Путешествие к новым берегам

Станислав Гольдфарб, 2021

Долгие годы жизнь на берегу Бурного потока шла своим чередом: люди жили в удобной пещере, охотились, собирали коренья и ловили рыбу. Но пришли холода. Год от года пустела земля, уходили животные. Пришло время и людскому племени покинуть родные места в поисках новых берегов. Таука, юный сын камнедела, был рад возможности посетить новые земли и нарисовать уведенное на камнях для тех людей, которые придут после него. Он и его подруга Юкка, вместе со своим племенем, пустились в дальний путь, на котором их ждали приключения, опасности и невероятные открытия. Найдёт ли племя легендарную Ангариду – тёплую, покрытую зеленью землю, где путешественников ждёт счастье, – зависит во многом именно от Тауки. Для широкого круга читателей.

Часть I

К новой земле…

Глава 1

Берег Бурного потока

…Вряд ли кто вспомнит, сколько времени племя охотников жило на берегах Бурного потока. Что уж говорить, если даже Старый шаман затруднялся дать ответ. В давние-давние-давние времена люди облюбовали эти берега и эту пещеру, которая исправно согревала в холодные дни, давала ночлег, была мастерской, хранила огонь костра. А вот теперь, сидя на берегу Бурного потока, вождь Синака с горестью и сожалением думал о том, что придётся покинуть обжитые предками лес, холмы, низины…

Никто не знал, откуда приходит Бурный поток и куда он стремится дальше, живут ли на других его берегах племена, выходит ли к водопою гигантский лось или олень, который своими огромными рогами легко ломает тол стые ветви деревьев.

Прямо здесь, на берегу Бурного потока, разожгли большой костер, вокруг которого собрались все взрослые члены племени.

…Вождь Синака пел. Звуки его хриплого голоса несли грусть и печаль. Охотники хлопали в такт, раскачивались из стороны в сторону под заунывный мотив…

Мальчик по имени Таука не задумывался, о чём поёт вождь в этой полной грусти песне. Ему некогда было грустить, ведь каждый день приносил столько хлопот, что к вечеру Таука нередко забывал съесть то, что приготовили заботливые женщины племени, и потом совсем скоро его ждал обряд посвящения в охотники.

Рядом с Таукой сидела Юкка, дочь одного из охотников племени. В былые времена их родители в пещере старались держаться вместе, мужчины помогали друг другу на охоте, женщины готовили еду и мастерили одежду для своих мужей и детей, помогая другу выделывать шкуры, готовить жилы для шиться.

Если бы Юкка не родилась девочкой, то возможно, тоже стала бы охотником — так ловко она метала дротик, так быстро находила звериные тропы, по которым шли на водопой крупные звери, или отыскивала маленькие, совсем неприметные норки, где прятались небольшие зверьки. А ещё Юкка ловко лазила по деревьям и быстро бегала. В племени её называли Юкк, словно бы и в правду считали её мальчишкой. Юкка не обижалась, ей это даже нравилось. А ещё ей нравилось, смотреть как из-под резца и скребка Тауки выходили очень нужные для племени крючки, зубила, острые лезвия, наконечники для стрел…

Юкка была высокой и стройной, слишком высокой для своих лет. Густые чёрные волосы она постоянно укорачивала острым скребком, подаренным Таукой, и оттого голова её больше напоминала пучок травы откуда торчали разной длины соломинки и веточки — так что сразу и не поймёшь мальчишка или девчонка перед тобой. Вдобавок ко всему она была увешана охотничьими предметами: нож, палка с толстыми наростами, и ещё одна подлиннее с острым длинным каменным полотном — в чём-то похожая на острогу. У Юкки было круглое лицо, глаза бусинками и курносый нос. Так что при всем её воинственном виде сердиться, глядя на Юкку, было просто невозможно. А все её попытки напустить на себя серьезность или разозлиться вызывали у Тауки хохот. Ну никак Юкка не могла изобразить злость, а все её кривляния только добавляли веселья.

Она рано осталась без матери, отец, как и все мужчины племени, часто уходил на охоту, и Юкка, предоставленная сама себе, очень быстро стала самостоятельной. Отец научил её держать дротик, пользоваться каменным ножом, метать пращой камни, и надо сказать, девочка освоила это неплохо.

Таука немножко побаивался ритуала посвящения в охотники. Конечно, он тоже умел держать нож, ловко орудовал пращой, метко стрелял. Но были в племени юноши, которые делали всё это гораздо лучше. Таука очень боялся подвести отца, хотя тот много раз говорил сыну, что охотников в племени было много, а искусных камнеделов только два: он сам и Таука. Кстати, Юкка была уже в том возрасте, когда такие истины усваивают хорошо, и потому никогда не кичилась своими охотничим навыками. Только хорошая стрела имеет шансы попасть в цель. А они эти стрелы из рук камнеделов. И древки дротиков, и острые ножи, и удобные топоры — всё это их заботы.

…Таука, словно невзначай, частенько поглядывал на Юкку. И зачем она столько времени сидит и смотрит на его работу. Сам бы он наверняка пошёл к Потоку, или к скалам, где живёт пещерное племя, а может быть поднялся по берегу вверх, где на высокой скале раньше было много гнёзд и всегда ждала лёгкая добыча в виде птичьих яиц. А разве не интересно прорыть канаву от потока, запустить туда воду, из гальки и песка соорудить преграду в виде холма, в котором прорыть дыру и смотреть как вода прорывается через неё дальше. Да мало ли что можно придумать… А Юкка никуда не уходит, сидит и смотрит, как он работает с камнем.

— Таука, когда ты сделаешь этот скребок пойдём к Потоку? — спросила она, словно прочитав его мысли.

— Будет уже поздно…

— Ты что боишься?

— А ты ничего не боишься?

— Конечно боюсь! Старый шаман говорит, тот, кто ничего не боится, рано уйдёт к предкам, — Юкка подняла вверх палец.

Таука оторвался от работы и удивлённо посмотрел на девочку. Такое он слышал от неё впервые.

— Юкка боится?!

Девочка рассмеялась и вскочила, приняв позу охотника, намеревавшегося кинуть дротик в зверя. Лицо её сразу стало серьёзным, и Тауке даже показалось, что её глаза блеснули так, словно зверь и вправду встал у неё на пути и сейчас произойдёт схватка.

— Ладно, пойдём к Потоку, — согласился он, аккуратно пряча в кожаный мешочек заготовки, над которыми трудился, — поглядим со скалы, как Белый шар сменяет Огненный…

До скалы добрались быстро. Она нависала над Потоком широким выступом и вся поросла мхом. Отсюда были хорошо видны и сам Поток, и долина, где жили и охотились люди племени, и противоположный берег с ещё более высокими каменными выступами и выемками. На скале укоренилось дерево, которое каким-то чудом проросло сквозь камень. Дерево от холода потеряло почти всю свою листву, но в нём всё ещё теплилась жизнь, оно сопротивлялось и не хотело засыхать.

Таука и Юкка примостились у дерева. Молчали, всматриваясь в сумеречную даль. Если смотреть долго в одну точку, то начинает казаться, что там, далеко-далеко, что-то двигается, большое и страшное, с огромным хвостом, рогами и глазищами.

Юкка невольно прижалась к плечу Тауки.

— Испугалась?

— Там что-то есть, очень большое и зубастое!

Он улыбнулся. Всё-таки, несмотря на все охотничьи навыки, Юкка была девочкой.

— Посмотри на Поток, — предложил он.

Юкка посмотрела.

— А теперь снова туда, где ты увидела страшное.

— Оно куда-то исчезло! Его больше нет!

— Значит, оно испугалось нас и решило, что мы сильнее!

Юкка тоже заулыбалась:

— Ты как Старый шаман умеешь пугать злых чудовищ и отгонять их от племени!

Они ещё какое-то время молча сидели на скале, слушали Бурный поток и поглядывали туда, где Белый шар скоро сменит Огненный и появится много-много мерцающих огоньков — это предки разожгут свои костры, чтобы охотники знали: они под защитой родных душ.

Когда Таука и Юкка осторожно спустились в низину, Белый шар уже сменил Огненный, и всё вокруг погрузилось в темноту…

Юкка ушла в дальний угол, где отдыхал отец. Таука закутался в медвежью шкуру, подаренную вождём Синакой его отцу ещё в те времена, когда они были молодыми охотниками, и, глядя на костёр, который день и ночь горел в пещере под присмотром женщин и стариков, закрыл глаза. Он размышлял — хорошо это или плохо, если племени всё-таки придётся сняться с насиженных мест и отправиться в поисках нового дома. Таука считал, что хорошо, ведь это настоящее приключение! И поэтому не очень грустил, как это делали взрослые.

…Иногда вождь Синака пел о смельчаках, которые отправились вниз по течению преследовать мамонта. Эта песня нравилась Тауке, она не была такой заунывной, как другие старые песни. Ее быстрый ритм будил желание метать дротик, бежать на холм, а то и вовсе прыгнуть в чёлн^[1] и плыть, плыть, плыть!

Смельчаков Таука жалел. Ушли и не вернулись! Что случилось с храбрецами-охотниками — неизвестно.

…Отец Тауки Велес находился в племенном круге и сидел недалеко от вождя — таким образом определены его место и роль в племени. Он не был удачливым охотником и не являлся сильным воином, бегал медленнее многих и метал камни пращой не так метко, как другие. Но Велес занимал особое положение среди сородичей, потому что обладал даром рисовать на гальке охотничьи трофеи, а ещё ловко расщеплял камни и «извлекал» из них лезвия для ножей, наконечники для стрел и дротиков, а из костей добытых животных мастерил крючки и иглы, различные скребки и другую утварь, без которой ни на рыбалке, ни на охоте, ни при приготовлении пищи или изготовлении одежды обойтись было совершенно невозможно.

Этот дар перешёл к Тауке. Даже Велес порой удивлялся, как хорошо Таука рисовал животных на гальке, вырезал фигурки из камня, бивня мамонта или носорога.

…Огонь в пещере поддерживали днём и ночью. Но раньше костры жгли маленькие, а тлеющие угли поддерживали тепло. Теперь без большого, жаркого костра уже не согреться. Вскоре всё вокруг покроет Белое полотно и станет совсем трудно.

Уже теперь по утрам нередко, чтобы добраться до чистой воды, приходилось сбивать прибрежную наледь Бурного потока. В иные дни тонкая корочка льда затягивала поток у берега и затрудняла доступ к воде. Войти же в неё с остроконечной палкой, на которой отец ловко приладил гарпун, чтобы добыть рыбу, становилось всё сложнее. И дело даже не в том, что вода была неимоверно холодна. С этим в племени знали как справляться, обильно покрывая тело жиром лесных животных. Но когда ледок крепчал и обрастал наростами, так просто его уже было не разбить.

…Синака уже всё решил. Он понимал, что наступило время уводить людей вниз по течению, где, возможно, поток оставался таким же широким и чистым от Белого полотна, как в те времена, когда деревья стояли зелёные, с густой шапкой листьев, а не такие, как сейчас — чахлые и унылые в предчувствии смертельного холода.

В двух распадках^[2] от того места, где обитало племя Синаки, жили люди Пещерного племени. Их пещера находилась прямо внутри скалистого холма. Она была сухой и просторной. В центре её постоянно горел костер. Каменные стены вбирали жар, а потом отдавали, так что даже в холода здесь оставалось тепло. Здесь люди ели и спали, обрабатывали шкуры добытых животных и делали из них одежду и мягкие и очень удобные накладки на ступни ног, так что охотники не боялись бегать за добычей по каменистой и неровной поверхности.

Охотников пещерного племени частенько видели на склонах холмов и гористых перелесков. Там они добывали еду, сгоняя к подножию животных, где тех поджидали ловушки и самые ловкие и меткие охотники. Но зверей тоже становилось всё меньше и меньше, холода заставляли их искать новые пастбища.

Соседи время от времени договаривались и устраивали обмен: орудия охоты шли за одежду, иглы за рыбу, жилы за жир, отдавали луки — получали дротики… Обмен проходил на нейтральной территории, не принадлежащей ни одному из племён. Если вождям нужно было обсудить что-то важное, они приходили к огромной сосне, которая росла как раз на полпути к их стоянкам. Ходить в пещеры друг к другу без дела было не принято. Поэтому сородичи Тауки почти не бывали у людей пещерного племени.

А вот Таука бывал. Первый раз это случилось позапрошлым тёплым временем, когда Огненный шар пригревает как-то по-особенному. Бурный поток в такие дни становился полноводным, старая трава покрывалась нежными всходами, и казалось, что холода отступают, вслед за теплом вернутся звери, и теперь люди смогут вздохнуть с облегчением — всё будет хорошо.

Молодой охотник племени пещерных людей Кас, сын вождя Урсу, поскользнулся на мокром выступе скалы и сильно поранился. Тогда пещерные люди сами пришли к очагу Синаки с добычей, положили её перед вождём и попросили помочь Касу. В их племени не было того, кто изгонял злых духов, разбирался в травах и корнях и умел делать из них полезные снадобья.

