Алтай. Аномалии # Торшерная терапия 3

Таисия Солопова (2024)

Вспышка! Реальность вокруг превратилась в неправильно собранную мозаику.Непонятную, хрупкую, пугающую.Достаточную ли, чтобы стать миром, в котором можно жить? Заново. Книга-альманах. Книга-бродилка с пасхалками. Все рассказы имеют разные сюжеты, которые переплетены между собой. События происходят на Алтае с 2023 по 2123 год. Собирайся в путь, собирай подсказки.

Галина Царегородцева

Чудо

— А я говорю, что ни к чему хорошему эта сушь не приведёт! — Когда я зашел в избу, дед Петя спорил с папкой, стуча кулаком по столу.

— Не, отец, со дня на день дождик пойдёт, обещали.

— Дождик! — передразнил дед, — Ты этим синоптикам-то верь больше! С апреля ждём их дождика! С апреля! Уже середина июля! Самая маковка! И это у нас, на Алтае! Еть её, да об печку! Быть худу! Попомни моё слово!

Худо себя ждать не заставило…

— Слышал, — Вовка сопел, вытаскивая пустую сеть из обмелевшей речки, — под Зеленухой торфяники дымят! Это папка мой в тех краях на деляне был.

— В первый год, что ли? — подбоченился я, помня шутки своего бати на этот счет. — Ну дымят и дымят. К зиме потухнут!

К утру задул сухой порывистый ветер. О торфяниках уже гудела вся деревня — в магазине, у колодца, на скамеечках у ворот.

— Ох, ребятки, раскочегарит, выйдет огонь наружу! Как есть — выйдет! А с таким ветром, да в нашу сторону!.. — пророчил дед Петя.

— Типун тебе! Каркаешь тут, — гаркал на него в ответ сосед дед Толя.

А нам было просто любопытно — видеть горящие торфяники детворе не доводилось.

До Зеленухи, по словам старших, было километров двадцать.

Ветер так и не стих ни к вечеру, ни к следующему утру. На дождик, обещанный по радио, намёка так и не было. Даже паутинки серебристых или перистых облаков не вырисовывалось в знойной июльской синеве безжалостного небосклона.

А к обеду с ближайшего холма кто-то заметил в стороне Зеленухи еле различимую сероватую почолоку над лесом. Вскоре потянуло горчащей в горле гарью.

— Накликал беду, дед?! — бубнил батя, скоро набирая во все бадьи мутную, глинистую, больше похожую на сусло речную воду.

Казалось, даже животина почуяла надвигающуюся беду, прячась по хлевам и жалобно трубя на все лады.

— К Авдотье надо! Авось знает, как огонь остановить! Не зря ж мать её, Прасковья, всё к озеру с метеоритом хаживала, как брюхата была, набралась, видно, Авдотья излучений инопланетных, — причитали бабы у колодца.

— Да разве огонь — грыжа, чтоб её заговорить можно было? — спорили с ними другие.

Тем временем облако дыма всё чётче вырисовывалось на горизонте, развевая остатки сомнений.

Мужики взялись рубить ближайшие к домам деревья и оттаскивать подальше от кромки леса, перекапывать землю. Мы, кто уже умел держать в руках топоры и лопаты, помогали как могли. Над деревней повисло угрюмое напряжённое ожидание.

Эта ночь давила всех своей тяжестью. Несмотря на смертельную усталость, не спал никто. Казалось, все, кто мог, собрались на холме и тревожно смотрели на дальний лес, уже раскрашенный зловещим заревом.

— Сколь часов до нас с таким ветром-то? Километров десять? Верховым ведь идёт. Часа полтора ведь, — размышлял дед Петя вслух.

— Надо идтить к Авдотье, иначе не спасёмся! Последняя преграда — речка, и то ни на что не годная… — вздохнула тётя Катя.

— Ну хочешь — иди. Надеяться-то не на что.

Бабы двинулись нестройным косяком к бабке Авдотье. Следом, прячась за их спинами, пристроились мы.

