Сколько стоит любовь?

Слава Доронина, 2022

Ради большой суммы, которая срочно потребовалась нашей семье, я решилась на отчаянный шаг – переступив через гордость и наплевав на вопли совести, я продала… свое тело. Мне казалось, что со временем я смогу забыть об этом поступке и той ночи, проведенной с незнакомцем, ставшим моим первым мужчиной. Но судьба распорядилась иначе. Мы снова встретились с ним спустя несколько лет, и вся моя устоявшаяся жизнь пошла под откос.

9 глава

Александр

Я смотрел вслед удаляющейся фигуре и сжимал руками руль до побеления костяшек. И как только девушка скрылась из виду, выжал педаль газа, и машина резко ринулась с места. Глядел в непроглядную темноту, которую разрезал свет фар, и думал об этом нескончаемо долгом дне. И ни одной стоящей мысли не было в голове. Когда я соглашался на приятное времяпровождение, чтобы отвлечься и немного расслабиться, даже вообразить не мог, что меня ждал «такой» сюрприз. А позже ещё один. Контрольный. Как выстрел в упор. Полчаса назад мне позвонили из больницы и сообщили, что машина матери попала в аварию. Больше ничего не сказали, но сейчас я направлялся в Москву, а в глаза будто песка насыпали, и виски пульсировали от тупой боли, я дико устал и по-хорошему следовало отдохнуть перед дорогой. Но я знал, что все равно не усну. А значит, и смысла терять времени тоже не было.

Набрал Кариму сообщение, что еду домой и расположился поудобнее на сидение, едва ли не принимая полулежащее положение. Внутренности сковало предчувствие, что меня ждали неприятные новости. Чутье редко когда меня подводило. А ещё эта ночь и девчонка… И почему в жизни все и всегда наваливалось разом и скопом? Когда тот холеный и толстый мужик предлагал мне досуг в обществе стройной и большеглазой девушки, обещая, что та приятно меня удивит и порадует, я даже и не предполагал, что он подразумевал под этими словами. Меня нисколько не насторожило ее смущение и скромность. Да мало ли что её смущало?! Может, её напрягало моё молчание и напористость. Но я когда увидел её в этой короткой юбке, большие глаза на выразительном лице, которые горели странным огнём, сам загорелся подмять под себя ее стройное тело. И мысли изначально не допустил, что подобные недотроги водились в таком злачном месте. Понял, что не изображала она скромность, лишь когда стал ее первым мужчиной. Был уверен, что в этом ресторане, больше похожем на притон, работали одни продажные сучки. И, может, она такой и являлась, ждала, кому бы повыгоднее продать свою непорочность и чистоту, но… искать моральную составляющую этому поступку не собирался. Сам факт, что ради денег она пришла по указке этого старого толстопуза, выводил меня из себя, аж до сих пор дрожь прокатывалась по телу от гнева, когда вспоминал ее слова о сумме и каменное выражение лица. Я и заплатил ей больше, потому что… правильно так было, наверное. У меня много денег, а они ей нужнее, раз отчаялась на такой шаг. Вспомнил вид её растерянный и, тем не менее, гордо вскинутый подбородок. Деньги приняла и напоследок посмотрела на меня так, словно я был мерзкое насекомое. И если бы не плохое известие из дома, я бы задержался в этом городе и попытался узнать, что же там случилось такого страшного, что она пошла на этот шаг. Возможно, позднее я наведу о ней справки, выясню что-то через Карима, но сейчас нужно было решать другие вопросы. Опрометчивые решения и поступки совершила она, а переживал и думал об этом почему-то я.

Несмотря на тяжесть в груди и полную неизвестность впереди, добрую половину пути я вспоминал аромат девушки и ее отзывчивость, с какой она принимала мои ласки. Как она смущённо кусала губы и сдерживала свои стоны и крики. Вспомнил, как она сопротивлялась и била меня маленькими кулачками в грудь и испуганное лицо, как сейчас, стояло перед глазами, когда после всего пришёл к ней в душевую кабину.

Тряхнул слегка головой, чтобы избавиться от шлейфа настойчивых воспоминаний. Я так и не принял душ и, мне казалось, что её запах все ещё оставался на моих пальцах. Я въехал в Москву ближе к вечеру. Наташка не отвечала на мои звонки, и я уже не на шутку разволновался. Тогда я набрал отца, хотя и не хотел этого делать. Но и он тоже не отвечал, будто все сговорились. У меня скрутило желудок в нехорошем предчувствии, ещё большем, чем когда уезжал из Старгорода.

