Предательство во имя долга

Софи Кортес

Франция, 1600 год. Времена интриг, религиозных распрей и придворных козней. Юная гугенотка Мадлен д'Арси и дворянин Этьен де Фуа попадают в водоворот опасных событий. На фоне придворных заговоров и козней вспыхивает их любовь — страстная, но под запретом. Сумеют ли влюбленные распутать клубок тайн, рискуя всем? Какие испытания ждут их на пути — дуэли, погони, разлуки, предательства? Удастся ли им разоблачить врагов и защитить свою любовь, когда на кону жизнь, честь и будущее Франции?

Глава 2. Темные замыслы

Лес полнился шорохами, птичьими трелями и стрекотом цикад. Столетние дубы и вязы смыкали кроны в непроницаемый полог, через который лишь кое-где пробивались солнечные лучи. Узкая тропа ужом вилась меж замшелых валунов и поросших мхом поваленных стволов. Группа охотников, растянувшись цепочкой, пробиралась сквозь чащу.

Внезапно собаки взвыли особенно яростно и сорвались с места. Вепрь был совсем близко — видно кабан затаился в зарослях кустарника. Охотники расположились полукругом, старательно целясь из арбалетов. Только Мадлен держалась чуть поодаль, не решаясь спустить тетиву — мысль о том, чтобы убить живое существо претила её доброй душе.

Граф де Фуа, напротив, подался вперед с нетерпеливым видом, сжимая тяжелый арбалет. Его глаза лихорадочно блестели, на скулах проступили желваки.

— Он мой! — прорычал граф, спуская тетиву. Увесистый болт со свистом рассек листву и вонзился кабану в бок.

Зверь взревел и, вырвавшись из укрытия, ринулся прочь, разъяренно мотая окровавленной головой. Следом заливались лаем собаки. Охотники с гиканьем помчались за ними, пришпоривая лошадей.

— Мадлен, не отставай! — обернувшись, крикнул на скаку Анри.

Не успела девушка ответить, как вдруг её кобылка вскрикнула, споткнулась на всем скаку и с жалобным ржанием рухнула на передние ноги. Не удержавшись в седле, Мадлен кубарем полетела на землю. Последнее, что она услышала перед тем как потерять сознание — испуганный крик брата: «Мадлен!!!»

***

В нескольких лье от того места, в мрачном замке графа де Фуа, подвалы были превращены в тайную темницу. И сейчас там, закованный в цепи, томился узник. Это был молодой человек лет двадцати пяти, со спутанными черными волосами и отчаянным блеском в зеленых глазах. Его некогда богатый камзол был изорван и покрыт засохшей кровью. На скуле темнел кровоподтек.

В подвал вошел граф в сопровождении угрюмых стражников. Презрительно глядя на пленника, он процедил:

— Ну что, гугенот, не желаешь открыть тайну, где ваши собратья прячут свои богатства? Молчишь? Посмотрим, как ты запоешь, когда палач возьмется за тебя всерьез. Если выдашь своих, я дарую легкую смерть.

— Никогда! — пленник вздернул подбородок. — Лучше умереть, но не предать. Бог видит, кто здесь истинный злодей, граф.

— Дерзишь? Ну погоди у меня, — прошипел граф. — Вздернуть его на дыбу! И плетей! — рявкнул он стражникам, стремительно выходя прочь.

Пленник стиснул зубы, готовясь к пытке. Но в его сердце все равно теплилась надежда на спасение. «Матерь Божья, не оставь…» — беззвучно шептал он разбитыми губами.

***

В это время далеко в лесу Мадлен медленно открыла глаза и застонала от боли. Все тело ныло от жесткого падения. Над ней склонился перепуганный Анри:

— Слава Богу, ты очнулась, сестренка! Я уж думал… Лежи, не вставай. Кажется, рука сломана. Сейчас перевяжу.

Барон спешился рядом, с тревогой разглядывая дочь.

— Нам нужно в замок, к лекарю. Охоту придется прервать. Где граф?

