Ячейка

София Брюгге, 2020

Нидерланды, ближайшее будущее. Какова она, кухня агентства путешествий во времени? Без возможности поменять прошлое, настоящее и будущее? Без возможности использовать машину времени как оружие? Мирное развлечение для туристов? Тогда почему вокруг команды ученых вспыхивают заговоры, диверсии, и ведутся таинственные слежки? Как это связано с обнаружением картины кисти легендарного художника? И можно ли ручаться, что в новом направлении науки все именно так, каким оно кажется?

Глава 5

У Гарса была своя манера ходьбы — он попеременно проверял то дорогу под башмаками, то окрестную периферию. Путь обратно занял меньше времени — народ уже разбрелся по различным увеселительным заведениям и предавался самоотверженному отмечанию.

— Два художника. Один постарше, другой помоложе — молодой вроде недавно открыл свою собственную мастерскую. Их пригласили для украшения города — весьма распространенная вещь в Средневековье, если своими силами управиться не успевают. Все эти флаги, полотна — он махнул рукой в сторону украшенных домов, — костюмы… И многое другое. В резиденции герцога, Бинненхофе, будут дополнительные изыски, которых нам, простым смертным уже и не увидеть. Для этого тоже требуются художники, ювелиры, скульпторы и остальные мастера. Кто-то совмещает эти умения и вообще проявляет себя в самых различных сферах — как, например, Да Винчи, который родится через тридцать с лишним лет. Я читал о художниках — даже известных художниках, — расписывающих щиты, интерьеры, декорирующих корабли… На больших праздниках для них всех всегда найдется работа. Эти двое — из той же братии, одни из многих. А теперь, Хелин Руммер, рассказывай о своих настоящих планах. Что-то мне говорит за то, что больше о них никто в «Аэтернум Трэвел» не знает, так ведь?

Консул остановился и вперил в нее испытующий взгляд, давая понять, что не сдвинется дальше без встречной откровенности. Хелин замешкалась. Но выбора не было. Приходилось раскрывать карты.

— Это лишь гипотеза, которую я хочу проверить, — начала путешественница, удерживаясь, чтобы от нетерпения не схватить Гарса за рукав и не потащить насильно. Подобное поведение не соответствовало манерам девушек Средневековья. Вместо этого она отвернулась и прибавила шаг, глядя перед собой — ученый вынужден был за ней поспевать.

— Каждый раз Годарт и я возвращаемся обратно из твоей комнаты, — на ходу поясняла она, — Во время прошлого перемещения я отлучилась в уборную на первом этаже. Которая чуть более осовременена.

— Да, — улыбнулся Гарс, — Та, что в дальнем конце коридора, за кухней… Я позаимствовал более позднюю историческую задумку. Стульчак, стилизованный под сундук с откидной крышкой, а вся комната в целом замаскирована под кладовую с различной хозяйственной утварью.

Хелин была не уверена, что сейчас подходящий момент для подобного обсуждения.

— Она самая. Но. Когда я проходила гостиную, то услышала разговор двух твоих жильцов, тех художников. Они обсуждали въезд герцога — и! — красного льва, читавшего стихи. Я заинтересовалась и остановилась послушать. Это было бы невероятным совпадением, если прямо в нашей начальной и конечной точке путешествия остановились на ночлег создатели одного из главных гвоздей сегодняшней программы.

Налетевший ветер заставил ее поежиться и прибавить шагу.

— А что было дальше? — не сдавал позиций консул, — Ты не можешь тащить меня волоком из-за красивого льва на шарнирах, я не поверю! Что ты услышала?

Хелин закручивала и раскручивала медальон на шее, не решаясь продолжить. Она воссоздала в памяти полутемный коридор с приоткрытой дверью, небольшой сквозняк, запахи с кухни, обрывки речи. Ученый не отрывал от нее взгляда.

— Я не так чтобы хорошо знаю средненидерландский диалект, но меня неожиданно зацепило, как они друг друга называли, — призналась девушка, — Я все думала, что это напоминает. И вдруг, спустя несколько дней, меня осенило. Ты ведь упоминал, что они прибыли из Маасейка? («Я упоминал?» — пробормотал Гарс, но тут же махнул рукой, осознав, что если подобное и имело место быть, то в другой день, о котором он не помнит). Так вот, Гарс, они называли себя Хуберт и Иоанн. Понимаешь? — она пыталась разглядеть, улавливает ли он, что она хочет донести, — Хуберт и Иоанн из Маасейка!

