Дуэлянт

Сильвер Эфес, 2023

Помните ли вы свои детские мечты, взращённые на литературных произведениях, художественных фильмах или просто рассказах родителей? Что вы думаете о них сейчас? Готовы ли осуществить их сейчас, несмотря ни на что?Роман о человеке бросившего все к ногам своей детской мечты. Пренебрегающий личными принципами и пристрастиями в ее достижении. О человеке достигшим ее.

Глава I

Он открыл дверь в свою конуру, точнее это была не дверь, а сколоченная из неотёсанных досок перегородка, вывешенная на петлях. Свет из коридора осветил жалкое убранство полуподвального помещения. Старый деревянный стол с покоробленным шпоном, стальная кровать, изъеденная ржавчиной и небольшой сундук с черными пятнами грибка.

Он тихонько свистнул, из-за сундука показался черный нос белого волчонка. Щенок внимательно понюхал воздух и осторожно вышел на открытое пространство и сел в квадрат света.

Волк, все-таки есть волк, у Федора в детстве были щенки, которых он подбирал на улице, но их поведение было совсем иное, при виде хозяина они бросались на встречу, прыгали, визжали, а этот просто сидит, внимательно и настороженно смотрит, эмоции выдает только хвост, который веляя стучал по деревяному полу ровным ритмом.

Федор, не закрывая дверь, чтобы не жечь последний огарок свечи, поставил на стол бутылку дешёвой браги и не снимая шинель бахнулся на кровать.

Волчонок без колебаний запрыгнул к нему и с кряхтением улегся рядом под его левую руку. Федор потрепал его по мягкой щелоковой шерсти.

Это была волчица, последняя оставшиеся из всего помета, подаренного ему командиром, когда он получил долгожданное направление из кавалерийской части на Кавказе, в столичный гвардейский полк.

Память вернула его в прошлое, из влажного, холодного помещения, пахнущего плесенью и клопами, в теплый весенний сад черешни, благоухающий ароматами цветов и озона.

Известие о его переводе ему сообщил лично командир полка, после чего предложил прогуляться по саду возле штаба.

— Зачем тебе это Федор? Лучше быть первым среди равных здесь в райском месте, чем обычным среди чужаков в этом болоте, в прямом и переносном смысле.

— Это мечта, — парировал Федор. — Понимаете Владимир Николаевич, мое детство прошло в жалкой лачуге, в постоянной нужде. Кроме титула и громкой фамилии я не чем не отличался от обычной дворовой детворы. Хотя, нет, отличался. Отличался тем, что у них не было вечерних рассказов матери о том, что я потомок древнего русского рода, о великих свершениях моих предков, о геройском поступке моего отца. Вот тогда и возникла эта мечта, вернуться в столицу и служить при императорском дворе, как это делали все мои предки. Я сейчас понимаю, что всем моим друзьям из детства было куда проще, над ними не висело это наследие предков.

— Ладно, — махнул рукой командир, — нет менее неблагодарного дела, чем топтать чужие мечты. Все равно ничего не добьёшься, а только наживёшь себе врага. Хотя ты и делаешь ошибку. Я бы очень хотел тебе сказать возвращайся, когда рухнут твои песчаные замки, но зная тебя, понимаю, что ты никогда не признаешь поражение, точнее ты его не сможешь принять и выберешь крайний путь.

Командир полка наклонил цветущую ветку черешни, вдохнул аромат ее цветов и сломал с досады.

После незначительно паузы, полковой командир продолжил: «Сегодня казаки накрыли волчье логово, эх если бы ты видел эту стаю, один лучше другого, но к сожалению пришлось делать облаву, паразиты повадились резать овец у местного населения. Так вот в логове оказались волчата необычного белого окраса, зайди на конюшню забери их. В столице падки до всякой диковины, продашь их, на первое время хватит. Ну а больше, не обессудь, ничего дать не могу.»

Владимир Николаевич замолчал, резко развернулся на каблуках и не попрощавшись ушел.

Так все и вышло. По приезду в столицу, он быстро распродал всех белых волчат, на что и справил себе новенький гвардейский мундир. Только одна сука никак не желала покидать его рук, то ее начинало лихорадить, то начинала хромать, а однажды великолепно сыграла трусливую истеричку при очередном смотре. Так и осталась у Федора.

