Дичь

Соро Кет (2024)

Ленниколаевна — потомственная ведьма. Правда, единственное зелье, в котором она действительно знает толк — это сухое красное. Помимо работы в редакции, она только и делает, что пьет, да ругается со своей многодетной соседкой.Однако, не все так мрачно: на все еще красивую женщину до сих пор имеет виды хорошенький полицейский, который знает ее аж с детского сада.

Глава 4

Была бы еще жива Александра Васильевна, — думала я потом, уже лежа в постели. Водка делала свое дело: убаюкивала, окутывала негой и состоянием защищенности, которое ушло вместе с бабушкой.

Баб Шура бы непременно вычислила убийцу. После ее внезапной и неожиданной для всех смерти, раскрываемость дел на нашем участке снизилась. Сперва участковый ходил ко мне, в надежде, что я — потомственная гадалка и дар мой откроется.

Увы, у меня открывались только бутылки и Петр Евгеньевич от меня отстал.

Сегодня я все еще злилась на него из-за Байконура и своего задержания. Поэтому посмотрела ему в лицо и при всех сказала:

— Будь Александра Васильевна жива, она бы вам порчу на нестояк сделала! За то, как вы со мной обращаетесь!

Мысль о том, что без моей бабушки этот жирномордый подлец никуда и никогда уже не продвинется, согревала и возбуждала. Какое-то время я поворочалась, ленясь и стыдясь вещей, которые меня возбуждают. Потом покорилась и сунула руку между ног, задумавшись о том красивом молодом полицейском…

Звонок в дверь оборвал все на самом хорошем месте. Выругавшись, я яростно стукнулась головой о подушку. Прокляла звонившего… звонок повторился, но я упрямо решила не открывать.

Какая разница, кто это? Я никого не жду.

Однако, стоило мне чуть-чуть успокоиться, как кто-то затрезвонил прямо за моей дверью. По привычке прокляв Байконур и ее привычку не закрывать двери в тамбуре, я осталась лежать. Не знаю… Может, еще надеялась, что визитер обидится и уйдет. Но визитер с такой силой вдавил кнопку звонка, что я сорвалась с кровати и понеслась к дверям.

Распахнула, забыв на мига все правила техники безопасности и осеклась, подавилась гневом, словно вишневой косточкой.

— Что?.. — какой жалкий сип.

Я слегка прокашлялась.

— Здравствуйте! — сказал симпатичный мент.

Ну, то есть, молодой полицейский.

— Простите за навязчивость, но у вас горит свет и я подумал, — он не мигая смотрел мне в глаза, как смотрят на самого дорого для себя человека. — Подумал, может, что-то случилось…

Я тонула в его глазах. Ничего не могла с собой поделать. Он был знакомым и незнакомым одновременно. Я никогда его до сегодняшнего не видела. Я знала его две тысячи лет. Он продолжал смотреть на меня, не щурясь и не мигая.

Словно его кто-то выключил, застопорив восторг.

Насторожившись, я вспомнила что-то о психопатах и включила мозги.

— Что случилось?

— Вы сказали, убийца может оказаться серийником, — совершенно серьезно ответил он.

Я мысленно ударила себя по щеке. Чуть ли не протрезвела от стыда и обиды. Вспомнила, что мне сорок три, как бы я там при этом не выглядела. А ему… Ему даже тридцать вряд ли исполнилось.

— Я забыл кое-что в квартире у потерпевшей. Когда поднялся, увидел приоткрытую дверь, — он кивнул себе за плечо.

— Там кто-то был, видимо. Я слышала, как дети орали, — сказала я. — Черт, я и забыла… Как-то из головы вылетело.

— Не любите детей? — он очаровательно ухмыльнулся и я ощутила, что снова злюсь.

Представляю, что он обо мне думает: пожившая молодящаяся женщина пускает слюни. Смешно. Сама я всегда посмеивалась над своими нынешними ровесниками и тем, как они при виде меня расплываются в улыбках и желании угодить.

— Нет.

— Раньше любили.

— Что-то я не припомню, — сказала я.

— Правда? — он улыбнулся и в голове что-то тихо вспыхнуло, но тут же погасло. — Я — Костя. Из вашей группы! Вы были воспитательницей.