Становление субъектности учащегося и педагога: экопсихологическая модель

Коллектив авторов, 2018

Монография посвящена теоретическому обоснованию и эмпирической проверке экопсихологической (онтологической) модели становления субъектности, разработанной в рамках экопсихологического подхода к развитию психики. Согласно этой модели становление субъектности должно пройти семь этапов: субъект мотивации (имеющий потребность), субъект восприятия (наблюдатель), субъект подражания (подмастерье), субъект произвольного действия при внешнем контроле (ученик), субъект произвольного действия при внутреннем контроле (мастер), субъект внешнего контроля (учитель, тренер, эксперт), субъект развития (творец), использующий освоенное действие в качестве субъективного средства для дальнейшего развития самого себя, в том числе для творческого самовыражения. Эмпирический анализ этой модели проведен на субъектности у детей дошкольного возраста, школьников и студентов, а также на субъектности педагогов (в городах Москва, Владимир, Чита). В итоге показано, что экопсихологическая (онтологическая) модель становления субъектности может быть использована в качестве теоретического конструкта при изучении субъектности независимо от модальности, вида и содержания деятельности и на разных возрастных этапах. При этом получены данные о том, что развитию субъектности способствуют субъект-совместный и субъект-порождающий типы взаимодействия педагога с обучающимся.

Глава 2

Теоретические подходы к пониманию субъектности

В. И. Панов

Несмотря на общепризнанное методологическое значение таких категорий, как «активность», «деятельность» и «субъект» — их теоретическое соотношение в качестве психологических понятий остается недостаточно проработанными. С одной стороны, так сложилось, что понятие активности чаще ассоциируется с физиологическими и психофизиологическими направлениями в изучении психики. С другой стороны, остается открытым более глубокий вопрос: понятия «активность», «деятельность», их «субъект» и «субъектность» следует рассматривать как понятия, обозначающие разные виды психической реальности, или же как понятия, обозначающие разные проявления одной и той же психической реальности, единой по своей природе?

Согласно литературным данным, принято различать философское понимание и психологическое понимание субъекта. В общем философском смысле субъект определяется как «носитель предметно-практической деятельности и познания (индивид, социальная группа), источник активности, направленный на объект. Субъект-индивид выступает как субъект с присущим ему самосознанием (т. е. переживанием собственного «Я»), поскольку он в определенной мере овладевает созданным человечеством миром культуры: орудиями предметно-практической деятельности, формами языка, логическими категориями, нормами нравственных, эстетических оценок и т. д. Активная деятельность субъекта является условием, благодаря которому тот или иной фрагмент объективной реальности выступает как объект, данный субъекту в форме деятельности» [Лекторский, 1980, с. 154].

Особое внимание методологическим аспектам понятия субъекта в психологии уделяется в работе К. А. Абульхановой [Абульханова, 1999], направленной на разъяснение и развитие психологического смысла категории субъекта в понимании ее учителя Л. С. Рубинштейна [Рубинштейн, 2012]. В первую очередь она обращает внимание на превращение субъекта из понятия, пришедшего из идеалистической философии, в понятие психологической науки для обозначения проявлений психической активности личности в разных аспектах бытия человека. Так, характеризуя значение понятия субъекта для российской ментальности, она показывает, что идея субъекта из философской категории превратилась в российской психологии конца ХХ столетия в совокупность следующих проблем:

• В какой мере понятие субъекта как понятие, используемое для характеристики общества или группы, может быть перенесено на конкретную личность как предмет научной психологии и какие качества этой личности оно обозначает?

• Возможно ли использование понятия субъекта для обозначения конкретных состояний, переживаемых индивидом и характеризующих его личность, а не только для обозначения идеального, совершенного качества личности, т. е. проблема субъекта — это проблема реальная жизненная, а не только мировоззренческая, духовная?

• Как быть с противоречием между абстрактным пониманием субъекта, идущим от философских представлений о высшем идеальном как источнике творческой активности, и психологическим обозначением конкретного субъекта труда? [Абульханова, 1999, с. 177].