Но теперь, когда все мечты рухнули, и нет выхода кроме крайнего, он решил отдать щенка в заботливые руки престарелого француза, дрессировщика из цирка.

Федор налил себе браги из бутылки и выпил залпом это ужасное пойло.

А ведь Владимир Николаевич был прав, он просто не вытянул жизнь гвардейского офицера в столице. Здесь было все очень дорого, и эта конура, в которой он жил, провизия и даже обычные свечи. Но последней каплей стала его поношенное за полгода обмундирование.

Так как, после продажи щенков он смог себе справить только один комплект, а другой гражданской одежды у него не было, то форма быстра пришла в непотребное состояние, и сегодня на смотре, перед заступлением в караул, начальник при всем личном составе отчитал его «за ненадлежащий внешний вид» и предупредил, если через три дня он не появиться в новом обмундировании, будет разжалован и с позором отправиться восвояси.

Он было днем потыкался в швейные мастерские, просил рассрочку, предлагал отработать, угрожал, но все без успешно. На последние гроши купил бутылку дешевого пойла, горсть свинцовых пуль и маленькую пачку пороха.

Из состояния размышлений его вывел громкий и резкий голос, доносящийся через открытую дверь из коридора.

— Что за ужас, как здесь можно жить?

На шум отреагировал не только он, но проститутки, квартировавшие здесь.

— Господин офицер, не проходите мимо, заходите к нам, ах надо же какой ангелочек спустился к нам в преисподнюю.

— Обязательно красавицы, сейчас только приятеля навещу и сразу к вам, хотя нет, лучше мы с вами отправимся в кабак, ждите мои девочки, я не долго.

Федору этот голос был знаком, это голос его сослуживца, богатенького князька, который служил в свое удовольствие и не в чем не нуждался.

В проеме показался князь Боголюбов с белозубой улыбкой, одетый в новехонький мундир и с бутылкой коньяка в руках.

— Федор, друг мой, в какую же ты дыру забрался.

Подойдя к столу, он с брезгливостью посмотрел на початую бутылку браги, скинул ее со стола бутылкой коньяка, которую и водрузил на освободившееся место.

— Здравствуйте князь, — неохотно заговорил Федор, — не помню, что бы мы свами были друзьями, ну да ладно, слушаю вас.

— Да бросьте граф Очаков, мы же сослуживцы, мы все должны быть ближе, чем родственники или враг нас сломит.

Князь разлил коньяк по стаканам.

— Чем обязан визиту? — спросил Федор. Взял стакан и выпил залпом. После чего налил себе еще один, взял его в руки и вернулся на прежнее место на кровати, где, скалясь и рыча сидел щенок волка.

— Граф, я читал ваши рекомендации и снимаю перед вами шляпу, вы настоящий боевой офицер, для которого жизнь врага не чего не значит, для которого убить обидчика отечества как до ветру сходить. Уважаю! Но теперь вы в гвардии, здесь помимо чести государевой, есть и личная честь. Честь фамилии не менее важна. И конечно после сегодняшнего оскорбления вас герцогом Бергером, вы обязаны вызвать его на дуэль.

— Оскорбления? Он действовал согласно уставу, для этого и существует строевой смотр, все по закону.

— Устав. Закон. А моральные правила никто не отменял, все можно было высказать в интимной обстановке, а не перед строем. Он намерено это сделал.

Федор сделал глоток коньяка.

— Не юлите, говорите конкретно зачем вы пришли?

— Ну хорошо, в открытую, так в открытую. Я хочу, что бы вы его убили.

Федор посмотрел стакан с остатками коньяка на просвет и допил его.

— Зачем? — спросил он спокойным голосом.

— У меня должна быть дуэль с ним через неделю, я хочу, что бы он не дожил до нее. Через три дня состояться бал у Юсуповых, он там будет обязательно, повод для дуэли у вас есть, сатисфакцию можно потребовать немедленную, тут же в Юсуповском парке.

— Мне это зачем? — уточнил свой вопрос Федор подчеркнув интонацией первое слово.

— Вот, уже хорошо, пошел деловой разговор. Вы получите на бал новенькое парадное обмундирование, а кроме того, вы получите банковские ассигнации в размере вашего годового довольствия.

