30 дней Индии

Станислав Гусев, 2020

Билеты в Дели может купить каждый, а вот путевку в глубины своей души – нет.Это простая, настоящая, честная история человека, путешествующего по удивительной Индии, которая стала для него подходящим местом для самокопания. Уже с первых страниц ты находишь в главном герое доброго друга. Вы вместе 30 дней путешествуете по магической стране и лабиринтам своего мира, ведя увлекательный диалог с внутренним голосом. Вы удивляетесь неповторимому колориту Индии, пробуете острую еду, преодолеваете трудности, ищите себя, любуетесь закатами, знакомитесь с потрясающими людьми, рассуждаете об одиночестве, находите ответы на важные вопросы. Вы вместе ищите счастье. А ведь ни к счастью ли стремится каждый из нас? Ни это ли самое главное?

IV. Пушкар

Идеальное место

Когда я открыл глаза, часы показывали 10:40. Рядом сидела Лена и читала книгу, солнце золотом освещало прядь ее волос. Справа женщина в ярко-желтом сари убаюкивала младенца, напевая колыбельную на хинди. Водитель непрерывно сигналил и на кого-то яростно кричал. В начале салона, спиной к кабине, на бурых мешках сидела старая бабушка в синем платке и с золотой цепочкой, тянущейся от носа к уху. Ее смуглое лицо, исчерченное морщинами, было неподвижно, а большие мудрые глаза цвета каштана пристально следили за моими движениями. Лучи, врывающиеся внутрь сквозь щели меж занавесок, чертили вытянутые прямоугольники света, играли солнечными зайчиками, отражаясь от блестящих женских украшений.

Водитель повернул автобус — и за окном появилась гладь озера, отражавшая синеву неба и волшебный блеск яркого солнца. По зеркальной поверхности воды плавно и грациозно двигались белые цапли. Что-то мистическое и завораживающее присутствовало в этом пейзаже, в автобусе, в моменте.

Мы проезжали город Аджмер и приближались к Пушкару.

— Пушкар! Пушкар! — прокричал водитель и открыл скрипучую дверь автобуса.

Мы вышли на остановке у трассы. Рядом сразу же возникли крикливые таксисты и любопытные дети, немного в отдалении невозмутимо стоял ленивый верблюд, медленно приблизилась «священная» корова. Рикши хотели денег, верблюд безразлично что-то жевал, остальные просили еды.

Таксистов мы сразу отпугнули суровыми невозмутимыми взглядами, но справиться с остальными оказалось не так-то легко. Стоило мне посмотреть в детские лица и в их огромные живые глаза, как я сразу поплыл и тут же отдал им бананы с апельсинами, которые ранее хотел сохранить до обеда. Дети вмиг расхватали фрукты, чуть не оторвав мне руки. Я нашел в рюкзаке остатки раздавленных вафель, привезенных еще из России, и тоже протянул им. За доли секунды они опустошили пакет, жадно собрав даже крошки. Сердце мое сжалось. Дети были чумазые, растрепанные и явно голодные, но на лицах сияли широкие улыбки, искрящиеся, настоящие, непосредственные. Позже они выкрикивали слова благодарности, махали руками, охотно позировали на камеру и смотрели своими большими гипнотизирующими глазами сквозь стекла объектива, казалось, прямо в душу. В этих глазах жила сама Индия. Загадочная, глубокая, пленительная, непостижимая.

Один маленький мальчик пробирался вперед, поближе ко мне, и с любопытством заглядывал в камеру, прося его сфотографировать. «Посмотри на меня, я здесь. Услышь меня, заметь меня», — твердили его глаза. Внутри что-то кольнуло. Тонким и холодным острием.

Пушкар успокаивал и располагал к себе умиротворенной атмосферой, красочными нарядами местных жителей и беззаботными улыбками прохожих.

Яркое солнце щедро заливало город светом. Сочетание белесых зданий с зеркальной голубизной озера и глубокой синевой неба придавало ему легкости и воздушности. Пушкар обладал притягательным шармом, какой имеют морские городки. Я сразу понял, что это непростой город. Почувствовал приятной вибрацией где-то внутри. Жизнь здесь протекала совсем иначе — неспешно и нешумно, что после Дели казалось даже неприличным.

«А это вообще Индия?» — спросил мой внутренний голос.

Было тепло и спокойно. Никаких машин с сигналами, никаких тревог и суеты. Уже с первого взгляда Лене понравился Пушкар, а мне он показался идеальным индийским городом.