Авдотья стояла у ворот, опираясь о чёрную сучковатую, отполированную палку:

— Что, дошли наконец?

— Авдотьюшка, помоги! Ведь погорим все разом! И бежать некуда! Что хошь отдадим тебе! — запричитала баба Маша.

— Мне платы не надо! Не колдунья кака. Сама бы уже всё сделала, да ноги никудышные. Не дойду. Воды мне надо с трёх озёр. Хоть по плошечке. С Круглого, Студёного и Лесного. И поторопиться. Шибко огонь идёт!

— Ой, мамоньки, а Лесное-то в стороне огня! Да и не осталось от него, поди, уже ничего! — охнула мамка.

— Хоть плошку! — повторила Авдотья, поворачиваясь к своей избушке. И уже через плечо: — Поторопитесь, пока до него добраться можно! А я готовиться буду покамест!

Повернулась толпа к нам, мальчишкам:

— Ребятки, выручайте! Вы шустрее нас! Мужики не верят…

— Я на Лесное. Коня только возьму, Ладного, — вызвался я. В груди щекотало нетерпение.

— Я до Круглого! — вызвался Лёнька.

— Ну а мне Студёное! — выскочил, тяня руку, Вовка.

Так и разбежались.

Ладный шёл ходко, всхрапывая на горький, дерущий горло ветер. В рюкзаке побрякивала банка с капроновой крышкой.

«Только бы успеть раньше огня! А интересно, какой он, верховой огонь?» — мелькало в голове.

Вскоре тропинка привела к Лесному. Точнее, к тому, что от него осталось. Ссохшееся, перемешанное коровами илистое дно было похоже на изрытую метеоритами лунную поверхность. Только рытвины были глубже и чаще. Ладный, попав копытом в первую же яму, дёрнулся и встал, не в силах вытащить ногу. Пришлось спрыгнуть и, раня босые ноги, пробираться самому к крохотному мелкому окошку воды, оставшемуся от красивого озерца. Ноги стали вязнуть, утопая в жиже до колена. Тут уже пришлось лечь на пузо, чтоб дотянуться банкой до воды.

Набрать удалось только половину. Дальше в горлышко лезла тина и серая муть.

Пытаясь закрыть банку крышкой, я вывалялся в грязи весь, даже зачерпнул ил ртом и носом. Из лесу повалил, гонимый ветром, дым. В пятках защекотало.

Выбравшись к коню, я схватил палку и в отчаянии со всей мочи треснул его по крупу. От неожиданности Ладный заржал, дёрнулся и вырвал копыто из дыры, оставив там подкову. Я только успел вскочить на спину, как конь рванул в сторону дома — уже слышался гул и треск, порождаемый огнём.

Когда мы влетели в деревню, Вовка с Лёнькой уже стояли в толпе у ворот Авдотьи. Чьи-то руки стянули меня с коня, сорвали рюкзак. Оставалось ждать.

Дым пополз по улочкам нашей деревни. Огонь стал виден от дома Авдотьи.

Начался переполох. Бабы заголосили. И в миг, когда огонь уже занял кромку леса, кинув горящую ветку на нашу крышу, в небе из ниоткуда заклубилась тяжёлая свинцовая туча, всё увеличиваясь и матерея. На землю упали первые бряклые капли дождя. В следующий миг ливанул такой дождь, что скрыл от глаз всё вокруг. Шипение воды слилось с шипением горящих головешек.

— Люди добрые, чудо! Чудо свершилось! Авдотьюшка, милая! Спасла ведь нас!

Бабы лавиной кинулись в двери избушки. Авдотья лежала на полу, неуклюже прислонившись к кривой лавке. Перед ней стоял таз с мутной водой, посреди, на дощечке, плавала потухшая свечка.

— Зовите фельдшерицу! Авдотье плохо!

Долго Авдотья лежала, обхаживаемая фельдшером. Еле выходили. К следующему лету о пожаре напоминали только обугленные стволы, чернеющие среди молодой буйной поросли. Только во снах ещё часто слышался гул огня и высохшее озеро с липким илом…