Ревизор: возвращение в СССР 30

Серж Винтеркей (2024)

Приключения московского аудитора, попавшего из нашего времени в 1971 год, продолжаются. Павел Ивлев, отправив жену в Воронеж, а детей в деревню, работает, работает и еще раз работает. Без подстав и проблем снова не обходится, но к этому уже надо начинать привыкать. Диана, конечно, вдохновлена наградой от КГБ, но жизнь у нее теперь радикально меняется… А Галия получает частичку всесоюзной славы…

Глава 6

***

Москва. Квартира Томилиных.

Услышав звонок, прокурор Томилин подошёл к телефону. Звонил сват.

— Ну, был я у детей, — устало вздохнув, начал он. — Я уж им и так, и так объяснял, но не умею я по-хорошему уговаривать… Я только приказывать могу. Чувствую, сейчас сорвусь, а Женька твоя упёрлась и глаза на мокром месте, того гляди разревётся… Ушёл я от греха подальше… Ну, не могу я с бабами воевать.

— Ну, так и я так же, — тихо сказал в трубку Томилин.

— Надеюсь, они, как увидят, через что надо пройти ради усыновления, сами от этой затеи откажутся. Я им сразу сегодня сказал, что никто им, студентам-очникам, ребёнка не даст усыновить. Но, на всякий случай, держите там с Маринкой руку на пульсе и, если они, всё-таки, упрутся и всерьёз займутся усыновлением, надо проследить, чтобы им отказали.

— Я тебя понял, — оживился прокурор и они попрощались.

— Кто звонил? — спросила Томилина жена, когда он вернулся в комнату к телевизору.

— Лёва у детей был…

— И что?

— Да ничего. Что ты, собственную дочь не знаешь? Лёва предлагает с детьми не ссориться и не спорить, а договориться в РОНО, чтобы им отказали.

— О! Правильно! — чуть не захлопала в ладоши жена. — Как мы сами не додумались? Конечно!

— Но для этого надо, чтобы мы были в курсе всех их планов.

— Я поняла, — с готовностью ответила она, заметно повеселев. — Уж если генерал милиции и районный прокурор не смогут надавить на РОНО, то грош цена вашим постам! А уж я с дочкой помирюсь и буду знать всё!

— Только ж, ты смотри, не переиграй! Сразу на усыновление не соглашайся. Дочь у нас не дура и дважды два сложить в состоянии. И если она догадается, что мы вмешались… Она нам это не простит, Марин. Понимаешь? У нее очень сложный характер. Мы потеряем её навсегда.

— Ну, значит, сделаем всё так, что она не догадается, — улыбнулась ему жена.

***

Москва. Дом Ивлевых.

С удовольствием навернул ухи от Анны Аркадьевны. Она мне положила солидный кусок трески. Загит ей всё подсказывал, чтобы она то хлеба мне подала, то пирога.

— Небось, на бутербродах без жены-то не сидишь? — улыбаясь, наблюдал он за мной. Ну да, все вкусно, аппетит у меня был хорошим.

— Не. Мама меня подкармливает. Каждый вечер на плите какие-то кастрюльки нахожу.

— Хорошо, когда мама рядом, — рассмеялась Анна Аркадьевна.

Поблагодарил их за хлеб, за соль, как говориться и спустился к себе, пытаясь собраться с мыслями и составить план на завтра. Надо же с нашим прорабом переговорить насчёт арматуры и цемента. Узнать у Ильдара, когда рейд в детский сад и переговорить с Сатчаном насчёт комбинатов школьного питания.

Пока я листал свой ежедневник на следующую неделю, раздался звонок. Звонила жена. Да с ходу кричать начала:

— Паша! Паша! Я не сама! Случайно вышло! Скажи всем! Паша!

— Что случилось-то? — перепугался я. — Что вышло?

А тут еще какие-то помехи на линии… Чудом услышал, что она кричит в трубку, был бы старым, как раньше, так черта с два бы разобрал:

Конец ознакомительного фрагмента.