Жизнь с хаски глазами кошатника, Или #Хасководам_номер_раз

Таисия Цой

Эта книга создана для трёх категорий людей:1) Для тех, кто хочет приобрести себе хаски – для того, чтобы вы расхотели.2) Для тех, у кого уже есть хаски – для того, чтобы вы не мнили себя исключительными жертвами этой породы. Не думайте, что вам досталось больше египетских казней, чем остальным счастливым обладателям хасей.3) Для тех, кому просто интересно, как это – быть всегда кошатником, а потом «вжух!» и взять себе в качестве первой собаки хаски.Мы в ответе за тех, кого не приручили.

Глава 2. Или «Как я докатилась до жизни такой»

Ничего размером больше кошки по местам моего обитания никогда не бегало и не предвещало. Первым моим домашним животным была мышь-полёвка. Как-то раз осенью, когда мне было лет шесть, я принесла её с улицы в кармане и попросила ей политического убежища у нас дома. Мама была счастлива. Вру, конечно. Мышка не могла с нами жить по этическим и санитарным соображениям, навязанным мне обществом в лице страдающего родителя. Пришлось спуститься на технический этаж нашего общежития, и выпустить кроху в свободное плаванье. На улице было холодно, а у нас в доме хотя бы был шанс не умереть от низкой температуры. Потому как соседи были те ещё свиньи, то пожрать бы она всегда нашла. Надеюсь, что и соседи, и мышка повеселились ещё хотя бы пару лет.

Когда мама поняла, что её психика не выдержит новой полевой живности, которую сострадающая всем поголовно я должна была принести с улицы в самом скором времени, мне сделали подарок.

Одним холодным снежным вечером мама вернулась с работы, и я услышала фразу, которую боится услышать любой ребёнок. Даже если ему 45 и у него самого двое детей.

— Ну-ка иди сюда, — донеслось из прихожей. И перед глазами стремительно пронеслась вся моя недолгая жизнь, топая как стадо голодных ёжиков. Я осторожно выглянула из-за угла таким образом, чтобы потенциально пролетающая звездюлина возмездия не достигла цели, из которой росла длинная русая коса.

— Ну, ближе… — улыбнулась замёрзшая мама, и я выдохнула — раздачи сегодня не будет.

Всё-таки она ещё не заметила, что некто хитропопый пересадил все цветы на нижних полках в комнате. Просто я тут намедни искала подарки на свой день рождения, рыская по квартире коротконогой ищейкой. Обшарив всё до чего могла дотянуться, я посмотрела под потолок. Выбор был невелик — смириться или антресоли.

Недолго думая, как это водится у шестилеток, я поставила друг на друга две табуретки, чтобы дотянуться до вожделенных шкафчиков. Ничего не найдя внутри я поняла, что если спускаться с этой стремянки вниз тем же способом, которым я сюда забралась, то можно получить нехилые травмы — табуретки шатались как проклятые, и я вместе с ними. Посему было принято решение с радостными воплями десантироваться на кровать. Продумывая траекторию, я понимала, что для того чтобы долететь до кровати и остаться при целых конечностях, надо посильнее оттолкнуться. Но, кое в чём я просчиталась. А именно — в физике, которую ещё не изучала. Мне даже в голову не пришло что, если оттолкнуться ногами от поверхности крайне неустойчивого объекта (такого, как составленные друг на друга кривые табуретки), объект неминуемо упадёт в противоположную сторону. В моём случае на противоположной стороне были полки с цветочными горшками. Я приземлялась на кровать под свои счастливые вопли, заглушаемые грохотом и звоном. Пару минут я не решалась подняться с кровати, испуганно сопя рожей в подушку. Ну, а вдруг оно всё как-то само собой починится и встанет на место. Не сработало.