При этом К. А. Абульханова обращает внимание на двоякий смысл понятия субъекта: как понятия, характеризующего некий этический идеал (вершину совершенства), и как понятия, характеризующего стремление конкретной личности к совершенству, к саморазвитию через преодоление противоречий: «Субъект не потому субъект, что он уже есть совершенство, а потому, что он через разрешение противоречий постоянно стремится к совершенству, и в этом состоит его человеческая специфика и постоянно возобновляющаяся жизненная задача» [Там же, с. 178]. В этом смысле за понятием субъект стоит динамическая сторона развития личности, ее становление, способность к достижению совершенства через постоянное решение противоречий, с которыми человек сталкивается в своем бытии.

И далее К. А. Абульханова продолжает: «Исходя из такого определения субъекта не как идеала, а лишь постоянного движения к нему личности путем разрешения противоречий, можно понять, что оно раскрывает соотношение реальности и идеала, реальных и оптимальных моделей, позволяет увидеть пространство между наличным, данным и желательным. И в силу этого обстоятельства понятие субъекта может быть распространено на личность, причем не только как на теоретический конструкт психологии, но и на личность реальную и конкретную» [Там же].

Чтобы определить субъектные качества реальной, конкретной личности, К. А. Абульханова опирается на оппозицию личности и общества, в которой личность одновременно является подобием общества, но вместе с тем постоянно находится с обществом в противоречии. Именно способность к разрешению противоречий, по мнению К. А. Абульхановой, делает личность субъектом. При этом субъекта отличает наличие таких качеств, как ответственность, способность к рефлексии, к самоорганизации и, что важно, разная мера активности.

Нетрудно заметить, что для разъяснения понятия субъект К. А. Абульханова-Славская опирается на понятие «личность», психологические особенности взаимодействия которой с окружающим миром становятся исходными для определения психологических качеств личности как субъекта. Другими словами, определение субъекта (субъектных качеств) выступает вторичным по отношению к определению личности (личностных качеств) индивида. И потому выделение субъектных качеств будет иметь констатирующий и вариативный характер, т. к. будет зависеть от того, как мы будем понимать (определять как понятие) личность.

Для обоснования наших исходных предпосылок в определении субъекта важно отметить еще одну методологическую особенность определения К. А. Абульхановой субъекта «через личность». Личность определяется этим исследователем «через совокупность его отношений к миру». Это означает, что первичным основанием для определения «субъекта» выступает констатация (фиксация) того или иного отношения, в котором данный индивид находится в своих взаимодействиях с окружающим миром (или, в нашей терминологии и в более конкретных случаях — с окружающей средой). Для нас это важно, потому что ниже, обосновывая экопсихологический подход к проблеме субъекта и пониманию субъектности, мы будем использовать в качестве исходной предпосылки именно отношение «индивид — окружающая среда».

Психологический смысл понятия субъекта далее был развит в работах еще одного известного ученика С. Л. Рубинштейна — А. В. Брушлинского, который, по словам В. В. Знакова, «стремился раскрыть онтогенетические корни формирования субъекта в процессе проявления им разных видов активности — познания, действия, созерцания, индивидуального развития (как особого качества способа подлинно человеческого существования)» [Знаков, 2003].

Согласно А. В. Брушлинскому: «Человек как субъект — это высшая системная целостность всех его сложнейших и противоречивых свойств, в первую очередь психических процессов, состояний и свойств, его сознательного и бессознательного.

Такая целостность формируется в ходе исторического и индивидуального развития людей. Будучи изначально активным, человеческий индивид, однако, не рождается, а становится субъектом в процессе общения, деятельности и других видов активности. Например, на определенном этапе жизненного пути всякий ребенок становится личностью, а каждая личность есть субъект» [Брушлинский, 1994, с. 31].