Консул несколько секунд пытался разобрать, к чему она клонит, затем на его лице медленно начало проступать осознание.

— Ты думаешь, что они те…-

— Я уверена, что да! — выпалила Хелин и, переведя дыхание, продолжила уже спокойнее, — Я сверила источники. Сейчас мы в 1419-ом году. Иоанн, он же Ян, начнет свою грандиозную карьеру именно тут, в Гааге, придворным художником в суде, правда только в 1422-ом, через три года. Он прибудет сюда по приглашению Иоганна III; считается, что герцог увидел его картины еще во время одной из своих прошлых поездок — Маасейк входил в подконтрольное ему до 1417-ого года Льежское епископство. Однако разве это противоречит тому, что Ян со своим учителем могли приезжать в Гаагу и ранее? Ведь Иоганн, выходит, уже потенциально их знал?

— Все возможно, — подтвердил Гарс, погрузившись в свои мысли. Он припоминал что-то и взвешивал, прищурив глаза, периодически одобрительно кивая.

Хелин до последнего опасалась, как ее теория будет звучать вслух. Но коллега, казалось, отнесся к высказыванию со всей серьезностью.

— Если я права, сейчас у тебя в доме находятся двое людей, работы которых перевернут все европейское искусство.

— Навскидку все может сойтись, — поддержал ее спутник, снова переведя взгляд на дорогу, — Остается только подтвердить.

— Если все так… — она задержала дыхание, — То у нас есть уникальный шанс лично познакомится с Яном и Хубертом ван Эйками.

Они подходили к дому. Гарс смотрел на родные стены так, как будто видит их впервые.

— Ян ван Эйк… — протянул консул, пробуя это имя на вкус, — Не могу в это поверить. У меня в гостях все это время! Я никогда не думал, что могу увидеть или поговорить с ван Эйком, — он вскинул в воздух запястья и прищурился, — Если позволишь, мне нужна минута. Это очень неожиданная новость.

— Ван Эйк — непревзойденный мастер фактуры и тканей, — перечисляла Хелин, — И портретов. Он первым создал светский портрет. Даже современники называли его князем среди живописцев столетия.

— Сколько ему сейчас?

— От 29 до 34 лет.

Гарс запустил пальцы под головной убор и застыл в этой позе, держась руками за волосы.

— Это до периода, когда он стал придворным художником. И до периода, как он сколько-нибудь прославился. Даже до того, как они с Хубертом рисовали Гентский алтарь! Мы же про этот этап жизни вообще ничего о нем не знаем!

— Главное, чтобы теория подтвердилась, — встревоженно напомнила девушка, — мало ли Хубертов и Иоаннов водятся… из Маасейка.

— Есть только один способ это выяснить, — напомнил ей консул, решительно блестя глазами, — Мы открываем эту дверь, идем к ним в комнату и спрашиваем. Все просто.

— Просто, — эхом откликнулась Хелин.

Они постояли еще несколько мгновений, разглядывая фасад.

— Так, — не выдержал Гарс, — Давай сделаем это. Заходи в дом!

Дубовая дверь недовольно заворчала, явив служанку средних лет с основательно поплывшей талией. Хелин поздоровалась и поспешила внутрь, чувствуя, что ветер продолжает крепчать. Погода, решив, что достаточно побаловала жителей и приезжих солнцем, стремительно портилась.

В передней комнате стоял полумрак, прорезанный рассеянными лучами оконного света. В правом углу смутно проглядывались очертания деревянной винтовой лестницы. Рядом была обустроена собачья лежанка, на которой спал красавец-пес салюки. Левее несколько ступенек вели в коридор, что связывал гостиную, кладовые и зону готовки. В его конце имелась дверь на задворки.

— Спасибо, Ханна, можешь возвращаться на кухню, — отослал служанку на английском Гарс и, когда она скрылась, повернулся к Хелин, — Нам нужен план действий. Во-первых, меня интересует, что ты собираешься делать со своим открытием? Если это действительно ван Эйки.

Пес приоткрыл глаз, с умеренным интересом оценил новоприбывших, вильнул хвостом и безмятежно заснул снова. Хелин зябко повела плечами.

— Я пока решаю для себя этот вопрос. По протоколу я должна сообщить руководству обо всех неординарных явлениях.

— Ты сомневаешься?

Путешественница ответила ему прямым немигающим взглядом.

— Давай не будем делить шкуру неубитого медведя.

Консул вскинул брови.