Синака принял дары. К пещерным людям отправился Велес, который взял с собой сына Тауку. Вначале Велес долго осматривал молодого воина, потом попросил принести несколько веток, очищенных от листьев, куски старой коры и жилы животных. После того, как все его просьбы выполнили, Велес обмазал ногу Каса соком травы, которую они с сыном всегда собирали в первые дни теплого времени, затем приложил листья большого дерева, что стояло на берегу Бурного потока, наложил кору, поверх неё расположил толстые прутья и крепко замотал их жилами. Другие неопасные ушибы Велес растирал горячими камешками, которые ему грели на костре.

В это время Таука, примостившись на корточках, разглядывал, что делал старик в глубине пещеры на большом камне. В руках Кетриса, так звали старика, обычная галька после нескольких точных и сильных ударов другой галькой превращалась в заготовку для каменного ножа, зубила или скребка. Старик заметил интерес мальчика и поманил его к себе. Таука приблизился и увидел, что всё вокруг старика завалено плоской галькой, которой полным-полно на берегу Бурного потока и на которой сам Таука любил рисовать… Но чуть поодаль мальчик разглядел плиту, где аккуратно лежали особенные камешки. На них были изображены лоси, рыбы, птицы, носороги… Старик протянул Тауке чистую гальку и скребок.

— Попробуй.

Таука провёл скребком по гальке. Осталась заметная полоса. Провёл ещё раз, но уже сильнее — полоса проступила явственнее, и бороздка от скребка стала ощущаться кончиками пальцев.

— Сильнее, — сказал старик и показал, как это делает он.

…Таука был смышлёным учеником. Последующие линии он делал гораздо увереннее.

— Ты помнишь, как выглядит лосиха или рыба? Попробуй перенести их на камень?

…Отец отгонял злых духов от молодого охотника до самого появления Белого шара, а Таука всё это время возился с галькой и скребком.

…После мальчик часто приходил к старику в пещеру, садился рядом, выбирал большую гальку и начинал выскребать на ней животных, которых добывали охотники. На гальке появлялся Бурный поток, пойманная рыба, люди на берегу…

Старик был доволен тем, что делал мальчик, а если у Тауки что-то не получалось, подсаживался рядом и помогал. Поделки Тауки старик складывал отдельно. Постепенно их образовалась внушительная горка. Лучшие камни старик позволял уносить с собой.

Каждый раз, возвращаясь из пещеры, Таука дарил принесённые гальки. На них люди Бурного потока узнавали свои охотничьи трофеи…

Так продолжалось до тех пор, пока пещерные люди не снялись с насиженных мест и не двинулись вниз по течению Бурного потока.

Но и после их ухода Таука приходил в пещеру. Брал галечник, скребок и делал рисунки. А потом как-то вышло само собой, что он стал наносить изображения на стены самой пещеры, ведь там теперь никто не жил и рисунки никому не мешали. Таука разводил костёр и рисовал: вот лосиха поджала ноги, словно готовится к прыжку, а рядом лосёнок, он устремляется вслед за матерью, а вот лось, который смотрит на подругу.

Таука показал изгороди-загоны, которые охотники ста вили на открытых местах, чтобы направить животных туда, где их ждали меткие охотники и ямы-ловушки; человека с рогами и флажками — это махальщик держит палки-махалки для облавной охоты…

…С момента ухода пещерного племени прошло ещё какое-то время. Люди с берегов Бурного потока стали всё чаще возвращаться с охоты без добычи. Звери тоже уходили в поисках новых пастбищ.

Однажды вождь племени отправил Велеса и ещё несколько мужчин на разведку вниз по течению Бурного потока. После возвращения следопыты долго разговаривали с Синакой. Только значительно позже затемно усталые разведчики наконец разбрелись по семейным углам большой пещеры.

Таука нашёл отца на берегу Бурного потока. Велес молча смотрел на воду, и только когда Таука взял его за руку, заговорил:

— Мы видели деревья, которые уже скинули свои листья и цветы. Трава пожухла. Мы не нашли следов зверей. Птицы улетают большими стаями.

— Отец, нам придётся покинуть наши берега?

— Нужно искать новую пещеру для племени. Мы были в пути пять восходов и закатов — нет тепла, нет лося, нет оленя. Не слышно и не видно птиц. В лесах тишина… Нужно искать Ангариду, о которой рассказывали пещерные люди. Там много зверей и много бурных потоков, которые сливаются в расщелину. Вождь пещерных людей рассказывал об этой Земле. Там Огненный шар приносит тепло, и он повёл своих людей туда. Но никто не знает, сколько восходов и закатов должно пройти, пока откроются новые берега.

— Откуда пещерные люди узнали об Ангариде?

— Завтра мы пойдём с тобой к каменной стене, где обычно охотились пещерные люди, и ты узнаешь всё сам.

— Я позову с нами Юкку. Все пойдут на охоту, чего ей одной сидеть.

Велес улыбнулся, потрепал сына по взъерошенной голове.

— Конечно зови. Ей будет интересно.

Глава 2

История, рассказанная пещерными людьми

Могучая каменная стена без конца и без края тянулась на многие и многие восходы и закаты. Она отгораживала земли людей пещерного племени и охотников с берегов Бурного потока от того, что было за ними. Много раз смельчаки пытались преодолеть эти скалы, но, увы! Никто не знал, что происходит по ту сторону. Остроконечные вершины оставались препятствием для человека. Нередко со скал налетал ветер, который рвал и кусал холодом людей, заваливал снегом вход в жилища, заставлял кутаться в шкуры и делать костры большими…

И если раньше вслед за холодами, стужей и снегом приходило тепло, то теперь оно словно забыло о берегах Бурного потока…

Продолжением скал были холмы, покрытые лесом. В одних местах он оказался такой густой, что даже свет Огненного шара с трудом проникал в его чащи. В других настолько редким, что позволял видеть Бурный поток и всё, что происходит внизу. На холмах пещерные люди устраивали охоту. Они поднимались к скалам, а затем спускались, с криками и шумом выгоняли добычу, которую у подножия холмов поджидали охотники.

В одиночку к скалам ходил лишь Кетрис, которому духи разрешали переносить животных и людей на плоские поверхности скал и на такие же ровные и гладкие плиты у самого их подножия.

Когда-то у Кетриса были родители, брат и сестра. Мать, узнав, что отец погиб на охоте, прождала совсем недолго, и её забрали духи. Брат давным-давно ушёл с племенем, которое двигалось на юг. Он был молод, ловок и отлично управлялся с пращой и гарпуном. Такому мужчине всегда рады в любом племени.

А спустя какое-то время ушла и сестра, став женой ловца птиц из племени, которое обитало в нескольких десятках восходов и закатов от пещерных людей. Как сложилась судьба сестры, Кетрис не знал, но был уверен, что у неё всё хорошо, потому что сестра была ласковой и трудолюбивой женщиной.

Теперь Кетрис остался совсем один, и у него не было ничего, кроме места в пещере у очага, где он делал каменные орудия для охоты и всякую мелочь, столь необходимую сородичам.

К скалам он ходил в поисках особых заготовок, из которых получались хорошие ножи, тесала, зубила и скребки, наконечники для дротиков и стрел. А ещё он собирал красный мох и такого же цвета окатыши, которые дробил в порошок в углублении, сделанном на выступе большого камня внутри пещеры. Затем смешивал всё это и получал красную вязкую массу, которой намазывал выбитые линии на скале.

Что рисовал Кетрис? Птиц и животных, охотников и шаманов, Бурный поток и пойманную рыбу — всё самое важное, что происходило в жизни племени. Недавно охотникам посчастливилось добыть гигантского оленя. И эту историю запечатлел камнедел. Чтобы сделать оленя таким, какой он был на самом деле, Кетрису пришлось вначале соорудить возвышение. На это ушло много восходов и закатов. Зато животное выглядело в натуральную величину. Вскоре к оленю добавился шерстистый носорог, затем птицы. Потом берег Бурного потока, Огненный шар, махальщики…

Однажды в их пещеру пришли чужие охотники. Были они сильно уставшими, а один из них к тому же поранил ногу. Им разрешили переночевать и отдохнуть. Женщины помогли раненому так, как их учил Велес: приложили к ране листья и перевязали их сплетёнными в косичку нитями из трав. В благодарность чужестранцы подарили вождю хорошее огниво и сухой мох.

Охотники рассказали, что посланы искать пути в Ангариду.

— Никогда не слышал о такой, — покачал головой вождь Урса.

— Сами мы тоже никогда не слышали о таких берегах. Но странник с далекого востока много рассказывал о них. Он говорил, что если долго-долго спускаться вдоль Бурного потока, то непременно попадёшь вначале в Ангариду, а затем и Байкалию. Там много рыбы и птицы, а ещё там тепло и мало ледяных ветров.

— Кто вождь этих берегов?

— Этого мы не знаем. Нас отправили искать путь, и мы идём вдоль Бурного потока. Там, где мы жили, уже давно не цветут деревья, а зверя осталось очень мало. Холодные ветры дуют от восхода до заката.

Вождь покачал головой.

— Холод везде, ветры дуют туда-сюда. Охотники жалуются на то, что добычи всё меньше. Мы просим вас оставлять на скалах пометки, которые помогут и нам, когда мы двинемся к иным берегам.

Кетрис внимательно слушал чужаков, а утром после их ухода взял побольше скребков, долот, зубил и отправился к скалам, рассказывать обо всём услышанном.

Глава 3

Свирепая скала у Бурного потока

Когда предстояло принимать важное решение, Синака уходил к Свирепой скале у Бурного потока. Имя скале он дал лично ещё в те времена, когда был простым охотником и, как все мужчины племени, каждый день отправлялся на поиски добычи. Это была история давнего времени…

…Три восхода тому назад охота случилась удачной, племя не голодало. Всем досталось мясо гигантского оленя, и мужчины решили пополнить запасы рыбы.

Вначале охотники, в числе которых были Синака и Велес, шли не торопясь верховой тропой вдоль Бурного потока до Тёплой заводи. Она образовалась после большой воды, скатившейся с гор. Мелководье хорошо прогревалось даже в холода и быстро заросло высокими травами. Место облюбовали птицы и рыба — здесь её оказалось особенно много.

…В чистой воде Теплой заводи был виден каждый камушек, каждая травинка. Ходи себе с гарпуном, и, если ты сноровист и быстр, без улова не останешься.

Рыбы тогда набили много, а заодно уток. Все были довольны и благодарили духов Бурного потока и Тёплой заводи, которые послали удачную охоту и рыболов.

Пока все были заняты приготовлением пищи и нанизывали пойманную рыбу на кукан^[3] — длинную ветку, очищенную от листьев, самый молодой и неопытный охотник по имени Велес решил искупаться. В какой-то момент хитрое течение вырвало его из Тёплой заводи, и вот он уже оказался в Бурном потоке. Велес барахтался и пытался вырваться, но только тратил попусту силы — течение оказалось сильнее и крепко держало его в объятиях. Велес понял, что ему не справиться, и стал громко звать на помощь. Первым в воду кинулся Синака. Велеса тащило к скалам, где Бурный поток метался между большими валунами, которые торчали из воды, отскакивал от них, сердясь пенился, шумел, разбрасывал крупные брызги.

Синака успел вовремя — Велес выбился из сил и уже слабо сопротивлялся стихии. Бурный поток победил его и вот-вот собирался утащить в свою подводную обитель.

Синака изловчился, схватил Велеса за косу и крепко намотал её на руку, так, что теперь отнять Велеса Бурный поток мог только победив ещё и Синаку.

Синака изо всех сил плыл к берегу — Велес как мог помогал ему. Наконец они оказались на мелководье, где Бурный поток разливался широким руслом. Метрах в двадцати от берега поднималась скальная терраса, в которой чернела большая дыра. Синака решил, что это вход в пещеру, там можно обсушиться, а если повезет, то и согреться.

И это действительно была пещера. Велес к тому времени пришёл в себя.

— Спасибо, Синака, ты спас мою никчемную жизнь, я чуть не погубил себя и тебя. Я твой должник, Синака!

— Запомню твоё обещание. Мы живы, потому что духи спасли нас. Ты можешь идти?

— Могу. Я постараюсь не быть обузой.

— Хорошо, побудь здесь, а я осмотрю пещеру, похоже, никто из племени никогда здесь не был.

Синака принялся осматривать вход и на тех участках пещеры, куда падал свет, увидел отчётливые линии скальных рисунков! Молодой охотник быстро выскочил из пещеры, собрал сухой плавник^[4] и пожухлую сухую траву, вернулся и точными движениями высек искру, ударив кремень о кремень. Костер был небольшим, но, насколько позволял его свет, Синака понял — рисунками были покрыты все стены.

«Наверное, она была домом для других людей», — решил он.

В отсветах колеблющегося пламени рисунки словно бы оживали. Казалось, лось вот-вот стремительно помчится в лес — передние ноги его были согнуты, а задние уже распрямляются… Сейчас он ударит копытами и прыгнет вперёд…

А вот рыба, такую он сам много раз вытаскивал из вод Бурного потока.

Синака двигался вдоль стены и явственно различал оленя, который спустился к берегу на водопой, опять лось и лосиха, рыба, утка… А вот люди с поднятыми руками — махальщики, недалеко был выбит медведь, который поднялся на задних лапах.

Синака задержался около изображения зверя, и в ту же секунду в пещере послышался страшный рёв, такой, что, кажется, стены содрогнулись от громоподобного звука. Синака и Велес прижались к стене. Синака вытащил каменный нож, который всегда был у него при себе. Рёв повторился.

