Жертвенник Галатеи. Роман

Софья Шаер

Гуляя по городу, Несси и ее подруга заходят в кукольную мастерскую. Реклама обещает «эксклюзивные куклы с душой». И это не просто красивый слоган. Странный кукольник подсовывает Несси книгу, открыв которую девушка оказывается вовлечена в жестокую игру. Теперь героине придется погрузиться в историю трехсотлетней давности, чтобы доиграть до конца. Но захочет ли она победы?..«Жертвенник Галатеи» – философский хоррор, в котором трогательная история любви Пигмалиона предстает в совсем ином свете.

Глава 2

Дневник Федерико Мартина

Следующий день Несси провела, как в тумане. Она была невнимательна на парах, отвечала невпопад, за что схлопотала «неуд» по английскому. Вика думала, что она слишком близко приняла к сердцу вчерашнее происшествие, и пыталась приободрить подругу, как могла. Даже говорила преподам, что у Несси вчера умерла любимая кошка, и надо быть снисходительнее. Это не сработало, но девушка была благодарна и за такую специфическую поддержку.

Она всю ночь не спала, плакала и молилась впервые за долгое время по-настоящему, повторяя слова, которым ее бабушка учила в детстве. Она умоляла Бога, чтобы Макс ничего не узнал. Вчера Несси хотела поделиться с ним этой жуткой историей, чтобы он ее успокоил и просто был рядом. Но после телефонного разговора с каталонцем — нет. Потому что если Макс услышит, что она сделала такую глупость, он сначала на нее наорет, а потом скажет: «Не плачь, детка, я пойду с тобой, и так этого мудака отделаю, что он мамочку звать будет!» Несси его знала, они встречались полгода, и знала, что он так и поступит. Еще и разгромит всю лавку в придачу. У него уже были проблемы с полицией, а за такое их обоих посадят. Нет, нет, нет и нет!

К счастью, вчера Макс не заметил ее отсутствия.

«Прости, детка, в зале был допоздна, — сказал он, когда их потоки пересеклись на обеденном перерыве, — скоро соревнования, ты же знаешь. Мне надо тренироваться. Но сегодня я — весь твой. Пойдем прошвырнемся по городу. Заодно Тотошке твоей что-нибудь в подарок присмотрим, а?» Он в шутку называл ее сестру Тотошкой, как собачку Элли из сказки. Потому что Несси и сама порой напоминала эту героиню, витая где-то в облаках, словно ее ураган несет в сказочную страну. Но сейчас ураган нес ее прямиком к скалам, чтобы разбить домик, а ее саму превратить в кровавый фарш.

Несси с трудом сдержала слезы — так ей хотелось рассказать Максу о своих неприятностях. Но все-таки умудрилась состряпать полуправдивую историю о том, как она попала под дождь, залила смартфон, и ей пришлось срочно нести его в сервис под залог студбилета, потому что срочный ремонт только по предоплате, а денег с собой не было. И сегодня после учебы ей нужно снять деньги с карты, а потом бежать за телефоном. Макс, разумеется, предлагал составить компанию, но она добавила, что у нее куча мелких, нудных поручений от бабули — в поликлинику, в аптеку, туда-сюда. Несси знала, что ее парень терпеть не может таскаться по больницам, поэтому он согласился, что погулять можно и завтра. Как раз будет пятница, они сходят в кино, посидят в кафешке, а потом, может, и к нему — как раз предки собирались на дачу.

Завтрашний день казался Несси чем-то далеким и недостижимым. Она накрутила себя до ручки. В красках представляла, как маньяк-кукольник заманивает ее в ловушку, а потом убивает и делает с нее куклу, с натуры. Или он сначала ее сфоткает, а потом?..

Но в конце дня девушка все-таки не выдержала и рассказала Вике, куда и зачем она идет.

— Вот ведь задница! — выругалась подруга. — И ты молчала?! В самое логово к нему пойдешь! Да ты чокнутая!

— Вика, тише! — взмолилась Несси, потому что мимо шла толпа старшекурсников. — А какой у меня был выбор? Я не могла ничего ему сказать, иначе подставила бы и бабушку, и сестру!

Вика кивнула. Некоторое время она о чем-то напряженно думала. Раньше Несси еще никогда не видела ее такой серьезной.

— Вот что, я пойду с тобой, — резюмировала та свою внутреннюю борьбу. — Я тебя в это дерьмо затащила, вместе в нем и тонуть!

— Нет, — категорично заявила Несси. Она сразу решила, что пойдет одна, и не собиралась это решение менять.

— Да кто тебя спрашивает? Я сказала: пойдем вместе, значит — пойдем!

— Нет. Мы вчера уже сделали по-твоему, и что из этого вышло?

Это был грязный прием — давить на чувство вины, хотя Вика понятия не имела, куда они лезут. Кто может знать, что за вывеской обычного магазина скрывается дьявольщина какая-то? Но Несси пришлось так сказать, потому что Вику не переупрямить. Подруга обиженно посмотрела на нее, открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом отвернулась.

— Ладно, — пробурчала она недовольно, глядя в сторону, — и какой тогда план? Мне ждать где-то неподалеку?

— Не надо нигде ждать. Иди домой. Или в кафе. Но только не в старый город, идет? Я пойду туда после пар, — Несси взглянула на наручные часы. — Это, значит, где-то к трем. Телефон может быть разряжен, тогда придется ехать домой его заряжать. До четырех доберусь, если трамваи пойдут нормально, а не как всегда… В общем, жди до пяти. Если до пяти я не выйду на связь — вызывай ментов.