Однако, в отличие от К. А. Абульхановой, А. В. Брушлинский понятие субъекта рассматривает более широким, чем понятие личности: «Субъект — это всеохватывающее, наиболее широкое понятие человека, обобщенно раскрывающее неразрывно развивающееся единство всех его качеств: природных, социальных, общественных, индивидуальных и т. д. Личность — напротив, менее широкое и недостаточно целостное определение человеческого индивида» [Брушлинский, 2001, с. 17].

Опираясь на исследования Е. А. Сергиенко, А. В. Брушлинский привлекает онтогенетический подход к развитию субъектности и выделяет следующие этапы развития субъектности, используя их в качестве критериев для оценки развития субъектности:

1) способность к выделению отдельных людей, предметов, событий и наделению их определенными значениями (1–2 года) (наверное, это близко к эмпирическим понятиям);

2) способность к выделению объектов посредством обобщенных понятий в простейшей форме (6–9 лет);

3) способность к осознанию своих поступков, к контролю как простейшей форме рефлексии;

4) способность к рефлексии в более сложных формах, позволяющих человеку взглянуть на себя «со стороны» и обеспечивающих процессы его самопознания и самопонимания.

Из этого можно сделать вывод, что А. В. Брушлинский явно или неявно пытался преодолеть психологическую отягощенность понятия «субъект» видом психической активности или предметным содержанием. И для этого он стал рассматривать «субъекта» в онтогенетическом аспекте — как развитие психологических качеств, характерных для полноценного «субъекта» в развитой форме: способность к сознательным действиям с внешними предметами и самим собой как объектом рефлексии, произвольной регуляции и ответственности за совершаемые поступки.

Но здесь следует обратить внимание на то, что в качестве исходной предпосылки для определения онтогенетических этапов превращения индивида в субъекта А. В. Брушлинский постулирует те психологические качества и способности индивида, которые характерны для субъекта в развитой форме его существования. Другими словами, А. В. Брушлинский в качестве предпосылки берет данность психологических качеств субъекта (как продукта психического развития индивида), а затем ретроспективно проецирует их на онтогенез психического развития индивида. Это позволяет ему ретроспективно выделить в онтогенезе те этапы, которые соответствуют изначально выделенным субъектным качествам, рассматривая их в качестве психологических критериев поэтапного превращения индивида в субъекта.

Вернемся к определениям субъекта в его соотношении с понятием психической активности.

Так, К. А. Абульханова-Славская [Абульханова, 1973; Абульханова-Славская, 2001] полагает, что особым качеством субъекта, выполняющим координирующую роль между элементами системы (деятельность, общение), является его активность, которая выступает мерой социальных и личных взаимодействий. Принципиальным для нашей работы является следующее положение этого автора. Преодолевая абстрактность философского понимания субъекта, К. А. Абульханова-Славская показывает, что субъект суть способ системной организации, который психологически развертывается в пространстве, образованном полюсом деструктивного (пессимального) способа организации и полюсом идеального (оптимального) способа организации.

В формулировке В. Д. Небылицина [Небылицин, 1976, с. 251] последняя позиция звучит следующим образом: «Степени активности распределяются от вялости, инертности и пассивного созерцательства на одном полюсе до высших степеней энергии, мощной стремительности действий и постоянного подъема».

В. П. Зинченко [Зинченко, 2004], комментируя данное понимание активности «по В. Д. Небылицину», прямо говорит, что понятие активности шире понятия деятельности и что активность реализуется:

• на разных уровнях исследования психики: физиологическом (например, сила нервной системы, темперамент), на психологическом (например, двигательная активность, познавательная активность и др.), на социальном (личностная активность);

• в разных сферах психики: двигательная (телесная), познавательная, эмоциональная, личностная;

• с разной степенью произвольности, осознанности и целенаправленности: от спонтанности движений, вызываемых физиологической потребностью в движениях («не сидится на месте»), до движений, которые представляют собой самостоятельные двигательные акты (действия) или же обеспечивают операциональную (инструментальную)² сторону тех или иных видов детской деятельности: изобразительной, игровой, трудовой, учебной.

