Белая бригада

Станислав Сахончик, 2007

Эта книга о дальних походах, штормах, экзотических странах и разных случаях, приключавшихся с моряками вспомогательных судов Тихоокеанского флота во время плаваний. Ни ищите в ней описаний морских сражений и грандиозных исторических событий – это не адмиральские мемуары. Здесь вы найдете веселые и грустные рассказы о людях и кораблях военно-морского флота восьмидесятых годов. «Белой бригадой» тогда называли соединение танкеров вспомогательного флота, которое несло боевую службу в Тихом океане и Красном море, за тысячи миль от родного дома.

Хиле Дебиле

Оставив позади тысячи миль и полдюжины морей, танкер «Вилим» подходил к Адену. Дальнейший курс лежал в порт Марсель, где ему предстояло пройти капитальный ремонт и дооборудование. В танках оставалось несколько тысяч тонн топлива, которое было необходимо слить в береговые резервуары нашей военно-морской базы, располагавшейся в то время на архипелаге Дахлак в соседней Эфиопии. Это было довольно мрачное местечко — раньше, при итальянской оккупации, там располагалась каторжная тюрьма, ну а для наших моряков Дахлак был чем-то вроде «зоны отдыха».

Отдых, конечно, весьма сомнительный, так как возле Дахлака проходили морские пути контрабандного снабжения оружием эритрейских сепаратистов и кровопролитные схватки эфиопских сторожевых катеров и эритрейских шхун в море были далеко не редкостью.

После короткой стоянки в Адене танкер, пополнив судовые запасы продовольствия и заправившись дефицитной питьевой водой для базы, в сопровождении сторожевого корабля «Летучий» направился в сторону Дахлака. Никто из экипажа в этих местах не бывал, поэтому все казалось в новинку. Стояла удушающая жара, был полный штиль, от испарений горючего над танкерной палубой стояло марево, сквозь которое с мостика виднелись только размытые очертания носового флагштока. Народ без нужды на верхнюю палубу не вылезал, ходил буквально «на цыпочках», курение было строжайше запрещено, хотя моряки танкерного флота и так подбирались в основном из некурящих. Малейшей искры было достаточно, чтобы судно взлетело на воздух.

На подходе к эфиопским территориальным водам последовала команда на подъем флага Эфиопии, как это принято по международным правилам. Боцман быстро прицепил полотнище к фалам грот-мачты, и пестрый эфиопский флаг в безветрии повис у клотика.

Через несколько часов на горизонте показались плоские неясные очертания первых островов архипелага, подул легкий береговой бриз. Флаг развернулся полностью, и через пять минут в ходовую рубку прибежал озабоченный радист Серега Молодов с радиограммой в руках. С «Летучего» передали — проверить на соответствие эфиопский флаг. Никто ничего не понял, вызвали на мостик капитана, тот, вглядевшись в полотнище, увидел на полосах изображение династического льва и в изысканных морских выражениях упомянул родителей боцмана.

Мы по незнанию подняли флаг уже давно несуществующей императорской Эфиопии, с незапамятных времен валявшийся у запасливого боцмана в его необъятных «шхерах». От международного скандала нас спасло только отсутствие поблизости эфиопов и то, что новый республиканский флаг быстро передали катером с «Летучего». Боцман, вызванный на мостик, божился, что этот флаг ему подсунули мичманы на складе, выдав за новый. Разговор, начавшись с разноса, плавно перешел на тему познаний об Эфиопии.

Познания, надо сказать, скорее удручали, чем радовали.

Первый помощник, прочитавший пару лекций команде на тему ожесточенной борьбы эфиопского народа с мировым империализмом, утверждал, что экипаж в этом деле очень неплохо подкован. Для проверки его голословного утверждения капитан спросил у рулевого матроса Присяжнюка, как зовут президента Эфиопии.