Вика снова посмотрела на нее и снова резко отвернулась. Но Несси успела заметить слезы в ее глазах. Никогда, ни разу за два года она не видела, чтобы эта сорви-голова плакала. Хотя они попадали в разные переделки.

— Несси, не умирай там, ладно? — сказала Вика, глянув на нее исподлобья. — Ты — моя лучшая подруга. Самая-самая. Правда.

Они обнялись и разошлись по разным аудиториям. Последнее занятие было по группам. Несси ушла сразу после звонка, и больше они не виделись.

Погода была отвратительной. Серая морось, порывы пронизывающего ветра. Проходя по улицам старого города, Несси не встретила ни одного человека. Окна кофеен и ресторанов были закрыты глухими металлическими жалюзи, на дверях мокли унылые объявления: «Закрыто до мая». Только вывески с королевскими гербами, кабаньими головами и гарцующими лошадьми со скрипом раскачивались на ветру.

«Прекрасно, — подумала девушка, еле передвигая ноги, — если я буду кричать, меня даже никто не услышит».

Старый город казался ей каким-то другим, отдельным миром, в который она попала, как герои ее любимых книг попадали в средневековье или еще куда-нибудь. Там тоже бывали страшные приключения, сумасшедшие гении и злые колдуньи. Но только в книгах все заканчивается хорошо. А чем закончится ее приключение?..

В гулкой тишине рык работающего мотора Несси услышала издалека. Странно, откуда здесь машины, ведь ближайшая парковка далеко? Но кто-то явно не слышал, что по драгоценной брусчатке, на реставрацию которой выделяли столько денег из бюджета, ездить нельзя. У входа в кукольную мастерскую стоял белый грузовичок. Человек, одетый с ног до головы во все черное: длиннополое пальто, старомодный цилиндр, и высокие сапоги — загружал в кузов продолговатый деревянный ящик. «Только погребальных венков не хватает, — невольно подумала Несси, — и плачущей вдовы».

Она решила не встречаться с этим странным субъектом и притаилась за выступом арки. Мужчина захлопнул дверцу, отряхнул руки и уже собирался уезжать. Но что-то привлекло его внимание. Несси не знала, чем она себя выдала, только «гробовщик» стремительно развернулся и посмотрел прямо на нее. Он оказался стариком лет шестидесяти с седыми волосами и гладко выбритым, но очень странным лицом. Такие бывают у людей, которые работают на открытом воздухе: кожа темнеет, обветривается и стареет быстрее, чем должна. Незнакомец никак не мог видеть девушку сквозь камень, но она чувствовала на себе этот взгляд — он ползал по ее телу, как извивающийся тентакль. Ощущение было настолько мерзким, что она инстинктивно подалась назад. Внезапно старик улыбнулся, отчего его грубая кожа покрылась мелкой сетью морщин, что-то пробормотал себе под нос, сел в машину и уехал

И только тогда Несси поняла, что не дышит. Она шумно втянула в себя воздух и повела плечами, стряхивая оцепенение. Сколько же всяких психопатов вокруг!

Ну что ж, ладно, вот и пункт назначения…

На ум некстати пришло аналогичное название ужастика, который очень любила Вика. На секунду Несси пожалела, что не взяла подругу с собой. Но потом отогнала эти мысли и направилась к мастерской.

— Buenos días⁴, сеньорита, — доброжелательно поприветствовал ее хозяин, как только она появилась на пороге. — Пришли забрать потеряшку? Un momento⁵, я закончу с журналом.

— Здравствуйте, да, я… — начала было Несси, но слова застряли в горле. — А где… где…

Зал, который вчера был заполнен куклами, оказался пустым. Он был больше, чем ей показалось в первый раз. В углу, рядом со стеклянным столиком с разложенными на нем яркими брошюрами, стояли кресла — наверное, для посетителей. А на стене висел телевизор с плоским экраном, казавшийся здесь совершенно неуместным.

— А где же куклы? — беспомощно спросила девушка, на миг позабыв о том, зачем пришла.

Федерико пожал плечами.

— Их забрал покупатель.

— Покупатель?

— Да, разумеется, — каталонец на секунду оторвался от письма и взглянул на нее поверх конторки. — Вы же не думали, что я делал их для себя?

— Нет, — пискнула Несси, хотя понимала: у нее поперек лба крупными буквами написано, что именно так она и думала. Но у нее немножко отлегло от сердца. Значит, он не извращенец. Это его заказчик — некрофил долбаный, вот кого она только что видела на улице. Очередной сумасшедший миллионер, которого заводит мертвечина. Вот и все объяснение. А они-то с Викой, две дурочки, насочиняли ужасов, хоть завтра в Голливуд отправляй!

Несси стало стыдно. И за свой страх. И за грубое поведение подруги. Она уже собиралась извиниться за вчера, когда кукольник, продолжая царапать пером по бумаге (может, сказать ему, что уже изобрели шариковые ручки?), задумчиво произнес:

— Во всяком случае, я надеялся, что рано или поздно их кто-нибудь купит…

И у девушки снова ноги приросли к полу.

— Так вы что же… вам что же, нравится делать такое? — спросила она ошеломленно.

В этот момент Несси не пришло в голову, что вопрос сам по себе звучит обидно. А если перед ней, и правда, маньяк, с него станется воткнуть ей в глаз вот это самое гусиное перо. Кому понравится, когда про твои работы говорят: «такое»?! Но Федерико ее слова, наоборот, развеселили.

