Гвенди и ее шкатулка

Стивен Кинг, 2017

Из Касл-Рока до Касл-Вью можно добраться тремя путями: по шоссе номер 117, по Плезант-роуд или по Лестнице самоубийц. Каждый день на протяжении всего лета 1974 года двенадцатилетняя Гвенди Питерсон поднималась по лестнице, державшейся на крепких железных болтах и проходившей зигзагом по отвесному склону. И однажды, когда Гвенди поднялась на вершину, переводя дыхание и слыша крики детей на площадке, к ней обратился незнакомец. На скамейке в тени сидел человек в черных джинсах, черном пиджаке и белой рубашке, расстегнутой у ворота. На голове у него была аккуратная маленькая черная шляпа. Придет время, и эта шляпа станет преследовать Гвенди в кошмарах… В маленьком городке Касл-Рок, штат Мэн, происходило много необычного, но об одной истории вы все же еще не слышали. И теперь пришло ее время…

2

Мама с папой на работе, поэтому маленький кейп-код ^[1] на Карбин-стрит в полном распоряжении Гвенди. Она прячет пульт управления под кровать, и он лежит там минут десять, но потом Гвенди понимает, что это не лучшее место для тайника. Она старается поддерживать порядок у себя в комнате, но мама все равно периодически пылесосит и меняет постель каждую субботу (она утверждает, что эту обязанность Гвенди возьмет на себя, когда ей исполнится тринадцать лет — ничего так подарочек на день рождения!). Нельзя, чтобы мама нашла мешок с пультом, потому что все мамы убеждены: у детей не должно быть секретов.

Гвенди подумывает о том, чтобы спрятать пульт на чердаке, но что, если родители все-таки соберутся его разобрать и устроить гаражную распродажу? По той же причине отпадает кладовка над гаражом. У Гвенди появляется мысль (очень взрослая и пока еще непривычная, но позже она превратится в утомительную правду): тайны — это проблема, может быть, самая сложная из всех проблем. Они давят на разум и занимают немалое место в мире.

Потом она вспоминает о дубе на заднем дворе, о дубе с качелями из старой автомобильной покрышки, на которых она теперь почти не качается — в двенадцать лет человек уже взрослый для таких малышовых развлечений. Под сплетением искривленных корней есть неглубокая ямка. Раньше Гвенди пряталась в ней, свернувшись калачиком, когда играла с подружками в прятки. Теперь она там уже не поместится («Я бы сказал, ты остановишься на пяти футах и десяти дюймах. Может, даже одиннадцати, — сказал ей мистер Фаррис. — Будешь высокой для девчонки»), но пульт вполне поместится, а холщовый мешок защитит его от дождя. А если дождь будет сильным, ей придется искать новое место для тайника.

Гвенди прячет пульт под корнями, идет обратно к дому и вдруг вспоминает про серебряный доллар. Она возвращается к дубу и кладет монету в мешок с пультом.

Гвенди думает, что родители, вернувшись домой, заметят, что с ней произошло что-то странное, что она стала другой, но они ничего не замечают. Как обычно, они поглощены собственными делами, их мысли заняты только работой (папа работает в страховой конторе, мама — секретарем в касл-рокском филиале «Форда»), и, конечно, за ужином они выпивают по паре бокалов. Они всегда так делают. Гвенди съедает весь ужин — все, что лежит на тарелке, — но отказывается от куска шоколадного торта, который папа купил в кондитерской рядом с работой.

— Боже, ты что, заболела? — спрашивает папа.

Гвенди улыбается.

— Может быть.

Она уверена, что очень долго не сможет заснуть, будет думать о встрече с мистером Фаррисом и о пульте управления, спрятанном под дубом на заднем дворе, но все получается наоборот. Она думает: Светло-зеленая кнопка — Азия, темно-зеленая — Африка, желтая — Австралия… и засыпает на этом месте, и просыпается уже утром, когда надо съесть большую тарелку овсяных хлопьев с фруктами и снова бежать вверх по Лестнице самоубийц.

Вернувшись домой — мышцы звенят, в желудке урчит, — Гвенди достает из-под дуба холщовый мешок, вынимает пульт управления и жмет мизинцем на левый рычажок рядом с красной кнопкой. («Все что захочешь», — сказал мистер Фаррис, когда Гвенди спросила о ней.) Щель открывается, выезжает дощечка. На дощечке — шоколадная черепашка, ее панцирь выложен пластинами с тонким, словно выгравированным узором. Гвенди кладет черепашку в рот, и она взрывается сладостью. Голод мгновенно проходит, хотя когда наступает время обеда, она с аппетитом поглощает сэндвич с копченой колбасой и сыром, который ей сделала мама перед тем, как уйти на работу; и овощной салат с французской заправкой, и большой стакан молока. Она смотрит на остатки шоколадного торта в пластиковом контейнере. Выглядит очень даже неплохо, но только в качестве интеллектуального удовольствия. Те же чувства она испытывает, глядя на крутые двухстраничные развороты в книжке комиксов о Докторе Стрэндже, но ей совершенно не хочется съесть эту книжку. И совершенно не хочется торта.