— Логово свирепого медведя, — прошептал Велес. — Мы забрались в логово пещерного медведя!

— Похоже. Когда он приблизится, постарайся его отвлечь. Хотя бы на мгновение.

— Я постараюсь, но очень страшно, Синака!

— Велес, мне тоже страшно, но нужно, чтобы он отвлекся.

Грозное ворчание продолжалось, хищник явно учуял чужой запах и шёл прямиком на охотников.

Сердца у охотников колотились так, что, казалось, зверь слышит их биение и идёт именно на этот звук. Ладонь, в которой Синака сжимал нож, стала влажной.

«Неужели это всё?» — мелькнуло в голове у молодого охотника.

Медведь снова издал такой рык, от которого сотряслась сама пещера. Зверь встал на задние лапы, и привыкшие к темноте глаза охотников смогли различить его силуэт. Он был огромен!

На какое-то мгновение пещерный медведь замер, начав громко и часто нюхать воздух, словно бы проверял, не обманулся ли он с добычей, и издал громоподобный рык.

…И тут случилось что-то невообразимое. Вначале послышался тонкий писк, который быстро превратился в какой-то особый свист, малоприятный для ушей человека — он больно резал слух. А ещё через мгновение пещера наполнилась невероятным шумом, как будто тысячи птиц закурлыкали одновременно. И в воздух поднялись тысячи, а может быть, и многие тысячи… летучих мышей, которых медведь своим рычанием растревожил. Летучие мыши набросились на того, кто нарушил их покой. Большого вреда они ему, конечно, не могли принести, но от неожиданности и удивления подобной наглости, что ему, хозяину здешних мест, дали отпор, от резких звуков, которые резали медвежье ухо, толчков и тычков нападающих зверьков хозяин пещеры, забыв о главной добыче, стал искать пути отступления.

Он всё ещё рыкал и отмахивался от пикирующих мышей, но их было невообразимое количество, и они добились своего — медведь бросился к выходу к Бурному потоку, кинулся в него и уплыл на противоположную сторону.

Всё это время Велес и Синака боялись пошевелиться, чтобы не привлекать внимания летучих бойцов.

…Они ещё долго лежали меж камней, опасаясь выйти из пещеры, где их, возможно, поджидал зверь, но в конце концов решились выбраться. Снаружи никого не было — медведь, посрамлённый маленькими зверьками, скрылся. Велес и Синака быстро двинулись в сторону лагеря.

Синака назвал это место Пещерой у Свирепой скалы…

И вот теперь, в преддверии принятия важного решения о поиске новых берегов, вождь решил отправиться к пещере у Свирепой скалы.

Глава 4

Что рассказала Пещера у Свирепой скалы

Велес не вспоминал о пещере у Свирепой скалы. Да и зачем? Мало ли что случается постоянно то с одним, то с другим охотником племени. Но неожиданные рассказы вождя пещерного племени вернули Велеса к этой стародавней истории. Да и как пройти мимо рассказа пришельцев об Ангариде? Воспоминания нахлынули разом, и Велес понял, что видел то, о чём подробно, хотя и путано, говорили чужие охотники. Ну, конечно! В той самой пещере у Свирепой скалы! На стенах её они заметили фигуры животных, людей, толстые линии воды…

И какие-то из рисунков явно совпадали с тем, о чём, пусть отрывочно, рассказывали пришельцы. Ангарида и Байкалия! Мир водных потоков!

Велес нашел Синаку на берегу Бурного потока.

— Приветствую тебя, вождь, я хотел предупредить, что утром отправляюсь к Свирепой скале.

Синака улыбнулся.

— Как часто, Велес, наши мысли совпадают. Я думал об этом же. Тебя зовут в прошлое рисунки, найденные нами?

Велес согласно кивнул головой.

— Последние дни я только и думаю об этом. Мне кажется, что я где-то видел то, о чём рассказывали вождь Урса и пришельцы.

Синака строго посмотрел на Велеса, а потом рассмеялся.

— Мы пойдём вместе. Разве я могу рисковать таким камнеделом, как ты? Вдруг в тех местах вновь поселился пещерный медведь?! Нет, Велес! Без твоих ножей, наконечников, скребков и игл племя не сможет жить.

— Синака, позволь взять с собой Тауку, он тоже хорошо говорит с камнем, иногда лучше, чем я. Из него выйдет хороший камнедел, и к тому же у него дар — животные на гальках и скалах из-под его руки бегут легко и быстро.

Вождь кивнул.

— Скажи, Велес, что ты хочешь найти в пещере?

И Велес стал рассказывать о своих догадках…

Когда Таука сообщил Юкке о предстоящем походе, она чуть было не заплакала от досады. Ей тоже хотелось отправиться к Свирепой скале, о которой она слышала от отца.

…На следующий день, когда Огненный шар ещё только-только собирался всходить, Синака, Велес и Таука отправились к пещере у Свирепой скалы. Многое изменилось здесь за прошедшие восходы и закаты. Бурный поток так же шумно и стремительно мчал свои воды, но песчаная отмель расширилась за счёт самого потока так, что складывалось ощущение, что преодолеть его теперь не составит особого труда. А ведь когда-то это было трудной и даже опасной задачей.

В тот момент, когда они стали поворачивать вслед за Бурным потоком, из кустов вылетела Юкка. От неожиданности все опешили. Юкка оказалась настроена воинственно. Все охотничьи орудия были при ней, и Синака сразу же понял к чему дело.

— Вождь Синака, я не буду болтаться у вас под ногами, не стану приставать с расспросами и буду послушной, — выпалила Юкка и попросила: — Можно мне отправиться с вами?

Синака посмотрел на Велеса, на Тауку, сделал гримасу и… расхохотался, да так громко, что, кажется, его услышали в поселении.

— Если ты и впрямь не будешь болтаться под ногами и приставать с расспросами, то я не против. Но что скажут Велес и Таука?

— Пусть идёт! — согласился отец.

— Пусть! — небрежно ответил Таука. На самом деле ему было приятно, что Юкка идёт с ними, но он ни за что бы не выдал это взрослым.

От радости Юкка подпрыгнула и издала боевой клич охотника. Но голосок у неё был детский, не окрепший, и вместо страшного боевого призыва получился какой-то всхлип. Все переглянулись и стали смеяться. Юкка покраснела, зыркнула на Тауку и встала за ним.

Кустарник по обоим берегам явно поредел. Куда подевались густозаросшие подлески, за которыми вполне мог скрываться кабан или детёныш оленя, антилопы или даже бизона. Проплешины попадались часто, они оголяли берега Бурного потока и свидетельствовали о наступающих переменах в природе.

— Велес, ты уверен в своих догадках? — спросил вождь, пока они пробирались к пещере.

— Не могу сказать точно, я был очень напуган, и мы слишком быстро покинули Свирепую скалу. Но, когда пришельцы рассказывали свою историю и отвечали на вопросы, мне показалось, что на стенах пещеры было нарисовано что-то похожее.

— Велес, ты не изменился. Тебе всё время что-то кажется, — усмехнулся Синака, подшучивая над старым другом.

— Синака, я всего лишь камнедел! А ты вождь племени!

Синака махнул рукой.

— Я уже слышал это от тебя, Велес, много раз. Духи решили, чтобы в этой жизни я был вождём, а ты снабжал племя хорошим инструментом и орудиями охоты. Возможно, когда-нибудь они изменят свой выбор, и мы поменяемся местами.

— Синака, попроси духов не делать меня вождём. Я никогда не смог бы вести за собой племя. Я камнедел, — попросил Велес серьёзно.

— Хороший камнедел, а теперь ещё и разгадыватель рисунков на скалах. Велес — скальный охотник, ведь ты пытаешься добыть то, что спрятано в пещерных рисунках. А ведь когда-то мы вместе смотрели на них, но я не понял их загадку…

Разговоры взрослых Тауке и Юкке были неинтересны. Они занимались своим делом: мальчик внимательно смотрел под ноги — не попадётся ли особенная галька или другой плоский камешек, пригодный для рисования. Юкка быстро поняла, куда направлено внимание приятеля и тоже принялась разглядывать землю. Взгляд девочки упал на бугорок земли прямо на её пути — Таука прошёл мимо то ли не заметив, то ли посчитав его незаслуживающим внимания. Юкка машинально хотела отбросить его носком кожаной обувки и тут же пожалела — бугорок остался цел и невредим, а палец ноги пронзила сильная боль.

— Ой, больно, — воскликнула девочка, упав на колено и растирая палец на ноге.

Таука остановился, чтобы помочь Юкке.

Услышав вскрик девочки, Синака и Велес оглянулись.

— Таука, что случилось? — поинтересовался отец.

Но мальчик не услышал вопроса, потому что внимание его теперь привлёк этот самый бугорок, так больно поранивший Юкку. Своим каменным ножиком Таука обкопал торчащий из-под земли предмет. Это был не какой-то осколок или кусок кости, застрявший в почве. Это была самая настоящая птица! Наружу торчал только хвост. Когда Таука расчистил предмет и, наконец, извлёк его из почвы, оказалось, что фигурка птицы сделана из куска бивня мамонта.

— Отец! Смотри, что я нашёл… эээ мы нашли, — поправился Таука. Ребята подбежали к взрослым. — Это птица — вот крылья, клюв. А эти насечки — перья.

Велес взял кость из рук сына и долго её вертел.

— Действительно, птичка. Возможно, её потеряли люди, когда двигались этим же путём.

— Этим же путём? Двигались? Куда? — затараторила Юкка.

— Я не знаю, — пожал плечами Велес. — Ну, возможно, туда же, куда и мы.

— В пещеру? — уточнил Таука.

— Может быть. Но эта птичка вырезана не мной и не Таукой. Значит, кем-то другим. Предположим, какое-то племя шло на юг в поисках новых берегов, и камнедел случайно обронил одну из поделок?

— Значит, этим путём всё-таки кто-то ходил. Возможно, это действительно правильный путь в тёплые земли…

Синака произнёс эти слова и внимательно посмотрел на Велеса. Тот так же не мигая смотрел на вождя.

— И… — почти одновременно протянули оба.

— И получается, — начал Синака, — что они могли знать, куда идут. Знать об Ангариде…

— Могли.

— Вдруг это охотники, которых посылали разведать путь и оставить в безопасном месте, защищенном от ветров и воды, подсказку, куда двигаться?

— И если они что-то оставили, то, скорее всего, в пещере Свирепой скалы!

— Точно, в пещере Свирепой скалы.

Взрослые ускорили шаг, так что Таука и Юкка теперь едва поспевали за ними.

Несколько раз их небольшая команда останавливалась на короткий отдых и снова продолжала путь. А вскоре по казалась пещера, в которую много лет назад попали молодые охотники. Всё та же высокая, почти безлесая скала, чёрная дыра у подножия — вход. Внешне всё тихо, ничто, как и тогда, не указывает на опасность — логово огромного и страшного пещерного медведя и тучи летучих мышей.

У входа остановились, прислушиваясь, не раздастся ли какой звук из этой черноты. Но всё было тихо. Как и тогда, много лет тому назад, из пещеры тянуло сыростью и страхом. Дыра-вход была сплошь в ошмётках паутины, которая оплетала ветки кустарника и травы, поймала брошенные ветром листья и прочий сор.

— Я пойду первым, — сказал Синака, — следом Велес, Юкка и Таука. Если вдруг на нас нападёт пещерный медведь и нам не удастся отбиться, Юкка и Таука, бегите, без оглядки, залезайте на первое попавшееся высокое дерево.

Прошло ещё какое-то время. Синака прислушивался. По-прежнему было тихо.

— Что там, Синака?

— Не шуми, Велес, и давайте добывать огонь.

…Наконец они осторожно, затаив дыхание, забрались в пещеру. Синака шёл впереди, крепко сжав в одной руке рукоять каменного ножа, сделанного много лет назад Велесом. В другой у него был факел. За вождём следовали остальные. У них тоже были факелы и оружие наготове.

В пещере стояла тишина. Памятуя о полчищах летучих мышей, которые победили свирепого пещерного медведя, люди вначале осторожно подсветили и осмотрели верхние ярусы пещеры — там оказалось пусто. Вероятно, летучие зверьки уже перебрались в более теплые места.

В отсвете факелов стали заметны рисунки на стенах. Неровное, колеблющееся пламя словно бы передало им часть своего движения, и казалось, животные и люди на скалах шевелятся.

Таука замер перед огромными лосем и лосихой. Вид у животных очень встревоженный, настолько, что волнение это передалось мальчику. Чего испугались исполины?

Рисунки уходили вглубь коридора, который тянулся от входа и растворялся там, куда не достигал свет от факелов.

— Люди и животные двигаются в одном направлении, — подметил Велес.

— Словно идут на водопой к воде, — прошептала Юкка, — но все услышали её и согласились. И действительно, если присмотреться, то головы животных и птиц были высечены на стенах в одном направлении — Бурного потока.

Большой зал пещеры оказался разрисован сверху донизу, насколько художнику удалось подняться, лосями, птицами, махальщиками и водой… Выбитые линии мастер заполнил чёрной краской. Со всех сторон в животных и птиц летели стрелы. Вероятно, это была сцена большой охоты.