Пришлось посадить цветы обратно, просто воткнув их в землю и обрезав ставшие лишними черенки, торчащие из земли надгробными плитами моего садоводческого таланта. Да, я понимала, что если оторвать растение от корней, то оно уже не выживет, но у меня не было выхода — я была не готова умирать в таком юном возрасте, не познав все минусы и недостатки человеческой жизни. Затем я протёрла все горшки, чудом не превратившиеся в миллиарды осколков. Осмотрев плоды свои работ, я поняла, что земля должна лежать немного ровнее. Хотя бы без ямок от маленьких пальчиков, которыми я приминала поверхность. Как всякий ребёнок, который любит слушать истории папы (сотрудника оперативного отдела) про криминалистические экспертизы и про всё что к ним приводит, я примерно знала, как скрыть содеянное. Достала из маминой косметички кисточку с чьим-то натуральным ворсом, которой обычно наносят румяна. Она была жутко брендовая и исключительно дорогая. Но некоторые маленькие девочки (те, что любят криминальные истории, а не макияж) этой кисточкой отлично заметают следы, возюкая брендовым ворсом по земле, разравнивая её до первоначального состояния. Кисточку я отмыла, результатами своей работы восхитилась, пожалела, что не могу никому обо этом похвастать — срок давности по таким правонарушениям не менее 10-ти лет. Спустя неделю растения решили меня подставить и сдохли. Естественно, я получила звездюлей. Но какая это была работа! Ни один эксперт бы не догадался. Я ведь даже отпечатки пальцев с горшка и кисточки стёрла. На всякий случай. Но, это меня ждало впереди.

А в тот вечер, сунув руку за пазуху, мама достала на ладошке комочек чего-то. Непонятного цвета, неясного пола, совершенно невнятного происхождения. Я заинтересованно моргнула. Мне в ответ моргнуло огромными голубыми глазюками. Комочек на ладошке расправил мохнатые слоновьи уши.

— Что это? — я была в растерянности.

Мама прикрыла второй ладошкой обладателя глазюк и ушей. Из-под пальцев немедленно замурчало. Это был самый лучший подарок на день рождения, и один из самых счастливых дней моего детства. Пока домой не вернулся папа… Почему-то он не разделял наш с мамой кошачий энтузиазм. Однако, за несколько дней котейка отвоевала кусочек места как в его сердце, так и на его животе.

Люся — так мы её назвали. Это была сиамская чистопородная кошка, но без документов. Как вы понимаете, это наша семейная традиция — приобретать животных без документов. Помимо голубых глазюк и слоновьих ушей, она обладала собачьим нравом.

Я не раз слышала, что сиамские коты скверны характером, агрессивны и не поддаются дрессировке. Брехня, товарищи. Вы просто не умеете с ними общаться. Эта кошка была одним из самых умных созданий, что я знала за всю свою жизнь. И это я сейчас не только и не столько про животных.

Люся была хранителем спокойствия в семье. Когда мы с мамой ссорились из-за немытой посуды, или плохо протёртой пыли, Люся телепортировалась в гущу событий как журналист горячих точек. Она вилась у ног, очень громко урчала, перебивая наши с мамой обвинительные выпады в адрес друг друга. Кто-то обязательно не выдерживал и брал её на руки, после чего объявлялось перемирие. Она любила нас всех без исключения, и была готова защищать нас любой ценой. Я уверена, что если бы гипотетических грабителей вдруг занесло в наш неблагополучный район, и по какой-то несчастливой случайности и законам кармы именно в нашу квартиру, то последним, что они увидели бы в своей никчёмной жизни были бы голубые глаза с вертикальными зрачками.

Для сведения, я приведу самый яркий пример из нашей с ней жизни. Мы всё ещё жили в общаге, на последнем этаже. Сами понимаете, соседей мы не выбирали.

Мы были дома с мамой вдвоём, смотрели телевизор, когда услышали, как в нашу дверь кто-то в прямом смысле ломится. Я сжалась в комочек от страха. Времена были ещё не очень цивилизованные — многие не отошли от лихих девяностых, погружая в эту атмосферу всех вокруг, словно чайные пакетики в кипяток. Мама подошла к двери, заглянула в глазок. Под дверью шаталась пьяная, как отчим Буратино, бабища, и орала. Мама приоткрыла дверь, благо та была на цепочке. Бабища, по совместительству наша соседка снизу (только непонятно с какого этажа), кричала на весь коридор о том, что мы её заливаем. Это если вкратце. По факту она, конечно, много чего ещё орала… Я прям восхитилась своим детским умом некоторым ненормативным эпитетам, стараясь запомнить их вместе с интонациями на будущее. Отметив мой нездоровый интерес к бранной речи, мама перебила словесный соседский поток, спокойно и холодно отрезав, что все краны у нас закрыты. Но соседку это не проняло. Судя по всему, ей отчаянно хотелось именно громкого скандала, желательно с побоями.

