Gothic Love. История о признающих только черный цвет

Скотт Адамс

Кто они, эти мрачные создания, признающие только черный цвет? Молодые философы, утонченные юноши и девушки, живущие в своем, неведомом для других мире, где царит дух творчества, любви и размышлений о смерти?Действие романа происходит в наши дни, но это не мешает автору погружать героев и читателей в мрачный, мистический мир, полный одиночества, но в то же время наполненный прекрасными и верными отношениями, разговорами о вечном, поиске себя, утешении в скорби и неповторимой истории любви.

Глава I. Кто такие готы?

Зеркало отражало всю комнату и его фигуру, сидящую на кровати. Был пятый час, сумерки уже спустились на город, в комнате было темно, и лишь свет от монитора ноутбука освещал бледное лицо молодого человека. Он сидел на кровати в позе лотоса и смотрел на себя в зеркало — маленькую, худую фигурку в растянутой домашней майке и домашних штанах. Его внешний вид отдаленно напоминал тех готических парней с утонченными чертами лица, которых он рассматривал сейчас в интернете, разве что его недлинные волосы русого цвета не входили ни в какое сравнение с увиденным. Рома перевел взгляд на монитор, еще раз взглянул на фотографии готов и подумал, что нужно что-то менять. Субкультурой он заинтересовался после прогулки с друзьями, когда, проходя мимо одного дома, он увидел, как из подъезда вышла девушка. Она была одета во все черное, с черными, длинными волосами, отчего ее кожа казалась «мертвецки» бледной, с несколькими колечками и гвоздиками пирсинга на лице, в губах, носу и брови. Длинный плащ с клепками и застежками и тяжелые сапоги, в которые та была одета, дополняли образ. Через плечо была перекинута сумка в тон одежды. Выйдя из подъезда, она повернула направо, как раз в сторону компании Ромы; те посторонились, и она, даже не обращая на них внимания, прошла дальше.

Коля толкнул Рому в бок и скривил гримасу: закатил глаза и открыл рот. Боря тоже изобразил отвращение. Затем они засмеялись, Рома тоже выдавил смех, но не понимал, почему они так отреагировали.

— Динозавры такие, — вдруг сказал Боря. — Я думал их уже не осталось.

— Фрики, что с них взять? — поддержал друга Коля.

— Кто это? — спросил Рома, ничего не понимая.

Друзья переглянулись и засмеялись.

— Ты серьезно? Не знаешь, кто такие готы? — спросил Коля.

— Нет, — честно ответил Рома. Конечно, откуда ему было знать? Жили они в небольшом провинциальном городке, с мамой и бабушкой, а телевизор в их квартире показывал всего три канала, и почти всегда это были бабушкины сериалы или новости с утра до вечера. Телевизор был один на всю квартиру и стоял на кухне, любимом месте обитания бабушки, Тамары Викторовны. Мама же всегда пропадала на работе: она была уборщицей в здании районного управления. Правда, друзьям об этом Рома никогда не рассказывал, да и женщиной она была еще молодой, всегда прилично одетой, вот он и рассказывал всем, что его мама работает в администрации, особо не вдаваясь в подробности. Откуда ему было знать о готах? В школе это не проходят, в новостях не говорят, да и в книжках вряд ли пишут. Хотя…

— Ну, ты хоть эмо знаешь?

— А, ну да, что-то слышал, — отчасти Рома сказал правду: от кого-то он уже слышал это слово, про какое-то молодежное движение, которое было популярным лет десять назад.

— Ну, так вот, готы — это почти то же самое, только без розовых соплей.

— Зато с черными, — засмеялся Боря.

— А в чем разница? — поинтересовался Рома.

— Тебе правда интересно? Да брось, ничего интересного, — отмахнулся Коля.

— Да, интересно, вы так ржали над ней, а в чем смысл объяснить не можете.

— Уроды — одним словом, не знают чем себя занять, вот и наряжаются как чучела.

— Короче, готы ходят во всем черном, носят пирсинг, гуляют по кладбищам, считают себя вампирами и ведьмами, — постарался объяснить Боря.

