Приручить Сатану

Софья Бекас (2023)

Это история о добре и зле, о том, что все мы с вами так хорошо знаем… А ещё о душах, которые никогда не жили так, как обычные люди, и которые надеялись до самого конца.

Глава 3. Жанна д’Арк 2.0

— Вы можете отказаться, если хотите.

— Благодарю, я помню.

— И что же?

— Предпочту остаться.

— И Вас ничего не беспокоит? Если что, не молчите, говорите.

Ева и Саваоф Теодорович сидели за круглым обеденным столом и пили чай. За окном громыхала гроза, изредка посвёркивая иссиня-белыми вспышками молний и освещая потемневшее серое небо, и глухой гром вторил им, как будто отвечал на заданный природой вопрос; дождь лил с самого утра и, кажется, не думал прекращаться.

— Что-то рано грозы в этом году начались, — заметил Саваоф Теодорович, устало разминая спину. — Обычно-то в мае, а тут… На целый месяц раньше.

— Всё в этом мире меняется, — флегматично заметила Ева, делая большой глоток из своей чашки и горячим чаем обжигая себе горло. — Природные катастрофы, катаклизмы… Скоро уж смерч посреди мегаполиса станет для нас привычным.

— Или просто у одного демона сегодня зашкаливают эмоции, — Саваоф Теодорович недовольно покосился на улицу, где ему в ответ ярко сверкнула молния, а вслед за ней над высокими домами раздался оглушительный треск. — Держать себя в руках надо.

— А может, и так… — задумчиво протянула Ева, не особо вникая в смысл слов Саваофа Теодоровича. — Кто знает, может, вся наша жизнь — сплошная игра несколько легкомысленных, но всё же чертовски умных богов.

— Кто знает, — с лёгкой усмешкой на губах повторил Саваоф Теодорович, откидываясь на спинку стула. — Вернёмся к предыдущей нашей теме. Я понимаю, что, может быть, уже надоел Вам со своим вопросом, но Вы всё-таки хотите остаться с Адой?

— А Вы так не хотите, чтобы я это делала?

— Нет, что Вы. Я был бы очень рад.

— Тогда в чём дело? — несколько резко спросила Ева, пристально вглядываясь сначала в лицо Саваофа Теодоровича, а затем проплывающих мимо окон прохожих. — Вы предложили мне эту роль, я на неё согласилась. Ответственность на Вас.

— Понял — больше не спрашиваю Вас об этом.

Ева грустно усмехнулась.

— Пройдёт немного времени, и Вы сами захотите меня убрать.

Саваоф Теодорович несколько стушевался.

— В каком смысле?

— В прямом, — пожала плечами Ева, катая в пальцах большое чёрное кольцо Саваофа Теодоровича. — Вы первыми захотите, чтобы я ушла, и я уйду.

— Очень в этом сомневаюсь, — хмыкнул Саваоф Теодорович и задумчиво забарабанил пальцами по столу, отбивая какой-то своеобразный ритм. Шум дождя практически заглушал звук телевизора, настолько он был сильным. — Вы правы — насчёт роли, я имею в виду: я Вам её предложил, и Вы на неё согласились. Было бы невежливо отбирать её у Вас.

— Вежливо или невежливо… Кто-то сейчас ещё руководствуется подобными понятиями? По-моему, они канули в небытие, если вообще когда-то существовали на этом свете.

— Но Вы же руководствуетесь.

Ева подняла на Саваофа Теодоровича снисходительный взгляд: его раздвоенные глаза, один мёртвый и чёрный, а второй зелёный и живой, смотрели на неё удивительно спокойно, без лукавства, хитрости и насмешки — только спокойствие и равнодушный интерес.

— Не хочу показаться высокомерной, но я исключение, — сказала наконец Ева, чуть отодвигая от себя кольцо. Наверху спала Ада, и с каждым ударом грома Ева думала, что она проснётся, но потом вспоминала, как хорошо спится под прохладный дождливый аромат грозы, и успокаивалась. — Даже не знаю, хорошо это или плохо.

