыслями, а господин Шакка вызывает у меня волнение… немного ниже, чем в голове.

Это было наилучшее время, чтобы над ней подшучивать, но мне показалось, что сейчас важнее разобраться:

— Страсть?

— Возможно… Откуда ж мне знать?

— Видишь ли, Танюха, я не в курсе, была ли ты вчера в отключке, когда наш страстный некромант историю рассказывал. Особенно ту часть, когда признал, что вся страсть к нему — это внушение. Гарантия, что явишься к нему по доброй воле.

— Ага, слыхала…

— И что же, не возникло у тебя желание сопротивляться?

— А зачем сопротивляться, Оль?

Боже упаси меня от такого безволия. Быть может, я и не сумела полностью понять ее ощущения, когда она смотрела на господина Шакку, но себя представить на ее месте могла. И заяви мне кто-нибудь, что я не сама влюбилась, что не было в этом никакой свободы выбора, то мне это как минимум не понравилось бы. Уж какое-то внутреннее «нет» точно бы назрело! А эта… подушечка тряпичная даже не размышляет. Как корова, которую в стойло ведут. В стойло — это еще в лучшем случае. Все это я и не думала скрывать — рассуждала, хоть и молча, но открыто, и потому неизбежно последовало:

— Твои мысли очень обидные, Оля!

Я вздохнула. У нее гонору хватает только на то, чтобы мне возражать. Молча.

Понимая, что пора уснуть, а иначе меня хватятся, я никак не хотела прощаться с любимыми белыми стенами. Дмитрий Александрович теперь надолго занят, а когда проснусь — возможно, что и смена его закончится. Надо бы в это время проблемы там поразгребать, но уж очень не хотелось. Да и в конце концов, что некромант сделает с моим неодушевленным телом? А если что и намерен сделать, так я лучше присутствовать не буду.

Конец ознакомительного фрагмента.