По ту сторону

Сергей Щепетов, 2017

Когда встречаются два старых друга и желают немного отметить это событие, может произойти что угодно. Особенно, если у одного из них имеется некий прибор секретного происхождения, со всеми возможностями которого и сам хозяин не очень-то знаком. И старых приятелей может занести куда угодно: по ту сторону времени, по ту сторону пространства, по ту сторону зла или даже по ту сторону самой истории. И чтобы вернуться, придется попотеть: придется карабкаться по мирам, встревая во всевозможные приключения и злоключения. А также придется много чего понять про самих себя в частности и про людей в целом.

Глава 2. Остров

Первая мысль: «Что за…?! И вторая: «Что же я наделал, пьяный дурак…»

Лазурное море до горизонта, песчаный пляж. Голубое небо с нежарким солнышком, освежающий ветерок: «Гаваи, Мальдивы или что там ещё бывает суперкурортное? Но с какого перепугу?! Где-то такое уже было… Ага, вспомнил: мультик «Кин-дза-дза» по мотивам старого фильма. Дядя Вова, мы на планете Плюк! Спасибо, родной…»

Однако мультики, худлит и сны — это одно, а жизнь — нечто другое. Развлекательные фантазии с реальностью я путать ещё вроде бы не начал, а до «белочки» — все говорят! — надо допиваться долго и упорно. И что теперь?»

Песочек вокруг меня был мелким и каким-то пылевидным. Кроме того, в нем здесь и там виднелись не осколки ракушек, а ржавые болты, гайки, гвозди и прочие железяки разного размера и возраста. В сторону берега за моей спиной колосились джунгли с пальмами и лианами. Только колосились они не просто так — они как бы украсили, заселили нечто чуждое дикой природе — бетонные глыбы с торчащей арматурой, железные конструкции и прочие руины.

В сторону моря смотреть было гораздо приятней. Однако сильно смущало, что песчаный пляж не уходил в набегающую волну — прозрачную и чистую. Он как бы обрывался на толстом ржавом швеллере, а вода плескалась где-то ниже. М-да… Как выразился один персонаж: «Пить надо меньше!»

Совсем недалеко — справа — возвышался небольшой утёс. Больше всего он напоминал одинокий угол недостроенного здания из пенобетона, активно разрушающийся и покрытый тропической растительностью. С его вершины (метров пять над пляжем) раздались громкие негармоничные звуки, перешедшие в визг и мат. Нечто большое и бесформенное устремилось сверху вниз по крутому склону. Потом шмякнулось на выступ и затихло.

«Едрическая сила, — уныло размышлял я, — это что, «тот свет»? Или я проснусь в вытрезвителе? Или в психушке? Вроде криминально своей нормы потребления я не превышал, так с чего бы?! Или это всё Серёгины компьютерные штучки? Убью, гада!!!»

Между тем некто, рухнувший со «скалы», успокоиться не пожелал — кусты на низком уступе зашевелились, раздвинулись и…

— Поздравляю с мягкой посадкой, — мрачно сказал я. — Ну, ты, блин, ва-аще!

— Сам ты…

Серёга выражался грубо, громко и бессвязно. Правда, он быстро взял себя в руки, сосредоточился и заорал:

— Чемодан где?!

— Да вот же лежит — не видишь, что ли?

Взъерошенный и всклокоченный мой школьный приятель кинулся и схватил аппарат. Откинул крышку, что-то включил и скрючился над прибором в неудобной позе. Я понял, что в этом процессе лишний, и отошел в сторонку. Стал любоваться морем вдали, пока не услышал хриплый стон:

— Иди сюда, Вован!

— Ну, пришёл…

— Ты на что тут нажимал?!

— А я помню?! Вроде всё как ты сказал. Я ж не экспериментатор, мне это на фиг не надо…

— Да-а-а…

–?!

— Жопа, — авторитетно заявил Серёга. — Полная.

— Угу. Кто бы мог подумать?! А отыграть назад нельзя?

— Нельзя! — заорал изобретатель. — Это тебе не Иван Васильевич, который меняет профессию! Это — реальность!

— Угу, — кивнул я. — Параллельная, что ли?

— Чёрта с два она чему-нибудь параллельная!

— Чо ты орёшь-то? Давай всё в обратном порядке — и будем там, где были. В чём проблема?!

— А в том… Мы же движемся, едрёный кактус…

— Не понял?!

— А я, думаешь, понял?! Пока ты на песочке загорал, а я по кустам лазил, мы куда-то сместились! И не важно, на пару метров или на пару километров. Мы в другом месте, понимаешь?

— Нет!

— Ой, б…ь, Вован! Ну, другая реальность — эка невидаль… Но вернуться мы можем там, откуда вошли — это же азы!

— Ну, допустим…

— А мы уже не там!

— В смысле?

— Какой же ты тупой! То, на чём мы оказались, двигается, понимаешь? Пространственно-временные координаты расходятся! С каждой секундой мы всё дальше от точки возврата!