— У вас есть неострая еда? — спросил я в кафе у официанта в синей грязной майке, из-под которой выглядывал смуглый пузатый живот.

— Конечно, — ответил он и достал потрепанный блокнот из кармана.

Я расплылся в улыбке и сказал Лене:

— Неужели я нормально поем?!

Она засмеялась.

— А что у вас есть из курицы? — обратился я к официанту.

— Ничего! У нас вегетарианское кафе!

«Твою мать», — выругался я про себя.

— Хорошо, а где здесь можно поесть мяса?

— В другом городе! Здесь все кафе вегетарианские! В Пушкаре нельзя есть мясо! Это священный город, — как будто оскорбленно ответил он.

«Ну, не бывает, чтобы все было идеальным».

— Хорошо, тогда, пожалуйста, картофельные котлеты и банановый ласси.

— Ок, сэр, — ответил он, сделал запись в блокноте и вновь заулыбался.

Лена, посмотрев на выражение моего лица, захихикала. Так еще на несколько дней я стал вегетарианцем.

Мы заселились в номер отеля с умиротворенным названием «Little Tibet» и начали жить спокойной, размеренной жизнью. В тесной комнатке был небольшой столик, плетеное кресло, двуспальная кровать — и все. Обшарпанные стены были выкрашены в бледно-зеленый цвет, в углах валились куски старой краски и штукатурки. Под заплесневелым потолком висела огромная люстра с вентилятором. Солнечный свет, скользя по длинным листьям банановых пальм, проникал через большое окно внутрь и, отражаясь от зеленых стен, окрашивал свет в экзотические оттенки. Шум городской улицы не добирался до отеля, бережно укрытого деревьями и зеленью. Лишь шепот колыхающихся на теплом ветру листьев и отдаленные крики петухов доносились до внутреннего пространства комнаты. На крыше была открытая терраса с ржавыми лежаками и антеннами. Панорамный вид, открывающийся оттуда на небольшой уютный город, восхищал. С той минуты, как мы вышли из автобуса в Пушкаре, время словно замедлило свой бег, приглушая звуки. Мы вышли на крышу осмотреться, но как бы случайно задержались, застыли и, не желая спугнуть момент, просто молча смотрели вдаль.

Вдруг Лена воскликнула:

— Обезьяна!

— Где?

— Вон там! — указала пальцем куда-то Лена. — Только что была там, но побежала вниз.

— Они все же пришли за тобой! — подшутил я.

— Смотри, она спустилась по перилам и направилась в сторону нашего номера.

— Скорее бежим. Она явно хочет залезть к тебе в сумку, достать паспорт и съесть страничку с индийской визой, — сказал я, улыбаясь.

— Конечно, мой паспорт самый вкусный.

— Именно поэтому я за свой не переживаю.

— Да, тебе не о чем беспокоиться.

— Похоже, у тебя появился пунктик на обезьян после вчерашнего заката в Джайпуре.

— Похоже, — ответила Лена и улыбнулась. На щеках ее появились забавные ямочки.

В кафе, которое мы увидели с крыши отеля, готовили великолепный кофе — то, что нужно в этот спокойный вечер. С балкончика хорошо и увлекательно было наблюдать за жизнью города. На губах застыл приятный, чуть горьковатый вкус кофе. Птицы стаями кружили над озером, перебираясь с одного пирса на другой. Солнце приближалось к горным вершинам на горизонте. Мы погрузились в блаженное молчание, когда в воздухе между людьми нет напряжения или неловкости, а лишь спокойствие. Легко, свободно, органично.

Я достал фотоаппарат и увидел Лену в видоискателе. Она идеально вписывалась в общий колорит и пейзаж. Ветерок играл ее длинными темно-русыми волосами. Лицо было усыпано веснушками, а верхнюю губу украшала родинка — маленькая изящная точка. На переносице красовался недлинный шрамик, а голубые глаза сливались с цветом ясного неба. У Лены были необычные, немного удлиненные мочки ушей. Когда-то где-то я вычитал, что это один из признаков гениальности, и при разговорах с Леной всегда держал это утверждение в уме. Она, задумчивая и молчаливая, уложив голову на руку, мечтательно смотрела вдаль. Щелчок затвора — и время на мгновение остановилось, сохранив этот миг в памяти фотоаппарата.

Конец ознакомительного фрагмента.