— И ладно девчонки еще малолетние, но среди них и парни бывают. Дохляки и дегенераты, красят глаза, выглядят как бабы. Тьфу, — Коля сплюнул и вытер рот ладонью.

— Не забивай себе голову, ты лучше скажи: завтра на тренировку идешь?

— Иду, — ответил Рома и попрощался с парнями. Они жили в Ленинском районе, некогда более престижном и развитом, чем район Верхних вод — или просто Верхнем — где жил Рома. После распада Советского Союза что один район, что другой пришли в запустение: заводы встали, жители начали уезжать, спиваться, и плохо стало во всем городе. О каком процветании было говорить, когда даже старые детские площадки пустили на металлолом, а новые никто не поставил? Правда, во дворе Ромы был один турник — да даже не турник, а просто перекладина — на которой иногда подтягивались молодые парни… или алкаши — на спор, кто сильнее или кто бежит за бутылкой.

После той встречи с девушкой и разговоре о готах Рома хотел узнать больше, но узнавать было неоткуда, разве что навестить брата в Москве и там в интернете найти почитать о них, но Рома даже не рассматривал такую возможность: кто ж его отпустит и даст денег? Своего компьютера или хорошего телефона с интернетом у него не было. Он, конечно, мог бы пойти к Коле: у него и ноутбук был, и интернет, отсюда он такой просвещенный, но идти к нему, чтобы узнать про готов, было чревато насмешками. Коля всегда был рад «закачать» Роме новой музыки на плеер или дать полазить в интернете по учебе, но что-то ему подсказывало, что в этот раз все будет по-другому: Коля просто не поймет его интереса, а что-то объяснять он не хотел, да и сам не знал, зачем ему все это было нужно.

Возле подъезда на лавочке сидели бабушки и что-то обсуждали. У бабушек — скамейка была чуть ли не смыслом всей их жизни: такие войны и крики из-за нее порой возникали! Лавочка была одна, уж так получилось, и непонятно, была она всегда одна или раньше у каждого подъезда стояли, но всю свою жизнь Рома наблюдал эту единственную лавочку у первого подъезда. И где-то с полгода назад началось: в один день лавка оказалась у его, третьего подъезда. Тогда бабушки из первого устроили невероятный скандал, ругались с молодежью, Роме тоже достался допрос с пристрастием: уж не он ли перетащил лавку к своему подъезду? Винили новых жильцов со второго этажа, что это они, не успели переехать, как лавку к своему подъезду перетащили. А после бабки просто взяли и перетащили лавку обратно к первому. Но через пару дней она снова оказалась у Роминого подъезда, и не просто стояла, а была занята бабками из третьего. Жильцы наблюдали такой концерт по заявкам, который устроили две армии противоборствующих бабушек божьих одуванчиков из первого и третьего подъезда, что все жильцы из окон высовывались и выбегали разнимать их. Оказалось, что это они, бабушки из третьего, и перетащили злополучную лавочку к себе поближе. Бабки из первого оказались не согласны мириться с этим, есть у них там и активистка, Валя: она мало того что громогласная, так еще и пьет и дерется. Вооружились как-то раз вениками и пошли на бабок из третьего подъезда, что щепками от веников было усеяно все вокруг. В итоге лавку не вернули, но крику было столько, что даже полицию пришлось вызывать, и скорую кому-то из участниц «битвы за лавочку у подъезда». С тех пор стоит она у третьего, Роминого подъезда, и бабки дежурят, чтобы «не увели». Всегда у них наготове веники и метлы. Ведьмы, одним словом.