— Мы еще вернемся к этому вопросу. Я не забуду. Так, обсудим нынешнюю тактику. По средневековому этикету, что для тебя не секрет, ты не можешь общаться с незнакомым мужчиной, если вас не представил кто-то связующий — в данном случае это я. И даже после знакомства девушки не особо принимают участие в разговоре. Согласно официальной системе взглядов, женщины — это изуродованные мужчины, и это даже не мои надуманные слова.

— Аристотель.

— Верно. Я, как какой-никакой представитель мужской части Средневековья, приношу извинения за эту убогость. Теперь возвратимся к текущему. В данном случае, хочешь ты или нет, но основную беседу придется вести мне. В ней надо наметить хотя бы отправные пункты. Что у нас по времени?

Хелин произвела несложные расчеты.

— В прошлый раз я их уже несколько минут как подслушивала, но они никуда не спешили.

— Хорошо. Самое простое — я вхожу на правах хозяина дома, представляю тебя как свою кузину, восторгаюсь праздником — а дальше мы выходим на беседу, в ходе которой задаем наводящие и интересующие нас вопросы.

— Отличный вариант.

— Могу попросить Ханну принести выпить. Она готовит чудесный гиппокрас.

— Думаю, это лишнее, — пресекла Хелин, — Не стоит во время перемещения.

— Хорошо, — согласился ученый, — Тогда приступим.

Хелин расправляла руками складки на юбке.

— Гарс, мне нужно на минуту в уборную.

— Никаких проблем, — кивнул консул, — Жду тебя здесь.

Она прошла по коридору мимо гостиной — художники разговаривали, как и в прошлый раз — миновала комнаты с продовольствием, складские и хозяйственные помещения. На кухне хлопотала Ханна — в дальнем углу у разделочного стола серела ее туго перепоясанная тучная фигура. Хелин двинулась по проходу дальше. Тут ступеньки вновь спускались на уровень земли. Направо вела не особо приметная дверца — комнатушка с потайным туалетом. Места как раз хватало, чтобы развернуться в широком платье и, вероятно, обустраивалось все именно с такой мыслью на уме.

Вдруг гарнитура в ушах напомнила о себе, издав малоприятный свист и девушка аж подпрыгнула на месте. С чего вдруг? Она поднесла руку к лицу, зажав выступ на обратной стороне кольца.

— Годарт? Ты меня слышишь?

В ушах зашелестело. После некоторой паузы послышался приглушенный голос напарника:

— Руммер? Да, слышу. Все в порядке?

— Барахлит гарнитура. Как у тебя?

— Чисто, — на заднем фоне девушка различила гомон и выкрики толпы, — Хелин, где ты находишься?

— С Гарсом, в его доме, за кухней. Обстановка спокойная.

Воцарилась пауза.

— Возможно, наушники уловили колебания от его аппарата, настроенного на связь с «Хроносом»?

— Или что-то внутри отходит, — с сомнением произнесла Хелин, озираясь вокруг, — Вернусь в офис — покажу техникам. Не беспокойся. До связи.

Наушники опять зафонили, и путешественница затрясла головой. Такие неполадки осложняли весь ход работы. А если во время предстоящей встречи она будет вертеться волчком по всей комнате, пытаясь облегчить звук этого свистка, весь план будет насмарку. Отключить? Нет, это исключалось. Она должна быть доступна для связи.

Хелин покрутилась, выискивая, получится ли выйти из дискомфортной зоны. В этот раз, похоже, что-то сбоило серьезно. И тут, к ее облегчению, гарнитура утихла. Она замерла. Тихо. Порядок. Зато из-за этого сюрприза резко заложило уши и начала набухать голова. Не хватало еще, чтобы туристы столкнулись с подобной проблемой. Тут определенно требовалась техническая доработка.

Придерживаясь за виски, ученая вышла из уборной и вернулась ко входу. Все нагромождение событий — Гарс, шествие, беседы, художники — вдруг представилось каким-то несущимся комом событий, от которого нужна передышка. Однако у входной двери Хелин поняла, что зря пожелала себе тишины и покоя. Передняя комната пустовала.

Гарса нигде не было, как и пса на лежанке. Путешественница нервно подумала, не выгуливать же он его отправился — когда услышала позади себя, в гостиной, знакомые звуки голоса, сопровождаемые смехом. Хелин в недоверии уставилась в проем коридора.

Он пошел без нее. Несмотря на все договоренности.