И здесь нельзя не вспомнить, что по Б. Г. Ананьеву [Ананьев, 1980]: чтобы стать субъектом какой-либо деятельности (учебной, трудовой, спортивной), необходимо освоить эту деятельность, овладеть ею, быть способным к ее осуществлению и творческому преобразованию.

Такое понимание психической активности позволяет представлять ее не только как оппозицию реактивности, но и как меру взаимодействия субъекта с окружающей действительностью [Лейтес, 1997], как характеристику степени проявления этого свойства психики в поведении индивида по шкале «пассивность — активность»: от инертности и пассивного созерцания до мощной стремительности действий и постоянного подъема [Вяткин, 2005].

Для расширения картины приведем еще одно психологическое определение субъекта: «Субъект трактуется как индивид, находящийся на соответствующем своему развитию уровне преобразовательной активности, целостности, автономности, свободы, деятельности, гармоничности и отличающийся своеобразной целенаправленностью и осознанностью. В данном определении необходимо подчеркнуть такое свойство субъекта, как “преобразовательная активность, соответствующая уровню развития индивида”. Этот параметр субъекта позволяет любого человека квалифицировать в качестве субъекта, имеющего характерный для его уровня развития вид, качество, форму, способы, средства преобразовательной активности» [Лабунская, Менджерицкая, Бреус, 2001].

Для обозначения способности быть субъектом активности в последнее десятилетие все чаще стали применять понятие субъектности. Напомним ряд точек зрения на содержание этого понятия. Так, В. И. Степанский [Степанский, 1991, с. 100] выделяет три компонента субъектности: «…как физиологического индивида, имеющего физиологическую общность с другими индивидами (соматическое Я), во‐вторых, как общественного существа, подобного другим людям, как члена Социума (социальное Я), в‐третьих, как индивидуальности, характеризующейся собственным психическим миром, не тождественным психическому миру любого другого человека (психическое Я)».

А. К. Осницкий [Осницкий, 1996], давая определение субъектности, рассматривает ее в контексте субъектного отношения к выполняемой деятельности, которое реализуется в обращенности человека к своим внутренним резервам, возможностям выбора средств осуществления деятельности. Субъектное отношение к деятельности, согласно его пониманию, определяется сформированностью умений саморегуляции (регуляторные функции — целеполагания, программирования, оценивания результатов и т. д.) и компонентов субъектного опыта (ценностный опыт, опыт рефлексии, опыт привычной активности, опыт сотрудничества).

В. А. Петровский [Петровский, 2005, с. 88–89] дает определение субъектности в контексте надситуативной активности и подчеркивает, что «субъектность человека проявляется в его витальности, деятельности, общении, самосознании как тенденция к самовоспроизводству». При этом она «необходимым образом выступает в актах целеполагания (воспроизводство предполагает наличие постоянно обновляющегося «образа-эталона», направляющего процесс воссоздания сущего)» [Там же].

В рамках разрабатываемой им парадигмы отраженной субъектности В. А. Петровский [Петровский, 1996] отмечает, что субъектность ребенка реализуется в его жизненных отношениях с миром (например, в проявлении «бескорыстного риска»), в предметной деятельности (например, в двигательной деятельности), в общении (например, открытость в общении) и в самосознании (например, в преодолении объектного отношения к себе других). При этом в качестве одного из исходных положений этот автор использует понятие «неадаптивная активность». Неадаптивное поведение субъекта реализуется во всех личностных проявлениях индивида: в обеспечении его жизнедеятельности, деятельности, общении и самосознании. Оно является результатом рассогласования состояний исходного и конечного «Я» действующего субъекта. Не-адаптивность описывает необходимость выхода субъекта за пределы настоящего с целью ликвидации этого рассогласования. Все виды отраженной субъектности в двигательной деятельности проявляются в обмене движениями как в процессе овладения культурными образцами движений данной человеческой общности и стандартами движений, принятыми в отдельных группах детей.

