Флеш Рояль. Соната для Бетховена

Тала Тоцка, 2022

Глава столичной мафии Игорь Чайковский по кличке Бетховен ставит Домина перед выбором, от которого зависит жизнь Дины. Горец делает свой выбор, но затем он начинает собственную игру, где в паре с ним выступит его соперник Тамерлан. Горец с Тамерланом разыграют как по нотам новую партию, партию для Бетховена.

Глава 4

Мужчины все время выходили куда-то толпой, тогда она брала бокал с шампанским и пристраивалась у окна банкетного зала в ожидании Максима. С ним Дина себя чувствовала надежно и уверенно.

Здесь она мало кого знала, больше всех невесту Иру, но той, сияющей от счастья, сейчас было не до Динки. Жену Плоского она сама не любила — стервозная особа, изводившая всех своей ревностью к мужу. Динка даже сочувствовала Игорю.

Тимур пришел с девушкой. Дина увидела их издали, он подошел поздороваться с Максом, а на нее лишь мельком взглянул. И это неприятно кольнуло.

Тимур давно распрощался с образом бритоголового братка. Его волосы уже прилично отросли, и он теперь смотрелся более чем презентабельно. Ах да, она забыла, они же с Максом теперь известные в городе бизнесмены и меценаты!

Девушка была красивой, что в общем-то и неудивительно. Тимур парень видный и небедный, может себе позволить выбирать. Волосы у Тимура оказались темными, вкупе с темно-карими, почти шоколадными глазами и такими же темными ресницами эффект был таким, что он укладывал девиц штабелями влегкую.

Динке вдруг подумалось, если у Тимура будет дочка, хорошо, если ей достанутся в наследство отцовские глаза.

Как рассказал по секрету Ворон, девушку Тимур-Тамерлан выбрал из «мажоров». Ее родители, из высших эшелонов городских властей, поначалу не очень обрадовались, когда дочь связалась со шпаной. Однако стоило шпане начать именоваться бизнесменом, как благосклонность родителей волшебным образом развернулась на сто восемьдесят градусов.

Динка вытянула шею, высматривая Макса, и чуть не выронила бокал от неожиданности, когда над ухом раздался приятный женский голос:

— Привет! Ты Дина? Давай знакомиться, я Лена.

Динка обернулась. Девушка Тимура безмятежно улыбалась и протягивала ей руку, но как-то странно, ладонью вниз. И что она должна сделать с этой рукой, пожать? Или поцеловать? Динка решила просто проигнорировать и отпила из бокала.

— Да, Дина. Очень приятно, — и замолчала. Чем-то ей не нравилась девушка, и вовсе она не ревнует.

— Тимур вечно куда-то убегает, а я здесь никого не знаю, — поделилась Лена. Динка неопределенно пожала плечами.

— Та же проблема.

— А ты правда в казино работала?

— Правда.

— И каким ветром тебя туда занесло? — прозвучало несколько насмешливо, но Динка постаралась не обращать внимание.

— Я учусь. Нужна была ночная работа, — объяснила как можно приветливей.

— А сейчас что? Горец деньгами осыпает? Даже на «Селин» хватило? — та уже не скрывала насмешки. Динка взглянула на нее и устало спросила:

— Слушай, только честно, что ты от меня хочешь?

— От тебя? Ничего, — Лена повела плечами. — Просто захотелось посмотреть на тебя ближе. А то достало, что мой мужчина твоим именем меня называет.

— Посмотрела? Вот и отвали, — Динка отвернулась.

По проходу к ним уже шли Максим с Тимуром, и она невольно залюбовалась обоими. На Тимуре костюм сидел, как влитой. Если Максим носил костюмы так, словно в них родился, то Тимур это проделывал с некоторой небрежностью. У него это получалось красиво и… сексуально?

Все из-за Лены! Дина и думать не думала о Тимуре, а теперь мысль, что он называет ее именем свою девушку, прицепилась, как пиявка. Интересно, и во время секса тоже? С другой стороны, она же терпит?

Динка представила, если бы Макс, целуя ее, прошептал чужое имя, что бы она сделала? Ничего особенного, встала, оделась бы и ушла.