Примчался в больницу, из которой поступил звонок, и узнав в регистратуре имя звонившего врача, направился к нему в кабинет. По поводу матери и её состояния администратор, стоявшая за высокой стойкой, мне ничего внятного не ответила.

— Сергей Иванович? — я постучал в дверь и вошёл в кабинет.

Мужчина средних лет, в очках и залысиной на макушке поднял на меня взгляд.

— Александр? Ульянов? — спросил он, окинув меня бегло взглядом.

Я кивнул и заметил, как старательно доктор прячет глаза, и тут же ощутил нарастающую тревогу.

— Ваша мать и сестра поступили вчера вечером. Мы пытались дозвониться вашему отцу, но он вне зоны доступа сети. Получилось дозвониться только до Вас…

— Наташа тоже? — к моему изумлению, я произнес эти слова спокойно, но сердце в груди замерло и больно сжалось.

— Мне очень жаль…

— Что? — я смотрел растерянным взглядом, ощущая, как нарастает ком в горле, а сердце ожило и забилось, как сумасшедшее.

— Ваша мать скончалась два часа назад. Сестра находится в тяжёлом состоянии, но её жизни ничего не угрожает… — внезапно в его голосе зазвенела подкупающая искренность, а у меня из груди вышибло весь воздух.

Смутно слышал все его дальнейшие слова. Понимал лишь, что случилось непоправимое. Случилось большое горе, и мои страхи ожили наяву. Сначала меня захлестнули злость и гнев, потом они сменились отчаяньем, а в конце я не помню, как оказался в коридоре, сполз вниз по стене и присел на корточки. Сидел так какое-то время, все ещё не веря, что это правда, а та встреча в доме накануне отъезда была последним тёплым воспоминанием. А теперь… пустота. Еще несколько часов назад был человек, а теперь нет. Думал о Наташе, и что ее удар хватит, когда она придет в себя и узнает о смерти матери. Думал, что не стоило никуда уезжать, и тогда бы ничего не случилось. И без конца прокручивал в голове воспоминание о улыбающемся лице матери, не веря, что больше никогда не увижу ни блеска в ее глазах, ни этой теплой и искренней улыбки, которую она дарила только Наташе и мне.

Спустя немного времени, я поднялся на ноги и вернулся в кабинет врача. Теперь, когда ужасная правда улеглась внутри, я хотел знать подробности этой трагедии. Хотел видеть мать. Мне предстояло заняться похоронами, но пока даже не представлял, как пережить следующие часы и не тронуться рассудком.

— Как это случилось? — спросил я прямо, глядя потерянным взглядом в лицо врача.

— Вам, наверное, лучше поговорить со следователем. На светофоре в них въехала машина. Это все, что мне известно. Ваша мать получила черепно-мозговую травму. Она так и не пришла в себя со вчерашнего дня. В случае, даже если бы она вышла из комы, удар был такой силы, что операция не дала гарантий…

— А Наташа? — я не знаю, откуда взялось мужество, но я не имел права сейчас заниматься самоедством. Просто не мог. Ради сестры не должен был падать на дно, которое засасывало меня в черную трясину.

— У неё перелом ключицы, сотрясение головного мозга, шок. Я пока запретил ей говорить, что… — мужчина осекся и тяжело выдохнул.

— Правильно. Спасибо, — ком в горле не проходил, и мне было тяжело произносить слова. — Я сам ей скажу. Не знаю, за что на нашу семью выпали все эти испытания, но смерть матери окончательно подкосит сестру. — Мне нужно увидеть мать, — все же я набрался смелости и твёрдо произнёс эти слова, хотя в горле болело так, словно меня кто-то с силой держал за кадык и пытался его вырвать.

— К сожалению, я не могу Вас пустить к ней, — врач отрицательно покачал головой и сжал губы в тонкую линию.

— Я плачу любые деньги. Мне нужно десять минут, — но я готов был настаивать и идти до конца. Торговаться, в конце концов.

— Вы уверены, это все-таки останется в Вашей памяти навсегда. Зрелище не из приятных…

— А я как раз и хочу запомнить это на всю жизнь! — возразил я.

— Денег не нужно, — врач указал глазами, чтобы я следовал за ним. По дороге он достал телефон и сделал звонок, договорился с кем-то о том, чтобы нас пропустили в патологоанатомическое отделение.