Ворриор и Пиас. Гнев богов

Стелла Так, 2018

Прежде чем прочитать эту книгу, вам следует знать пять вещей: 1. Меня зовут Ворриор Пандемос, и недавно я стала Богиней Хаоса. 2. К сожалению, я пока не знаю, как бросить эту работу. 3. В нашей безумной миссии по изгнанию греческих богов с Олимпа мы не только потерпели неудачу, нам буквально надавали по щам. 4. Поскольку судьба – та еще сволочь, меня похитил бог. Его зовут Вирус (сын заклятого врага; саркастический идиот; проблемы с головой). 5. Этот умник хочет занять место главного бога и предлагает мне сделку: он вернет для меня кого-то в мир живых, если я выйду за него замуж. А я? Я не знаю, что, черт возьми, мне делать.

Глава 9

Ворриор и Чарминг — когда боги истекают кровью…

— Что?

Чарминг вздрогнул и виновато посмотрел на меня.

— Ты моя тетя… — он смущенно почесал затылок.

— Тетя… Что… ты… э? — это было все, что я могла произнести.

— Я уже давно хотел тебе сказать, — признался он, — но как-то подходящего момента не было. — Чарминг прикусил губу.

— Что… но… где… как? — озадаченно взвизгнула я. Мое сердце сжалось. Я, прищурившись, смотрела на Чарминга. — Но… — я напряженно сглотнула. — Как такое возможно? Я бы, наверное, заметила, если бы одна из моих сестер забеременела… Обычно это сопровождается животом. И я бы наверняка шутила про выбрасывающихся на мель китов, можешь быть уверен. Да и ребенка трудно не заметить. Если, конечно, Афродита не держала тебя на чердаке, скармливая тебе рыбьи головы.

— Нет. Никаких рыбьих голов.

— Но как…

— Я рос в Олимпе, — прервал меня он. — По крайней мере, пока они не поняли, что я бог. После этого все пошло под откос.

Совершенно ошеломленная, я закрыла рот, чувствуя, как мысли прыгают в моей голове, словно резиновый мячик.

— Но кто… я имею в виду, с кем Даймонд… кто твой отец? Она уже целую вечность встречается с Брейвом и… — Мои глаза округлились. — Фу, Чарминг! Брейв что, твой отец? Ты флиртуешь со своим собственным отцом? Насколько же это мерзко! Бе! А ну прекращай!

— Нет. Нет. Нет! — он, качая головой, поднял руки и показал жест «тайм-аут». — Брейв не мой отец. Даймонд забеременела в пятнадцать лет. От Адониса.

Я приостановила потоки «бе» и уставилась на него.

— От Адониса? — спросила я. — Ты уверен? Но этот парень такой… жутко привлекательный. Я думала, он гей. Кроме того, он лучший друг Афродиты.

Чарминг поджал губы. Под его глазами виднелись темные круги.

— Ты что, плохо слушала на уроках? Все эти штуки с тычинками и пестиками работают у мужчин любой сексуальной ориентации. Поверь мне, у Адониса есть множество извращенских отклонений, которые не исключают женщин. Особенно если речь идет о симпатичных девственницах.

— Я ничего об этом не знала, — вяло ответила я, хотя, когда задумалась, вспомнила о паре их странных встреч.

— Думаю, это не для всех было добровольно, — продолжил Чарминг. — Даймонд была юной и красивой, когда Афродита впервые взяла ее с собой на Олимп. Тогда она понравилась многим богам, и прежде всего Адонису. Сомневаюсь, что она осмелилась бы сопротивляться его ухаживаниям.

— Ты хочешь сказать, что он ее изнасиловал? — в ужасе спросила я, думая о моей гордой, красивой и слишком холодной сестре. Это объясняло некоторые вещи. Мое сердце сжалось. — И Афродита это допустила? — тупо спросила я.

Выражение лица Чарминга вдруг стало жестким.

— Афродита богиня любви. Я думаю, она даже форсировала события.

Между нами ненадолго повисла тишина. Я уставилась на Чарминга. На моего племянника! Поверить не могу. Я была тетей. Мир становился все страннее с каждой секундой.

— Значит, ты только… я старше тебя? Если Даймонд было пятнадцать, когда ты родился, значит, я уже существовала в этом мире. Должно быть, мне было пять лет.

Он ухмыльнулся и обнажил ряд белых зубов.

— Это только в теории. Но поскольку я могу называть себя гордым путешественником во времени, то считаю себя на пару лет старше.

— Это сумасшествие!

— Это ты так сказала.

— Теперь я как будто действительно в сериале «Сумеречная зона».

— Можем запустить свое шоу на Netflix.

— Тогда бы оно называлось «Ворриор и Чарминг. Когда боги истекают кровью», — вяло пошутила я.

— Звучит так, будто у нас месячные, — так же неубедительно ответил он, и мы оба глупо захихикали. Я все еще чувствовала себя так, словно меня переехал трактор.

— Ты мой племянник, — прошептала я, и мы посмотрели друг на друга. Действительно. У нас были похожие брови и подбородки. Как и наша магия, вибрировавшая между нами. Я как будто вдруг поняла что-то, для чего была слишком слепа последние недели. — Значит, мы… мы семья? — мой голос звучал хрипло от слез, сдавивших горло.

Семья. Такое странное слово, учитывая, с какими негативными ассоциациями у меня связаны эти пять букв. И вдруг они получили новое значение. Значение, которое не давило на сердце, а сияло, словно лучик солнца, пробивающийся сквозь тень, которую бросало на меня дурацкое детство. Оно разбудило что-то, что, как мне казалось, уже давно умерло. Надежду.

Конец ознакомительного фрагмента.