— Почему Вы так думаете?

— Думаю что?

— Что Вы исключение.

— А разве нет? Среди моих знакомых мало людей следует всем правилам морали, если следует правилам вообще.

— Вы плохо думаете о людях.

— Я? Нет. Я лишь говорю, что вижу.

— Вообще… — Саваоф Теодорович вдруг почему-то тихо усмехнулся себе под нос и спрятал взгляд смеющихся глаз на дне кружки. — Такое должен был говорить я, а не Вы.

— Почему?

— Вы сейчас высказали скорее моё мнение, чем своё.

Ева слегка нахмурилась.

— Не поняла.

— Видите ли, — протянул Саваоф Теодорович, несколько склонив голову в сторону окна: там дико выл ветер, очевидно, стараясь склонить деревья к самой земле, — обычно так рассуждаю я. Вы так обычно не думаете.

— Откуда Вам знать?

— У Вас на лице написано, — Саваоф Теодорович как-то размыто показал на лоб и засмеялся. — Хорошо. Может быть, Вы так думаете, но это не мешает Вам любить людей.

— Возможно.

— Не возможно, а так и есть. Ещё чай?

— Да, пожалуй. И, может, сыграем во что-нибудь?

— Во что, например?

— Например… — Ева обернулась и обвела внимательным взглядом полупустые книжные полки гостиной. — Например, в шахматы.

Играть в шахматы с чашкой чая в руке за круглым столом в тёплом жёлтом свете электрической свечи, когда за окном громыхала гроза, шумел весенний ливень, а этажом выше спал ребёнок, было удивительно хорошо. Всё было на своих местах. Вообще-то Ева должна была уже уходить, но начался действительно сильный дождь, и Саваоф Теодорович уговорил её остаться, чтобы переждать ураган. Ева не особо отказывалась, хотя и была сегодня немного не в духе.

— Вернёмся к предмету нашего разговора.

— Какому из?

— Почему я должен захотеть избавиться от Вас?

Ева глубоко вздохнула.

— Вы читали досье?

— Читал.

— И?

Саваоф Теодорович пожал плечами.

— Не заметил там ничего такого, что бы меня смутило.

— Значит, Вы невнимательно его читали.

— Навряд ли, — Саваоф Теодорович пробежался глазами по шахматному полю и передвинул фигуру. — Я всегда внимательно читаю досье, особенно когда дело касается близких мне… Людей. Ваш ход.

— И Вас не смутила строчка с моими болезнями?

— Ничуть.

— А зря, — Ева опустила взгляд на доску и сосредоточилась на игре. — Подобное пренебрежение может плохо для Вас обернуться. Для Вас и для Ады.

Саваоф Теодорович тихо засмеялся, хотя Ева не сказала ничего смешного.

— Позвольте мне самому решать, подходите Вы мне или нет. Поверьте, если бы Вы меня чем-то не устраивали, Вы бы не получили моё смс накануне пятницы.

— Но я больна. Возможно.

Саваоф Теодорович сначала замер, а потом с опасным блеском в глазах наклонился вперёд.

— Я предложил Вам должность? Да. Вы согласились? Да. Какая Вам разница, почему я это сделал? Какое. Вам. Дело? — прошипел он ей почти в лицо с лёгким змеиным прищуром. Взгляд Евы остался холоден и пуст. — Вы согласились. Всё. Точка. Тема закрыта.

— Минутная слабость, — выдохнула полушёпотом Ева, но Саваоф Теодорович услышал.

— Сомневаюсь, — усмехнулся он, двигая фигуры на шахматном поле. — Скорее безысходность, причём не просто безысходность, а многолетний поиск отдушины.

— И выхода, — кивнула своим и его мыслям Ева, выдавая настроение одними только глазами. — Ваш ход.

— Я не хотел Вас задеть. Простите.