— А я смотрю, вы не очень хорошо разбираетесь в современном искусстве, сеньорита, — усмехнулся он. — Вы когда-нибудь видели картины преподобного Майерса Ривера? Нет? Я так и думал. Он пишет их собственной кровью. А другая художница, Рейвен Николс, смешивает краску с прахом умерших и рисует их портреты. Но, пожалуй, всех превосходит мастер-ювелир Серветта Феникс: она делает украшения из человеческих костей. И — верите ли! — все они получают удовольствие от своей работы. Потому что если мастер просто делает то, что ему говорят, не вкладывая в это ничего, то какой же он мастер? Я ни в коем случае не принижаю значение ремесла, ремесленники тоже нужны, но…

— Но вы считаете себя мастером, — перебила его Несси, внезапно осмелев.

— Безусловно, — просто ответил Федерико. — И мои клиенты тоже так считают. Я всегда говорю: искусство, если оно подлинное, найдет своего почитателя. Даже если их будет немного, как в моем случае. Зато они готовы платить хорошие деньги.

— Но деньги — не главное для вас? Вам важна свобода самовыражения, да?

Каталонец посмотрел на нее как-то странно, с такой скорбью, как будто ее слова ударили его в самое больное место. Хотя Несси не видела в них ничего такого.

— Всем важна свобода, сеньорита, — ответил он тихо. — Но полностью свободен только тот, кому нечего терять.

Несси молчала, переваривая услышанное. Эти слова, хотя они и казались бесхитростными, произвели на нее глубокое впечатление.

Хозяин мастерской, тем временем, отошел от конторки, выдвинул один из ящиков стола, извлек на свет пакет и положил его перед девушкой.

— И кстати, о потерях, — сказал он, возвращаясь к своей обычной доброжелательной манере. — Вот ваш телефон, сеньорита. Я взял на себя смелость упаковать его в фирменную коробку. Там есть моя визитка, на всякий случай…

— Да-да, спасибо, — рассеянно ответила Несси, забирая пакет. Она даже не догадалась проверить его содержимое. Федерико был не из тех людей, кто позарится на бюджетный смартфон трехлетней давности. Ну коробка и коробка, придет домой — выкинет.

Каталонец что-то еще говорил, провожая ее до двери, девушка не запомнила. Потом они попрощались, и Несси вышла из мастерской в холодную сентябрьскую морось. Уже стоя на остановке, она вдруг заметила белый грузовик, остановившийся на светофоре. На мгновение девушке показалось, что она видит за стеклом черный силуэт человека в цилиндре. Но тут как раз подъехал трамвай, а когда Несси прошла в салон, уже загорелся зеленый, и грузовик исчез в потоке машин.

Дома никого не было. Бабушка повезла Тошу на занятия танцами, и в пустой спальне монотонно бубнило радио. Несси выключила его, поставила суп в микроволновку и пошла в свою комнату. Она пребывала в полной прострации. Хотелось просто упасть на кровать, не раздеваясь, и уснуть до завтра. А утром вся эта дурацкая история уже останется в прошлом. Но сначала надо позвонить Вике, пока та, чего доброго, не примчалась в кукольную мастерскую со спецотрядом «альфа» в авангарде. Она может.

Несси достала из пакета красивую черную коробку, перевязанную алой лентой. Под ленту была аккуратно вложена визитка из дорогой бумаги с тиснением в виде монограммы из букв «Ф» и «М». Выведенная золотом надпись гласила: «Федерико Мартин, эксклюзивные куклы с душой», а ниже — адрес и номер телефона.

Девушка разрезала ленту маникюрными ножницами и открыла коробку, ожидая увидеть внутри еще какие-нибудь рекламные буклеты, которые обычно подсовывают потенциальным клиентам. Но ее ожидал сюрприз. Внутри лежал выключенный смартфон — наверное, батарея села, а рядом — маленькая книжка в кожаном переплете. Может быть, блокнот или что-то вроде того.

Несси вытащила ее и обнаружила на дне коробки записку. Она была написана красными чернилами. Видимо, у сеньора Мартина был еще один фетиш, помимо пост-мортем фото. Красивый почерк, убористый, но очень разборчивый. В записке говорилось следующее:

«Тому, кто получил это письмо. Перед тобой книга, которую ты можешь открыть или не открыть. Открыть и прочесть или открыть и не прочесть. Рассказать о ней другому или оставить при себе. Позволить ей прочесть себя или не позволить. Стать ее следующей главой или поставить точку раз и навсегда. Я даю тебе выбор, так же, как когда-то его дали мне. Прими верное решение. Не повторяй моих ошибок. И не говори, что я тебя не предупреждал!

P.S. Моя Галатея, где бы ты ни была, прости меня».

Несси дочитала письмо. Она ничего не понимала. Это была записка сумасшедшего, которая ничего не объясняла. Просто какой-то бред. Открыть или не открыть, прочесть или не прочесть — еще ладно. Но позволить ей прочесть себя, стать следующей главой… Несси давно уже перестала верить в призраков, ведьм, проклятые книги и прочую фигню. Выражение: «Не ты читаешь книгу, а книга — тебя» имеет переносное значение. Через литературу, через ее архетипы и философию мы постигаем собственный внутренний мир. Это психология, а не магия.

Федерико — просто чокнутый мастер-кукольник, который сублимирует танатос, а может, и либидо в своих жутких работах. И покупают их такие же психопаты.

Отложив записку, Несси включила телефон. Аккумулятор не был разряжен, и она позвонила подруге. Та взяла трубку после первого же гудка.

— Несс, алло! Ты?

Голос Вики звучал так тревожно, что девушка обругала себя последними словами за эгоизм: надо было позвонить с улицы, когда она еще только вышла из мастерской. А не размышлять над шизофреническим бредом Федерико Мартина.

— Это я, все нормально, — успокоила подругу Несси. — Извини, что сразу не позвонила. Батарея села.

— Ты уже дома?

— Да. Недавно пришла.