Из главного зала пещеры начиналась широкая галерея.

— Смотрите, мамонт, — Таука поднял свой факел повыше, и все увидели мамонта. Его тело было покрыто насечками — шерстью. Вокруг мамонта стояли человечки с флажками — загонщики-махальщики.

Неужели огромный зверь мог испугаться маленьких охотников, и они криками и шумом заставили его двигаться в нужное место, где его ждала неминуемая гибель?!

Синака, Велес, Юкка и Таука двинулись дальше по каменному коридору. На стенах его всё чаще стали появляться волнистые линии. Одна переходила в другую, словно бы вливалась в неё, линии становились толще и длиннее.

— Это вода! Это Бурный поток, — воскликнул Велес. — Смотрите, вот челны, в них люди, они плывут по Бурному потоку!

— Да это же Свирепая Скала и вход в пещеру, — прошептал Таука.

И действительно, на рисунке была знакомая скала, в пещере которой они находились в данный момент. Ещё через несколько метров одиночные волнистые линии стали объединяться, образуя гигантский водоём.

— Возможно, Бурный поток соединился с другими потоками — большими и малыми, — догадался Синака.

Волнистых линий стало ещё больше.

— Много больших бурных потоков, — предположил Велес.

Теперь они двигались по пещерным галереям, словно сами плыли по Бурному потоку. Чем дальше, тем толще становились линии воды на стенах.

На одном из рисунков потоки стали уходить в разные стороны. Тот, что слева, так и бежал себе и обрывался за поворотом галереи, а тот, что справа, ещё долго петлял и тоже обрывался, но уже пересекая потолок на противоположной стене.

Всё, дальше никаких рисунков не было.

— Почему рисунки оборвались? — спросила Юкка.

— Что скажешь, Велес?

— Наверное, это всё, что знал камнедел. Он слышал о больших и малых потоках, о том, что они стремятся дальше, объединяясь и разбегаясь к другим берегам… Он показал множество оленей, птиц, и значит, племя было с добычей…

— Получается, что Бурный поток где-то на своём пути становится ещё шире, принимая другие потоки, и они бегут вместе, — проговорил вождь. — На пути Бурного потока люди видели много птичьих стай и животных. Они даже охотились на мамонта.

— Они могли и не видеть всего этого, но услышать от других охотников, — уточнил Таука.

Синака согласно кивнул и продолжил «читать» каменную «книгу».

— Поток делает одну петлю, другую, третью и вновь распадается на несколько. Один из них, самый широкий, уходит туда, где встаёт огненный шар. Возможно, там и лежит Ангарида, о которой рассказывали чужие охотники?

— Возможно, по пути встретятся и другие подсказки камнедела, — добавил Велес.

— Но теперь мы хотя бы знаем, что Бурный поток уходит далеко-далеко. И я могу объявить племени, что настало время покинуть это место в поисках тёплых берегов…

А Таука перерисовал на камень всё, что увидел на стенах пещеры, чтобы показать картинки соплеменникам.

Выбравшись из пещеры, люди устроили большой привал. Пока взрослые разжигали костёр, Юкка и Таука полезли в воду, чтобы попытаться поймать рыбу. Юкке повезло больше — вскоре на её остроге билась крупная добыча. Девочка кинула рыбину на берег и снова вошла в прозрачную воду тихой заводи. Вот под корягой что-то шевельнулось, взвихривая донную муть. Юкка подняла острогу, готовая сделать бросок, но в воде что-то блеснуло. Девочка осторожно острым концом древка дотронулась до «блестки». «Блестка» оказалась твёрдой. Юкка изловчилась, подцепила её острогой и попыталась поднять. Ничего не получилось.

Таука ревниво косился на Юкку, которая уже добыла рыбину, и заметил странные движения, которые та делала острогой.

— Юкка! Ты странно ловишь рыбу, только мутишь воду и мешаешь рыболову.

— Я нашла что-то странное и пытаюсь вытащить это из воды.

Таука немедленно приблизился к девочке.

— Вон там у коряги, видишь, блестит.

Недолго думая, Таука стащил рубашку, кинул её Юкке и нырнул в воду. Вынырнул он с находкой в руке. Это был прозрачный, как сама вода, предмет.

— Камень? — разочарованно спросила Юкка.

— Камень, — подтвердил Таука. — Я такой вижу впервые, нужно спросить отца. Может быть, он скажет, на что это сгодится.

Ловлю рыбы пришлось закончить. Вода, взбаламученная нырянием, стала мутной и необходимо было ждать, пока весь речной мусор снова осядет на дно.

Синака добыл зайца, и вместе с пойманной рыбиной еды было предостаточно.

— Отец, смотри, что нашла Юкка. — Таука протянул Велесу на раскрытой ладони прозрачный предмет. Тот словно бы притянул к себе луч Огненного шара, заискрился и брызнул во все стороны ярким светом, так, что от неожиданности Таука закрыл ладонь. Он почувствовал, что предмет стал теплее.

— Покажи ещё раз, — попросил Велес.

Камень снова поймала луч и заиграл светом…

— Никогда не видел такого камня. Сейчас проверим его прочность, может быть, это бесполезный кусок холодной воды?

Велес ударил по камню галькой, потом взял камень побольше, ещё больше. Наконец, с трудом поднял большой валун и с высоты бросил на находку Юкки.

Все склонились над прозрачным камнем.

— Ни одной царапины! — удивился вождь.

Велес развёл руками:

— Такой сильный! Береги его, Юкка!

— Я вставлю его в древко твоего дротика, — предложил Таука девушке. — Пусть служит амулетом!

Юкка согласно кивнула и улыбнулась.

Глава 5

Племя уходит на поиски Ангариды

С каждым днём становилось холоднее. Всё реже выдавались дни, когда не свирепствовал жестокий ветер, и можно было не отсиживаться в пещере. Увы, всё чаще мужчины не могли выйти на охоту, а женщины и дети собрать для костра валежник и плавник, выброшенный Бурным потоком. Тогда в дело шли кости животных — они разгорались медленно, но горели долго и давали много тепла. Их старались использовать во время непогоды, когда Огненный шар почти не грел.

В один из таких дней мужчины племени собрались в пещере у костра и слушали вождя. Обычно он говорил о другом, вспоминая прошедшие восходы и закаты. К примеру, о хорошей охоте и рыболове, которые давали племени еду, шкуры для одежды и разного рода полезные и нужные предметы, которые Велес и Синака изготовляли из звериных костей. Но сейчас Синака хотел сказать другое — настали восходы, когда племени придётся отправляться в другие места в поисках тепла и еды. Все вспоминали, что ещё недавно в это же время было теплее. А вот теперь тепло уходит, и всё вокруг меняется.

Синака понимал, что племя и так задержалось у родных берегов, ожидая и надеясь одновременно, что холода, наконец, сменятся теплом. Синака знал, что люди оказались готовы отправиться к иным берегам. Но он медлил, надеялся, что следующий день принесет тепло, и жизнь начнёт возвращаться на круги своя. Увы, этого не происходило, а становилось всё хуже и хуже. Разве не видно, как меняется всё вокруг, как стало мало животных — олени, лоси и носороги, бизоны и кабаны тоже покидали эти места, деревья перестали распускать большие листья, трава не успевает пойти в рост?

И вот настал тот восход, когда следовало действовать. Об этом всём думал Синака, глядя на пляску весёлого огня.

— Через четыре восхода и заката племя сядет в челны и отправится вниз по Бурному потоку, — тихо-тихо произнёс вождь. Но все хорошо услышали его слова… — Через четыре восхода и заката племя отправится туда, где Бурный поток сливается с другими потоками и обретает новую силу…

Мужчины племени готовили челны. С собой брали только необходимое, то, что могло уместиться в узких долбленках: одежду, инструменты, оружие. Духи смилостивятся над племенем, духи дадут силы и помогут найти тёплые земли, большую сухую пещеру, хорошие камни для изготовления из них ножей, скребков, долот, а ещё особые камни, которые позволят быстро добывать огненную искру для костра. И, конечно, у новых берегов Бурный поток будет так же богат рыбой, как и прежний, а новые леса и холмы — животными и птицей…

В эту ночь не спал никто, кроме малых детей. Племя прощалось с Белым шаром. Наступало время, когда он вновь наберет силу и станет круглым. И всё племя будет ждать этого момента, чтобы сесть в челны, которые передовщики-башлыки^[5] оттолкнут от родного берега длинными шестами, и отправиться туда, где восходит Огненный шар.

…Утром перед самым отплытием племя увидело радугу. Шаман сказал, что появилась она неслучайно. Это духи предков хотят, чтобы путешествие было счастливым. Старики согласно кивали: конечно, неслучайно. Столько полосок радуги — хорошая примета — соглашался вождь Синака. Семь полосок радуги, семь цветов. Значит, все семь отверстий головы — глаза, уши, ноздри, рот — будут в целости и сохранности.

Значит, семь видимых частей тела — голова, шея, туловище, руки, ноги — будут делать свою работу на благо племени.

Значит, семь видимых частей руки — пальцы, кисти, плечо — будут крепко сжимать ножи и лук, бросать гарпун, срывать плоды, ловить рыбу…

Как же хорошо, что духи холмов и Бурного потока согласились не обижаться и не чинить уходящему племени преград. Они понимают, что происходит это не по злому умыслу, не из вредности или злобы людей. Просто всё изменилось и нужно двигаться вперед в поисках тёплых мест, богатых лесов, стад лосей, оленей, бизонов, стай птиц…

Велес и Таука сели в чёлн вождя. С разрешения они взяли к себе и Юкку.

Срисованный на гальку «маршрут» из Свирепой пещеры был надёжно спрятан под шкурой, которая долгие годы служила вождю защитой от холода и дождей…

…Плыли третьи сутки с небольшими остановками на отдых. Далеко позади остались знакомые берега Бурного потока, холмы, где жили люди пещерного племени, Свирепая скала.

Плыли без особых происшествий. Башлык, так называли человека на носу, который шестом «подправлял» движение челна, зорко смотрел на воду, остальные внимательно озирались по сторонам на случай непредвиденных ситуаций. Берега то приближались, то отдалялись. Растительность оставалась такой же бедной, как и в родных местах. Следы зверя и птицы, которые искали во время остановок, были очень редкими, а запасы пищи быстро уменьшались. Когда челны приставали к берегу, охотники промышляли зверя, а все, кто мог, пытались добыть рыбу из Потока.

В одну из таких остановок Синака приметил лосиный след, который шёл вдоль берега в сторону небольшого мыска, подковой врезавшегося в поток. Дав сигнал к отдыху, вождь и ещё несколько взрослых охотников отправились по следу.

Обогнув подкову со стороны потока, они увидели огромного таёжного лося. Он купался недалеко от берега, не думая об опасности. Ведь он никогда не видел людей и не знал, что он — их добыча. Синака мгновенно оценил ситуацию и подал знак к «поколюге», знакомой каждому охотнику племени. Суть «поколюги» заключалась в том, что, когда лось, обожающий купание, уйдёт с головой под воду, ловкий охотник подплывает к нему и бьёт острым наконечником копья в шею. От боли и неожиданности могучий зверь становится опасным для своего обидчика, и тогда смелого охотника может спасти только ловкость и быстрота. Лось выскакивает из воды и, если рана не очень глубокая, бежит изо всех сил, хотя в итоге всё равно погибнет. А если удар будет точным и глубоким, сохатому далеко уже не уйти.

Не желая рисковать добычей, а в случае бегства раненого зверя терять время на его поиски, Синака оставил одного охотника с луком на берегу с подветренной стороны, дабы лось не учуял запах человека.

Лук длиной почти в рост охотника и стрелы с каменными наконечниками были грозным оружием. Хороший лучник с хорошим луком и тяжёлой стрелой «прошивал» лося насквозь.

Каждый был готов «нырнуть» к лосю, но Синака для «поколюги» выбрал Турлина, молодого и сильного охотника. Тот осторожно обогнул подкову, зайдя к лосю сзади. Дождался, пока тот в очередной раз нырнёт, быстро бросился к животному и молниеносно нанёс удар дротиком в область шеи.

Лучнику на берегу даже не понадобилось натягивать тетиву.

«Поколюга» была настолько сильной, что зверь, выскочив из воды, только и успел сделать один-другой прыжок и рухнул на берег.

Охотники огласили округу радостным криком. Лося разделали тут же, у Потока, в подошедшие челны загрузили добычу. Здесь же, на берегу, добыли огонь. Несколько восходов и закатов у племени будет достаточно пищи.

…Костёр горел ярко и весело, ветра не было, и тепло досталось каждому, кто в этот закат расположился вокруг огня.

Белый шар висел прямо над людьми, и в его свете люди отбрасывали несуразные тени, которые переплетались, расходились снова сливались, словно жили самостоятельной жизнью. Столп искр от сухого валежника, который собрали женщины в перелеске и на берегу потока, сам костер добавляли света, и было отчетливо видно, что лица у всех довольные и успокоенные.

…Эту ночь племя провело у костра. А тишину нарушал только шум потока и треск горящих сучьев…

Детей укутали в шкуры мехом внутрь, взрослые тоже накрылись оленьими шкурами, и все старались прижаться друг к другу — так было теплее и спокойнее.

