Развод. Начать заново

Сладкая Арман (2024)

Я оказалась замужем за подонком, которому не нужен собственный сын. Его издевательства, измены, отказ помочь больному ребенку, полностью уверили меня в разводе. Не представляю, как я все перенесла, если бы не Майк. Только его любовь дала мне надежду, что все еще возможно начать заново. ОСТОРОЖНО!!! ПРИСУТСТВУЮТ СЦЕНЫ НАСИЛИЯ!

Глава 9

Стас действительно не появлялся два дня, но мне и не было до него дела. Я работала, а потом бежала к матери в больницу. Получив зарплату, я купила большую коробку конфет и подарила обслуживающему персоналу. К сожалению, больше я дать не могла. Поговорила с лечащим врачом.

— Вы же понимаете, что состояние у вашей мамы не улучшится, — проговорил доктор. — Мы поддерживаем в ней жизнь только за счет аппарата и вливаниям. Постепенно все функции организма отмирают. Я знаю, что вам нелегко принять решение, но через месяц в любом случае придется это сделать, отключить ее от искусственного дыхания. Она давно пребывает в бессознательном состоянии, клетки мозга атрофировались.

— Давайте поговорим об этом через месяц, — попросила я. — Мне надо подготовить себя к такому решению.

— Хорошо, — согласился врач. — Вернемся к этому разговору позднее.

Разглядывая мать, я заметила, что ее кожа совсем истончилась, бледность граничила с синевой. Но выражение лица с закрытыми глазами казалось абсолютно спокойным, умиротворенным. Скорее всего, она уже была почти в другом мире, и только я не отпускала ее уйти.

Мне стало грустно, я останусь совсем одна после ее смерти. Но жизнь, зародившаяся во мне, давала силу на будущее.

Посетив гинеколога, я узнала, что беременности уже два месяца. Крошка должен появиться на свет к сентябрю. Меня поставили на учет и дали кучу направлений на анализы и посещений различных специалистов. Я после вставала рано и бежала сдавать кровь, а после работы перед походом к матери проходила врачей. Шел третий месяц беременности, и животик практически не увеличился. Гинеколог была довольна, что я не прибавляю в весе.

— Пусть лучше останется на последние месяцы, — говорила она. — Чаще всего наибольший прирост идет в последние месяцы. Побольше гуляйте, поменьше нервничайте и кушайте много фрукты.

Я бы с удовольствием последовала ее советам, но могла есть только то, что покупал Стас. И чаще всего это были отнюдь не фрукты, а мясо, пиво и чипсы.

На улице стоял февраль и ударили небывалые морозы. Да еще с пронизывающим ветром. Мне срочно надо было купить что-то потеплее, чем подаренные Стасом чулочки и юбочки. На остатки зарплаты я смогла приобрести рейтузы и толстый свитер. Дома я эти вещи не показывала, боясь скандала, а выходя по утрам на работу, одевалась в лифте.

Стас вернулся домой и практически со мной не разговаривал. Когда я заикнулась о советах гинеколога, он только усмехнулся. На следующий день принес целую кучу разнообразных продуктов и забил ими холодильник. Фрукты и ягоды, к моей радости, тоже присутствовали.

— Вот, как и обещал, — скупо бросил он. — Теперь можешь готовить и есть, что велел врач.

Он больше не приставал ко мне с указаниями. Его устраивало, что я в большей степени молчу и хожу по квартире в том, что он велел. Большинство времени, пока находился в квартире, он сидел перед телевизором с бутылкой пива и чипсами. Беспокоить себя он не велел. Да мне не особо и хотелось. Ночью он овладевал мной, как пожелает. И его не беспокоили мои чувства. Он просто использовал меня по назначению. Стас никогда не ласкал меня перед сексом, максимум смачивал слюной место входа. От этого все натиралось и потом еще сутки щипало и жгло. Периодически он заставлял меня делать ему минет, и я уже привыкла к вкусу его семени. Теперь я спокойно глотала солоноватую с горечью сперму. После секса он поворачивался ко мне спиной и засыпал. Чем больше мы были вместе, тем меньше он занимался любовью, да и сам акт занимал немного времени. Чаще всего это было не более десяти минут пиханий. Зато стал донимать меня ревностью, проверял каждый мой шаг, и никуда не отпускал кроме работы и больницы.

— Запомни, — строго говорил он. — Ты только моя.

Интересно, где бы я могла кого-то найти. На работе одни женщины, в больнице умирающая мать, да еще беременность. Да и не было у меня такого намерения. Для чего эти мужики! Лишние проблемы только!

— Нам завтра надо идти к нотариусу, — однажды сказал Стас. — Ты должна подписать на меня доверенность для продажи твоей квартиры. У меня назревает сделка. Надеюсь, уже к лету мы сможем переехать в новую.

— А как же мама? — уточнила я.

— К покупке ее уже не будет, — отрезал муж, и он был прав.

Я подписала все документы, которые услужливо подавал нотариус. Теперь Стас еще меньше время прибывал дома, он ходил смотреть варианты, предложенные риелтором. И вскоре подходящая квартира нашлась. Стас оформил куплю-продажу. На переезд нам дали три месяца, и он занялся ремонтом в новой квартире — большой трешке на окраине города. Я готова была помочь, но Стас не разрешил мне ничем заниматься.