Рома поздоровался с ними и вошел в подъезд. Жил он в обычной панельной пятиэтажке, на четвертом этаже. Ремонт последний раз в подъезде делался давно, стены покрывали различные нецензурные надписи, рисунки, но что-то привлекло внимание Ромы. Он остановился и присмотрелся: на стене было написано: «Готы-уроды!». Никогда прежде он не замечал этой надписи, хотя она была написано давно, но ему стало очень обидно, словно речь шла не про всю субкультуру, а про ту самую девушку, которая так ему понравилась. Рома достал из рюкзака черный маркер и закрасил слово «уроды», а ниже подписал «прекрасны». Отперев ключом дверь, он вошел в квартиру и скинул рюкзак, и, сняв верхнюю одежду, бросил ее на табурет, стоящий здесь же. Из кухни, что в конце коридора, показалась бабушка, Тамара Викторовна.

— Пришел? Мой руки, садись за стол, я суп приготовила. Картошка жарится.

— Не хочу, баб, — вскользь ответил Рома, но руки мыть пошел.

— А вещи что опять кинул? Я тебе петельку там пришила, повесь. В училище тоже так кидаешь?

— Не училище, а колледж, сколько можно повторять?

— «Колледж», скажите, пожалуйста! А когда я прошу вешать вещи на крючок, можно запомнить? Уберу из коридора табурет — на пол кидать будешь?

— Буду! — ответил Рома, надеясь, что из-за шума воды, бабушка не услышит.

— Будет он! — услышала все-таки. — Я матери скажу, чтобы новую куртку тебе не покупала, раз не бережешь.

Рома ничего не ответил и старался особенно не вслушиваться в то, что бабушка там говорит.

— Скажу, пускай в старой ходит, ты ему новую купишь — он и ее на пол швырять будет.

— Ну, скажи!

— А вот и скажу!

— Все, отстань баб, у тебя там картошка горит.

Тамара Викторовна наспех повесила куртку и побежала на кухню открывать форточку, так как вся кухня наполнилась дымом и запахом горелой картошки. Рома прошел на кухню и сел на стул.

— Ну, ты глянь, куда ее теперь? — спросила она вслух.

— Выбрасывай, что делать-то?

— Выбрасывай! Мы в войну голодали, а вам все выбрасывай. Сейчас посмотрю, может что получится тебе на второе.

— Да не надо баб, выброси или сама ешь, я не буду.

— В училище поел?

— Не училище, а колледже. Да, поел.

— Знаю я, как ты поел. Все батончики свои эти и колу.

— И что? Не хочу я есть.

— Потому что аппетит перебил, вот и не хочешь. Давай хоть первое налью?

— Да не надо баб, сама поешь, я потом с мамой.

— Ну как знаете, — обиделась бабушка, выбирая из сковородки уцелевшую картошку.

Вечером вернулась мама. Войдя в квартиру, она отдала пакеты с продуктами Роме, и тот пошел на кухню.

— Наташа пришла? — удивилась бабушка, оторвавшись от новостей.

— Да, как видишь, — сказал Рома, разбирая продукты.

— Наташ, ну зачем ты эту колбасу покупаешь? Лучше бы мясо взяла на суп!

— Рома любит, — только и всего ответила мама.

— Любит он! — опять начала бабушка. — Опять свои бутерброды будет есть, а суп есть не стал.

— Мам, не кричи, дай домой в тишину прийти, одну тебя и слышно. Что не так? — мама вошла на кухню.

— Чего колбасу-то купила? Химию эту?

— Роме, — еще раз сказала мама.

— Нет, ну я не могу, говоришь вам, говоришь…

— Не начинай мам, пусть хоть бутерброды ест.

— Лучше бы суп ел, — настаивала бабушка.

— Лучше! Но ведь не ест?

— Не стал есть, — развила бабушка руками.

— Значит, пускай бутерброды делает и ест. Ром, поставь чайник, пожалуйста.

— Хорошо.

— Куда? — закричала бабушка, увидев, что Рома хочет открыть колбасу. Наталья Семеновна и Рома переглянулись и посмотрели на бабушку.

— А котлеты я для кого жарила?

— Ну ладно тебе мам, я голодная. А котлеты на ужин будем.

— Аппетит перебьете себе… — начала бабушка, но у мамы зазвонил телефон.

— Мам, подожди, — мама ответила.