В какой-то момент в коридор мимо меня просочилась Люся. Она перетекла вязкой ртутью к порогу, изящно скопившись в упругую пружину у маминых ног. И очень серьезно посмотрела на орущую посреди ночи женщину. Люся ненавидела пьяных. Когда допустимый уровень шума по мнению кошки был превышен, она поднялась на лапы, выгнула спину, и зашипела так, что у меня волосы дыбом встали. Это было что-то ужасное. Это надо было снять и отправить Стивену Кингу для проб в фильме «Кладбище домашних животных». Тётку словно газонокосилкой сбрило из эфира. Я её не то что в коридоре, я её вообще на районе больше никогда не видела.

У Люси был очень короткий хвост. Он был сломан в четырёх местах. Но это не мешало ей выражать им свои эмоции, а нам — понимать её с полу взмаха. Я не раз осторожно прощупывала кошачий хвост, считая неровности кончиками пальцев. Это был своеобразный ритуал, который меня всегда успокаивал.

Я — дитя поколения, у которого не было дома ни компьютера, ни телефона (даже стационарного), ни интернета. И мы развлекались как могли. У нас с кошкой был слаженный тандем по выявлению преступлений среди тараканов, назначению наказания и немедленному приведению приговора в исполнение. Без права на обжалование. Каждый усатый нарушитель, которого я задерживала на месте преступления (это, собственно, сам факт нахождения на моей территории), неизменно приговаривался к смертной казни. Через поедание кошкой. Палач жрал насекомых, не мучаясь совестью и не морщась. Благо «преступников» было непожранное поле, ибо о дезинсекторах в то время слыхом не слыхивали, как и про интернеты эти ваши. В общем, нам было чем заняться.

Один раз я игралась с кошкой и опоздала в школу. На 4 часа. В общем, это было прекрасное время.

Мы переехали, когда мне было лет 13—14. Конечно, Люся переехала с нами. В квартире до нас жила большая семья. И в этой же квартире скончались дедушка с бабушкой — в комнате, которую родители сделали своей спальней. С первого дня мы с Люсей поняли, что там не всё в порядке.

Но кошка меня оберегала от всего. Когда она приходила ко мне спать, я чувствовала себя под защитой чего-то огромного и могучего, словно под шерстью этого маленького существа, свернувшегося на моём плече мурлыкающим кольцом, жил Ёрмунганд. Я была уверена — никакой полтергейст не проскочит мимо неё, чтобы укусить меня за пятку. Именно в первые месяцы после переезда я поняла насколько это жутко, когда кошка сидит на месте не шевелясь, уставившись в одну точку где-то под потолком. И только зрачки то расширяются, то сужаются…

Когда я стала постарше и привела в дом первого мальчика, Люся повела себя как строгий родитель. Сначала она обнюхала «инородный предмет» с пальцев ног до коленей (насколько могла дотянуться) пока «предмет» стоял ни жив ни мёртв, дыша исключительно в себя и на ладан. Затем обошла его по периметру в два круга, словно проклятье наложила, и презрительно фыркнула. А вот когда мы сели на диван рядом друг с другом, и по закону романтического жанра его рука должна была как бы невзначай коснуться моего плеча, кошка мгновенно возникла между нами. Появилась буквально из воздуха. Мне даже кажется, что я услышала хлопок, а на мгновение пахнуло серой. Люся кротко рыкнула, даже не поворачивая щурящуюся морду в сторону мальчика. Почти выполнившая задачу жанра рука испарилась вместе с её хозяином.

— Ну ты что, хочешь, чтобы я совсем одна осталась?

— Пфф…

— Ладно, может этот и вправду не очень… Только ты помягче будь, а то представителей мужского пола на планете меньше, чем женского. Ты лишаешь меня шансов на женское счастье!

— Хррр.

Она как-то быстро переросла меня в сознании, взяла надо мной своеобразный патронаж.

И с тех пор у меня только сиамские коты. За исключением пары диких тварей, коих привнёс в мою квартиру один из бывших. Ни один из тех котов меня не полюбил. Первого я вернула «данайцу» обратно после того, как отдраила всю квартиру от двухсантиметрового ковра блох, который мне принесла эта дикая скотина с помойки. Это я про приблудную кошку, не про бывшего. Скотину я тоже отмыла, кстати.