Когда все устроились, Синака подал знак Велесу, и они отправились к челну вождя.

— Что скажет лучший камнедел Бурного потока? Не испытывает ли он опасений, не тревожится ли он за племя?

— Синака, я всего лишь камнедел, а не шаман. Я не разговариваю с духами. Но смотри, люди сыты и в тепле.

Никто не грозит им, и они спокойны. Похоже, ты сам чем-то встревожен?

— Встревожен, Велес! Конечно! Я просто не знаю, куда веду племя! Мы плывём в неизвестность, так далеко мы никогда не забирались. Я не знаю, что будет завтра, где нас застанет ночью Белый, а днём Огненный шар. Есть ли вообще Ангарида и Байкалия? Может быть, это выдумки злых духов, а там, где восходит Огненный шар, край пропасти?

— Синака, каждый раз, когда я выбираю гальку для того, чтобы сделать на ней рисунок, мне кажется, что она очень хорошая. Но когда начинаю водить по ней резцом, случается, что-то идёт не так. Всякий раз появляются трудности, которые не ждёшь. Ты вождь, Синака! Кто лучше тебя знает, куда нам идти!

— Мы бредём в сумерках.

— Не так всё плохо. Еды у нас на несколько дней. Горит костёр, и люди в тепле. Дети не плачут. Синака, духи поддерживают нас.

— Духи поддерживают нас, — повторил Синака. — Камнедел, ты говоришь слишком уверенно и твёрдо.

— Мы стараемся быть такими же твёрдыми, как галька. Но, Синака, ты должен помнить — камень поддается резцу. А резец легко сломать, если сильно надавить на гальку.

— Духи оберегают нас, — снова прошептал Синака.

— Мы обязательно найдем себе новую пещеру, вождь. Люди племени верят в тебя, в то, что на новых берегах племени будет так же хорошо, как было когда-то у Бурного потока.

…Как и всё племя, Таука и Юкка примостились у костра. Женщины следили за огнём, подбрасывая ему пищу, сами они отдохнут, когда челны снова отправятся в путь — смогут поспать на воде. Мужчины крепко спали, уставшие в пути, от сегодняшней охоты, смены берегов, к которым привыкли и прикипели всем сердцем.

Таука и Юкка тоже отдыхали, и сегодня им ничего не снилось.

Глава 6

Выдающееся изобретение Тауки

Ранним-ранним утром, когда Огненный шар только-только начинает своё восхождение и темнота рассеивается в дневных красках, Белый шар словно бы покрывает туманная пелена, он постепенно тускнеет, а затем и вовсе растворяется. Вот в это время охотники Бурного потока отплывали от гостеприимного берега, где они нашли еду и ночлег.

Течение несло челны, и люди, управляющие лодками, с длинными шестами в руках, старались держаться середины потока, чтобы не налететь на опасный выступ подводной скалы или скрытый под водой валун.

Пока плыли, Таука не терял времени даром. Как и обещал, он укрепил удивительный прозрачный камень на торец дротика Юкки. Ей очень понравилось, что теперь можно было ловить лучик света, который убегал от Огненного шара и прятался в камне. Непоседа-лучик там долго не засиживался и, как только Юкка меняла положение дротика, выскальзывал наружу, нырял в воду, искупавшись поднимался в чёлн, скользил по Синаке и Велесу, а падая на Тауку, заставлял его жмуриться и закрывать глаза рукой.

— Сейчас я выкину его в поток, — сердился Таука.

Но Юкка смеялась так заливисто, что долго сердиться на неё было просто невозможно.

…Примостившись в челне, Таука достал большую плоскую гальку и стал зарисовывать события прошедшего дня.

Юкка устроилась напротив юного камнедела и внимательно следила за его работой.

Волнистыми линиями Таука показал воду, потом купающегося лося, чуть подальше охотника с луком на берегу и, конечно, охотника, который добыл для племени еду.

— Ты забыл про ночной костёр! Он был такой большой и жаркий.

Таука молча кивнул, вообще-то он не любил, когда во время работы ему досаждали советами или просьбами. Но Юкка сказала это так ласково и тихо, что, к своему удивлению, он не рассердился и стал выцарапывать костёр…

Юкка улыбнулась, Таука стукнул ладонью о ладонь — просьба исполнена.

Велес смотрел, как легко и спокойно работает сын, и радовался — мальчик явно преуспел в камнедельных упражнениях.

Когда Огненный шар поднялся над головами и стало ослепительно светло, увидели: Поток расширился, а течение замедлилось.

Прошли мимо небольшого безлесого островка. По пути встретился ещё один остров. Он был побольше, но тоже голый, усыпанный валунами и галькой.

Стали меняться берега. То тут, то там попадались клочки земли с зелёным травяным покрытием. В одном таком месте Синака велел сделать привал. Челны пристали к берегу.

Пока взрослые суетились у костра, Таука, как всегда, решил пополнить запас плоской гальки. Он позвал с собой Юкку, и они медленно пошли вдоль берега, высматривая походящие камешки.

Взгляд его уткнулся в корягу, которая находилась в воде совсем недалеко от кромки прибоя. Она стояла так, словно была вкопана, и едва-едва покачивалась на спокойной волне.

Подойдя поближе, он увидел в коряге углубление, такое же, как делают дети на берегу Бурного потока, чтобы кидать туда мелкую рыбёшку, пойманную старшими. Когда мальчик приподнял корягу, вода в ней осталась на том же уровне, что и раньше.

Еще не понимая зачем, Таука потащил корягу к костру — Юкка помогала ему — коряга, пропитанная водой, была тяжёлой. Женщины пытались жарить мясо, бросая его куски на угли. Оно быстро подгорало, и стойкий запах горелого витал в воздухе.

Дети подтащили корягу ближе к костру. Юкка не знала, что задумал Таука, но следовала его приказам.

— Брось гальку в огонь, — велел мальчик.

Девочка послушно исполнила его просьбу.

— Ещё!

Это вызвало неодобрительные возгласы женщин — зачем костру галька, а уж мокрая коряга и подавно. Кроме едкого дыма от неё не будет никакой пользы.

Несколько раз Таука и Юкка ходили к Потоку, и в ладонях приносили воду, чтобы наполнить углубление в коряге. А когда камни раскалились, Таука подцепил их с помощью двух небольших рогатинок и опустил в углубление в коряге. Камни зашипели, пошёл пар. Таука вытащил камни и снова положил на жаркие угли костра. А затем опустил их в корягу с водой. Он попытался вытащить камни из углубления рукой, но вскрикнул от боли — вода стала очень горячей. Тогда Таука ловко вытащил камни с помощью ножа и рогатины, и снова бросил гальку в огонь.

У отца он выпросил кусок мяса. Порезал его на небольшие ломти и бросил в горячую воду. И снова камни опустились в воду, затем легли на угли костра. В какой-то момент вода в коряге стала пузыриться.

Женщины с удивлением наблюдали за действиями мальчика. Они обступили его, недоумённо пожимали плечами, что-то громко восклицали и размахивали руками. Услышав шум, подошли Синака и Велес, подтянулись мужчины. Все, в том числе и Юкка, кто с любопытством, кто с нескрываемым недовольством глядели, что делает Таука. А он, не обращая внимания на галдёж, осторожно достал мясо из коряги. Попробовал на вкус. Кивнул отцу. Тот осторожно взял кусочек, попробовал и, причмокивая, потянулся за новой порцией. Отведал и вождь Синака. Он заулыбался и потрепал мальчика по голове.

Видя такую реакцию вождя, теперь уже все потянулись за мясом. Послышались одобрительные возгласы — мясо было нежным. Синака, в последнее время всё больше суровый и неулыбчивый, по-детски радовался новой еде — такого вкусного мяса он не пробовал.

— Вкусно, Таука. Это очень хорошо. Значит, в этой коряге можно готовить рыбу и коренья?

— Можно, вождь Синака, вода в коряге от раскалённых на костре галек очень горячая, и она сделает съедобной рыбу…

Таука произнёс последнее слово, и было видно по лицу, что он сам чему-то удивился. У костра мальчик увидел полоску бересты. Взял и свернул так, что стало возможным зачерпнуть воду, в которой готовилось мясо, и при этом не обжечься. Попробовав её, Таука не удержался и стал черпать и пить жидкость.

— Вождь, попробуй эту воду, она такая вкусная!

Синака попробовал и снова улыбнулся, а потом и вовсе рассмеялся. Давно вождь не был в таком хорошем настроении.

И все стали пробовать воду, где только что лежали раскаленные камни, и удивляться, что обычная вода стала жирной, с привкусом мяса.

— Таука, одна беда, таскать за собой корягу неудобно, пожалуй, нужно что-то придумать вместо неё.

Таука сегодня был явно в ударе.

На глазах у племени он стал подбирать прутики, траву, сплетая её в косички. В ход пошла береста. Всё вместе соединилось во что-то, напоминающее корзинку. У откоса берега Таука срыл слой почвы. Земля там оказалась глинистая — то, что и искал мальчик. Он обмазал свою плетёнку толстым слоем глины, а затем положил её в огонь. Когда прутья и трава прогорели, все увидели нечто — глиняную корзинку. После костра глина затвердела, а когда туда налили воду, оказалось, что вода не вытекает.

Сообразив, сколько удобств принесет эта штуковина собирателям кореньев и ягод, все ахнули. Теперь коряга не понадобится!

— Ну что, Велес, — Синака от радости обнял камнедела. — Посмотри, какое чудо придумал твой сын.

Велес действительно был счастлив. Сын изобрёл очень полезную вещь, которую теперь может сделать каждый.

— Соединить воду и камень! Как же он догадался соединить воду и гальку?

— Так же, как становятся вождями, — серьезно ответил Синака, который подумал, что восходы и закаты во время их пути приносят удачу, и это доброе предзнаменование. У людей племени крепла надежда, что они отыщут свою Ангариду, доберутся до тёплой земли, найдут удобное жилище на новых берегах Бурного потока и заживут не хуже, чем прежде.

А ещё Синака подумал: каждый восход и закат их пути открывает что-то важное, чего раньше не было, это важное очень быстро входит в жизнь племени, и вскоре уже никто и не вспомнит и не удивится тому, что придумал мальчик Таука, что нарисует на скалах камнедел Велес…

Женщины племени попросили вождя разрешить сшить из шкуры огромного лося меховую одежду для Тауки. Вождь, конечно же, дал своё согласие…

Глава 7

Счастливое спасение Тауки

Ещё три восхода и заката прошло с того памятного дня, когда Таука придумал, как сделать горшок, в котором можно готовить мясо и коренья, держать воду и съедобные плоды. Все это время люди племени проводили на воде в челнах, которые нёс вперед Бурный поток. К берегу приставали только для охоты и ночлега.

И если для детей это путешествие было прогулкой или даже приключением, взрослые находились в постоянно тревоге: никто не знал, где и когда вождь скажет «Конец пути!» и прикажет «сушить» челны на берегу. Уже прошло много восходов и закатов, а конца путешествию не было видно. Время от времени Синака доставал свой камень, рассматривал рисунок, а потом всматривался в поток и его берега, мимо которых скользили челны, пытаясь представить, что ждёт племя впереди. А вдруг пещерные рисунки — просто выдумка неизвестного камнедела?

На стоянках Синака часто уединялся с Велесом, чтобы обсудить изображение на камне.

Вот и сейчас, яростно сжимая гальку с рисунком и потрясая ей, Синака в который раз засомневался:

— Велес, а вдруг всё это выдумки камнедела?

Велес пожал плечами.

— Можем остановиться в любой момент. Но мы не встретили подходящей пещеры для зимовки, не нашли хорошего леса для охоты. Голые места не для оленей и лосей. Это не наши новые берега — придётся продолжать путь.

Синака кивнул.

— Ты прав, Велес, но я вижу, что женщины и дети порядком устали, а мужчины быстро становятся раздражительными. Длинная дорога…

…Ещё через два восхода и заката течение потока стало заметно сильнее. Теперь передовщикам приходилось быть очень внимательными. Вода несла челны, то и дело пытаясь развернуть, раскрутить их. Люди были в напряжении, и даже дети притихли, почувствовав, что взрослые очень встревожены.

Синака сам правил челном, как башлык. Твёрдой рукой он сжимал шест и с его помощью старался держать челнок прямо, не давая ему рыскать ни влево, ни вправо. Вождь внимательно наблюдал за течением и был готов в любую минуту в случае опасности кинуть судёнышко в чистую воду.

Где-то впереди послышался шум. Он был непохожим на тот, к которому привыкли люди. Вода словно бы глухо зашуршала, тихо, потом с нарастающей силой загудела. Поток неожиданно и стремительно сделал петлю влево. Потом вправо. Между петлями вода бурлила и норовила утащить всё, что можно, на дно, и, словно пресытившись, вырывалась наружу брызгами и пеной, волной вздымалась в этих петлях.

Наконец передовой чёлн вождя, миновав опасные места, вышел на «прямую воду». Вождь оглянулся на другие челны, которые шли следом, — башлыки успели сориентироваться и всё в том же порядке следовали за вождём.

Между тем шум всё нарастал и нарастал. Синака хотел бы ло дать сигнал пристать к берегу, но было поздно. Поток сде лал ещё одну петлю и вылетел на участок, который бурлил и пенился на каменной гребёнке, сплошным полотном устилавшей дно потока.