— Да… Да, Женечка, привет…. Завтра? Ну хорошо… Давай, приезжай… Ромка будет и бабушка… Чего привезти? — мама отвлеклась от разговора по телефону. — Ром, Женя спрашивает, что тебе купить.

Женя был Ромин старший брат, уже года три он не живет с ними: переехал в Москву, работает, иногда наведывается в гости и всегда с подарками и интересными рассказами о столице.

— Мам, дай мне, — попросил Рома телефон.

— Да, Жень! Привет!

— Чего купить, кому? — не поняла бабушка, что происходит.

— Роме, мам.

— А чего ему покупать? Ничего ему покупать не нужно, он вон свои вещи разбрасывает… — начала бабушка, но Рома посмотрел на нее и вышел из кухни, закрыв дверь.

Вернувшись, он протянул маме телефон.

— Спасибо.

— Ну, что говорит?

— Завтра приедет, — спокойно ответил Рома, но в душе он ликовал, потому что попросил брата привезти ему какой-нибудь ноутбук, и тот пообещал, что привезет. Потом посмотрел на бабушку, тихую и молчаливую.

— Баб, чайник вскипел, бутерброды с чаем будешь? — спросил Рома и посмотрел на нее.

— Буду! — сказала она и, улыбнувшись, хлопнула рукой по столу.

— Пас, пас, — кричал Коля, пока Рома вел мяч. Тот ловко обвел соперника и дал пас направо, Коле. Тот, завладев мечом, повел его к воротам и ударил по мячу. Штанга. Тут же прозвучал свисток тренера.

Коля взялся за голову.

— Да ладно, бывает, — похлопал его по плечу Рома и пошел в раздевалку вместе со всеми.

По дороге домой они шли, бурно обсуждая игру. Была суббота, морозный и солнечный день. Выходной. Обычно после тренировки они шли пить пиво в Ленинском районе, либо во дворе у Коли, либо на площадь, на лавочку.

— Ладно, парни, я домой, — сказал Рома.

— Подумаешь — проиграли! Пойдем пивка попьем? — сказал Боря.

— Да пускай идет, — отрезал Коля.

— Да я не из-за игры, ко мне брат приезжает сегодня.

— Ааа, ну тогда ладно, давай, Женьке привет, — сказал Коля, поняв, что причина действительно не в проигрыше команды.

— Давай, удачи. Я тебе позвоню вечером, может, выберешься.

— Хорошо, давай, — сказал Рома, они пожали руки.

Домой он шел в приподнятом настроении: Рома ожидал не столько приезда брата, сколько ноутбук, который попросил у него по телефону. Полночи, сегодня утром и во время игры он то и дело думал про ту девушку, что видел накануне, и ему не терпелось узнать побольше о ней и этой субкультуре.

— Рома, к тебе брат приехал! — известила меня одна из старушек у подъезда.

— Спасибо, — сказал он, а сам подумал, что сервис в лице бабок на лавочке становится чересчур навязчив.

Вбежав на четвертый этаж, он отпер дверь и не вошел в квартиру. Дома пахло выпечкой: никак бабушка печет пирожки, которые Женька так любит. Послышался голос мамы, у нее сегодня выходной. Рома снял куртку и бросил на пол, точнее положил на табурет, но табурета не оказалось на своем месте, и куртка оказалась на полу. Из кухни на Рому смотрела бабушка, скрестив руки на груди и зажав в ладони деревянную лопатку для переворачивания котлет. Роме ничего не оставалось, как поднять куртку и демонстративно повесить ее, при этом раскланявшись бабушке. Та вернулась к готовке, а Рома прошел следом на кухню.

— А вот и ты! Здорово! — протянул руку Женька, Рома пожал ее и обнял брата. Последний раз они виделись в конце лета, когда тот приезжал в отпуск, а сейчас уже стоял снежный ноябрь.

— Привет, как добрался?

— Лучше всех, пойдем, я там тебе привез кое-что, — сказал Женька и, встав со своего стула, повел его в Ромкину комнату.

— Ты вообще как, надолго к нам?

— Нет, у меня вечером поезд, утром уже в Москве буду.