— И как все прошло? Он к тебе не приставал, ничего такого?

Несси чуть не рассмеялась. Когда она шла туда, то уже представляла себя выпотрошенной и набитой соломой в витрине кукольной мастерской. И на этом фоне Викины опасения, что подружку облапают, казались абсурдными. Но она понимала, что та просто дико за нее боялась, так что ответила спокойно:

— Да нормально все было. Он отдал телефон, и я ушла. У него там покупатель приходил, забирал те куклы, которые мы вчера видели — не до меня было.

— Еще один извращенец, — процедила сквозь зубы Вика. — В этих группах с фотками много таких. Некоторые даже предлагают свежие снимки… хотя, по-моему, это фейк. Ну так что, и он тебе больше ничего не сказал?

— Нет. А что он должен был мне сказать?

— Ну не знаю. Если судить по фильмам ужасов, он обязательно должен был показать тебе какой-нибудь страшный секрет. Закрытую комнату или какую-то зловещую штуковину.

Несси бегло взглянула на книгу, рядом с которой валялась записка: «… рассказать о ней другому или оставить при себе…»

— Ты смотришь слишком много ужастиков, — сказала она. — Не надумывай. Я просто выронила телефон, а потом сходила и забрала. Мы немножко поговорили об искусстве. Он рассказал мне про картины, нарисованные кровью.

— А, да, я такие видела, — подхватила Вика. — Уйму денег стоят. Я бы купила!

— Я не сомневалась, — усмехнулась Несси.

Они еще немного поболтали. Вика попросила пересказать их с Федерико разговор в надежде выцепить оттуда что-то зловещее. Но, в конце концов, сдалась и тоже согласилась, что кукольник — просто псих. Несси несколько раз порывалась рассказать о книге с запиской, и каждый раз останавливала себя.

Ее подруга слишком любила хоррор. И хотя радовалась, что вся эта жуткая история кончилась, все равно была немного разочарована, что конец оказался таким тривиальным. А если бы она узнала об этой книге, то опять накрутила бы остросюжетный триллер. Хотя наверняка это просто ерунда какая-нибудь.

Закончив разговор, Несси еще немного побродила по квартире, попила чаю, полистала новости в браузере, а потом забралась под плед и закрыла глаза в надежде, наконец, уснуть. Но сон к ней не шел. Возможно, она слишком перенервничала, но как бы Несси ни старалась думать о другом, мысли неизменно возвращались к чертовой книге. Она уже решила, что завтра же отправит ее владельцу вместе с запиской. Мало ли, что там внутри?

Может, сеньор Мартин описывал там свои влажные фантазии или даже преступления? Вдруг он — на самом деле преступник, убийца, и книга полна свидетельств против него? А может, она пустая… Несси где-то читала или слышала, что иногда шизофреники сочиняют огромные романы у себя в голове, и им, кажется, будто они их пишут, но листы остаются чистыми. На худой конец, может, там все страницы заполнены списками покупок, и это просто глупый розыгрыш.

Но она не узнает, если не откроет…

«Моя Галатея, где бы ты ни была, прости меня…»

Положим, она знает, кто такая Галатея. Это известный миф. Пигмалион, царь Кипра, изваял статую из слоновой кости и так сильно влюбился в свое творение, что не мог смотреть ни на одну живую женщину. Видя его страсть Афродита, оживила Галатею. Они жили долго и счастливо, и бла-бла-бла…

А вдруг Федерико в своем безумии тоже вообразил себя Пигмалионом? Создал какую-нибудь красивую куклу, прячет ее ото всех и ждет, когда она оживет? Может быть, в этой книге даже собраны письма к ней? Это было бы интересно…

Несси включила свет.

Ладно, не будет же ничего страшного в том, чтобы немножко полистать эту книжку? Она не заколдованная, это ежу понятно. Завтра Несси ее вернет, а сейчас просто заглянет ради любопытства. Если там что-то глупое или неприятное — просто закроет, и все.

«В конце концов, в записке написано, что это мой выбор — читать или не читать, — усмехнулась она про себя. — Даже дневник Тома Реддла героиня просто выбросила в унитаз. А он был магическим на все сто!»

Эта мысль развеселила девушку. Она уже собиралась встать, чтобы взять книгу со стола… и с криком шарахнулась назад, едва не свалившись на пол. Книга лежала на соседней подушке. Несси закрыла рот руками, чтобы не закричать. Что за чертовщина? Она же точно помнила, как убрала книгу обратно в коробку вместе с запиской, закрыла крышкой и оставила на столе. Как она оказалась здесь?!

Девушка оглядела комнату. Коробки не было. Она вскочила и стала искать ее. Под столом, под кроватью, в шкафу, на книжных полках, в компьютерном столе. Коробки не было. Она выскочила за дверь и бросилась сначала в коридор, обыскала все там, потом — на кухню, с тем же результатом. В порядке бреда обшарила детскую и бабушкину спальню, хотя помнила, что не заходила в эти комнаты после того, как развернула пакет. Залезла на антресоль. Открыла холодильник и даже перерыла мусорное ведро под раковиной.

Коробка исчезла. Бесследно. А вместе с ней — и записка.

Понимая, что сходит с ума, Несси вернулась к себе. Но здесь ее ожидало новое потрясение. Книга лежала уже в другом месте — на ее подушке, с которой девушка поднялась только что. Там еще была заметна вмятина от головы и лежало несколько выпавших волос. А посредине — та самая книга. И она была открыта.

— Не может быть, — прошептала Несси, чувствуя, что начинает задыхаться. Она прижалась спиной к стене и смотрела на книгу, будто та была крысой или ядовитой змеей. — Не может быть! Я же не трогала тебя! Я тебя не трогала! — закричала она, забиваясь в угол.