В. А. Петровский считает, что отраженная субъектность может раскрываться как субъектность самого отражения человека человеком. В общении это осуществляется различными способами: реальным взаимодействием, «материализованным присутствием», квазиприсутствием, воспроизведением сходных ситуаций и т. д. Само взаимодействие может оформляться с помощью отражения субъектных свойств другого («эффект свидетеля» и «статусно-ролевой эффект») и непосредственно зависит от активности процесса отражения. Кроме того, процедура взаимодействия зависит и от позиции общения, где пространственное и психологическое расположение общающихся диктует характер общения. Взаиморасположение общающихся: «снизу», «сверху», «на равных», «рядом», «рядом, но не вместе» и т. д. — хорошо демонстрирует характер взаимодействия. Процедура взаимодействия зависит и от дистанции, которая должна соответствовать традициям общения данной общности людей, личной привязанности общающихся, индивидуальными предпочтениями в соблюдении дистанции и т. д.

В приложении к двигательной деятельности отраженная субъектность личности ребенка может проявляться, по нашему мнению, в реализации движений, направленных на взаимодействие с другим. Так, «инобытие» в другом, «метасубъектность» демонстрируется в ситуации: «Делай как Я». «Интроектность» проявляется в предложении: «Попробуй, как он». Претворенный субъект может быть обнаружен в ситуациях: «Смогу как он» (идентификация), «не буду как он» (конфронтация) и «вместе лучше» (конвергенция). Межиндивидное взаимодействие в двигательной деятельности отражается субъектными свойствами детей: «…смотрит, как я делаю» (эффект присутствия), «Я как…» (статусно-ролевой эффект) и т. п.

Ю. А. Варенова [Варенова, 2001] подчеркивает, что субъектность проявляется у детей дошкольного возраста преимущественно в феноменах становления самосознания ребенка. Именно оно объединяет в образе «Я», в том числе в виде сознательных, отрефлексированных представлений о себе, наиболее существенные для развития ребенка эмоциональные переживания и опыт его практической деятельности. Ю. А. Варенова показывает, что уже в возрасте 5–7 лет ребенок имеет сознательные, отрефлексированные представления о себе в соответствии с теми сферами жизнедеятельности, через которые он выделяет себя из окружающего мира, т. е. он становится субъектом самосознания. У 6-летнего ребенка уже есть критерии, по которым он может оценивать сам себя (самооценка) и как бы со стороны, благодаря чему он способен правильно предугадать отношение к себе окружающих в зависимости от своего поведения.

Наконец, Э. В. Сайко [Сайко, 2001], анализируя состояние проблемы субъекта и субъектности применительно к социуму, показывает, что, во‐первых, субъектность (как и другие высшие психические функции) существует первоначально в социальной форме и потому определяется «субъектностью» социума, во‐вторых, она не существует сама по себе, а образуется и одновременно реализуется лишь конкретными индивидами, группами, конкретными субъектами в пространстве отношений и взаимодействий в развивающейся и усложняющейся деятельности целеполагающих, формирующихся в них и формирующих их (в постоянном воспроизводстве и воспроизводстве человеческих связей) индивидов как субъектов, в‐третьих, чтобы стать индивидуальным качеством, она должна быть интериоризирована.

Из последнего определенно видно, что субъектность проявляет себя не только в виде экстериоризации субъектных качеств, выражающихся способность быть субъектом того или иного предметного (внешнего или внутреннего) действия. Необходимым условием ее формирования должна выступать и интериоризация субъектных качеств извне³.

Выводы

1. В методологическом плане следует отметить, что понятия субъекта и субъектности являются вторичными к понятиям человек, его личность, жизнедеятельность и взаимодействие с окружающим миром. Поэтому субъектность и субъектные качества (т. е. психологические качества, которые позволяют считать индивида субъектом), а также критерии их оценки выступают вторичными относительно модальности психической активности индивида, которую он проявляет по отношению к окружающему миру (познание, преобразование, созерцание и т. п.) и к действиям по отношению к этому миру — от восприятия до моральной ответственности.

