Билет в Ад по цене гамбургера

Стас Кукушкин

«Думаю, во все времена уезжать из России в „цивилизованные“ страны было модно. Сбежать от опостылевшей убогой действительности в Дивный Новый Мир. Моё желание не было исключением, и при сложившихся на тот момент обстоятельствах я благополучно сделал шенгенскую визу и мысленно послал „Родину-мать“, с её климатом холодной гоповской замшелости, и, перебравшись через кордон на дрянном автобусе, заплатив 150 долларов, ступил в европейский Эдем – Германию, откуда уже прибыл в Париж…» Книга содержит нецензурную брань.

ТЕПЕРЬ ТЫ В АРМИИ!

1

Попался я очень глупо: воспользовался самолетом вместо испытанного способа путешествия автостопом или автобусом. Когда проходил таможенный контроль по прилету на родину, мой паспорт понесли куда-то, сказав: «на проверку подлинности». А, вернувшись, попросили пройти дополнительный таможенный контроль.

Внутри комнаты для досмотра меня ждали представители Минобороны и еще двое таких же, как я, уклонистов. Я, конечно, пытался сказать, что не годен и еду после каникул восстанавливаться в институт, но товарищи в погонах уже открыли базу данных уклонистов, где я значился дважды не явившимся по повестке. Мне просто не повезло. Нарвался на «месячник отлова». Если бы прилетел на два дня позже, то все было бы хорошо. Но я не мог ждать два дня.

Надели на меня наручники и отвезли в военную прокуратуру, так как в моем местном военкомате уже завели уголовное дело за уклонение. Добавили также масла в огонь мои прежние задержания за мелкие хулиганства и выезд за границу через сопредельное государство на автобусе, рассмотренный как попытку к бегству.

В принципе, это и была попытка к бегству, но похождения по чужбине навеяли-таки на меня тоску по родине. Тут, конечно, своих проблем много, но я хотя бы понимаю, о чем говорят вокруг меня окружающие. И можно предугадать развитие событий, исходя из житейского опыта. Находясь вне своей страны в чуждой социально-культурной среде, можно спастись лишь звериным чутьем или очень хорошим знанием всех перипетий языка, чем я не обладал.

Итак, военный суд. Судья поверил моим синим глазам и отказал в возбуждении уголовного дела, но вот прямо с этого места меня транспортируют на распределительный пункт. И я отправлюсь служить, долг государству выплачивать. Радовало, что отбеганные мною два призыва во время реформы вооруженных сил сократили пребывание на боевом посту с двух лет до одного года.

С меня сняли наручники, отвезли на пункт приема призывников, где я сразу же несколько раз получил в дыхло и остался без каких-либо ценных вещей. Особо пожалел я об утраченном загранпаспорте, который почему-то не изъяли в прокуратуре, вернув обратно вместе с личными вещами. Честно, я даже надеялся попытаться сбежать с распредпункта и, пользуясь загранником, передвигаться хотя бы внутри России.

Загранпаспорт веселые вояки листали минут тридцать, передавая друг другу и по слогам читая названия географических местностей на штемпелях. Чудные места удалось мне посетить! И, видя, как загранник смывается в унитазе, я надеялся, что хотя бы голову мне не вскроют, и память сохранит в себе мои похождения.

От скорости дальнейших передвижений по России зарябило в глазах. Уже через два дня меня перебросили в место прохождения службы. И я, голодный, в осенней курточке, стоял под густыми хлопьями явно нордического снегопада. А фонарь, освещавший плац, скрипел столь пронзительно на ветру, что я почувствовал себя не иначе, как узником архипелага ГУЛАГа. Голоса доносились до меня через пелену плотного, предобморочного состояния, но тут, как глас божий, прозвучал рев какого-то служивого:

— Кто из вас в компьютерах умеет?

Я сразу понял, что это мой шанс спасти свою шкуру от хлесткого арктического ветра.

— Умею с компьютерами, — гордо вскричал я.

— Шаг вперед! — скомандовал служивый. — Что, понимаешь, да?

И с такой надеждой в глазах посмотрел подбежавший ко мне усатый солдафон, что я еле удержался, чтобы не обнять несчастного, неуверенного юзера и не сказать ему: «Не бойся, виндовс не кусается, сейчас мы его переустановим, не плачь, сейчас „косынка“ заработает».

— Могу, товарищ генерал! — вскричал я, напрочь от голода позабыв об осторожности и не к месту пошутив. Но тот и не заметил сарказма в моей реплике. Он уже тянул меня за руку в сторону строений, прочь от толпы собратьев по несчастью.

— Пойдем быстрее, пойдем, у нас беда с компьютером, второй день починить не можем!