— Понятно, — с грустью сказал Рома. — Показывай, что у тебя там?

— Смотри, не знаю, пользовался ли ты «маком», но в общем вот. Не самый последний, конечно, но вещь хорошая, — Женя достал из коробки новый ноутбук MacBook Air.

— Ничего себе, Жень, я и не думал… Спасибо!

— Да что я, любимого брата порадовать не могу? Чего тебя старым «железом» пичкать? Ладно, ты тут занимайся, скоро обедать будем, — сказал Женька и пошел к выходу.

— Жень, — окрикнул его Рома.

— Да?

— Еще раз спасибо! Ты же знаешь, у нас всего три канала на телике.

— Да, и с бабушкой воевать не советую: она свои сериалы как смотрела, так и будет смотреть. Учеба-то как?

— Да нормально. Вот в футбольную секцию записался, с парнями гоняем.

— О, футбол — это круто. На стадионе играете?

— Ага, не на коробке ж нам играть?

— Ну, тоже верно.

За ноутбуком время пролетело незаметно, они с Женей долго разбирались, настраивали его, подключали интернет, а после ужина он уехал.

Когда Рома стоял у подъезда в ожидании такси, у него зазвонил телефон.

— Здорово! Ну что, придешь к нам? — спросил Боря.

— Да, сейчас Женьку в такси посадим и приду, — ответил Рома и посмотрел на мать. Та недовольно вздохнула, и Рома отошел чуть дальше.

— Давай, как выдвигаться будешь, пересечемся, в магазин зайдем, я тебя встречу.

— Да у меня денег не особо, — сказал Рома еще тише.

— Забей, футболист тут один есть, он угощает, — захихикал Боря и, по всей видимости, Коля ему двинул, что тот взвыл, затем началась возня и связь прервалась.

В конце дома показалось желтое такси.

— Ну что, давайте прощаться? — и Женя обнял мать.

— Давай, братишка, как выучишься, приезжай. Надеюсь, я уже на ногах буду крепко стоять, поживешь, посмотришь, что к чему?

— Когда это еще будет? — усмехнулся Рома и пожал руку брату. — Да и потом, что я там забыл? Москва как Москва, я и в интернете на нее теперь посмотреть смогу.

— Одно дело смотреть, а другое дело жить. Город интересный, серьезный, любит, чтобы слово с делом шли бок о бок, а тут… — Женя осмотрелся. — Тут на пенсии хорошо, воздух, тихо, спокойно, а пока молодой, нужно вкус жизни почувствовать. Ты подумай.

— Хорошо, — ответил Рома, и Женя взял брата под локоть и отвел на пару шагов.

— Ты это… В общем вот, держи — и протянул две купюры по пять тысяч.

— Да ладно тебе! — отшатнулся Рома. — Вон, матери отдай лучше.

— Матери я деньги еще по приезде передал, а это тебе. Ну, мало ли, с друзьями посидеть, с девушкой в кино сходить, из шмоток что купить. Бери-бери, — и всучил деньги брату.

Для Ромы это была крупная сумма, и он даже не представлял, как можно «посидеть» с друзьями на такие деньги. Девушки у него не было, за квартиру он не платил, вещи ему покупала мать или давала ему деньги, чтобы он купил себе вещи сам, по своему вкусу.

— Спасибо, Женька, — смутился Рома.

— Ты за старшего не расстраивай мать и бабушку. Это сейчас кажется, что они железные, а оторвешься от дома — поймешь, что жизнь у них несладкая, и лишний раз их лучше не огорчать.

— Женя, ну что вы там? Машина ждет, давайте уже, прощайтесь. У тебя поезд, еще опоздаешь, — начала мама.

— Бегу, — и, потрепав брата по голове, подхватил вещи, поцеловал мать и сел в машину.

Автомобиль тронулся и тихонько поехал, увозя с собой Женьку. К подъезду, шатаясь, подошла Валя и села на скамейку. На ней были домашние тапочки и распахнутый, видавший виды пуховик поверх растянутой футболки.