— Сударь, по моемому вас проститутки заждались.

— Не понял, граф?

— Вон отсюда князь.

Глава II

Федор никогда ранее не видел закулисную жизнь цирка, жизнь после выступления: когда гасятся факела, опускается занавес, заканчивается праздник. Он никогда не задумывался, что происходит после завершения светлого, а оказывается все согласно логике и после светлого приходит темное. Именно такое впечатление и произвело на него закулисье цирка.

Грязная площадь, образованная цирковыми кибитками, пустые бочки вместо столов, мешки с сеном вместо кресел. Все пьяны и крикливы. Но больше всего поражало людское падение: вот статная дама держит на коленях и целуется с двумя карликами, вот цирковой силач держит на коленях опрятного юношу дворянина, а вот и акробатка, обнимающая дородную купчиху. Конечно, здесь были и более приемлемые группы: это и старый генерал в объятиях двух наездниц, и молодая девушка, повисшая на шеи у индийского факира, но это не так бросалась в глаза на фоне запредельного, не естественного грехопадения.

Пробравшись через всю импровизированную площадь, он оказался у самой большой и нарядной кибитки владельца шапито.

Вытащив волчонка из-за пазухи, он вошел внутрь.

— Здравствуйте, я от аптекаря, Иосифа Моисеевича.

— Да, да заходите, я предупрежден, — было сказано с явным французским акцентом.

Из противоположного темного угла вышел маленький, худощавый, лысый пожилой человек с щенком белого пуделя на руках.

Федор был несколько обескуражен внешним образом этого человека. Когда о нем рассказывал аптекарь он представлял статного, крупного, седовласого мужчину перед которым, по одному только взгляду, дикие животные занимают смеренную позу и выполняют любые приказы. Когда же он пробирался сквозь вертеп творящийся снаружи, он представлял его сущим дьяволом, сатаной, но по факту это был приятный человек в возрасте, от которого веяло добром и силой.

— Вы удивлены месье Федор? Чем если не секрет: мной или тем, что вы видели за дверью?

— Конечно я несколько удивлен происходящим за кулисами цирка.

— Цирк — это всего лишь парадная ширма большого мира шапито, — весело сообщил француз. — Мир шапито очень волшебное место, здесь каждый получает, что хочет, кто-то реализует свои сокровенные желания, кто получает материальные блага за осуществления чужих желаний. Из шапито редко кто-то уходит не удовлетворённым. Вот вы зачем пришли?

— Так я же говорю я от Иосифа Моисеевича, он сказал, что вы заинтересовались моим белым волчонком.

— Да Федор, мы уже это выяснили с вами ранее, но, по-моему, сейчас вас гложет ни это. Вы ищите другое.

— Я ищу ответ, который я явно не получу в этом месте.

— Ну и ладно. Давайте вернемся к волчонку.

Федор опустил на пол волчицу, хозяин цирка опустил на пол пуделя. Волчонок прижался к ноге хозяина и оскалился, пудель, подпрыгивая подбежал к волчице и призывая к игре, положил ей на спину лапу. Волчонок огрызнулся, но кучерявый не стушевался, легким, быстрым прыжком перепрыгнул волчицу и снова положил на нее лапу. Это повторилось несколько раз. В какой-то момент волчица успокоился, обнюхал нового друга и неспеша побежал за ним.

— Вы когда-нибудь думали, чем отличается собака от волка?

— Волк — это волк, собака — собака. Волк дикий зверь, собака домашнее животное.

— На самом деле это родные братья, разлученные в детстве и воспитанные в разных культурах. Собаки живут по правилам человека и чтобы добыть пищу нужно сделать-то, что требует хозяин, волк — по правилам дикого леса и чтобы добыть пищу, нужно убить другого. Поверьте мне, щенок, оказавшийся в волчьей стае, станет неплохим волком.

Вот вы, военные, очень похожи на собак, за довольствие, славу и награды вы выполняете команды, а вот шайки кавказцев — это волки, которые просто добывают себе пропитание, они так же осторожны и не будут идти в лоб, понимаете, нет смысла погибать, добывая пропитание, это не рационально.