Челны запрыгали на этой гребёнке мячиком. Башлыки с трудом пытались удержать свои судёнышки. «Кипящая» вода, несмотря на все усилия людей с шестами, играючи вертела челны, у некоторых башлыков шесты от напряжения переломились, как прутики, а другие сила потока просто вырвала из их рук и бросила в воду, где они в секунду исчезли в пене.

Женщины прижали детей, закрыв их собой. Их крики тонули в шуме и клёкоте воды…

Но это продолжалось совсем недолго. Поток стал более широким и вода спокойной. Гребёнка закончилась. Челны сбились в кучу. Синака зажимал пальцы рук, потом ещё и ещё раз, считая челны и людей. Он весь дрожал от пережитого напряжения и тяжело дышал. Люди и челны были целы!

Он уже поднял руку и махнул в сторону берега, тем самым призывая всех следовать за ним, и уже стал разворачивать шестом нос своего челна, когда вдруг понял, что на его собственном челне нет Тауки и Юкки.

— Велес, где они? — громко и отчаянно закричал Синака.

Камнедел был так увлечён борьбой с бешеной стихией, что даже подумать не успел о детях. Ведь всё случилось неожиданно и быстро!

Велес растерянно осмотрелся, машинально прошёлся взглядом по другим челнам в надежде, что, может быть, ребята перебрались на один из ближних. Но увы, там их не было.

Велес бессильно упал на дно челна и разрыдался. Его никто не упрекал, но и не старался приободрить. Потерять сына — беда ни с чем несравнимая. Оставалось уповать на то, что духам понадобился такой смышлёный и талантливый мальчик, и он теперь разговаривает с ними в их пещере. Когда стемнеет, где-то рядом с Белым шаром мигнут две новые точки — Таука и Юкка.

Люди в лодках сидели молча, горестно размышляя, почему духи Бурного потока так рано забрали к себе Тауку и Юкку! К этой горести примешивалось сожаление, что племя лишилось такого замечательного камнедела и придумщика. Все тут же вспомнили про корягу, в которой юный камнедел придумал готовить мясо, и про его умение рисовать на гальке, и многое другое.

Какое-то время люди продолжали оставаться в челнах — сидели тихо в надежде, а вдруг послышатся голоса детей, вдруг они крикнут о помощи. Увы, оба исчезли, и не было никаких надежд на их появление. Сколько мальчик и девочка могли сопротивляться холодной и быстрой воде? А может быть, они погибли в ту же секунду, когда сумасшедшая тряска выбросила их из челна, и они разбились о каменное ложе Потока!

Ещё некоторое время Синака ждал, а потом приказал двигаться к берегу.

— Будем искать на суше. Мужчины пройдутся вдоль потока, возможно, течение выбросило их на берег. Женщины и дети пусть готовят еду и отдыхают.

Челны уткнулись в каменистую отмель. Здесь берег широкими террасами поднимался вверх. И только ступив на землю, люди увидели другой поток, который узким руслом врезался в Бурный почти под прямым углом. Несмотря на небольшой размер, он образовал широкую пойменную террасу. Когда следопыты поднялись по ней, то увидели, что сама пойма упирается в ещё более широкое плато, а оно, в свою очередь, в высокий мыс, который отвесно поднимался вверх, а затем уже наклонно уходил выше, словно накидкой укрывая какую-то часть плато. Поток начинал свой путь где-то там, в горах, на холмах, укутанных туманом и шапкой белого снега, а потом падал на плато и стремился дальше, пробивая дорогу к большой воде, чтобы раствориться в ней.

Следопыты не стали углубляться в лес.

…В лагере царило уныние. Велес и отец Юкки остались на берегу… Всё валилось из рук, костер разгорался медленно. Только после долгих стараний язычки пламени усилились, но вместо яркого веселого огня костёр дымил. Пытались наловить рыбы, но рыбаки дважды падали в воду, поскользнувшись на камнях, и, дрожа от холода, выскакивали к костру, стараясь согреться, но он только разгорался, и рыбаки, чтобы не замёрзнуть окончательно, всё время двигались вокруг него, растирая тело руками. Молодой охотник выследил птицу, но в момент, когда тетива лука уже приняла стрелу и изогнула основание для выстрела, под ногой предательски треснула старая ветка, а птица в страхе сорвалась и улетела.

Синака знал много горестных историй. Он не раз провожал к Огненному и Белому шару людей своего племени. Уходили старики, уходили храбрые охотники. Но Таука покинул племя не в бою, не преследуя горного зверя, не сорвавшись с крутой скалы, рисуя на ней удачную охоту. Никто не видел, как ушёл Таука!

В какой-то момент глазастую Тую, жену Сибаса, молодого охотника, привлекли чёрные точечки, движущиеся от пойменной террасы к берегу. Они становились ближе, пока, наконец, не стали вполне различимы. Понять приближались люди или звери было сложно. Туя закричала, показывая рукой туда, где увидела движение. Мужчины быстро заняли оборону, женщины, схватив детей, сбились в кучу за их спинами.

Две фигурки начали приближаться гораздо быстрее, чем остальные. Велес и отец Юкки — Баркуль не сговариваясь бросились навстречу. Никто не успел даже попытаться удержать их.

…Чудо свершилось, это сам Таука, а чуть позади Юкка. Велес сграбастал сына в объятия и, не стесняясь никого, заплакал. Таука тоже заплакал. Юкка всхлипывала в объятиях Баркуля. Они так и стояли, обнявшись и громко рыдая, до тех пор, пока к ним не подошли люди… пещерного племени.

В одном из охотников Велес узнал вождя Урса.

— Камнедел, возвращаем тебе твоего сына и Юкку.

— Спасибо, вождь Урса, ты вернул мне жизнь.

— Когда-то ты помог моему сыну, теперь мы помогли твоему. Кассу с охотниками гнали добычу в пойме. С горки увидели челны и подумали, что они обязательно пристанут к берегу. Спускаясь, увидели, что челны проскочили каменное дно, но из одного кто-то упал. Течение понесло челны дальше, а эти, — Урас показал на ребят, отчаянно барахтались в воде. Хорошо, что мой сын вовремя пришёл на помощь. Но ваши дети молодцы — боролись за себя отчаянно. Духи не хотели поначалу отпускать их от себя.

— Вождь Урса, — торжественно обратился к предводителю пещерного племени Велес, — не откажись от нашего костра. Вождю будет очень важно расспросить тебя о новой пещере, о том, как вы встречаете восходы и закаты Огненного шара. А я с радостью найду самую большую гальку и расскажу на ней о подвиге твоего храброго сына…

В племени Синаки царила двойная радость: неожиданная встреча с людьми пещерного племени и спасение детей. И это всё добрые знаки. И Велес, и Синака словно помолодели. Вождь улыбался, и впервые за время ухода племени с родных берегов взгляд его был спокоен, морщинки вокруг глаз разгладились.

Велес от великой радости спасения сына тут же взялся за ра боту, и на отвесной скале у поймы небольшого потока стал рисовать, как Касу, сын вождя пещерных людей, бро сил ся в поток спасать детей. Вот Таука и Юкка в челне. Синака и Велес в напряжении и сосредоточенно борются со стихией. Синака шестом удерживает челнок носом на волну. Его руки согнуты в локтях, ногами он упирается в дно челна.

Велес помогает ему соблюдать равновесие суденышка — он в самом конце челна и тоже с шестом. В конце челна — Таука и Юкка.

Велес нарисовал эти сценки и задумался. Он не видел, как Таука и Юкка упали за борт и боролись с волной. Но он представил, как мальчик и девочка оказались один на один с Потоком, как они пытаются вырваться из объятий воды, но духи решили забрать их в своё подводное царство. Но тут появляется Касу. Он бросается в поток и отбирает Тауку и Юкку у бурлящей воды.

Люди племени, как зачарованные, стояли и смотрели на работу Велеса. Они ни разу не видели, как работает камнедел, как он «выскребает» линии, из которых появляются фигуры людей и зверей, вода, челны. Волнительно и беспокойно начался этот день. И так же удивительно он заканчивался. В племени охотников с берегов Бурного потока люди готовились к празднику.

…Люди пещерного племени тоже радовались встрече — не меньше, чем охотники с берегов Бурного потока. И те, и другие принесли к костру мясо, съедобные коренья, и женщины начали готовить пищу. Таука показал Касу, как можно готовить мясо другим способом. Пещерные люди с удивлением смотрели на мальчика, который доставал из костра раскаленную гальку, бросал её в глиняную ёмкость и делал это до тех пор, пока вода не стала пузыриться и шипеть, как в Бурном потоке на перекатах. Касу хотел попробовать воду в чаше, но с криком отдёрнул руку — вода была очень горячей. А когда Таука бросил в кипящую воду мясо и коренья, а спустя какое-то время предложил Касу попробовать еду, тот вначале отказался, памятуя о том, что вода больно жалит, но после уговоров недоверчиво и осторожно зацепил кусок еды своим острым каменным ножом и так же осторожно принялся есть.

Касу быстро управился с первым куском и потянулся за вторым и третьим… Еда ему явно понравилась, она отличалась от мяса, приготовленного на костре, частенько подгоревшего и жёсткого.

— Эй, Касу, я бы тоже не отказался что-нибудь проглотить, — засмеялся Таука.

Касу смущенно убрал нож.

— Я никогда не ел такого вкусного мяса.

— Возьми эту чашу. Ты видел, как готовится в ней еда, и теперь сможешь научить этому своих людей.

Потом Таука показал Касу, как он делает глиняную корзинку.

…Пока шло приготовление к празднику, вожди уединились. Им было, что рассказать друг другу и что обсудить.

— Вождь Урса, почему ты выбрал пещеру у этого потока? Здесь тепло, есть еда?

— Старейшины подумали и сказали, что здесь лучше, чем на старом месте. Мы нашли новую пещеру. Она, конечно, не такая большая, как прежняя, но в ней тепло и сухо. Зверей немного, но нам пока хватает, рыбы тоже. Скоро упадёт белый покров, а никто не знает, что нас ждёт впереди. Мы решили этот белый покров встретить и проводить здесь. А если тепло не покинет нашу новую пещеру, и зверь не уйдёт, эти берега станут нашим новым домом.

Синака понимающе кивнул: может, не уйдёт, может, не покинет.

— Вождь Урса, нет ли новых рассказов про другие земли?

Тот покачал головой:

— Нет, со стороны восходящего Огненного шара никто не проходил мимо нас. Подумай, Синака, может быть, и вам остаться здесь, пусть на один белый покров.

— Я знаю, что люди устали. Им нужна еда, тепло и жильё ко времени, когда полетят белые хлопья. До этого осталось совсем мало восходов и закатов. Но мы двинемся дальше.

Оба вождя замолчали.

Первым нарушил паузу Синака:

— Спасибо тебе, Урса, за сына Велеса. Таука — надежда нашего племени, мне кажется, он может стать хорошим вождём.

Урса поднял руку:

— Мы помним, как когда-то Велес вылечил моего сына. Разве Касу мог такое забыть!

Синака согласно кивнул.

— Наш камнедел Кертис тогда очень привязался к Тауке. Говорил, что из него выйдет хороший камнедел, потому что мальчик умеет читать рисунки на скалах. И вот что Кертис просил передать Тауке, — Урса протянул Синаке большую плоскую гальку, на которой были выцарапаны сцены, знакомые каждому охотнику племени: животные, люди, птицы, вода… — Кертис сказал, что мальчик всё поймёт.

Синака повертел гальку, но не увидел на ней ничего необычного.

— Обязательно передам. Я попросил, чтобы Таука показал твоему сыну Касу глиняную корзинку для приготовления пищи. Её придумал Таука. И как он только додумался готовить еду совсем иначе, чем это делают наши женщины?! Он нагревает воду камнями и бросает туда мясо и коренья. Получается очень вкусно! Поверь, Урса! Оказалось, что такое мясо можно готовить впрок и надолго.

— Касу понравилось. Он уже показал мне корзинку Тауки.

…Таука, получив подарок от Кертиса, как только не вертел гальку, пытаясь разгадать смысл подарка, прикладывал к галькам, на которых рисовал сам или срисовывал то, что видел в пещере Свирепой скалы.

— Галька как галька, — шептал Таука, продолжая рассматривать камень. — И ничего особенно на ней нету: олень, махальщик, вода. Но ведь для чего-то Кертис послал мне это.

Таука то откладывал каменную «картину», то снова брал её в руки, крутил-вертел, пытаясь вновь и вновь вникнуть в смысл послания. Что-то в этой картинке волновало мальчика, что-то заставляло опять и опять «читать» и «читать» каменный сюжет! Конечно, можно было бы, несмотря на усталость и волнения последних событий, самому отправиться к Кертису и спросить старого камнедела, зачем он послал эту гальку и что Таука должен найти в ней, но, во-первых, мешала гордость. Нет, Та ука сам отыщет все ответы. Во-вторых, в опустивших ся су мерках и в незнакомой местности идти через лес бы ло небезопасно, и в-третьих, раз Кертис отправил этот рисунок с одним лишь комментарием: «Таука всё поймёт», значит, он не хотел, чтобы его тревожили.