2. В теоретическом плане можно выделить два уровня определения и изучения субъекта:

• констатирующий (вариативный) уровень: субъект психической активности, качества которого детерминированы видом (модальностью) психической активности: познавательной, преобразующей, рефлексивной и т. д. Например: субъект учения, субъект трудовых действий и т. п.;

• инвариантный (онтогенетический) уровень: субъект психической активности, качества которого инвариантны к виду (модальности) психической активности. В качестве предмета исследования выделяются этапы развития субъектности в онтогенезе. Но сами эти этапы выделяются исходя из констатации субъектных качеств в развитой форме, как на предыдущем методологическом уровне. Такой подход реализуется в исследованиях субъектности, представленных в работах А. В. Брушлинского и Е. А. Сергиенко, где выделены онтогенетические этапы развития субъектности и соответствующие им критерии субъектности. Но здесь следует обратить внимание на то, что в качестве исходной предпосылки для определения онтогенетических этапов превращения индивида в субъекта А. В. Брушлинский постулирует те психологические качества и способности индивида, которые характерны для субъекта в развитой форме его существования. Другими словами, А. В. Брушлинский в качестве предпосылки берет данность психологических качеств субъекта (как продукта психического развития индивида), а затем ретроспективно проецирует их на онтогенез психического развития индивида. Это позволяет ему ретроспективно выделить в онтогенезе те этапы, которые соответствуют изначально выделенным субъектным качествам, рассматривая их в качестве психологических критериев поэтапного превращения индивида в субъекта. В связи с чем возникает вопрос: возможно ли эксплицировать субъектность как предмет исследования, не опираясь исходно на модальность психической активности (двигательная, когнитивная, речевая, трудовая и т. д.) и на предметное содержание субъектных качеств индивида в развитом виде?

3. Cовокупность личностных качеств, которые выделяются разными авторами в качестве субъектных качеств, характеризующих субъектность, отличается таким разнообразием, которое заставляет говорить об отсутствии единых оснований для их выбора из многочисленных проявлений активности человека. Каждый автор формирует свой список субъектных качеств, соответствующий его научным пристрастиям и субъективным представлениям о том, что такое субъект и какие личностные качестве характеризуют субъектность. В качестве иллюстрации этого вывода в следующей главе (глава 3) представлено исследование субъектности у подростков и старшеклассников на примере произвольного выбора личностных качеств (локус контроля и внутренняя мотивация), характеризующих субъектность.

Следующая за ней глава (глава 4) посвящена вопросу и проблеме: возможно ли разработать новый подход к пониманию субъектности, в рамках которого предметом изучения субъектности стали бы такие особенности ее становления, которые не зависят от модальности (двигательная, когнитивная, речевая, трудовая и т. д.), от предметного содержания субъектных качеств индивида и их развития, а также от субъективного выбора личностных качеств, характеризующих субъектность и ее развитие.

Литература

Абульханова К. А. О субъекте психической деятельности. М.: Наука, 1973.

Абульханова К. А. Психология и сознание личности (проблемы методологии, теории и исследования реальной личности): Избранные психологические труды. М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 1999.

Абульханова-Славская К. А. Проблема определения субъекта в психологии // Субъект действия, взаимодействия, познания. Психологические, философские, социокультурные аспекты. М.: МСПИ; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2001.

Ананьев Б. Г. Психологическая структура человека как субъекта // Человек и общество. Л., 1967. Вып. 2. С. 235–249.

Брушлинский А. В. Проблемы психологии субъекта. М.: Академия, 1994.

Брушлинский А. В. О критериях субъекта и его деятельности // Психология субъекта профессиональной деятельности. М.; Ярославль: ДИА-пресс, 2001. С. 5–23.

Варенова Ю. А. Исследование субъектности и ее развитие в дошкольном возрасте: Диc.… канд. психол. наук. Калуга, 2001.

Волкова E. H. Психологические аспекты субъектности учителя. Н. Новгород: Изд-во НГЦ, 1997 а.