— Да нет, всё нормально. Это правда, не более и не менее. Просто будьте готовы к странным выходкам с моей стороны…

— Мы уже это обсудили и закрыли тему, — нетерпеливо перебил её Саваоф Теодорович. — Ваш ход.

— Да-да, простите.

— Давайте лучше поговорим об Аде.

— Аде? — с удивлением переспросила Ева. Саваоф Теодорович показал глазами наверх, и Ева понятливо кивнула.

— Как она Вам?

— Не знаю, — пожала плечами Ева и скосила глаза в окно. Там всё ещё шёл дождь. — Как и с Вами, мы знакомы всего… Три неполных дня. Нигде раньше мы с Вами не встречались, если мне не изменяет память.

— Не прикидывайтесь. Я спрашиваю про Ваше впечатление. Неоднозначное впечатление.

Ева прищурилась.

— Как Вы узнали?

— У Вас написано на лице, — Саваоф Теодорович неопределённо махнул рукой перед своим лбом и снова засмеялся. — Так что?

— Ей точно пять лет?

— Юридически — да.

— Что значит «юридически»?

Саваоф Теодорович откинулся на спинку стула и поднял свои раздвоенные глаза к потолку.

— Один, два, три, четыре, пять. Всего лишь цифры! Что они вообще значат?

— Количество прожитых лет.

— Да. Но возраст человека определяет не количество прошедших годов — я сейчас говорю про настоящий возраст, возраст души, — а события, которые случились за это время. Что заставляет нас становиться старше? Умнее? Не обязательное условие, но трагедии подходят для этого лучше всего…

— Так у Вас случилась трагедия? Поэтому Вам не с кем оставить Аду?

— Может быть, — размыто ответил Саваоф Теодорович, возвращаясь к игре. — Ваш ход.

— Хорошо, а Мария? — спросила Ева спустя какое-то время тишины. Саваоф Теодорович вопросительно поднял на неё глаза.

— Что — Мария?

— Кто это? Вряд ли просто бывшая коллега.

— Друг, пожалуй. Почему нет?

Ева усмехнулась.

— Как-то не похоже.

— Придётся поверить. Да и вы толком не виделись — как Вы можете о ней судить, если не видели её истинное лицо?

— Истинное лицо? — скептически выгнула бровь Ева, делая ход. — А оно есть?

— Вы сегодня не в настроении.

— Вы тоже.

— Да, оно есть, и очень красивое, если хотите знать, — Саваоф Теодорович встал из-за стола за чайником. — Чай?

— Если можно. Она правда Ваш друг?

— Да. Что Вас так удивляет?

Ева откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула.

— Не знаю. Она — именно она — не похожа на друга.

— Нет, ну Вы определённо сегодня не в духе. Где Ваша привычная светлость?

— Привычная? Вы со мной не знакомы.

— Бросьте, Ева. Вчера и позавчера Вы такой не были, и вряд ли ещё когда-то будете такой.

— Что поделать — настроение не всегда бывает хорошим. Оно не плохое, и это уже замечательно.

— Вы слишком мнительны.

— А Вы?

— М?

— А Вы мнительны?

— Есть такое. И суеверен.

— Например?

Саваоф Теодорович усмехнулся.

— Я бы привёл парочку случаев, но, боюсь, они Вас испугают.

— Не Вам и не мне говорить о страхе. Рассказывайте, раз уж начали.

Саваоф Теодорович хмыкнул и сделал ход.

— Моё сообщение разбудило Вас. Вы спали.

— Да. Не буду даже спрашивать, откуда Вы это знаете.

— Да уж, не утруждайтесь. Более того скажу, что Вы заснули над Библией. Вы читали её, верно?

— Скорее освежала в памяти. И что с того?

Саваоф Теодорович пожал плечами.

— Ничего. Я вижу в этом светлое предзнаменование, но Вы — вряд ли.

— Какое предзнаменование?

— Светлое, — глаза Евы холодно прищурились. — Вы не доверяете мне.

— А есть причины доверять?

— Но ведь я Вам нравлюсь. Симпатизирую, во всяком случае.