Зайдя в кабинет, по которому сразу было видно, что его хозяин тут главный — уж очень чисто было, и прямо аура строгости витала, служивый указал на компьютер настолько старый, что я бы не удивился, если бы на нем печатал расстрельные списки сам Берия.

— Командир завтра приезжает, а компьютер сломался, — все причитал усатый мой спаситель.

Я, дуя на окоченевшие пальцы, ткнул в кнопку пуска. Экран замигал, кулер заскрипел. И загоревшийся экран показал во всю мощь своих битых пикселей женские гениталии с требованием отправить сто рублей на номер сотового телефона и обещанием сразу разблокировать комп.

— Ого! — я скорчил самую суровую гримасу из всех, что умел. — Это очень серьезно!

Тыловой вояка, как есть, подпрыгнул:

— Что? Что с ним?

— Это мощная атака хакеров. Враг империалистический не дремал и полностью подчинил себе всю систему вашей части. Нужно срочно принимать меры, иначе пиздец компьютеру, и части, и ваш командир под трибунал попадет!

Служивый скинул бушлат на пол:

— Что теперь делать-то? Что делать?

— Когда командир приезжает? — Стал я выводить на нужные мне рельсы разговор.

— Завтра в двенадцать дня.

— А не раньше? — строго спросил я.

— Нет-нет. По нему часы сверять можно! Ровно в двенадцать ему ворота части откроют.

Я насупился, взял правой рукой подбородок, а левой принялся вырисовывать в воздухе явно магические узоры, делая видимость напряженной работы мозга.

— Ну что? Что? — Не вытерпел старшина.

— Та-ак, — посмотрел я на него. — Как вас звать, товарищ?

— Иван, — совершенно наивными глазами посмотрел на меня Иван, лет сорока.

— Вот что, Иван. Я могу успеть до приезда командира. Это сложно, но можно.

— Так делай, брат, выручай! — вскричал просиявший Иван.

— Погоди, — осадил я его пыл. — Ты вот что мне скажи: у вас что, во всей части никто в компьютерах не понимает?

— Никто! Мы два дня эту срамоту не можем убрать. Мы уже и выключали, и включали, и провода все выдергивали, и все равно: во весь экран пизда! — Вскричал, чуть не плача, детина пышноусая.

— Плохо, Иван, плохо. Мне одному очень сложно будет.

— Постарайся, брат, прошу. Нас же командир всех выебет, когда увидит пизду на своем компьютере.

— Знамо дело, выебет, Иван. От такого зрелища даже я возбудился, а уж поверь, я разных повидал.

— И как быть-то? Как быть?

— Спокойствие, только спокойствие. Слушай, брат. Меня два дня не кормили, пока я до вас ехал. Я в сопли замерз, с ног валюсь. Ты мне еды, жирной, с витамином ЦЭ принеси? Ну, там, мясЦЭ, сальЦЭ, колбасЦЭ. Я сразу духом воспряну и смогу работать!

— Так я это мигом организую, ты только почини!

— И обязательно нужно, только обязательно, двести граммов чистого медицинского спирта — им нужно платы промыть от вируса, иначе компьютер сгорит при ремонте.

— Десять минут, брат, десять минут! Я сейчас, я мигом. Дневальный! — заорал Иван вглубь коридора.

Пока Иван убежал мне за едой и бухлом, я осмотрел кабинет. На стенах висели фотографии в рамках из Афгана, с первой чеченской, бюст Сталина, над рабочим столом — портрет нынешнего президента.

Так, понятно, с хозяином кабинета шутить нельзя. Такой меня и застрелить может. Прикопают под забором части, а рапортуют, что дезертировал.

Время двадцать один час. Мне нужно поесть и выспаться. Диван тут упругий, кожаный. Хорошо высплюсь. Главное, за два часа перед приходом хозяина кабинета убраться, иначе спалюсь перед ним.

По коридору загрохотали сапоги явно не одного человека. Я уселся за комп, делая с умным лицом движения мышкой из стороны в сторону. В кабинет ввалились Иван и молодой пацан с двумя подносами в руках, на которых, мать моя женщина, блестели жиром продукты, которые я месяца два по своим голодным скитаниям точно не видел. Кое-как совладав с собой, чтобы не кинуться на еду, аки лев, вышедший из пустыни, я грозно сказал Ивану:

— Надо мне помыться. И одежду чистую, чтобы грязь при открытии крышки компьютера внутрь не попала. Раз теперь я в армии и уже веду киберборьбу с врагом, то неси, Иван, мне чистую солдатскую одежду. И чтобы строго по уставу была. Я ведь простой русский солдат, волею судеб оказавшийся на передовой сражения с супостатом.