Волкова E. H. Субъектность: философско-психологический анализ. Н. Новгород, 1997 б.

Вяткин Б. А. Избранные психологические исследования индивидуальности: теория, эксперимент, практика. Пермь: Перм. гос. пед. ун-т, 2005.

Зинченко В. П., Небылицин В. Д. Большой психологический словарь / сост. и общ. ред. Б. Мещерякова, В. Зинченко. СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2004. С. 328.

Знаков В. В. Психология субъекта как методология понимания человеческого бытия // Психологический журнал. 2003. Т. 24. № 2. С. 95–106.

Лабунская В. А., Менджерицкая Ю. А., Бреус Е. Д. Психология затрудненного общения. М.: Академия, 2001.

Лейтес Н. С. Возрастная одаренность и индивидуальные различия. М.; Воронеж: МОДЭК, 1997.

Лекторский В. А. Субъект. Объект. Познание. М.: Наука, 1980.

Моросанова В. И. Саморегуляция и индивидуальность человека. М.: Наука, 2010.

Назаретян А. П. Универсальная эволюция субъектности: от ретроспекции к прогностике // Мир психологии. 2000. № 1. С. 230–242.

Небылицын В. Д. Психофизиологические исследования индивидуальных различий. М.: Наука, 1976.

Осницкий А. К. Проблемы исследования субъектной активности // Вопросы психологии. 1996. № 1. С. 5–19.

Петровский В. А. Личность в психологии. Ростов н/Д: Феникс, 1996.

Петровский В. А. Субъектность // Социальная психология: Словарь / под ред. М. Ю. Кондратьева // Психологический лексикон. Энциклопедический словарь в шести томах / ред. и сост. Л. А. Карпенко (под общ. ред. А. В. Петровског). М.: ПЕР СЭ, 2005. С. 88–89.

Проблема субъекта в психологической науке / отв. ред. А. В. Брушлинский, М. И. Воловикова, В. Н. Дружинин. М.: Издательство «Академический проект», 2000.

Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. СПб.: Питер, 2012.

Сайко Э. В. Субъект действия в реализации «сознательного существования бытия» и формирования исторического содержания социальной эволюции // Субъект действия, взаимодействия, познания. Психологические, философские, социокультурные аспекты. М.: МПСИ; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2001. С. 8–30.

Сергиенко Е. А., Виленская Г. А., Ковалева Ю. В. Контроль поведения как субъектная регуляция. М.: ИП РАН, 2010.

Скотникова И. Г. Проблемы субъектной психофизики. М.: Издательство Института психологии РАН, 2008.

Скрипкина Т. П., Крищенко Е. П. Доверие как фактор субъектности в онтогенезе. М.: ЮФУ, 2010.

Слободчиков В. И., Исаев Е. И. Основы психологической антропологии. Психология человека: введение в психологию субъектности. М.: Школа-Пресс, 1995.

Степанский В. И. Свойство субъектности как предпосылка личностной формы общения // Вопросы психологии. 1991. № 5. С. 98–103.

Субъектный подход в психологии / под ред. А. Л. Журавлева, В. В. Знакова, З. И. Рябикиной, Е. А. Сергиенко. М.: Издательство Института психологии РАН, 2009.

Примечания

2

В данной главе термин «операциональный» используется нами как синоним «инструментальный».

3

Проблема субъектности в последние десятилетия стала столь активно разрабатываться в российской психологии, что полноценный обзор этой проблематики потребовал бы толстой книги. Поэтому в данной главе и других главах этот обзор ограничен минимальным количеством публикаций, необходимым для контекста данной монографии. Другие, не менее важные аспекты проблемы субъектности можно найти, например, в следующих работах: Волкова, 1997 а, б; Проблема субъекта в психологической науке, 2000; Назаретян, 2000; Моросанова, 2010; Сергиенко с соавт., 2010; Скрипкина с соавт., 2010; Скотникова, 2008; Слободчиков с соавт., 1995; Субъектный подход в психологии, 2009, и др.