— Сын? — хриплым голосом спросила она у Натальи Семеновны.

— Сын, — подтвердила женщина, до конца не понимая, кого Валя имела в виду — Женьку, что уехал, или Рому.

— Мам, ты иди домой, — вкрадчиво начал Рома, и мать взяла сына под руку. Тот подвел ее к подъезду. — Не нужно с ней…

— Да брось, Ром, соседи все-таки, — но Рома скривился и покосился на Валю. — Уж какие есть, — улыбнулась мать.

— Я гулять с парнями пойду, — сказал Рома. — Не жди меня, я не поздно.

— Так холодно, какие гулянки?

— Мам, меня пацаны весь день ждали, не мог же я Женьке внимания не уделить?

— Ага, компьютеру скорее, а не Женьке. Матч, что ли, выиграли?

— Да, выиграли, — соврал Рома, хотя это не было у него в привычке, и он отвел взгляд.

— Ну тогда ладно. Поздравляю. Давайте там, много не пейте, — и похлопала сына по плечу.

— Мама, да мы не…

— Да знаю я! — перебила та, и махнула на сына рукой. — Вон, если не хочешь так жить, — и Наталья Семеновна показала на Валю, которая курила на лавочке. — Много не пей.

— Хорошо, все, я побежал.

Всю дорогу Рома шел, зажав деньги в кармане, и ругал за то, что не оставил их дома.

Через десять минут он был на перекрестке, где проходила условная граница районов, где обычно они прощались с парнями после учебы или тренировки.

Здесь, под светом фонарей, его уже ждали друзья, но, по всей видимости, что-то произошло. Боря топтал снег, смотря себе под ноги, а Коля стоял под фонарем и крутил в руках телефон.

— Ну что, погнали? — с ходу спросил Рома, и те обратили на него внимание.

— Ага, пошли! Коль! — позвал приятеля Боря, но тот продолжал стоять под фонарем и вертеть в руках телефон.

— Что такое? — не понял Рома.

— Да этот олень, футболист недоделанный…

— Слышь! — активизировался «футболист».

— Да ладно, хорош Вам! В чем дело-то?

— Короче, хотел мой телефон из рук вырвать, а в итоге свой уронил… И все.

— Так он ведь новый был! Может, там гарантия какая?

— Х*янтия! — съязвил Коля. — Мне в Москву его ехать менять?

— Я говорю, давай вон Димку Панова попросим, он, вроде, шарит в телефонах.

— В лохах, вроде тебя, он шарит. Если полезет в него и не сделает, то все, ни в какой сервис можешь его не нести.

— Да, Коль, сегодня явно не твой день, — вздохнул Рома, но Коле это не понравилось, и он покосился на друга, а затем убрал телефон в карман.

— Пошли уже. Холодно, — пробурчал тот и пошел вперед.

— А говорил денег нет! — увидев у Ромы крупные купюры, удивился Коля.

— Это не то… Точнее… Короче, это Женька маме передал, за квартиру заплатить, — сказал Рома, поняв, что зря он достал из кармана деньги при всех.

— Понятно, — усмехнулся Коля.

— Кстати, как Женька? — спросил Боря.

— Хорошо, — коротко охарактеризовал встречу с братом Рома.

Тем временем Коля набирал пива и чипсов, а затем уже на кассе неожиданно выругался.

— Что такое? — спросил Боря.

— Да не хватает! — сказал Коля, стараясь не смотреть на продавщицу.

— Ну ты и олень! — заголосил Боря. — Выронил, что ли?

— Коль, а куда ты столько набрал? — удивился Рома, смотря на прилавок с кучей недешевого пива и всяких сухарей и чипсов.

— Так отметить хотел — сказал Коля, почесав шею.

— Ага, или горе залить!

— Хорошо, сколько не хватает? — подключился Рома.

— Да у меня всего двести, — признался тот.

Делать было нечего, продавщица уже пробила, и Роме пришлось расплатиться. Двухсот рублей Рома так и не увидел ни при оплате, ни потом, когда они сидели на площади и болтали о всякой ерунде.