После обеда она едет кататься на велосипеде вместе с подружкой Оливией, а потом идет к Оливии в гости, и они слушают музыку и обсуждают предстоящий учебный год. Они переходят в среднюю школу, что немного пугает, но и вызывает радостное предвкушение.

Гвенди приходит домой до возвращения родителей, вынимает из тайника пульт управления и сдвигает второй рычажок, который называет Денежным. Ничего не происходит; прорезь даже не открывается. Ну и ладно, не страшно. Может быть, потому, что Гвенди — единственный ребенок в семье и ей не надо ни с кем соперничать, она вовсе не жадная. Когда закончатся шоколадки, она будет скучать по ним больше, чем по серебряным долларам. Она надеется, что это случится еще не скоро, а когда все же случится, ну что ж… C’est la vie, как любит говорить папа. Или merde se, что означает «дерьмо случается».

Перед тем как убрать пульт в тайник, она смотрит на кнопки и перечисляет все части света, которые соотносятся с ними. Она трогает кнопки одну за другой. Они ее чем-то притягивают; ей нравится, что каждое прикосновение словно наполняет ее изнутри другим цветом, но она избегает черной кнопки. Эта кнопка ее пугает. Ну, то есть… ее немного пугают все кнопки, но черная напоминает большую темную родинку, уродливую и, возможно, злокачественную.

В субботу Питерсоны садятся в свой универсал «Субару» и едут в Ярмут навестить папину сестру. Обычно Гвенди нравится ездить в гости к тете Дотти и дяде Джиму, потому что их дочки-близняшки — ее ровесницы, и они всегда здорово веселятся втроем. Субботними вечерами они ходят в кино (в эту субботу — на сдвоенный сеанс в автомобильном кинотеатре «Прайдс корнер»: «Громила и Скороход» и «Угнать за 60 секунд»), и если фильм становится скучным, лежат на траве в спальных мешках и болтают.

В этот раз Гвенди тоже неплохо проводит время, но пульт управления никак не идет у нее из головы. А вдруг его кто-то отыщет и украдет? Она знает, что это вряд ли — грабители полезут в дом и не станут шарить под деревьями на заднем дворе, — но эта мысль не дает ей покоя. Отчасти в ней говорит собственнический инстинкт; это ее пульт. Отчасти ей жаль шоколадок. Однако больше всего ее беспокоят кнопки. Вор их увидит, задастся вопросом, для чего эти кнопки, и станет нажимать. Просто из любопытства. И что тогда будет? Особенно если он нажмет черную кнопку? Которую Гвенди уже начала называть Раковой кнопкой.

Когда мама говорит, что хочет выехать в воскресенье пораньше (днем будет собрание Женского благотворительного общества, и в этом году миссис Питерсон выбрали казначеем), Гвенди только рада. Вернувшись домой, она переодевается в старые джинсы и выходит на задний двор. Она немного качается на качелях, потом делает вид, будто что-то обронила, и встает на одно колено — якобы ищет. На самом деле ей надо проверить, на месте ли холщовый мешок. Он на месте… Но этого мало. Гвенди украдкой запускает руку между двумя искривленными корнями и ощупывает пульт. Пальцы останавливаются на кнопке, Гвенди чувствует под холстом ее выпуклую поверхность и быстро — словно обжегшись — отдергивает руку. Но она все равно испытывает облегчение. Пока на нее вдруг не падает чья-то тень.

— Покачать тебя на качелях, солнышко? — спрашивает папа.

— Не надо. — Гвенди встает и отряхивает коленки. — Они мне уже маловаты, на самом деле. Я лучше пойду посмотрю телевизор.

Папа обнимает Гвенди, поправляет очки у нее на носу, потом запускает пальцы ей в волосы и распутывает парочку колтунов.

— Ты так выросла, — говорит он. — Но все равно ты всегда будешь моей маленькой девочкой. Да, Гвенни?

— Да, папа, — говорит Гвенди и бежит в дом. Перед тем как включить телевизор, она выглядывает во двор из окна над кухонной раковиной (ей больше не нужно вставать на цыпочки, чтобы увидеть, что происходит снаружи). Она наблюдает, как папа толкает качели из автомобильной покрышки. Она ждет, не опустится ли он на колени: вдруг ему любопытно, что она там искала. Но папа просто идет в гараж. Гвенди заходит в гостиную, включает телик, где идет «Соул трейн», и танцует под Марвина Гэя.

Примечания

1

Кейп-код — традиционный тип небольшого дома в Северной Америке. — Здесь и далее примеч. пер.