— Твое дело готовить и убираться, — отрезал он. — С остальным я разберусь сам. Лучше поскорее реши с матерью, и мы наконец переедем.

Месяц, данный мне врачом на раздумья, подходил к концу. Я видела, что мама очень исхудала. Да и зондовое кормление уже не усваивалось полностью, выходя наружу. Оставались только внутривенные вливания. Жизнь еле теплилась в родном человеке, поддерживаемая только аппаратом искусственного дыхания.

Наступил март, беременность протекала нормально. Токсикоз перестал мучить по утрам. Пришел день, когда надо было дать разрешение врачу на отключение мамы. Я собралась в больницу, чтобы попрощаться с единственным родным человеком. Стас отказался сопровождать меня.

— Не люблю я больнички, — поморщился он. — А уж бабские слезы и подавно. Иди одна. Если станет хреново, позвонишь, я встречу где-нибудь. Насчет похорон можешь не заморачиваться, я все сделаю сам. На моей службе все схвачено по этому вопросу. Сэкономим кучу бабла.

Вот и пошла я в одиночестве. Уже теплое солнышко ласково грело мне лицо. Снег потихоньку таял, образовывая ручейки на дорожках. Дети пускали по ним щепки, представляя, что это корабли. Очень давно я делала такое тоже, и мама обычно стояла рядом, помогая освобождать дорогу импровизированному суднышку. Теперь мне предстояло отпустить ее в далекое неизвестное, называемое смерть.

Доктор, понимая мое состояние, не стал донимать меня разговорами. Он оставил меня на некоторое время рядом с мамой для прощания. Я села рядом и смотрела на исхудавшее лицо матери, понимая, что вижу его последние минуты. Взяла ее руку и прижала к щеке. Рука была прохладна, кровь почти не циркулировала.

— Прости, мамочка, — прошептала я. — Мне придется это сделать. Я очень люблю тебя, но не имею права больше задерживать здесь. Помнишь, когда ты еще была здорова и отец был жив, мы в это же время пошли в парк. Весна была в тот год ранняя, и снег почти весь растаял. Ты еще радовалась, что скоро появятся листики, так как почки на деревьях уже набухли. А потом ты нашла подснежник. Я помню, как ты гладила его нежные лепестки, но не срывала его. Я еще спросила, почему ты этого не делаешь. А ты ответила, что жизнь у цветочка и так скоротечна и ты не хочешь прерывать ее раньше времени. Тогда я поняла очень важное для себя, жизнь, данная богом, это чудо. И ее нельзя прервать просто так. Нам всем отведена своя дорога, и ее путь известен только высшим силам. Кто мы такие, чтобы нарушать законы мироздания. Вот и я не могу тянуть тебя обратно только потому, что мне жалко тебя терять. И твое время пришло. Кстати, хочу тебя порадовать, ведь ты так мечтала о внуках, у меня будет малыш. Верю, что ты увидишь его с небес, когда он появится на свет. А там тебя уже ждут, думаю, ты снова встретишь отца. И вы опять будете счастливы. Я очень на это надеюсь! — я утерла слезы. — Прощай, моя дорогая мамочка. Знай, что я всегда буду любить тебя.

Теперь я уже не сдерживалась и горько заплакала. Отпустила мамину руку, и она безвольно упала на постель. Вошел врач.

— Пора, — сказал он. — Вы можете подождать в коридоре.

Я кивнула, в последний раз посмотрела на мать и вышла. Через некоторое время в комнату вошла медсестра, а затем два санитара. Они вывезли накрытое простыней тело матери.

— Кто будет заниматься похоронами? — спросил врач. — Вы?

— Муж, — ответила я, глядя вслед удаляющейся каталке.

— Тогда присылайте его в морг. Все соответствующие документы оформите там.

Я кивнула. В душе стало пусто, исчезло что-то очень важное, незаменимое.

— Идите, — ласково проговорил врач. — Постарайтесь поменьше нервничать. Вам это не очень полезно.

— Как вы поняли? — удивленно посмотрела я на доктора. — Ведь еще ничего не видно.

— Большие годы практики, — улыбнулся доктор. — Я сразу это понял. Берегите себя.

— Спасибо! — поблагодарила я мужчину. — За все!

Он кивнул и, повернувшись ко мне спиной, пошел в свой кабинет. А я, покинув отделение, беспомощно стояла на улице, реально не понимая, что делать и куда идти. В голове пропали все мысли. И тут в кармане раздался звонок. Это был муж.

— Ну, ты где там? — услышала я в трубке.

— Я у больницы, — тихо произнесла я. — Маму увезли.

— Понятно, — Стас немного помолчал.

— Врач велел тебе прийти в морг, — сказала я, — Оформить все для похорон.

— Пусть тебя это не беспокоит, — недовольно проговорил муж. — Я же сказал, что все сделаю. Ты никуда не уходи. Я сейчас подъеду с Майком. Увезем тебя оттуда.

— Хорошо, — ответила я уже отключившему звонок Стасу.

Затем прошла немного по больничному двору туда, где стояла мокрая от капели скамейка, и села на нее, совершенно не замечая, как вода впитывается в пальто.