Максим это знает. У него самая настоящая паранойя развилась на почве того, что Дина может от него сбежать, совсем недавно только отпускать стало. И уж точно она не стала бы знакомиться с хозяйкой имени.

— Вы уже подружились, девочки? — Максим положил руку ей на талию, она ухватилась за его руку обеими ладонями.

— Подружились. Мы можем поехать домой, Макс?

Тимур увел Лену, так и не взглянув на Динку, и она всем телом прижалась к Максу. Так хорошо и надежно было отгораживаться его спиной от всего мира!

— Не сейчас, любимая, ты должна кое с кем познакомиться, — Максим увлек ее за собой. Они миновали счастливых молодоженов, вышли из банкетного зала и свернули в неприметный коридор.

Макс толкнул дверь и ввел ее в небольшой кабинет, где в широком кресле сидел и явно их ожидал незнакомый мужчина. Возле кресла стоял небольшой столик с закусками, но все они оставались нетронутыми. Казалось, мужчине с трудом давалось само дыхание.

Немолодой и достаточно болезненный на вид. Лысый череп в пигментных пятнах смотрелся жутковато, но гораздо больше напугали Динку глаза. Запавшие, светлые, даже белесые, они смотрели словно сквозь нее. Точно, как рентген.

Стало совсем не по себе. И голос старческий такой, скрипучий, а ведь он далеко не старик, этот мужчина. Динка сразу догадалась, кто перед ней.

— Ну здравствуй, Диана! Владимировна, я ничего не путаю?

— Здравствуйте, Игорь Константинович, — постаралась улыбнуться, хотя больше всего хотелось бежать, и чем дальше, тем лучше. Но бежать было некуда, да и рука Максима уверенно ее удерживала.

— Оставь нас, Максим Георгиевич! Не бойся, не украду я у тебя твою красавицу, не тот у меня возраст. И здоровье не то, — он закряхтел, и Динка поняла, что Чайковский смеется. — Не смотри так, девочка, я не скончаюсь у тебя на глазах. Это легкие меня подводят, ну же, Максим Георгиевич! — в скрипучем голосе зазвенела сталь, и Динка невольно вздрогнула.

Силы духа Бетховену было не занимать. Максим кинул беспокойный взгляд на Дину и вышел.

— Что, бортанула ты моего товарища? А он как узнал, что ты с Максимом спуталась, чуть на дерьмо не изошел, — Чайковский снова засмеялся, а Динка запоздало сообразила, что он говорит о Шагалове. И лишь плечами пожала. — Не жалеешь?

— Я люблю Максима, Игорь Константинович, — сказала, если это вообще ему интересно.

По мнению Дины, не мешало бы вызвать реанимацию, но тут Бетховен достаточно бодро поднялся и подошел к ней.

— Красивая, — он окинул Динку оценивающим взглядом, словно живой товар на рынке рабов, — и породистая, таких мало сейчас. Ясно теперь, отчего Шагалова так порвало. Ну ничего, переживет. А ты что, учишься?

— Да, — она с трудом сдерживалась, чтобы не наговорить лишнего.

Невозможно стоять и молчать, когда тебя осматривают, как кобылу перед скачками. Разве что зубы проверять не полез. И Бетховен это почувствовал, уперся насмешливым взглядом:

— Что, злишься? Молодая, горячая, ума видно еще не набралась. Ладно, иди, люби своего Максима. И смотри мне, учись хорошо.

— До свидания, — еле выдавила Динка и вылетела из кабинета.

* * *

Максим на свадьбе не пил, так что за руль сел сам. Динка взобралась на сиденье рядом и увидела, что сзади салон забит розами.

— Ты что, не отдал Вороновым цветы? — спросила удивленно. Макс покачал головой и улыбнулся.

— Все отдал. Поехали, узнаешь.

Он начал целовать ее еще в машине, под навесом, а потом долго выволакивал из салона букет. Какой там букет! Это даже не вязанка, а целая копна! Динка у дяди в деревне видела такие.

Максим разве что не на плечи их взвалил, вошел в дом и бросил на пол в гостиной. На вид роз было раза в два больше, чем обычно.

— Это тебе.