Ева раздражённо поджала губы.

— Это тоже написано у меня на лице?

— Для меня — да. Так же как и то, что в ночь на пятницу Вам снился сон.

— Удивительно. И как же Вы догадались?..

Саваоф Теодорович хотел было что-то сказать, но промолчал.

— Вы, как вижу, не суеверны.

— Не приходилось пока видеть правдивость примет.

— Это правильно… — Саваоф Теодорович задумчиво поднял пешку и, пару мгновений рассматривая поле, опустил её на следущую клетку. — Иногда и глазам не стоит верить. Кому, как не Вам, это знать.

— Так в чём Вы видите предзнаменование?

Саваоф Теодорович промолчал.

— Архангел Михаил — один из тех, кто, по легенде, отправил Жанну д’Арк на священную войну.

— Это сейчас к чему?

— Ну, может, Вас тоже кто-то направил. Или направляет. Сейчас.

— Кто и к кому? — Еву начал немного раздражать весь этот разговор с видениями, суевериями и приметами, особенно учитывая, что их центром была она сама.

— А может, никто не направляет. Как там говорят? Мы сами кузнецы своего счастья…

— Да к чему Вы это?! — невольно воскликнула Ева.

— Пока ни к чему. Не будем загадывать.

За окном промелькнула большая тень, и Ева успела заметить странное чёрное существо, обвившееся дымом вокруг дерева напротив дома. Белые глаза-светлячки приглушённо сверкнули в сумраке грозы.

— Кто это?.. — тихо спросила Ева, указывая глазами на существо. Саваоф Теодорович посмотрел туда, куда был направлен её взгляд, но, кажется, никого там не увидел.

— Вы про кого? Про молодого человека?

— Какого мол…

Ева перевела взгляд чуть левее и столкнулась глазами с «человеком в окне», отчего сердце невольно ухнуло и будто замерло: он стоял в опасной близости от дома и, нисколько не стесняясь, заглядывал через запотевшее мутное стекло в полутёмную гостиную. Намокшая под проливным дождём белая рубашка прилипла к телу, и оттого ещё заметнее стала его ужасная худоба, граничащая с ненормальной; большие на выкате глаза смотрели в разные стороны и жили на лице своей собственной, отдельной жизнью, пока остальные мышцы застыли, словно погребальная маска, с этой жуткой неестественной улыбкой от уха до уха. Большие неровные зубы пожелтели от времени, а кожа, кажется, побледнела, несмотря на приглушённый серый свет пасмурного дня.

— Странный он какой-то, — выдала Ева, поднося к губам кружку. Саваоф Теодорович хмыкнул куда-то себе в усы.

— Не меньше, чем Вы, я и кто-либо другой в этом мире, — парировал он, не отрывая взгляд от шахматной доски. — Ведь взять даже Вас, Ева… Прекрасная девушка. Добрая. Честная. Терпеливая. Все семь добродетелей нашли в Вашей душе приют. Вашему внутреннему миру можно было бы посвятить отдельную книгу… Но только не душе. Голова — вот главный герой Вашего воображаемого романа. Возьмись за него перо, и ему не было бы равных в сюрреалистичном мире иллюзий, галлюцинаций и бреда. Пока все рыцари сражаются с драконами, со злом, что похитило принцессу, Ваш воин борется с самим собой… И проигрывает в схватке со страхом. Ведь так, Ева? Страх стал Вашим спутником на последние десять лет? Он такой верный, никогда не оставляет… Его преданности можно позавидовать.

У Евы закружилась голова. Ей показалось, будто глаза Саваофа Теодоровича, обрамлённые тонкой линией чёрных ресниц, вдруг увеличились, и по-змеиному сузившиеся зрачки хищно впились в её светлое чистое лицо. Он говорил что-то ещё, но вся его речь слилась в одно неразборчивое змеиное шипение, словно перед ней сидел не мужчина лет сорока, а огромный чёрный наг с ваксой вместо души. Ева почувствовала, как картинка медленно ускользает от неё.