У Ивана и малого пацана аж рты открылись от моей пафосной речи. Но кушать я очень хотел, поэтому выключил внутреннего Остапа, чтобы не понесло его, и скомандовал:

— Проводите меня в ванную!

В армейской бане от бани только название: холодно, почти как на улице, и склизкий кафель. Но вода была горячая, и на двадцать минут я впал в ступор под струями кипятка. Тело ныло, нос шмыгал, голова гудела. Но я сейчас в агрессивной среде, стоит вопрос моего физического выживания — необходимо собрать всю волю в кулак и попытаться, насколько возможно, спрятаться в безопасное место.

Выйдя из душа обновленным, я увидел в предбаннике сидящего с моими новыми солдатскими одеяниями Ивана, держащего их очень бережно. Размерчик был мой. Иван метким взглядом точь-в-точь подобрал моей кондиции форму. Даже помог портянки намотать на ногу, я же их впервые примерял.

Взглянув на себя в зеркало, я приободрился: чистый, в новой, пусть и военной, одежде. И через минут двадцать я поем и выпью хорошенько. Жизнь налаживается.

— А гражданскую одежду я сам упакую, — сказал я и едва заметным движением вытащил из потаенного кармана банковскую карточку и вкинул в рукав гимнастерки:

— Хотя нет, надо сжечь ее. Я же в армии, на передовой. Пути к отступлению долой!

Иван блеснул глазами, предвкушая завладеть моими шмотками, и я быстро сообразил:

— Тем более вшей подцепил на распредпункте. И блох. Вся куртка ими кишит.

Иван скорчил мину:

— Дневальный, снеси в кочегарку и сожги, там блохи. Срочно!

Дневальный понес на вытянутых руках мою одежку, а я, успокоенный тем, что чудом не найденное вшитое в куртку добро будет сожжено, и вместе с ним обратится в золу потенциальная уголовная статья за ввоз материальных ценностей и мечта о лучшей жизни. Но бессмысленно сожалеть, нужно жить дальше.

Вернувшись в кабинет, я, ни минуты не теряя более, уселся за фуршетный столик.

Едва сдерживался, чтобы не начать жевать все без разбору: после голодухи, наевшись жирного, можно слечь надолго в больничку, а мне еще вирус стереть нужно и выспаться. Иван сидел рядом и ерзал на стуле, боялся, что не починю компьютер, но я его подбадривал улыбкой и почавкиванием. Откушав, я сказал:

— Товарищ Иван, операция предстоит тяжелая, отвлекать меня нельзя. Надо меня здесь одного в полном покое оставить, чтобы в кабинет никто не заходил. Надо платы промыть и высушить на чистом воздухе. Если дверь откроется, может пыль с улицы намести. Понимаешь?

— Понимаю, конечно! Я дежурного у дверей поставлю с автоматом, никто не пройдет.

— Отлично, а теперь идите, товарищ Иван, мне нужно работать. Время к полночи подходит.

Горе вояки ушли, дверь закрылась, за ней поставили дежурного. А я, включив компьютер через безопасный режим, вымел вирусок похабный, испил стакан спирта и, заведя генеральский будильник на восемь утра, уснул на диване сном младенца сытого.

Проснувшись по будильнику, я откушал оставшиеся с вечера деликатесы, допил спирт, и, закатав рукава гимнастерки, скомандовал прямо через дверь:

— Дежурный, зови Ивана!

Тот громыхнул каблуками, аж эхом по коридору раздалось, и зазвонил в телефон:

— Товарищ старшина, вас просят в кабинет генерала.

Да, повезло мне несказанно с этим вирусом, иначе сдох бы я, покуда до казармы допустили. А старшину проучить нужно, чтобы на генераловом компе порнуху не смотрел больше, а то так реально расстреляет его бравый офицер.

Я картинно пал на стол у компа головою, будто раненный солдат у пулемета, и стал ждать Ивана. Тот ворвался ураганом:

— Ну что, получилось?

Я поднял на него изможденное, точнее осоловелое от спирта, лицо:

— Старшина, мы победили врага, — и включил компьютер. Экран загорелся, и на нем отобразился стандартный рабочий стол Виндовс-98.

Иван перекрестился:

— Починил. Как есть починил! — потянул он ко мне руки, явно намереваясь троекратно поцеловать, но я отстранил его.

— Полно, товарищ старшина, я лишь выполнял свой долг перед отечеством. Отведите меня на плац. Мне на построение нужно успеть, к моим боевым товарищам.

— Какой плац? Тебе выспаться надо. Ты генеральский хуй от моей жопы отвел!

И потащил меня вдрызг пьяного к себе в каптерку отсыпаться, а я плелся и думал: «пока везет, но что будет, когда командир приедет?».

Конец ознакомительного фрагмента.