Книга молчала. И ждала.

«…у тебя есть выбор — открыть или не открыть…»

— Я тебя не открывала, — всхлипнула девушка. — Это не честно!

В памяти вдруг всплыла церковь, в которую бабушка водила ее, когда она была еще маленькой. Священник читал проповедь и несколько раз повторил: «Тот, кто посмотрел на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем». Значит ли это?..

— Хватит, ты несешь чушь, — сказала Несси вслух, стараясь успокоиться. — У тебя просто нарушена концентрация внимания. Из-за всей этой фигни. Ты думаешь одно, а делаешь другое, вот тебе и кажется, что все само собой происходит. Ты выкинула коробку и забыла про это, переложила книгу, она сползла с одной подушки на другую и открылась. Подумаешь, невидаль! Ведешь себя, как истеричка!

С этими словами девушка ударила себя по щеке. Не сильно, но чтобы было больно. Она всегда так делала, когда боялась или расстраивалась. Несси называла это сеансами шоковой терапии. Обычно помогало. Вот и сейчас в мозгах немножко прояснилось. Книга лежала на подушке, маленькая и безобидная. Может, и коробка где-то лежит, просто она ее в упор не видит.

Несси взяла со стола телефон и пошла на кухню, чтобы выпить воды, успокоиться и позвонить Максу. Вот уж кто — разрушитель всего паранормального в природе. Девушка иногда думала, что если он будет гулять по коридорам шотландского замка и реально наткнется на привидение, то скажет только: «О, ни фига, у них дополненная реальность! Ребят, а в чем прикол?» Может, еще селфи сделает.

Представив, какая рожа будет у призрака благородной дамы на фото, девушка даже улыбнулась. Но улыбка тут же сползла с лица, стоило ей заглянуть в кухню. Несси остановилась на пороге. Телефон выпал из рук и плашмя ударился о дубовый паркет.

Раскрытая книга лежала посреди стола. А на оконном стекле, запотевшем от пара недавно кипевшего чайника, была аккуратно выведена надпись: «Прочтешь?»

— Ладно, — тихо сказала Несси в пространство, — ладно. А если я прочту, ты оставишь меня в покое?

Разумеется, ей никто не ответил.

— Окей…

Медленно, как будто перед ней не книжка лежала, а сидела кавказская овчарка, рычала и только ждала возможности вцепиться в горло, Несси медленно подошла к столу, зачем-то держа руки на виду. Тихонько отодвинула стул, стараясь шуметь как можно меньше. Села и подогнула под себя ноги. Сделала глубокий вдох, а потом протянула руку и рывком подтащила к себе книгу.

Она была открыта на первой странице, заполненной все тем же красивым, убористым почерком красными чернилами. Вверху стояла дата: «1722 год». Все-таки это дневник. Ладно, приступим…

Несси вздохнула и начала читать вслух, чтобы было не так страшно:

«Я хорошо помню ночь, когда умерла Эльза. Малышка Анита перестала дышать часом ранее. Но, к счастью, моя бедная жена уже не увидела этого. Лихорадка превратила женщину, которую я любил больше жизни, в трясущийся скелет. В последние часы она ни на что не реагировала и никого не узнавала.

Доктор Перес сказал, что это и к лучшему. Она бы все равно уже не оправилась, а смерть дочери лишила бы ее последней воли к жизни… Грязный лицемер! Он даже не дал мне попрощаться с любимой, не позволил поцеловать ее холодеющие губы: «Да вы в своем уме, сеньор Мартин? Легочная чахотка крайне заразна! Это чудо, что вы не заболели! Радуйтесь!» Радуйтесь, он сказал, радуйтесь, черт бы его побрал! Я потерял всю семью: мать, сестру, молодую жену, двухлетнюю дочь — всего за один год, и я должен еще и радоваться?! Я заехал ему по его ученой физиономии так, что пенсне потом долго искали. И, нет, мне не стыдно! Радуйтесь!

Стыдно, пожалуй, за то, что я точно так же прилюдно ударил падре Хуареса после траурной мессы. Но он сам виноват. Нечего было лезть ко мне с душеспасительными беседами. Я хотел, чтобы меня просто закрыли в склепе вместе с моими близкими. Зачем он бросился спасать мою гнилую душонку??? Я не хотел жить! Тогда не хотел и сейчас не хочу!

После этого мне оставалось только одно — пустить себе пулю в лоб или, на худой конец, повеситься на том самом дереве, под сенью которого мы с Эльзой сидели и смотрели, как Анита убегает от старой няньки. Но порох отсырел, а из петли меня вытащил Эрнесто, которого дьявол хромой за ногу дернул именно в эту ночь выйти на террасу…

И так, прошло уже 80 дней, 16 часов и 37 минут с тех пор, как моя возлюбленная умерла. А я все еще жив… Почему???..»

Несси чувствовала, что с каждой строчкой все больше проваливается куда-то. Это не было похоже на сон, а больше напоминало яркую галлюцинацию. Она видела солнечную Испанию; большой дом, постепенно приходящий в упадок; заросший сад; террасу, где мыши свили гнездо среди сваленной в кучу плетеной мебели и гниющих тряпок; пыльный холл… Девушка уходила все глубже в дом, слышала эхо собственных шагов в пустых и грязных коридорах. Где-то наверху раздавались голоса, и Несси направилась туда. Странно, но ее совсем не пугало происходящее, хотя она знала, что вовсе не спит…

Голоса доносились из-за обшарпанной двери. Ругались двое мужчин. Они говорили по-испански, но, как ни странно, Несси их понимала, хотя никогда не учила этот язык. Девушка толкнула дверь и вошла.