С чего вдруг? Она почувствовала, как внутри начинает подниматься недовольство. Так не должно было быть. У них уговор. Что за безответственность? Вдруг девушке пришла другая мысль, бросившая ее в жар. Он же не собирается присвоить себе ее открытие, вот так вооружившись полученной информацией и самостоятельно инициировав разговор? Нет… Черт, нет! Может, его окликнули, позвали в комнату?

Она проскользнула обратно, постучалась по тяжелому дереву и толкнула дверь. Гарс и оба художника вполоборота сидели на стульях у стола. Пес положил морду на колени ученому и млел от поглаживаний за ушами. Хелин скромно кивнула, соорудив вежливую улыбку поднявшимся мужчинам, и вопросительно посмотрела на консула. Тот выглядел взволнованным и немного ошеломленным.

— Господа, позвольте представить мою кузину из Антверпена, — спохватился он, высвобождаясь из собачьей хватки и принимаясь сыпать воображаемыми на ходу фактами, — Хелин, дочь благородных Бартоломеуса и Рейниры ден Берг; супруга моего двоюродного брата. Кузина, сии ниспосланные Богом в мою обитель гости, — тут его голос слегка дрогнул, — непревзойденные живописцы из города Маасейк, Хуберт и Иоанн.

— Помилуйте, непревзойденные! — с уловимым говором запротестовал старший из художников, — Не притязая на похвалы и почести, мы денно и нощно выславляем в делех Господа премилостливого. Умения наши скромны, — торжественно добавил он, — но присно⁵ к вашим услугам.

Более молодой, Иоанн, поклонился, выражая почтение.

— Господа, — извинился Гарс, — я ненадолго покину ваше утешное общество, чтобы обмолвиться двумя словами с кузиной. Подкрепляйтесь и выпивайте в свое удовольствие.

Оба мастера не возражали. Они подозвали слугу и тот, сняв кувшин с покрытого тяжелой тканью буфета, принялся разливать тягучий напиток по бокалам.

Гарс тщательно притворил за собой дверь.

— Хелин? Что случилось? Почему ты здесь?

— Нет, объясни, почему ты здесь, — дрожа, но стараясь не повышать тон, напустилась на него путешественница, — Что ты делаешь? Ты же должен быть моим провожатым! Я прихожу, а тебя нигде нет!

— Разве ты не отправилась ты-знаешь-куда?

Девушка фыркнула.

— Ну — вот она я снова!

— Подожди, пожалуйста, — быстро перебил ее ученый, — Одна важная вещь до всего этого, — он облокотился ладонью о белесую стену, — Ты будешь первой, кто узнает.

У Хелин неожиданно пересохло во рту.

— Со мной в комнате два художника и это… не кто иные как Хуберт и Ян ван Эйки! — Гарс сделал паузу для эффекта, — Это они! Я только что разговаривал с ними, и оно всплыло. Представляешь? Я до сих пор не могу поверить! В моем доме, у меня в гостях живут ван Эйки!

Догадка подтвердилась. Это происходило взаправду. Они попали пальцем в небо при совершенно ничтожных шансах. Они попали.

— Пойдем, зафиксируешь это открытие, ты заслужила. Возможно, мы даже сможем знакомить с ван Эйками туристов! Надо будет обсудить все варианты.

Путешественницу вдруг пробил легкий мандраж. Она так долго раздумывала над своей теорией, отвергала ее, потом снова проверяла, начинала верить, выкраивала время после осмотра ярмарки, ждала, добиралась — а теперь оно подтвердилось и это обескураживало. На фоне этого отступала раздраженность от спешности действий консула и того, как он посмел начинать любой разговор с художниками без нее. Надо, конечно, будет еще раз поднять вопрос о договоренностях и обещаниях, но в одном он точно прав — есть тема и поважнее.

— Хелин, — прервал ее размышления голос Гарса, — Так что ты собиралась сделать? Зачем ты вернулась?

— Да, да, — спохватилась девушка, — Я просто оказалась немного захваченной врасплох. Эта новость… чудесна. Ты прав, пойдем к ним, затем обсудим. Времени немного.

— Все в порядке? — поинтересовался консул.

От Хелин не укрылось, как он бросил взгляд на ее предательски покрасневшие от волнения щеки. «Спокойствие и профессионализм», — напомнила она себе.

— Абсолютно.

Гарс смотрел на нее с фирменным недоверием. Как будто они пересеклись за покерным столом, и он просчитывал ее карты. Вслух он сказал:

— Тогда готовься. Я открываю дверь.

Примечания

5

Присно — всегда