— Скачет впереди всех за вепрем, — ответил Анри. — Вряд ли заметил, что мы отстали.

— Тем лучше, — барон нахмурился. — Этот человек не внушает мне доверия. Уедем незаметно.

— Но почему, отец? Что так тревожит вас? — спросила Мадлен, морщась от боли, пока брат накладывал шину на руку.

— Доченька, сейчас не время, — мягко произнес барон, помогая ей взобраться на свою лошадь. — Нужно поскорее вернуться домой и показать тебя лекарю. А по пути я расскажу вам кое-что важное об этом графе.

Анри вскочил в седло, и троица направила коней прочь с полянки, оставив позади шум охоты. Продираясь сквозь заросли, д'Арси направились к замку кратчайшей дорогой, известной лишь местным.

Некоторое время они ехали молча, погруженные каждый в свои мысли. Мадлен, прижимая к груди раненую руку, гадала, что за секреты собирается поведать отец. С графом де Фуа они никогда не были особенно близки, но сейчас в голосе барона звучало неприкрытое опасение.

Анри хмурился, то и дело бросая на сестру обеспокоенные взгляды — падение напугало его не на шутку. Брат с детства был для Мадлен не только защитником, но и лучшим другом. Он даже обучил ее стрельбе из лука и верховой езде, несмотря на неодобрение матушки, полагавшей, что юной леди не пристало увлекаться столь неженственными занятиями.

Барон ехал чуть впереди, зорко вглядываясь в чащу, словно высматривая возможную угрозу. Его широкоплечая фигура, облаченная в охотничий костюм из темно-зеленого сукна, выглядела напряженной, как сжатая пружина.

Когда впереди меж стволов забрезжили очертания замковых стен, Арман д'Арси наконец нарушил тишину:

— Дети мои, вы знаете, как важно в наши смутные времена сохранять мир и осмотрительность. Особенно нам, гугенотам, коих многие до сих пор почитают за еретиков и смутьянов, невзирая на королевские эдикты.

Барон тяжело вздохнул, поглаживая густую бороду.

— Я слыхал о графе де Фуа такое, что вызывает у меня тревогу. Говорят, втайне он сочувствует Католической лиге, что жаждет крови гугенотов. Подозреваю, сегодняшнее приглашение было лишь предлогом, чтобы завлечь нас на свою территорию. А Мадлен… Боюсь, твое падение, дочка, было не просто случайностью.

— Что вы такое говорите, отец? — вскинулся Анри. — Уж не хотите ли вы сказать, что кобылу Мадлен намеренно напугали? Но зачем графу это?

— Не знаю, сын, — покачал головой барон. — Но вспомни — как «удачно» случилось это падение вдали от посторонних глаз, стоило нам только углубиться в лесные владения графа. Да и взгляды, коими он прожигал Мадлен всю дорогу… Тут что-то нечисто. Нужно быть настороже.

У Мадлен похолодело внутри. Она всегда недолюбливала графа за его высокомерный и надменный вид. Но мысль о том, что он может желать ей зла, повергла девушку в трепет.

Тем временем всадники въехали во двор замка, вымощенный крупными каменными плитами. Анри спешился первым и бережно снял сестру с лошади. Навстречу уже спешили слуги, встревоженные ранним возвращением хозяев.

— Скорее ведите госпожу в ее покои, да пошлите за лекарем! — распорядился барон, передавая бледную Мадлен на руки служанок. — А ты, Анри, удвой охрану у ворот. И усиль караулы на стенах.

— Будет исполнено, отец! — кивнул Анри, целуя сестру в лоб. — Поправляйся скорее, Мадлен.

С этими словами юноша, звеня шпорами, направился в сторону казарм.

Мадлен, шатаясь от слабости, позволила увести себя в комнату. Голова шла кругом от всего случившегося. Девушка гадала, что за интриги плетутся вокруг их семьи. И кто тот таинственный узник в подвалах графа, о коем ей только что поведал отец? Сердце подсказывало — их судьбы каким-то непостижимым образом связаны.