— Благодарю вас за занимательную лекцию, но я очень спешу.

Француз, не обращая внимания, продолжил свой монолог.

— Но в них остается общее, на самом нижнем уровне, остается зверь, который свято охраняет желание жить и плодиться. Так и человек загнанный в угол, не имея других путей, выпускает своего зверя и делает все чтобы выжить.

Дрессировщик, внимательно посмотрел в глаза Федора и увидев в них глубокое раздумье, удовлетворённо улыбнулся и сменив тон произнес:

— Так сколько вы хотите за этого прекрасного щенка?

Граф бодро поднял глаза, посмотрел на француза и уверено сообщил:

— Щенок не продается, я больше не нуждаюсь в деньгах. Честь имею! — отрапортовал он, щелкнул каблуками и направился к выходу.

Уже переступив порог он развернулся и сказал на прощание: «Вы были правы в мире шапито, каждый находит то, что ему нужно.»

— Каждый находит, что он ищет, но это не всегда то, что ему нужно, — поправил графа, француз, но Федор его уже не слышал.

Глава III

Когда их экипаж подъезжал к парадному входу, бал уже был в полном разгаре. Он никогда ранее не был на балах и знал о них только по рассказам матери. Единственное официальное мероприятие в котором он участвовал ранее это был званый обед посвященный именинам императора у начальника штаба еще на Кавказе. Но то было совсем другое и больше напоминало, обед шальных детей у престарелых родителей. Где папа следил, что бы дети не оскорбили слух мамы, своими бравыми и пошлыми речами, а мама следила чтобы дети меньше пили и больше кушали.

Теперь все было по-другому. Дорогой экипаж, он сидел в новом парадном мундире из лучшего сукна, подогнанный к его фигуре, лучшим портным столицы. В первые за долгое время он нравился сам себе и конечно рассчитывал, что это оценят все присутствующие.

Тем временем экипаж остановился, князь Боголюбов хлопнул графа по плечу: «Давайте поручик как договаривались, я буду всегда в пару шагах от вас».

Парадные двери распахнулись перед Очаковым, в лицо хлынул воздух из смеси приторных ароматов эфирных масел, пота и воска. Зал был наполнен света тысячи свечей, который многократно отражался от зеркал, позолоты стен, эполетов парадных мундиров и огромного количества бриллиантов на украшениях присутствующих дам.

Справившись с оторопью, граф стал пробираться сквозь толпу в дальний правый угол, где любили собираться гвардейские офицеры. На его удивление, никто не обращал на него внимание, он был обычным муравьем в огромном муравейнике не отличающийся не в плохою и не в превосходную степень. Творящийся вокруг хаос был продиктован какими-то, неизвестным ему законом, но закон заставляющий все это двигаться был, просто он еще не мог его понять.

Федор остановился в метрах шести от группы офицеров, чтобы найти взглядом свою цель и тем самым оказался в толпе молодых придворных фрейлин, при чем так неудачно, что оказался в самом центре. Он почувствовал взгляды непонимания на себе, как будто он не гвардейский офицер на званом балу, а черный кот разлегшийся на проезжей части. Не найдя, что сказать чтобы как-то сгладить конфуз, он просто потупив глаза ретировался в сторону. Тут же законы хаоса взяли верх и все продолжилось в прежнем ритме, как будто не было этого сбоя.

Федор выдохнул, конечно, подсознательно он хотел внимания, но внимания наполненного восторженностью или хотя бы заинтересованностью, а не недоумением.

В толпе офицеров раздался знакомый низкий командный голос.

— Капитан, если вы явились сюда в мундире, то и сапоги должны соответствовать уставу, — это был он, предстоящая жертва. Бергер как всегда отчитывал какого-то офицера за несоблюдение устава. У него было явное помешательство на законах, кодексах, уставах и прочих прописных правил.

— Хорошо когда есть уставы, за ними всегда можно спрятать свою бездарность и тупость, — громко произнес Очаков, что бы сквозь окружающего шума его услышал герцог, но как назло в этот момент закончилась очередная партия у музыкантов и его выкрик услышали все.