Тот с неподражаемым «западенским» акцентом (Мыкола был «с-под Ужгорода») флегматично ответил, не отрывая глаз от картушки компаса: «Мынхисту, значить, Марьям, и это… значить… Хиле Дебиле»^[4]. Громовой хохот прокатился по рубке, сразу разрядив напряженную обстановку. И без того румяный хлопец Мыкола, поняв, что ляпнул не то, густо покраснел.

Капитан Бабушкин, утирая слезы, прерывистым от смеха голосом сказал: «Ну, ты брат и потешил! Это ж надо — хиле дебиле!.. Менгисту Хайле Мариам Дебайле его зовут, балбес!». Первый помощник, в прошлом кадровый офицер-политработник, сразу поняв, в чем дело, спросил у Мыколы, какой язык тот учил в школе. «Та нимецький», — нехотя ответил хлопец. «Вот, — возликовал помполит, — полититзанятия-то тут ни при чем! Ежели читать английский текст по-немецки, то «хиле дебиле» как раз и получается!».

Веселье прервал семафор с «Летучего» — от берега уже шел лоцманский катер, нам предстояло пройти извилистым мелководным фарватером в базу и там разгрузиться.

База представляла собой небольшой городок из сборных бараков, металлических складов, обнесенных колючей проволокой. Кроме того, в акватории стоял плавучий док, плавмастерские, плавучие склады-холодильники СХ, сторожевые катера и несколько судов обеспечения. Базу охраняли морские пехотинцы Тихоокеанского флота и эфиопские солдаты по внешнему периметру.

По берегу лениво бродили тощие эфиопские коровы, состоящие, на первый взгляд, только из облезлой шкуры, натянутой на скелет со здоровенными рогами. Вымени не просматривалось даже в бинокль, зато было хорошо видно, как они с аппетитом поедали картонные ящики на свалке за казармами.

Пришвартовавшись к пирсу, танкер сразу начал разгружаться в приемник берегового трубопровода. Над судном тут же повисло удушливое облако паров соляра. В разгар перекачки вышел из строя береговой насос, и, чтобы не прерывать процесс, солярку стали закачивать в автоцистерны прямо через горловины.

Все понимали, чем это грозит, но время поджимало — срывался график прохода Суэцкого канала, согласованный с Москвой.

В это время на охраняемом матросами пирсе появилось несколько расхристанных эфиопских солдат во главе с мордатым чернокожим сержантом.

Один из солдат — тощий, в выцветшей добела форме, корявых порыжевших ботинках и зеленой кепке с болтающимися наушниками — выглядел колоритнее других. Он держал автомат на плече как дубину — за ствол, рот у него был полуоткрыт, а под носом подозрительно поблескивал некий биологический субстрат. В общем, революционный боец хоть куда! Эфиопы остановились у начала пирса, рядом с Мыколой, закреплявшим швартовы (танкер по мере разгрузки поднимался), и начали рассматривать судно, о чем-то вяло переговариваясь. Неожиданно в руках у «сопливого» появилась сигарета и он полез в карман за зажигалкой… Все оцепенели! Счет шел буквально на секунды.

Быстрее всех среагировал Мыкола. Он с размаху влепил солдату хлесткую затрещину, отчего тот, выронив автомат, свалился с пирса в воду, утащив за собой еще одного солдата и распугав плававших пеликанов. Остальных тут же на пинках вынесли на берег наши морпехи. Поднялся скандал, который эфиопы кое-как потом замяли. Трудно даже представить, что могло бы остаться от базы после взрыва паров топлива в сочетании со складами боеприпасов…

Насос через час ввели в строй, перекачка продолжалась почти до вечера, — к счастью, без происшествий. Капитан, вызвав к себе Мыколу, объявил ему благодарность.

Судно, разгрузившись, покинуло базу и, закачивая на ходу балласт, полным ходом пошло к Суэцкому каналу.

Вечером, когда народ на корме оживленно переваривал ужин и недавние события, Мыкола стал героем дня. На вопрос, как это ему удалось свалить сразу двоих, гарный хлопец ответил:

— А шо з их, ефиопов, взять! Как есть — хиле, та ще и дебиле!

Примечания

4

Менгисту Хайле Мариам Дебайле.