Она оказалась в жутко захламленной комнате, где нельзя было сделать ни шагу, чтобы не наступить на что-нибудь. Кругом валялись какие-то шарики, пустые бутылки, обрывки тряпья, а еще — кукольные ручки и ножки, разбитые головки с выдранными волосами, заготовки, которые еще не обрели форму: некоторые разбросаны в беспорядке по полу, другие свалены кучами по углам, прикрытые грубой холстиной. Пол был залит краской, чем-то заляпан. Пахло крепким алкоголем, химикатами, мочой и потом, еще чем-то отвратительно кислым. Над грязными тарелками с присохшими к ним остатками еды вились мухи.

Это место походило на наркопритон или квартиру опустившихся алкашей — Несси часто видела такое по телевизору. И тем не менее, сомнений не было: она оказалась в бывшей кукольной мастерской, хоть и загаженной донельзя.

Только одна вещь посреди этого хаоса оставалась девственно чистой, а потому сразу бросалась в глаза. Это была огромная, в человеческий рост кукла невероятной красоты. Молодая женщина с белоснежной кожей, мягкими светлыми локонами и огромными синими глазами, нежным лицом и чувственными губами. Она казалась ангелом с рождественской открытки. И кукла эта была невероятно живой, почти настоящей! Лучи закатного солнца касались ее лица, играя румянцем на щеках, оживляя синее стекло радужки, оттеняя губы печальной улыбкой. Облаченная в черную кружевную мантилью, скрывавшую часть прически, и темно-синее платье, женщина грустно смотрела на гения, который ее создал, и Несси чудилось, что она вот-вот, уже сейчас сделает шаг и сойдет с постамента. Только этот участок пола не был грязным, его явно мыли, а доски выскабливали до исступления, и он белел единственным островком порядка в океане безумия. Время словно застыло здесь, и чистый пол готовился, как к Таинству Евхаристии, к первому шагу маленькой изящной ножки…

Но она была всего лишь куклой. Красивой, безупречной, невероятной — и все-таки куклой. А тот, кто создал ее, сидел в грязи, поодаль от постамента, и больше напоминал бомжа. Несси узнала черты, но не сразу поверила, что этот заросший, грязный, опустившийся мужик и есть тот самый Федерико, которого она видела несколько часов назад.

Пожалуй, это даже действительно не мог быть он, ведь события происходили в 1722 году! Об этом говорила хотя бы старомодная одежда. По крайней мере, гость мастера был одет прилично: в голубой камзол и такие же кюлоты, на ногах у него были длинные чулки и остроносые туфли, а темную шевелюру венчала треугольная шляпа. Кукольник кутался в какие-то грязные лохмотья, но в целом, выглядел так же, как и сейчас. Если, конечно, сделать скидку на сальные патлы, налитые кровью глаза хронического алкоголика, трясущиеся руки, и прочие прелести. Но как бы то ни было, гость называл его Федерико.

Мужчины не заметили, как она вошла. Наверное, они не могли ее видеть. Но у Несси все равно не было желания подходить ближе. Ей и тут хорошо пахло.

— И долго это еще будет продолжаться? — орал на хозяина дома молодой темноволосый сеньор — чистокровный испанец, в отличие от первого, который внешностью больше напоминал арийца, если бы не черные глаза. — Ты посмотри, во что ты превратился! Да у тебя долгов больше, чем стоит эта жалкая лачуга! Ты и так все промотал! И какой дьявол… прости меня, Пресвятая Дева… — он осенил себя крестным знамением. — Что за нечистый понес тебя играть в кости с сеньором Дельгадо? Будто ты не знал, какая за ним слава?

— А вот и нечего было! — огрызнулся Федерико. — Нечего было бахвалиться своим искусством! Сын карибской портовой шлюхи, выиграл утлое суденышко в Панаме, и теперь ходит по нашей земле, как король! Искусство! Ха! — он зло сплюнул на пол. — Моими куклами играла принцесса Анна Ганноверская, дочь английского короля! Может, и сейчас еще играет… Здесь все это знают! Вот это я ему и сказал! И даже доказал бы! Но этот старый черт мухлевал, он мухлевал, все видели!

Эрнесто закатил глаза.

— Кто бы мог подумать, — произнес он с сарказмом. — Дельгадо — и мухлевал! Даже не знаю, почему это с ним никто играть не садится…

— Смеешься, да? — Федерико поднял на него злой взгляд. — Смейся. Мне плевать.

Он опустил голову и начал раскачиваться взад-вперед, и когда заговорил, голос его звучал как-то глухо и отстраненно, будто доносился откуда-то из прошлого:

— Эльза так гордилась, когда я делал эти куклы… Она была беременна, и мы решили, если будет дочь — назовем Анитой, в честь принцессы. Мы были так счастливы, Эрнесто! Так счастливы!

Федерико посмотрел вверх, на прекрасную и неподвижную деву, которая продолжала улыбаться нежной, печальной улыбкой. По лицу мастера катились слезы. Его друг наблюдал эту душераздирающую картину с выражением скорбной усталости на лице.

— Послушай меня, — сказал Эрнесто, наконец, нарушая гнетущую тишину. — Федерико, так больше не может продолжаться. Ты — мой лучший друг, но я не могу постоянно отдавать твои долги. Эльза и Анита умерли, их уже не вернуть. Но тебе незачем хоронить себя заживо, тем более сейчас, когда сам Господь посылает тебе шанс начать все с начала! Сеньор Салафия согласился ждать неделю, пока ты… поправишься. Он тебя уже пригласил. Бросай это все! Езжай на побережье! Ты сам сказал: эта работа займет не меньше трех месяцев, а может, и больше. По крайней мере, не надо будет думать о хлебе насущном и крыше над головой. А там…

Он неопределенно махнул рукой, но благоразумно не стал продолжать свою мысль. Несси его понимала. Она бы тоже не рискнула делать благоприятный прогноз.