Вокруг воцарилась такая тишина, что казалось было слышно как потрескивают от огня фитильки свечей. Моментально на нем сконцентрировались сотни взглядов присутствующих и он почувствовал это давление, но уже было поздно. Зверь, графа Федора Николаевича Очакова, был уже спущен с цепи.

— Ни так ли Эрнест Францевич, — для уточнения цели произнес Федор, но жертва продолжала стоять спиной, — я к вам обращаюсь герцог Берг.

В абсолютной тишине раздался скрип сапог о паркет, герцог развернулся и внимательно посмотрел на обидчика, узнав графа он даже хмыкнул от удивления.

— Дуэль, господин поручик, дуэль!

— Я в вашем распоряжении, герцог, — подтвердил свою готовность Очаков и в знак согласия махнул головой.

— Завтра же я вам направлю своих секундантов, для согласования времени, места и обстоятельств. Вы будете обсуждать это лично или можете назвать имена своих секундантов?

— Зачем же завтра, я требую немедленно, сейчас же, здесь в саду.

— Молодой человек вы видно слишком долго были среди диких горцев, одичали, дуэль — это целая процедура, ее детали обсуждают секунданты: время, количество шагов, приобретается пара новых не пристреленных пистолетов, чтобы уровнять шансы профессиональных стрелков с менее искусными. Так требует кодекс дуэли.

— Тупость вы прячете за устав, а трусость — за кодекс? — усмехнувшись произнес Федор. — Будем стреляться личными пистолетами пристрелянными и надежными. Я думаю что двум профессиональным военным не зачем полагаться на случай.

— Ну что же, бездарный тупой трус принимает ваше требования, барьеры в двенадцати шагах, расходимся на десять, — Берг развернулся и направился к террасе ведущей в сад.

Весь зал наконец-то выдохнул и одобрительно зарокотал, засобирался на смотровую площадку. До Федора доносились обрывки фраз «Кто он? А кто этот? А из-за чего они? Ой как интересно.» Скучное званое мероприятия Юсуповых явно было спасено, о нем еще долго будут судачить на светских раутах.

Федор почувствовал легкий толчок в спину и услышал полушепот князя Боголюбова: «Умничка, не совсем по плану, но так даже лучше».

Федор резко ускорился и направился в сад.

На улице уже было темно, пришедшие раньше всех зеваки уже принесли факела и пытались прикрепить их к деревьям. Герцог, воткнув гвардейскую саблю на месте первого барьера, отсчитывал двенадцать шагов до второго. Дамы, уже одевшись потеплее, разместились на террасе, чуть в стороне от происходящего и без умолку галдели. Их можно было понять, перед ними сейчас откроется тайна, они так много слышали о дуэлях, но лично ни кто не присутствовал. Поэтому среди них стали проявляться ловкие молодые люди, с дельным видом объясняющие, что сейчас происходит на «арене».

Граф подошел к барьеру, достал пистолет и не спеша стал отсчитывать десять шагов, на ходу заряжая оружие.

Когда оба противника были готовы, послышался протяжный крик: «Стойте!».

В расстёгнутом плаще, без головного убора, верхом на лошади к ним несся человек, это был сам хозяин дома, князь Юсупов.

Поравнявшись с барьерами, он ловко на ходу выпрыгнул из седла и заговорил, несколько запыхавшимся голосом:

— Как хозяин дома и этого прекрасного сада я должен вас просить прекратить это безобразие. Но, — Юсупов выдержал театральную паузу, — как человек чести и бывший офицер лейб-гвардии, я вас прекрасно понимаю, поэтому давать команду буду я.

Сказав это, хозяин громко и заразительно засмеялся, вслед за ним стали смеяться и все прочие зрители.

Федор в последний раз взглянул на оппонента, тот стоял чуть левее в тридцати двух шагах. Пистолет он поднял на уровень виска, свободную правую руку убрал за спину и закрыл глаза.

Его голова была пуста, он ждал только команду, как ждет шороха хищник в укрытии.

–Сходитесь! — выкрикнул князь Юсупов.

Тут же, моментально раздался звук выстрела.

Берг неспеша опустил пистолет, разжал руку и бросил его на землю, затем медленно опустился на колени и упал навзничь.

Федор стал заряжать пустое дуло пистолета, эта привычка выработалась у него на Кавказе, с ее партизанскими методами, оружие всегда должно быть заряжено и в исправном состоянии.