Второй кот ненавидел ласку и разбился, упав с пятого этажа ночью в погоне за птицей. Никогда не забуду, как сидя в чёртовом бетонном кармане под стеной дома, словно в гробу без крышки, выдирала его окоченевшее тело из кучи мусора и какого-то мешка из синтетической сетки. Каждый коготь, аккуратно, чтобы не повредить. А потом прижимала его к себе, крича в голос на пустынной улице. Это он меня не любил, но я его любила. Спустя полтора часа меня везли за город на машине, чтобы я похоронила своего КоррЛиса. Он лежал у меня на коленях, замотанный в полотенце, и мне постоянно казалось, что он дышит, что он ещё тёплый…

После этого я долго не заводила кошачьих. Был один хомяк женского пола по кличке Белоснежка. И та через балкон ушла искать лучшей жизни. Купила её рублей за 300 у соседских детей, шарахающихся по квартирам в поисках лоха, который купит этот агрессивно-припадочный комок светлой шерсти, сидящий в стакане из-под попкорна. А мне как раз стало в очередной раз скучно жить. Увидев, как хомяк делает из орешка заточку, я поняла — это моё животное.

Этот грызун был способен проломить стальные прутья клетки, облазить всю квартиру, насрать везде и сожрать всё. Но, не об этом.

В общем, сейчас у меня два сиамских кота — Бес и Цербер. В адских Чертогах другие имена не приживаются, знаете ли. И к каждому из них меня привела судьба.

Кстати, сразу оговорюсь, что в моём понимании «сиамский» кот — это кот, окраса колор-пойнт, имеющий стандартные кошачьи пропорции тела и ушей. Некоторые зовут их «тайскими». Ту породу, что сейчас частенько зовут «сиамской», имеющую при этом вытянутые конечности, большие уши, косые глазюки и клиновидный череп, я называю «эльфийской». Или «ориентальной», хотя это другая порода, но строение похоже. В те времена, когда у меня появилась Люся о «современных сиамских» никто слыхом не слыхивал. Судя по внешнему виду ориенталов, инопланетяне их подвезли нам позже, чем предыдущую версию котов.

Как-то раз, уже будучи студенткой, я поняла, что схожу с ума от одиночества. Парня заводить было лень, поэтому я полезла на местную зообарахолку в сети. Старо-сиамских, как я люблю, было катастрофически мало. Всё больше людей захватывала мода на ориенталов, тех самых эльфов мира кошачьих, с вытянутыми во все стороны конечностями и взглядом эстонской таможни. Но, ищущий да обрящет.

Бес стал моей отдушиной. Я вспомнила как это — каждый раз торопиться домой, зная, что тебя там любят и ждут. А пока ждут могут отковырять кусок обоев со стены и съесть его, подавиться и наблевать, нассать в тапок, заблудиться в пледе и орать от ужаса несколько часов подряд. Закрыв входную дверь, я сгребала его в охапку, зарываясь носом в бок. Он мурлыкал в ответ, приветствуя не хозяйку, а маму. Бес рос взбалмошным и избалованным ребёнком, как и большинство единственных отпрысков в семье. Драл обои, носился как конь, мог насрать мимо лотка в назидание.

В день, когда я привезла его домой, он отравился. Случайно. Ну, почти… Помня, как мы с мамой в первый день появления Люси накормили её американскими сосисками (и никто не умер!), я специально заехала в магазин и приобрела пачку. Разогрела одну сосиску и скормила котёнку пару кружочков. А на следующий день увидела, как он в моих руках отключается, безжизненно свешивая голову. Я была в истерике. Хорошо, что в то время со мной был мой «тогдашний» молодой человек, который просто сгрёб меня и кота подмышку, посадил в машину и сказал «рули в ближайшую ветеринарку». И я порулила, это ведь была моя машина. Рулила очень быстро, размазывая по лицу слёзы, утопая в панике по самые уши, почти не видя дороги.

В ближайшей ветклинике, осмотрев еле дышащего котёнка, меня отчитали как школьницу, отлупившую одноклассника тряпкой для мытья полов, не снимая её со швабры. Меня просто морально уничтожили за идею с сосисками, которые, как мне сказали, даже людям употреблять в пищу не стоит. Я стояла, опустив голову, и в полной мере понимала, что недостойна заводить домашнее животное. Мой удел — психоделическая игрушечная голова лошади на деревянной палке и советская неваляшка с нарисованным облупившимся лицом маньяка, издающая рингтон для фильма ужасов. В общем, только то, что умереть от моей садисткой любви точно не сможет.

Так я познакомилась с девочками и клиникой Альба. С тех самых пор и дружим. Они знают в лицо всех моих домашних животных. Могут ради меня задержаться, если я в слезах счастья везу в шприце ссаки кота, перенёсшего микроинсульт, и который в первый раз за пять дней сходил в туалет, прикидываясь до этого дня ветошью (об этом будет позже).