— А там?.. — эхом откликнулся кукольник. — А там — что? Как ты не понимаешь, Эрнесто! Я не могу уехать! Не могу бросить ее здесь! Как она будет без меня? Одна…

Его друг посмотрел на него с опаской, бросил неприязненный взгляд на куклу и осторожно спросил:

— Ты же это не всерьез? Умоляю, скажи, что нет, или я решу, что ты совсем спятил…

— А хоть бы и так! — оскалился Федерико, нехорошо блеснув глазами. — Хоть бы и так! Но я клянусь тебе, Эрнесто, попомни мои слова! Она скоро оживет! Оживет, да! И я дождусь, даже если мне придется умирать от голода рядом с ней, я дождусь!

— Да ты что о себе возомнил! — не выдержал Эрнесто, подступая к нему на шаг. — Вообразил себя Пигмалионом? Это всего лишь кукла, Федерико! Красивая, совершенная, да. Пожалуй, самое гениальное из твоих творений, и издалека ее действительно можно принять за живую женщину. Но она — кукла!

— Она не кукла!!! — взревел безумный мастер, в стремительной ярости вскакивая на ноги. И Несси была уверена: сейчас он бросится на своего друга, который, однако, не отступил, и собирался дать отпор. Но Федерико внезапно остановился, будто кто-то дернул его за веревку. И застыл, покачиваясь. — Не называй ее куклой, — прохрипел он, глядя другу в глаза, а потом вдруг снова впал в возбуждение и схватил Эрнесто за руку: — Я тебе покажу, пойдем! Идем же!

— Куда? — устало спросил тот

— Увидишь, увидишь! — отмахнулся хозяин дома, настойчиво увлекая гостя в сторону двери.

Эрнесто вздохнул и пошел за ним. Несси едва успела отойти в сторону. И как только мужчины вышли — сразу же бросилась следом. Федерико привел их во внутренний дворик. Патио, кажется, так это у них называется. Наверное, раньше здесь было мило, и навес, увитый виноградной лозой, давал прохладную тень в самые жаркие часы. Но сейчас дворик зарос и был захламлен так же, как и все остальное. В дальнем конце патио стоял мраморный столик — возможно, единственный предмет мебели, который уцелел в этом хаосе — с глубокой бронзовой чашей в центре и четырьмя блюдцами по углам, заполненными углями и пеплом.

— Вот, смотри, смотри! — закричал Федерико, в лихорадочном возбуждении тыкая пальцем в столик.

— И что это? — спросил Эрнесто без особого интереса.

— А-а-а-а, это, друг мой, жертвенник!

— Это — что?!

Темноволосый каталонец, кажется, не поверил своим ушам. Но кукольник его даже не слышал.

— Нет, нет, смотри, смотри… Я порылся в книгах… Миф о Пигмалионе и Галатее родился не на пустом месте. Конечно, исторических подтверждений этому нет, но… слушай! — воскликнул Федерико, видя, что друг уже открыл рот, чтобы что-то сказать. — Все это не важно, потому что боги — не миф. Мы многое до сих пор не можем объяснить… как появилось то, это… Легенды придумывали не от скуки, а чтобы передать их потомкам, так? — спросил он, видимо, самого себя, и сам же ответил: — Так! И этот миф, он тоже имеет под собой почву. К тому же, он очень точен, если рассматривать его, с точки зрения движения небесных тел… Пигмалион принес жертву в храме Афродиты, когда киприоты славили ее имя. Я рассчитал по старым небесным картам… этот момент должен наступить через шесть дней и восемь часов! И тогда… тогда я принесу жертву! Я один на всей нашей планете сделаю это, и богиня снизойдет ко мне, как снизошла к Пигмалиону! Моя Эльза умерла, но она возродится в новом теле, еще более совершенном, чем раньше! Я все предусмотрел! Видишь? Ты видишь, Эрнесто, я не безумец!

Несси подумала, что если он сейчас еще и рассмеется смехом злого гения, то окончательно опровергнет последний свой тезис. Но Федерико только улыбался такой широкой улыбкой, что его лицо чуть по швам не трещало.

Эрнесто отступил от него на шаг.

— Ты — безумец, — подтвердил он их общую с Несси мысль. — Теперь я окончательно убедился в этом. Ты еще быка с корриды умыкни, сожги и спали дом своего деда!

Зря он это сказал…

— Хм-м, — задумчиво протянул кукольник, — не думал об этом. Я хотел ограничиться овцой…

— Овцой? Да ты совсем из ума выжил! Жертвенники, идолы, ложные боги! И это после того, как твои предки первыми в нашем городе приняли истинную веру? И благодаря им обратились многие другие? Что бы они сказали, Федерико, если бы слышали сейчас всю эту гнусную ересь?! Знаешь, мне было жаль тебя, ты потерял всю семью. Но теперь… теперь я просто сгораю от стыда! Так запятнать свое имя, удариться в такую… такую… — Эрнесто отмахнулся, не в силах подобрать подходящее слово. — Именем Девы Марии, прошу тебя, опомнись! Ты ничем не поможешь Эльзе и свою душу погубишь! Твоя жена мертва…

— Хватит! — рыкнул на него Федерико, но Эрнесто не отступал.

— Она мертва!

— Прекрати!

— Эльза мертва!

— Я сказал, хватит! — взревел кукольник и быстрее, чем его друг успел понять, что сейчас произойдет, с размаху ударил его в лицо.