Таука даже попытался проследить чёрные вкрапления в камне, серые блёстки, вдруг они имеют тайный смысл…

Таука показал камень своей подруге. Теперь они вместе пытались разгадать, что хотел сказать Кертис…

Вот грузное тело лося с крутым горбом над передними лопатками. Брюхо зверя массивное, а длинная морда — с отвисшей нижней губой. Таука знал: охотники очень ценят её за нежный и приятный вкус.

…У лося подкосились ноги и вывалился язык — наверное, его долго преследовали охотники, и зверь упал от усталости.

Рядом с большим лосем — совсем маленький лосёнок. Он тоже словно упал на передние ноги рядом с матерью. Маленькая голова детёныша уткнулась в воду. Словно он решил напиться, но поскользнулся.

…Ага, огромный лось тоже в воде — волнистые полосы художника прошли по его телу.

Линии воды Кертис плавно развернул туда, где восходит Огненный шар. А в том месте, где они обрывались у самого края гальки, художник сделал дугообразное пятно. Вряд ли Кертис придумал рисунок сам, ничего подобного за время пути он видеть не мог. Возможно, услышал рассказ чужих охотников?!

Ничего не приходило на ум Тауке…

…Племена Синака и Урса продолжали праздновать встречу и чудесное спасение детей. Все уже знали, что охотники с берегов Бурного потока продолжат свой путь туда, где начинает свой восход Огненный шар и где, возможно, раскинулись земли Ангариды.

Никто не грустил от предстоящего расставания. Движение племён, смена мест и среды обитания оставались характерной чертой этого сурового времени. Изменение климата делало человека путешественником. А отсутствие нормальных бытовых условий — мобильным. Не так уж и много он мог взять с собой в путь. Племена постоянно перемещались в поисках хороших пещер, охоты, тепла, лучших условий для продолжения рода и племени.

Глава 8

Новое открытие Тауки

На месте стоянки было очень тихо. Странно, но, кажется, даже Поток шумел тише обычного, словно не желая тревожить людей, после вчерашней истории с Таукой и Юккой.

Таука лежал под шкурой возле костра, где земля прогрелась и теперь отдавала тепло. Никак не хотелось вылезать из-под меховой шкуры.

Камень Кертиса не выходил из головы. Они с Юккой так и не смогли вчера разгадать послание камнедела людей пещерного племени.

Что-то неясное тревожило мальчика, который подрёмывал в предутренней тишине. Но именно в этой дрёме, когда наступает удивительное состояние «сплю, но всё чувствую», мозаика вчерашних событий сложилась. Таука вскочил, отбросив тёплую шкуру, и, дрожа от свежести или лёгкого тумана, который уже сходил с холмов на берег Потока, направился к челну, где лежала галька с рисунком Кертиса.

К своему удивлению, у челна, который охотники предусмотрительно вытащили на берег, он увидел Юкку. Она словно бы поджидала друга и, когда Таука приблизился, схватила за руку и потащила к воде.

Таука не сопротивлялся. «Неужели она решила искупаться», — подумал он и поёжился только от мысли, что можно залезть в холодную воду.

Приближаясь к воде, он заметил два камня, очень схожие с теми, что были выцарапаны Кертисом.

Камни в воде напоминали лосиные головы — большого зверя и маленького…

Таука вопросительно посмотрел на Юкку.

Та протянула ему камень Кертиса. Мальчик схватил гальку, стал разглядывать её, словно держал в руках первый раз в жизни, и… засмеялся.

— Юкка, Юкка, следопыт, ну, конечно, конечно, — прошептал мальчик. — Я должен был сразу догадаться: два лося, большой и маленький — это две горы, большая и малая, которые спускаются к воде и уходят в неё. А эта изогнутая дуга и есть новый Бурный поток! Он огромен и бесконечен!

Он обнял Юкку, и она немножко покраснела.

— Ты разгадала рисунок Кертиса! Юкка, как ты смогла?

Девочка пожала плечами и промолчала. Да она и сама не знает, как это получилось.

Таука и Юкка нашли Велеса и рассказали о своей догадке. Велес вначале засомневался, но в итоге согласился с их доводами. А почему бы и нет?

— Получается, два каменных лося — это всего лишь отметка на пути, чтобы не заблудиться! Но откуда Кертис может знать о горах-лосях? Он же их никогда не видел?

— Мог что-то слышать от следопытов или узнать из рисунков на скалах. А вдруг он нашёл новую пещеру с рисунками?! — взволнованно сказал Таука.

— Возможно, ваши догадки правильны. Нужно всё рассказать вождю. Мы должны плыть, пока не найдём каменных лосей!

…Люди хорошо отдохнули и были готовы продолжать свой путь. После рассказа Велеса о каменных лосях у них появился ориентир, а это всегда воодушевляет!

…Челны отчалили от нового берега пещерного племени, едва Огненный шар поднялся над водой. Башлыки ловко орудовали своими шестами, и челны скоро скрылись за поворотом.

Пещерные люди ещё долго не уходили, провожая охотников с берегов Бурного потока.

…И вновь вода несла их, то убыстряя, то замедляя течение. И поток становился то шире, то уже. Когда челны приближались к берегу, Таука замечал необычные деревья и кустарники, которые он раньше никогда не видел. Однажды, когда челны совсем близко подошли к суше, появилась медведица с двумя детёнышами. В страхе, что зверь нападёт, мужчины схватились за луки и дротики, но Синака решил, что время охоты ещё не наступило, а той пищи, что запасли во время последней стоянки, вполне хватит на длительный переход. К тому же новый способ приготовления мяса позволил заготовить еду впрок.

Медведица, увидев людей близко, встала на задние лапы. Она была очень большой и, казалось, одним прыжком могла бы добраться до ближайших челнов. Но всё закончилось благополучно. Зверь проводил их рыком, а медвежата, те и вовсе лишь на мгновение обратили внимание на людей. У них были дела поважнее — их вывели на берег учиться ловить в воде рыбу…

Когда Огненный шар стал клониться к закату и все в челнах изрядно устали, Синака дал сигнал внимательно смотреть по сторонам, чтобы выбрать место стоянки.

Очередной кривляк^[6] челны прошли спокойно. Течение было небыстрым, не требовалось тратить силы на преодоление опасных каменных гребней, торчащих из воды скал и валунов.

Когда судёнышки вышли из поворота, на берегу показались шалаши. Издали они напоминали те, что ставили охотники на скорую руку, когда облава затягивалась и наступала ночь. Приблизившись, увидели, что эти шалаши были большими и высокими.

Около них стояли люди… Оружия в их руках не было, и они не проявляли враждебности.

Синака знаком показал, что челны хотели бы пристать.

Высокий, бородатый человек, стоящий у ближайшего шалаша, согласно кивнул. В глазах людей племени Бурного потока он выглядел довольно странно. На нём, как и на всех остальных, была одежда из меха наружу. Она плотно и целиком облегала тело. Женщины сразу оценили её, ведь такой одёжке не страшны ни ветер, ни снег. Дети на берегу тоже были одеты в эти сплошные меховые «мешки» с прорезями для головы, рук и ног. Со спины был приделан меховой треугольник, который в случае необходимости покрывал голову от непогоды.

Синака дал знак своим людям пристать к берегу, но с челнов не сходить. Он первым соскочил на землю, сделал несколько шагов к бородачу и поднял руки, показывая, что он не вооружён и настроен мирно. Тот в свою очередь тоже поднял руки и сделал несколько встречных шагов. Тогда Синака прижал руку к сердцу и несколько раз повернулся в сторону людей, которые находились в челнах. Синака показывал, что он и его племя хотели бы выйти на берег с добрым сердцем и честными намерениями.

Какое-то время два вождя ещё изучали друг друга, стояли молча, и все вокруг держались молча и настороженно. Наконец Синака и бородач сблизились настолько, что могли осуществить приветствие, поочерёдно прикладывая локоть к локтю, плечо к плечу.

Все заулыбались и одобрительно зашумели. Мирное знакомство состоялось! Только тогда охотники сошли на берег.

Пока вожди племён были заняты важными разговорами, Таука, Юкка и Велес решили осмотреть стоянку. Вокруг жилищ-шалашей был устроен небольшой вал из плитняка и костей крупных животных. От круглых стенок вала к центру шли жерди, которые крепились к центральному шесту. Стены и верх шалаша были укреплены рогами оленей, большими костями мамонта и носорога. А наверху всё пространство перекрыто шкурами добытых животных. В центре шалаша было устроено отверстие, а везде вокруг жилища разбросаны кости животных. В самом шалаше на земляном полу находились заготовки для орудий охоты и рыбалки, камни и кости, из которых местный камнедел смог бы сделать наконечники, скребки, иглы, ножи, тесла…

Юкка засмотрелась на огромную кость, которая лежала в основании вала одного из жилища.

— Таука, сколько людей нужно для охоты на мамонта? — спросила девочка.

— Отец говорил, много.

Таука быстро нашёл среди людей незнакомого племени того, кто изготовлял для здешних охотников всё необходимое, и высокий крепкий мужчина никак не хотел верить, что мальчик такой же камнедел, как и он сам, пока Велес не показал рисунки сына на гальке и глиняную корзинку, в которой готовилась еда. Корзинка вызвала самый большой переполох. Люди недоверчиво трогали её, громко галдели, стараясь понять, как же в этой корзинке можно сделать еду. И только когда Таука приготовил на костре еду из сухих корешков, и все, кто наблюдал за его работой рискнули попробовать пищу, оценили изобретение. Люди нового берега осторожно выбирали кусочки кореньев из кипящей воды в глиняной корзинке, съедали их, одобрительно кивая мальчику и с интересом поглядывая на саму корзинку.

Знакомство состоялось, вождь бородатых охотников пригласил Синаку в своё жилище, самое большое из тех, что стояли на берегу. Вместе с вождём гостями стали Велес, Таука и Юкка.

Внутри жилища вождя берегового племени Таука увидел статуэтки из бивня мамонта, птиц, в которых нетрудно было узнать уток и гагар. Острый взгляд юного камнедела разглядел три фигурки, которые отличались от всех остальных. Это были гусь и утка. Утка словно плыла по воде, а гусь стоял на одной лапке, вытянув голову и склонив её вниз. Третья фигурка, скорее всего, изображала куропатку.

По всему жилищу были разбросаны амулеты — обереги, хорошо знакомые каждому охотнику.

Оказалось, жилище вождя углублено в землю. В центре его был сложен очаг, который обложили вертикальными платами из известняка. Когда в непогоду хозяин или гости открывали полог жилища, чтобы попасть внутрь или, наоборот, выйти, можно было не бояться, что налетавший ветер загасит огонь. А если хотелось побольше тепла в очаг бросали много хвороста, и тогда каменный заслон оберегал деревянные жерди от сильного пламени.

…Хозяин знаком руки пригласил всех к очагу, гости молча ждали, пока вождь племени начнёт разговор. Но он явно не торопился, продолжая с нескрываемым любопытством рассматривать людей с берегов Бурного потока.

Так продолжалось довольно долго и неизвестно, сколько бы ещё длилось молчание, если бы Таука не нарушил ритуал. Он долго ждал, когда же взрослые наконец начнут беседу, а он сможет взять фигурки в руки, чтобы разглядеть их поближе и повнимательнее. Но, не выдержав долгой паузы, мальчик осторожно придвинулся к одному из близлежащих амулетов.

Хозяин увидел его движение и поманил к себе. Таука посмотрел на Синаку, тот кивнул, и мальчик смущённо приблизился.

— Тебе нравится эта утка? — спросил хозяин жилища.

— Да, бородатый вождь, это хороший камень.

Тот засмеялся:

— Раньше меня никто так не называл. В моём племени ко мне обращаются — Ритус!

— Прости, вождь Ритус, я не знал.

Тот громко расхохотался.

— Называй, как захочешь. «Бородатый вождь» — это не оскорбительное имя? — посерьёзнел он и с прищуром поглядел на своего маленького гостя.

— Нет, вождь Ритус, нет! — Таука испуганно посмотрел вначале на отца, потом на Синаку.

— Этот мальчик учится быть камнеделом, как и его отец Велес. Он умеет передавать на камне всё, что видит. Таука, ты прихватил свои гальки для подарка вождю Ритусу?

Таука подошёл к бородачу и протянул ему несколько камней с изображениями. Подарок явно понравился, и Ритус что-то шепнул своим соплеменникам. Те передали мальчику фигурки птиц — утку и гуся.

Таука взял их и по тому, какими лёгкими оказались фигурки, понял, что сделаны они не из камня, а из дерева.

Таука удивлённо посмотрел на Ритуса, а вождь подмигнул ему, мол, такие вот удивительные поделки делают люди его племени.

После этого началась беседа.

— Как долго вы в пути? — спросил Ритус вождя Синаку.

Синака растопырил пальцы обеих рук и пять раз ударил ими о колени.

— Много восходов и много закатов, — заключил Ритус. — Скоро полетят белые хлопья. Замёрзнет поток и станет непригодным для челнов, деревья останутся без одежды. Вокруг нас много свободных холмов и пещер. Оставайтесь на время здесь.

Синака покачал головой.

— Мы идём к большой воде, к тёплым землям. Таука, покажи вождю Ритусу гальку Кертиса.