Младшего кота я завела случайно. Однако, я полагаю, что все случайности в нашей жизни не случайны.

В октябре 2018-го мне написала девушка из владивостокского фонда помощи бездомным животным Умка, попросила пару слов для отчёта о счастливых историях. Именно у этого фонда я пять лет назад взяла котёнка по имени Плутон. «Божечки, — подумала я, — пять лет…» Я ведь до сих пор думаю, что Бесу всё ещё года три.

Плутон (так его назвали в фонде) жил в то время на передержке у замечательной и доброй девушки Люды. Она работала ветеринаром в одной из ветклиник нашего города. А я на тот момент забронировала себе котёнка из мейн-кунов за несколько десятков косарей. Я должна была ехать на смотрины через три дня.

Но, вечером пятницы я пришла домой, уставшая как конь. Открыла ноутбук, залезла в соцсети, чтобы освободить мозг за просмотром картинок и чтением дурацких историй. И случайно наткнулась на сообщество Умки.

Ночь, в квартире темно, потому что я так и не включила свет. Я сижу перед экраном ноутбука и вою белугой. Сколько же их: покалеченных, сбитых, голодных, преданных, больных, грязных, замерзающих зимой насмерть, выброшенных на улицу.

— Извините, я не приеду. Отмените пожалуйста мою бронь…

Я листала ленту всё ниже, и наткнулась на фото маленького голубоглазого сиамыша. Я честно хотела забрать девочку, в память о Люсе. Но за все годы с тех пор, как я её потеряла, у меня только коты. Видимо, я всё ещё не искупила свои грехи.

Я приезжала к Люде несколько раз. Плутона надо было долечить, а моему Бесу сделать все необходимые прививки перед этой грандиозной встречей. В первый день знакомства Плутон меня не воспринял как нечто интересное, обходя стороной, бочком, и желательно под какой-нибудь мебелью. А потом и вовсе спрятался на балконе, отказавшись выходить. На второй раз он начал воспринимать меня как вполне безопасный элемент интерьера. В третий мой приезд залез на колени, чем бесконечно меня обрадовал. К этому времени в моей квартире уже стояли второй лоток и две дополнительные миски. Бес ещё не понимал, что это не за то, что он любимый маменькин мальчик… И в день, кода я привезла Плутона домой (по пути переименовав его в Цербера), старший кот опустил «железный занавес», забравшись под диван. И наотрез отказавшись вылезать, и вообще каким-либо образом реагировать на происходящее вокруг безобразие.

Я поставила переноску к дивану открытым входом так, чтобы коты прицельно упирались друг в друга мордами на безопасном расстоянии. Они молча пялились глаза в глаза около получаса. Потом мелкий осмелел и вылез из укрытия. Прошмыгнул мимо выхода из-под дивана и дёрнул исследовать новое пространство. Я усмехнулась, а Бес оперативно оформил план-перехват в районе коридора.

«Быть драке», — подумала я. К моему удивлению, Бес поволок младшего за хвост в сторону лотка, и сунул его в наполнитель маленькой ушастой рожей.

— Доступно объясняю? — читалось в его синих глазах.

— Более чем, — ответили маленькие льдинки.

Так они и сидели — каждый на своём лотке, покачивая в такт хвостами. Ни разу не подрались всерьёз. Так и прошло пять лет… Как летит время.

И вот, когда у меня попросили пару слов для отчёта, я не смогла из себя выдавить даже корявого междометия. Просто… Он уже настолько мой, настолько родной. И моя пара слов про него были «мой кот». Не представляю своей жизни без этих двух, словно они всегда тут были, со мной рядом.

Цербер, в отличие от старшего, никогда не драл обои, не бомбил мимо лотка, и вообще был приличным мальчиком. Только очень разговорчивым, к чему я долго не могла привыкнуть. Ходить за мной попятам полчаса и без перерыва мяукать при отсутствии чего-то страшного во всех возможных анализах (которые я, разумеется, делала в панике после каждого такого преследования) — это норма.

В общем, когда-то в моих адских Чертогах, помимо меня, проживало всего два кота и один холодильник. И я была счастлива. Сейчас там по-прежнему проживают все трое, и бонусом — две собаки и благоверный. И я не просто счастлива, а стопроцентно и наглухо безумна.