Юсупов спустя пару секунд выдохнул: «Эх, скучно, никакой интриги. Верх профессионализма и не чего более».

–Господа, — закричал он громко, — первый акт окончен, объявляется антракт, прошу всех проследовать в буфет. Бал продолжается! — и направился к Федору. — Голубчик, как-то вы скучно, бах и все. Так вы растеряете всех зрителей. Надо создать момент, натянуть струну, дать зрителю эмоционально втянуться в процесс, а вы бах и все.

— Я гвардейский поручик, а не лицедей. Прелюдии мне ни к чему.

— Да вы еще и трезвы? Кто же это делает на трезвую голову. Пойдемте ко мне в кабинет исправим эту досадную оплошность.

Кабинет князя был слабо освещен, в дали стоял запылённый секретарь, которым явно давно никто не пользовался, по центру стоял диван со столом и двумя креслами.

— Присаживайтесь дорогой друг, располагайтесь по удобнее, я буквально на пять минут раздобуду нам приличного коньячка.

— Спасибо, князь, но мне не хочется пить.

— Придется или ссылка по вам плачет, — сообщил Юсупов и исчез за дверью.

Федор посмотрел вниз, под его ногами лежал шикарный, с высоким ворсом, персидский ковер, и его грязные сапоги явно здесь были лишними. Он осторожно отступил назад на паркет, достал из кармана носовой платок и стал тщательно оттирать следы земли из сада.

Когда процесс был завершен, граф сложил платок грязью внутрь и убрал в карман, после чего уже проследовал в удобное кресло. Оно было очень мягкое и не удобное, зад оказался значительно ниже колен и что бы встать с него потребуется ряд затруднений и манипуляций, что в приличном обществе создаст неудобную заминку.

Князя не было довольно долго, Федор стал переживать из-за волчонка, его пора уже было вывести на улицу, ведь он только отучился гадить дома. В этот момент дверь распахнулась и кабинет наполнился звуками музыки, голосов и смеха. У князя в руках были три бутылки коньяка прижатые к груди и дверь ему пришлось закрывать спиной.

— Ну и счастливчик вы поручик. Все разговоры на балу только о вас. Женщины просто сходят с ума выискивая вас в толпе. Пару молоденьких особ, даже у меня поинтересовались, не видел ли я вас. Я им честно сказал, что вы сразу же после дуэли уехали в открытом экипаже в объятиях трех очаровательных женщин, — князь смеялся до слез над собственной шуткой. — Видели бы вы их гнев и разочарование.

Хозяин кабинета поставил бутылки на стол, раскупорил одну и разлил по фужерам.

— Князь, примите мои извинения, но мне нужно спешить, — попытался ретироваться Федор.

— Поручик, вы меня плохо расслышали? Или вы со мной пьете, или по этапу.

— Почему так?

— После каждой дуэли, по требованию Императора, назначается комиссия, которая выясняет было ли это дело чести или простое рядовое убийство, а учитывая с каким напором вы налетели со своими оскорблениями на бедного герцога, может создаться впечатление, что это второе. Но есть одно «но», если вы были пьяны, то просто не сдержались, он же был вашим начальником? Это не вы нарывались, а бог Бахус вас попутал. Все это поймут и признают дуэль делом чести.

— Да он был моим начальником и собирался выгнать меня из гвардии, — признался Федор и выпил залпом.

— А вот это никому не стоит рассказывать. Запомните молодой человек: вы боевой офицер, в силу долга службы, долго терпели нападки и самодурство этой курляндской тыловой крысы. Оказавшись на балу, по моему личному приглашению, слегка перебрали, поэтому не сдержались и высказали все ему в лицо, после чего вынуждены были принять его вызов. О чем слегка сожалеете и чувствуете небольшую неловкость за свою несдержанность. Только так, слово в слово, вы будете говорить на всех возможных следственных мероприятиях.

— Благодарю вас, но зачем это вам?

— Это забавно. Скучно мне поручик. Надоели все эти пресные балы, театры, охоты. А тут смотрю молодой офицер, приятной наружности, обветренное лицо, отсутствие эмоций, явно парень с боевым опытом. На фоне столичной молодежи, как матерый волк среди мопсов. От чего же не помочь, не поддержать советом, думаю, пусть поживет пока. У бретеров век не долгий, но интересный.