Таука достал камень и показал вождю. Тот стал внимательно рассматривать рисунок, где были животные, вода, люди. Таука стоял совсем близко и видел, как напрягся Ритус, как сжал ладони в кулаки, как нахмурил брови.

Наконец Ритус подозвал жестом одного из своих соплеменников и что-то шепнул ему на ухо. Тот вышел из шалаша, но вскоре вернулся и передал Ритусу гальку, на вид очень схожую с той, что показывал Таука.

Ритус попросил Синаку и Тауку приблизиться к нему. И, когда все трое оказались близко-близко, соединил камень Тауки и свой. Таука ахнул, а вождь Синака побледнел.

Ритус молча уложил оба камня на пол шалаша, и все трое уселись перед рисунками, разглядывая их. Рисунок с камня Тауки словно перешёл на камень Ритуса. Вот от подковы Большой воды отошла волнистая ниточка. Петляя, она соединилась с другой. Вокруг ниточек — водных потоков были нарисованы холмы — большие и маленькие.

Затем появились новые ниточки-потоки и, наконец, все они растворились в подкове Большой воды.

— Ангарида, — ткнул пальцем Ритус в свой рисунок.

— Ангарида? — эхом откликнулись Синака и Таука.

— Ангарида! — подтвердил Ритуc. — Земля, которая лежит на юге вокруг больших и малых потоков, так рассказывал отец моего отца, который когда-то давным-давно ушел в сторону восхода с ангаридцами и вернулся через много-много закатов. Это его камень, он принёс его собой из Ангариды! Вы хотите услышать его историю?

Все согласно зашумели.

— Хорошо, слушайте…

Глава 9

Рассказ вождя Ритуса

Это было очень давно. Так давно, что отец моего отца в ту пору был маленьким мальчиком. Откуда-то с гор на наш берег спустились очень высокие люди. Никто не знал, зачем они пришли. Высокие люди построили большие шалаши и жили в них ни с кем не общаясь. Время шло, но незнакомцы продолжали сторониться наших женщин и мужчин. Старейшины решили, что, возможно, им надо привыкнуть к новым местам…

Однажды высокие люди ушли на охоту и добыли огромного лося. Даже им было тяжело тащить добычу, разделывать её на месте охоты они не стали, а делали это в своем стойбище. Прежде чем приступить к разделу добычи, они пели и плясали, падали перед лосем на колени и ударяли ладонями о землю. Старейшины говорили, что они прощались со зверем и просили у него прощения, ведь если духи лесного лося рассердятся, то люди в будущем могут остаться без еды.

Пришедшие с гор за то время, что были рядом, многому нас научили. Они ничего не показывали специально. Но и не возражали, когда мы смотрели, что и как они делают. Мы стали строить полки на высоких столбах, куда складывали кости лося и дикого оленя, их рога. Они утверждали, что, если этого не сделать, животные покинут наши леса.

Пришельцы называли себя ангаридцами, а землю, где бежит их поток, Ангаридой. Как и почему они оказались на нашем берегу, люди с гор не рассказывали. Только однажды один совсем ещё молодой ангаридец проговорился, что они чем-то разгневали духов Байкала — Хранителя всех больших и малых потоков Ангариды. Земля раскололась, стала извергать огонь и проглатывать поток за потоком. Ангаридцам пришлось уйти и ждать прощения в надежде, что когда-то наступит спокойствие, и Ангариду перестанет трясти, а огромные волны больше не будут охотиться на берег, терзая его, и тогда люди смогут вернуться в родные места.

— Куда же они ушли? — не выдержал Таука.

Вождь Ритус словно не услышал вопроса и продолжал свой рассказ.

— Однажды в сумерках, не сказав никому ни слова, чужеземцы покинули наши берега. Может быть, они, наконец, получили прощение.

Таука слушал, открыв рот от удивления.

— Ушли в сумерки?! Но ведь в лесу ночью опасно, и зверь видит лучше человека.

— Они ушли, и больше о них никто не слышал. Осталась лишь эта галька, на которой молодой ангаридец нарисовал свои родные берега.

Вождь закончил рассказ. В шалаше было тихо-тихо. Таука, не отрываясь, смотрел на гальку ангаридцев. Зачем они нарисовали свои берега? Зачем так подробно показали все повороты потока, который вёл к ним? Может быть, таким образом приглашали народ Ритуса поселиться поблизости или показывали путь к себе другим ангаридцам, которые, возможно, оказались вдали от Байкалии и, попав в племя Ритуса, увидят этот рисунок? А может, это предназначается для других людей, которые как их племя покинули родные берега и теперь ищут новые?

Таука закрыл глаза и представил себе Бурный поток, маленькие, спокойные потоки, которые, растворяясь друг в друге, становятся большими и быстрыми. Он пытался представить себе Ангариду, где много зверей и птиц, где новые холмы и горы, где есть тёплые пещеры, в которых камнеделы оставляют на стенах свои рассказы об охоте и рыбалке, о смелых и лучших охотниках…

Юкка, слушая рассказ вождя Ритуса, улыбалась. Таука удивлённо посмотрел на девочку.

— Чему ты улыбаешься?

— Тому, что рассказал Ритус. Получается, ангаридцы получили прощение и смогли вернуться к своим берегам.

— Давай завтра отправимся в то место, где была стоянка ангаридцев, может быть, мы найдём ещё что-то, что поможет нам отыскать дорогу.

Юкка согласно кивнула.

…Дым от очага в шалаше Ритуса поднимался вверх и исчезал в отверстии, сквозь которое уже стал виден кусочек Белого шара.

Таука подумал, что отверстие для дыма — это отличное изобретение. Если разводишь огонь в пещере, нередко бывает, что дым щиплет глаза и заставляет кашлять. Когда они с отцом и людьми племени найдут новые берега, он и Велес обязательно возведут шалаш, где будет тепло и не дымно.

Глава 10

Стоянка ангаридцев

Стоянка ангаридцев располагалась недалеко от племени Ритуса. Таука и Юкка ещё издали увидели остроконечные шалаши. Они оказались выше и просторнее тех, которые ставили охотники на родных берегах. У шалашей были круглые основания из костей животных и больших валунов, внутри располагался очаг, а едкий дым уходил сквозь дыру вверху.

Безлюдная стоянка, с пустым жильём, где властвовала тишина, пугала своей безжизненностью.

Таука и Юкка медленно ходили от одного жилища к другому, пытаясь найти что-нибудь полезное для будущего путешествия.

Заброшенное жильё всегда выглядит печально. Ветки и трава, которыми утепляли стены шалаша, уже порядком высохли и пожелтели. Шкуры, которыми обычно покрывали свои жилища люди, были сорваны, и от этого в стенах во многих местах появились дыры. Плиты большого очага, который устроили ангаридцы посреди стоянки, где собиралось племя по важным поводам, частью накренились, частью и вовсе упали, напоминая, что в нём давно не было огня.

Недалеко от очага стоял шалаш. Даже среди всех остальных он поражал своими размерами. Кажется, здесь могло жить всё племя, а может быть, именно здесь собирались люди для обсуждения общеплеменных вопросов, когда белое покрывало укутывало всё вокруг и налетали холодные ветры с гор. Таука и Юкка решили начать осмотр с этого шалаша. Над входом висел обрывок полога, сплетённый из камыша и веток. Осторожно, слово боясь спугнуть саму тишину, дети переступили порог.

По бокам жилища сохранились нары, в центре очаг, сложенный из больших камней. Рядом лежали несколько больших толстых плит, которые использовались для приготовления пищи. На больших камнях с плоской поверхностью обитатели жилища, видимо, сидели.

Юкка поежилась.

— Внутри холоднее, чем снаружи.

— Потому что нет огня и людей. Отец говорил, что шалаш без человека перестает согревать.

— Что мы ищем? — спросила девочка, осматриваясь.

Таука пожал плечами.

— Не знаю, но может быть, что-то, что подскажет нам дорогу, по которой ангаридцы отправились к своим берегам. Это было бы очень кстати.

Юкка вздохнула:

— Пойду смотреть другой шалаш. Чего нам тут вдвоём толкаться.

…Таука внимательно осматривал земляной пол, очаг, нары, кучку высохшего моха рядом со входом — вероятно, его использовали для разжигания очага. Ничего не привлекло внимания.

Он вышел из шалаша, постоял у входа и вновь зашёл, словно бы что-то не отпускало его и снова зазывало внутрь.

В этот самый момент раздался крик Юкки:

— Я нашла, я нашла!

Таука опрометью кинулся к ней.

— Смотри! — Она протянула ладонь, на которой лежали колечки, чешуйки раковины, вероятно, предназначавшиеся для женского украшения. У очага было много глиняных черепков, отщепов, ядрищ^[7]. Тут же оказалась разбросана галька, обломки какого-то прозрачного камня. А ещё попались маленькие плоские галечки, в которых были сделаны дырочки.

— Похоже, это жилище камнедела, — догадался Таука.

Но Юкка пропустила его слова — она рассматривала каплевидные колечки и овальные чешуйки, которые наверняка были заготовками для украшений.

— Эй, Юкка, мы пришли искать подсказки ангаридцев! А ты! — улыбнулся мальчик. Вот девчонки! Им бы только покрасоваться!

Девушка спрятала найденные камешки в поясной ремень и шагнула в сторону друга. Она наступила на одну из плит, которые лежали у очага, и та вдруг «заходила» так, как если бы не прилегала плотно к земле.

Возможно, сама Юкка бы и не заметила этой мелочи, но не Таука. Плита пролежала довольно долго и должна была крепко держаться в земле.

Чтобы добраться до плиты и поменяться с Юккой местами, Таука взял девочку за руку и потянул к себе. Юкка покраснела и вопросительно посмотрела на Тауку. Тот тоже покраснел.

— Юкка, ты наступила на вот эту плиту, и она стала двигаться так, словно её положили только что. Мне кажется это странным.

Юкка махнула ладошкой.

— Давай посмотрим!

Таука осторожно поддел плиту и отодвинул её в сторону. Действительно, под ней оказалось углубление, а в нём на большой каменной гальке что-то лежало.

Не сговариваясь Таука и Юкка склонились к «секрету» и больно сткнулись головами.

— Слепой! — не удержалась Юкка.

— Сама слепая! — растирая лоб, буркнул Таука.

Теперь уже осторожно, поглядывая друг на друга, дети медленно опустились на колени перед углублением. Сверху лежали маленькая фигурка мамонта, вырезанная из бивня, и овальный, вытянутый каменный стержень с нанесёнными рисунками. Один конец изваяния был расширен, а другой сужен.

— Похоже на рыбу, — заметила Юкка.

— На голову рыбы, — уточнил Таука.

— Или змеищу, — добавила Юкка.

С обоих боков стержня шли глубокие бороздки-желобки. На широкой стороне рыбьей головы было несколько продолговатых желобков, а выше выступала окружность с усиками сбоку. Сверху морды был выбит правильной формы кружочек — глаз.

Казалось, каменное изваяние присматривается одним своим глазом и сейчас откроет рот, чтобы схватить за палец.

— Мне больше нравится мамонтёнок, а эта «кусается», — сказал Таука, невольно отводя руку.

— Зачем те люди спрятали фигурки под землей? Если это очень важный амулет, почему забыли и не забрали с собой? — удивилась девочка, осторожно касаясь находки пальцем.

— Старый шаман расскажет.

Таука вытащил свёрток из куска шкуры, развернул его, и дети с удивлением уставились на находку.

Юкка вопросительно посмотрела на друга.

— Что это? И зачем их тут прятали? Разве они так важны, что нужно было хранить в таком месте?

Таука пожал плечами.

— Покажем вождю и Велесу. Может быть, они знают ответ на твой вопрос. Я такое вижу впервые.

…На стоянке вождя Ритуса всё шло своим чередом. Уже дымил родовой очаг, суетились у огня женщины. Мужчины спозаранку отправились на охоту. Те, кому стрелять из лука ещё было рановато, промышляли у Потока, делая попытки пополнить запасы рыбой.

Синака и Велес что-то обсуждали с вождём Ритусом. Таука и Юкка направились к ним и показали свои находки.

Взрослые с нескрываемым любопытством осмотрели предметы, которые обнаружили дети.

Велес по достоинству оценил фигурку мамонта. Ему очень понравилось, как её сделал неизвестный мастер. Она вся была покрыта мелкой насечкой — шерстью. Толстые подошвы ног, высоко посаженная голова, бивни, между головой и спиной — впадина, которая затем вздымалась горой. В жизни этот зверь был громадным и очень сильным!

Другая находка в виде каменного изваяния рыбы-змеи только прибавила вопросов. Зачем ангаридцы прятали этот амулет в земле? Почему не забрали с собой, если он был для них так ценен?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Чёлн — лодка, выдолбленная из дерева.

2

Распадок — низина, узкая лощина между сопками или горами.

3

Кукан — приспособление для переноса рыбы: прочный шнур с петлёй, на который нанизывают улов.

4

Плавник — выброшенные водой на сушу куски дерева.

5

Башлык — так на Байкале называют главного человека в лодке, управляющего её движением.

6

Кривляк — резкий изгиб течения реки.

7

Ядрище — осколок камня, от которого отбивались ощепы (пластины) для изготовления разнообразных орудий.