«Почему Жанна д’Арк? — подумала Ева, с трудом сфокусировавшись на шахматной доске. «Человек в окне» всё так же стоял на улице под проливным дождём и с безумной улыбкой на лице всматривался в интерьер комнаты по ту сторону стекла. — Причём тут вообще Жанна д’Арк? Что за глупые шутки…» В небе взорвался гром, и от неожиданности Ева вздрогнула, как от удара током; дождь не прекращался. «А ведь и правда, мне же сон снился… странный, — вспомнила вдруг Ева, как будто до неё только что дошёл смысл слов Саваофа Теодоровича. — Ну да, я же заснула над Библией. Вот и снится потом… Не пойми что».

— Ева, Ваш ход.

«Как будто не от мира сего, — всё думала Ева, судорожно цепляясь взглядом за фигуры на поле. — Вот где мы сейчас? На маленьком островке жизни посреди бесконечного потопа. А там стоит этот бедный молодой человек… Какой он худой, просто ужас! Откормить бы его. Может, впустить? Нет, он страшный… Почему он так смотрит? Что уж скрывать, я его боюсь. Тоже не от мира сего».

— Ева, Вы ходить будете?

— Зубы мне заговариваете, Саваоф Теодорович.

— Я? Заговариваю зубы? Да никогда в жизни!

— Дайте мне минутку подумать.

— Да хоть целую вечность, мы ведь не на время играем.

— Минутку подумать в тишине.

— Извольте. Больше ни слова!

«Жанна д’Арк… Жанна д’Арк… — думала Ева, опустив голову на сцепленные в замок ладони. — Да что с ней не так-то? Почему именно она? Что?.. Я чего-то не вижу? В чём предзнаменование, в чём символ? Или я напрасно сейчас ломаю голову?.. Конечно. Замудрили тут, от игры хотели отвлечь… Напрасно».

— Есть какие-то планы на будущее?

— Никаких.

— Серьёзно?

— Абсолютно.

— Что ж, прямо…

— Саваоф Теодорович!

— Ладно, думайте. Не мешаю.

«Откуда он знает про Библию? — Ева слегка скосила глаза в окно, где стоял молодой человек, но он уже ушёл, только на дереве всё ещё сидело какое-то большое чёрное мохнатое существо и смотрело прямо на неё своими белыми глазами-светлячками. Вспыхнула на мгновение какая-то по-мертвецки бело-синяя молния и осветила мрачную фигуру: Еве показалось, что на ветвях сидит огромная чёрная обезьяна с бесчисленным количеством лап и пристально следит за ней, как будто в её обезьяньем мозгу есть мысли, как будто она думает и идёт именно за ней, за Евой. — И откуда узнал про сон? И сон-то такой странный… Что мне снилось? Удивительно, но я помню его даже лучше, чем некоторые события из реальной жизни. Ко мне приходил Иуда, Иуда Искариот; он мне что-то рассказывал… Уже не помню, что… Неужто меня и правда можно прочитать, как открытую книгу? Ну не настолько же! Это… Это же невозможно! Наверное, я где-то проболталась и сама не заметила. Бывает, что поделать».

— Ева…

— Да?

— Вы будете ходить?

— Конечно. Что за вопрос?

— Просто мне кажется, что Ваши мысли сейчас несколько далеки от шахмат.

— Это у меня тоже на лице написано?

— Да. Крупным шрифтом.

«Пусть читает, мне не жалко, — мысли бежали в голове и путались, словно распуганная стайка рыбок на мелководье, когда чей-то мяч случайно упал прямо в воду. — Так… Что-то не сходится… Вот же ж! Буду теперь постоянно думать об этой Жанне д’Арк… Что он хотел этим сказать? Может, я придаю этому слишком много значения? Да, скорее всего. Не может же быть такого, чтобы меня сам архангел Михаил благословил на священное противостояние с какими-нибудь демонами. Абсурд».

— Шах и мат, Саваоф Теодорович.