В ходе разговора князь не забывал наполнять бокалы и уже откупоривал вторую бутылку.

— Я не бретер. Я за деньги.

— Что это? Совесть? Не расстраиваете меня поручик. А для душевного спокойствия, смотрите шире, деньги — это не смысл, деньги — это средство достижения. Ради удовольствия — это любители, настоящий профессионал должен зарабатывать на своем мастерстве.

— Еще раз вас благодарю, но мне действительно пора, дома меня ждет маленький волчонок. Сука. Наверное, уже всех подняла на уши своим воем.

— Забавно, забавно. Кавказский волк с волчонком, довольно-таки символично. И запомните на будущее, впредь больше не стоит игнорировать дуэльный кодекс, в первый раз вам это сойдет с рук, но в последующем навряд ли.

— Следующий раз?

— Бьюсь о заклад, что да и не единожды.

Глава IV

Первый наряд в караул, после инцидента с Бергом, прошёл на удивление хорошо. Толи от того, что он так ни с кем и не сдружился, толи от того, что он был непонятен прочим гвардейским офицерам, влезших в мундир прямо из под мамкиной юбки. Не умевших толком спланировать засаду, организовать отступление, поднять под артиллерийской канонадой солдат из укрытия, но за то они прекрасно разбирались в качестве сукна, стоимости украшений и полунамеках придворных дам. Но в течении всего караула никто и словом не обмолвился о состоявшейся дуэли и лишь по завершению службы начальник штаба скомандовал построение.

–Господа офицеры! — сказал он перед строем. — В силу ряда обстоятельств, на днях свершилась дуэль между вашими сослуживцами. Божий суд определил, что проигравшим в этом противоборстве стал герцог Берг, исходя из этого, согласно требования Его Императорского величества, нам надлежит комиссионо обсудить это на собрание офицеров. Все в штатном порядке, как и всегда. Собрание состоится в пятницу в час по полудню, и просьбы быть трезвыми, мало ли кто припрется. Да и еще, временно исполняющим обязанности герцога, назначается князь Боголюбов. Разойтись!

Сразу же после построения к нему подошел новый начальник караула:

— Федор Николаевич, у нас с вами остался не завершенное дело, разрешите я к вам вечером заеду.

— Да уж извольте, — ответил граф и направился домой.

Еще не дойдя квартала до дома он услышал душераздирающий вой. Он догадался, что это воет его волчица, которой он уже успел дать кличку и теперь она носила гордое варяжское имя: Хельга.

Хельга не выдержала сутки, проведённые в одиночестве, и громко звала его, вожака своей стаи.

Подходя к дому он обнаружил, что оба входа заблокированы. У центрального входа, который вел в приличные мебелированные комнаты верхних этажей, стояла хозяйка дома. И скорее всего ему предстояло принимать решение либо он съезжает, либо избавляется от своей белой собаки. Не то, не другое он сегодня не планировал. У бокового выхода, который вел прямиком в полуподвальное помещение, где он и квартировал, стояли соседки-проститутки, которые явно намеревались потребовать с него компенсацию за утраченную выгоду, так как от воя разбежались все клиенты.

Но делать было не чего, из двух зол он выбрал прорываться через боковой выход. Неожиданно, его встретили приветливо.

— Федор голубчик, что случилось? У нас уже пари. Что это: неожиданное наследство или геройский поступок?

Граф удивленно посмотрел на своих соседок.

— Вот, вот и у нас был такой взгляд когда появился первый холуй и потребовал провести его в твои апартаменты. Мы так и сделали. Но видимо он подумал что мы над ним издеваемся, крякнул с досады и ушел. Но когда подъехал второй, третий и последующие, мы уже смекнули что дело не чистое и стали представляться твоими слугами, сообщали о твоем отсутствии и сетовали на твою чрезмерную занятость, а в ответ получали визитки и приглашения для тебя. Тут и приглашения на балы, в клубы, билеты в ложе театров, да и просто банальные приглашения к ужину.

Одна из девушек протянула Федору кипу бумаг.

Конец ознакомительного фрагмента.