Она изумленно смотрела то на Макса, то на рассыпавшиеся по полу цветы. Он подхватил ее и вжал в стену, проводя рукой вдоль разреза и касаясь кожи теплой ладонью.

— Весь день хотелось это сделать, еле сдерживался, — пробормотал, целуя шею и захватывая губы, — платье оставь…

Она оплеталась вокруг него, поддаваясь и отвечая. Стаскивала с него одежду, а по кругу уже закручивалась знакомая воронка, утягивающая обоих в самый эпицентр торнадо, бешено вращающегося и уносящего далеко за горизонт.

Когда их выбросило наружу и Дина, руками и ногами цепляясь за Максима, удерживающего ее на весу, смогла открыть глаза, ей как навеяло тяжелым, сбившимся дыханием:

— Дина, ты выйдешь за меня замуж? Извини, я не на коленях…

Она прижалась лбом к его лбу и перевела дыхание. И счастливо рассмеялась.

— Так намного лучше. Да. Да. Да!

Макс тоже рассмеялся и начал оглядываться, рыская глазами по комнате. При этом продолжал поддерживать ее, а затем виновато сощурился:

— Там кольцо в штанах, в кармане. Целый день таскаю, боюсь потерять. Пойдем искать штаны?

Динка запрокинула голову, снова рассмеялась, поймав еще один поцелуй, затем посмотрела в прищуренные любимые глаза и радостно кивнула.

* * *

И что от него понадобилось Чайковскому? Ведь на прошлой неделе они с Тимуром уже приезжали в столицу и, казалось, обсудили все текущие вопросы!

Максим прибыл к месту встречи раньше назначенного и решил заодно поужинать. Ресторан ему нравился, кормили здесь неплохо.

Позвонить Дине? Нет, потом позвонит, после разговора. Сейчас ее голос выбьет из нужной колеи. А если она начнет взахлеб рассказывать ему, что там они с подружками еще напридумывали насчет свадьбы, у него окончательно испортится настроение.

Он должен все это выслушивать не по телефону, а лично, лежа и расслабившись. Желательно без одежды, наматывая на пальцы пряди ее волос, пока его девочка, облокотившись на его грудь, с серьезным видом и обстоятельно станет все ему объяснять, рассуждать и спрашивать совета. А он будет лежать и удивляться самому себе, почему такая замечательная идея — жениться на Дине — не пришла к нему раньше. Точнее, сразу, как он поселил ее у себя.

Впервые Максим понял, что все идет неправильно, когда они приехали к ней домой за вещами. Дина собирала документы, и Макс тогда впервые увидел ее паспорт.

Ему сразу неприятно царапнуло глаза — Ареева. Даже не удержался и спросил, почему Ареева. Дина недоуменно пожала плечами:

«А как еще по-твоему там должно быть написано? Папа у меня был Ареев, и мама Ареева. Что с тобой, Макс?» И посмотрела обеспокоенно, разве что ладонь ко лбу не приложила.

«Домина», — понял он. Там должно быть написано: «Домина», а не «Ареева».

Он ничего не сказал Дине. Пошутил над ее фотографией, и она, конечно же, обиделась. Он пристал с извинениями и долго извинялся сначала в кухне, а затем они перебрались в комнату на диван.

Максим улыбнулся. Кольцо он купил чуть позже, размер замерял, дождавшись, пока его девочка уснет. Они подали заявление на следующий же день после его предложения со сто одной розой, и теперь Максим с удовольствием наблюдал, как его любимая девочка готовится к свадьбе.

Ему самому свадьба была нужна как рыбе зонтик. Он предложил расписаться и улететь на Канары, но она так расстроилась, что Макс тут же сдался. Пусть будет свадьба, если ей хочется, а на Канары они и так полетят.

Свадебное платье выбрали шикарное. Милка, стерва, попыталась отпустить пару шпилек, но Макс как бы невзначай вспомнил о занятых на старте деньгах. Она сразу присмирела и лично включилась в работу.

Секс у них был мимолетный и незапоминающийся. Вполне возможно, Милка и присмотрела его тогда в качестве источника стартового капитала, кто сейчас вспомнит. Макс не возражал. Дело Милка свое знала, работать умела. Макс ее за это уважал и об отданных деньгах не жалел.