Тот отлетел на несколько шагов назад и потерял шляпу, но удержал равновесие, зажимая правой рукой разбитый нос. На несколько секунд в воздухе повисла звенящая тишина. Казалось, если сейчас сверху сорвется виноградина, она ударится о землю с таким грохотом, что слышно будет на другом конце улицы. Эрнесто вытащил из кармана платок и вытер кровь.

— Вот это ты зря сделал, — сказал он. Через плотную ткань, которую он прижимал к лицу, его слова звучали немного невнятно.

Затем мужчина подобрал свою треуголку, водрузил ее обратно на голову, немного кривовато, и молча пошел обратно в дом. На пороге он обернулся и сдержанно произнес:

— Я отдам за тебя долг Дельгадо. Но это в последний раз. А дальше — ты либо принимаешь предложение сеньора Салафии, либо катись ты к дьяволу, Федерико! Да простит меня Пречистая Дева, я сделал все, что мог…

Эрнесто ушел. И Несси еще слышала, как хрустит под его ногами мусор, битое стекло и все то, чем были теперь заполнены коридоры. Федерико смотрел в темный провал двери, тяжело дыша. Потом зло выкрикнул:

— Купи себе лес и заблудись в нем!

Но только хлопок закрывшейся двери, эхом срикошетивший от стен пустого холла, был ему ответом.

Несси открыла глаза и сначала не поняла, где находится. Она сидела в кухне — это она точно помнила, перед ней лежала проклятая книга, а потом она провалилась в прошлое. Или нет? Неужели все-таки уснула?.. Девушка огляделась. Свет, проникавший в окно с улицы, мягко освещал очертания знакомых предметов: шкаф, книжные полки, стол, плюшевый медведь на кровати — подарок Макса. На стене мерно тикали часы. Она лежала в своей постели. Но Несси не помнила, как ложилась…

А может…

Щелчок выключателя раздался в темноте, как пистолетный выстрел. Несси заморгала от яркого света. Рядом на тумбочке заряжался телефон. Часы показывали половину второго ночи. Девушка села в кровати. И увидела черную коробку, которую так отчаянно искала несколько часов назад. Она встала, мельком заметив, что на ней все еще надет свитер, а джинсы валяются на стуле рядом. Босиком Несси прошлепала по полу, на секунду замерла, глядя на коробку, затем открыла. Книга лежала внутри вместе с запиской. Так, как она ее и оставила.

Девушка с облегчением выдохнула. Все ясно. Значит, она все-таки уснула после разговора с Викой, и потом ей приснился долгий, жуткий кошмар после всех этих треволнений. Но, удивительно, как ясно она все запомнила! Каждую деталь, каждую мелочь! Может, ей стоит сходить к психологу? А то, чего доброго, совсем слетит с катушек!

Чтобы окончательно убедиться, что все это — плод ее разыгравшегося воображения, Несси открыла книгу. Это оказался дизайнерский ежедневник для записи разных разностей. Каждая страница была озаглавлена в духе: «Мой сегодняшний сон», «Мое самое заветное желание», «Мой самый главный секрет» и тому подобное. Словом, обычный такой девчачий дневничок, только обложка уж слишком строгая. Несси вспомнила мрачную кукольную лавку, представила, как зловещий каталонец потирает ручки, предвкушая ужас молоденькой девчонки, которую напугал едва ли не до обморока, и ее обуяла злость. Если у этого богатого мудака хобби такое: третировать слабых девушек, она ему за это отомстит.

Федерико, наверное, думает, что она в ужасе подбросит коробку ему под дверь. А там точно камера стоит. И он будет потом показывать этот видосик таким же богатеньким придуркам: мол, смотрите, как я ее уделал! Ну, кто круче?

А она возьмет и испишет эту тетрадочку так, чтобы навсегда отбить ему охоту развлекаться подобным образом!

Полная решимости, Несси схватила первую попавшуюся ручку — на удивление, та оказалась красной, гелиевой. Ну и отлично. А потом начала заполнять страницы:

«Ваше имя: Серафима, та самая девчонка, которая тебя уделала, извращенец!»

«Мой сегодняшний сон: Мне снилось, как кукольник Федерико, бухой в сопли, пускал слюни на милую куколку Эльзу. А потом послал лесом своего лучшего друга, и тот ушел. И правильно сделал!»

«Мое самое заветное желание: Ух ты, да ты еще и волшебником Гудвином заделался? Ну тогда вот тебе целый вагон моих желаний. Хочу, чтобы моя сестра получила на день рождения последний айфон. Чтобы бабуля наконец-то встретилась со своей сестрой, бабой Варей — привет, Владивосток! Чтобы моя подруга нашла себе такого парня, при виде которого меня скрутит от ревности! А еще, чтобы про моего бойфренда показали сюжет в новостях, по всем каналам! Ну что, съел? Попробуй теперь исполнить все эти желания, о великий и ужасный!»

«Мой самый главный секрет: М-м-м, красавчик, даже не знаю, чем с тобой поделиться! Может быть, тем, что я всегда ношу в своей сумочке ОГРОМНЫЙ… мясницкий нож! Для тех, кто меня особенно разозлит!»

Страниц оставалось еще много, но Несси вдруг надоело это занятие. Господи, чем она занимается посреди ночи? Завтра вставать к первой паре. Девушка захлопнула книгу и засунула в коробку. Так сойдет. Будет знать, как пугать людей!

Вполне удовлетворенная местью, она переоделась в пижаму, забралась под одеяло и выключила свет. На этот раз ей ничего не снилось, и проснулась она, только когда прозвонил будильник.

Примечания

4

Добрый день (исп.)

5

Минутку (исп.)