Он сидел и умничал, что неважно какое платье, лишь бы материал хорошо поддавался. Но когда Дина вышла из примерочной, его как накрыло.

Он и сам не понял, с чего его так разобрало, но лишь присутствие Милки спасло салон от дальнейших разрушений. Они с Диной ограничились примерочной, причем Максим ухитрился платье даже не измять. Или там ткань была такая немнущаяся? Платье отложили, к нему должны были доставить коллекционные перчатки и фату.

И где он взялся этот Чайковский? В этот раз Дина совсем не хотела его отпускать, даже просила взять ее с собой. Макс бы и взял, так кроме разговора с Бетховеном ничего больше и не планировалось. Возможно, он даже ночевать здесь не останется и к утру уже будет дома.

Он представил, как войдет в спальню, посмотрит на свою спящую девочку, вдохнет ее запах…

Максим с тоской посмотрел на часы и уже потянулся к телефону, как тут его окликнули. Провели вглубь и оставили перед дверью в кабинет Чайковского.

Бетховен выглядел неважно. Кажется, даже хуже, чем в прошлый раз.

— Что, не нравлюсь? — он мигом считал все, как качественная магнитная головка. — Все правильно, Максим, мне осталось недолго. Да ты садись, в ногах правды нет.

Макс сел напротив, стараясь подавить в груди муторное чувство, которое возникало у него в определенные минуты и безошибочно подсказывало, что именно сейчас в его голову направлен прицел автомата.

— Максим, я умираю. Молчи, не перебивай, — он жестом остановил пытающегося возразить Макса. — Мне нужна твоя помощь. Вчера вернулась Марго.

Маргарита, дочь Чайковского, училась где-то за границей. Где именно, Макс не уточнял, не надо было. Он внутренне подобрался, как перед прыжком с парашютом — начало нравилось ему все меньше и меньше.

— Она должна заменить меня. Но ты сам понимаешь, это кодло съест девчонку и не подавится. Ей нужна хорошая защита.

— Я помогу Маргарите Игоревне, можете не сомневаться…

— Ты, я слышал, жениться собрался? — перебил его Бетховен. — На студентке своей?

Максим молча кивнул, пытаясь понять, куда клонит старый паук. Раньше тот и так собирался передавать дела ему и Михалю, своему первому помощнику.

— Максим, наступают другие времена. Время дворовой шпаны уходит. Кем ты хочешь быть? Тем, кто управляет денежными потоками или тем, кто отщипывает от них, что в руку упадет? Стране нужна элита, новая кровь, если угодно. А среди элиты так не принято, мой дорогой, — он протянул руку к стакану. Макс налил воды, старик кивнул и, закрыв глаза, сделал глоток. — Брак — это то, что должно помочь укрепить связи, занять новое положение. Подвинуть, в конце концов тех, кто уже засиделся. Что тебе даст твой бесполезный брак?

— Что вы хотите? — Макс старался, чтобы голос его не выдал.

— Я хочу, чтобы ты женился на Марго. Ей не нужен надсмотрщик, Максим, ей нужен муж. Она положила на тебя глаз, не буду скрывать. Еще три года назад положила. А теперь вернулась и узнала о твоей свадьбе… — он словно выругался. — Я хочу, чтобы ты полностью заменил меня здесь. Михаль подавится слюной, конечно, но им всем придется принять тебя, как моего зятя, куда денутся. В твоих руках будут мои деньги и мои связи, а авторитет ты себе заработаешь. Ты парень талантливый, не чета многим нынешним, — он закашлялся и снова схватился за стакан. У Максима зазвонил телефон, Бетховен махнул: — Ответь!

Звонил Ворон.

— Макс, Лану в посадке нашли. Яременко фотки показал, там вообще…

Максим отбился и поднял глаза, всеми силами стараясь унять дрожь в руках и клокочущий в груди гнев. Зачем было трогать Лану? Что она им сделала?

Чайковский смотрел на него внимательно, словно опять считывал информацию. Он знал. Он все знал. И тут же мозг прострелило: Дина. Лана — всего лишь предупреждение.

Максим осторожно откинулся на спинку кресла и впился руками в подлокотники, стараясь их не раздавить.