— Тогда хватай чемодан и бежим!

— Куда?! — простонал Серёга, захлопывая чемоданчик. — Куда бежать-то?! Вправо-влево? И сколько? Нет, Вован, не обольщайся — это пи…ц.

— Полный?

— Угу… В чудеса я не верю. А ты?

— А я верю! — с энтузиазмом отчаяния крикнул я. — Дай сюда! А ну, показывай, что здесь и как!

— Да смотри…

Минут через сорок мы захлопнули крышку:

— Да, — признал я, — похоже, и правда, пи…ц. В том смысле, что обратной дороги нет. Меня смущает другое… Воздух тут нормальный, сила тяжести и давление тоже. Солнечная радиация, кажется, в норме. Так от чего загибаться будем? От голода или тоски?

— Отстань! — простонал Серёга и рухнул на песок. — Теперь всё без разницы…

Некоторое время я сидел рядом, прислушиваясь к окружающему миру и собственным ощущениям. Результат меня удивил: «Ну, не чувствую я тоски и отчаяния! Опьянения или «отходняка» после изрядной дозы «вискаря» я тоже не чувствую. А Серега, похоже, просто заснул. Может, и я сплю? Как-то не похоже…»

Сбросив халат, я дошел до воды. Она оказалась вполне прозрачной, тёплой, но весьма солёной. Дна видно не было. Кроме того, мелкая волна плескалась на добрых полметра ниже кромки берега. Эта кромка и обрыв к воде были из металла — массивного и ржавого. Что-то это мне напомнило, но вот что?

Так и не вспомнив, я развернулся спиной к океану (или что это?) и стал рассматривать сушу. Ничего путного я на ней не увидел — в обозримых пределах рельеф был каким-то неестественным, точнее естественным, но не вполне. Так или иначе, но в пределах полукилометра имелась некая возвышенность — метров десяти. Она была ступенчатой и слегка наклонной, однако обещала дать приличный обзор. Никаких опасностей в округе я не заметил и решил прояснить все вопросы разом — подняться на этот торчок, оглядеться и сделать вывод. Пока и меня тоской не накрыло…

Серёга уже спал богатырским сном и храпел при этом. Я решил, что у него голова слишком низко и подсунул под неё свой свёрнутый халат. Башку его я приподнял, просто взяв за волосы, однако он не проснулся.

Когда я взобрался на эту кривую гряду, то оказалось, что она довольно узкая и далее следует спуск. А там канал. И на берегу этого канала сидят рыбаки. С удочками!

Привязывать крючок к леске и насаживать червяка я научился чуть раньше, чем писать буквы. В детстве для меня рыбалка была даже не хобби, а целью и смыслом жизни. Правда, потом это прошло… Тем не менее я почувствовал присутствие родственных душ и решил подойти — как говорится, рыбак рыбака…

Канал оказался опять-таки с железными стенками — до воды метра два. Рыбаки были вполне нормальными — все солидных лет, кто в спортивных штанах и драной рубахе навыпуск, кто в галифе и жилетке на голое тело, а у кого вся одежда состояла из безразмерных штанов с нагрудником и широкими лямками. Обувь (самая показательная часть туалета!) была соответствующей — пластиковые шлёпанцы, рваные кирзачи, резиновые тапочки-вьетнамки и так далее. В общем, мужики явно оттягивались во вполне благоприятных погодных условиях. Я, естественно, направился к ближайшему.

Седоватый и лысоватый мужик сидел на складном стульчике и следил за удочками. Последние представляли собой двухметровые железные штанги с большими кольцами на концах. Штанги были насмерть приварены к «берегу» канала. В двух случаях роль лески исполняла стальная проволока, бухты которой лежали рядом, а с третьей удочки свешивался потрепанный синтетический канат примерно с мизинец толщиной. В воде, естественно, плавали поплавки — пластиковые и железные канистры. Всё это смахивало на гротеск или пародию на городского удильщика, но смеяться мне не хотелось. Как и подобает в таких случаях, я подошёл, на некотором расстоянии опустился на корточки и стал смотреть на канистры.

Прозрачная вода мерно поднималась и опускалась меж ржавых стальных берегов канала. Прошло, наверное, минут пятнадцать, прежде чем рыбак удостоил меня вниманием:

— Водку пьёшь?

— Не-а, — обалдело ответил я.

— Что так?

— Больше не могу.

— Па-анятно! Тогда сделай доброе дело — принеси пайку.

— В смысле?

— Новенький, что ли? — не отрываясь от созерцания поплавков, мужик протянул мне мятый пластиковый стаканчик. — Вон там краник. Налей, а? Только не топочи — распугаешь!

На цыпочках, стараясь и песчинки не потревожить, я подошёл к мужику, забрал стаканчик и пошёл к трубе, торчащей из склона недалеко от берега. Подставил стаканчик, покрутил «барашек» краника, и из трубы тонкой струйкой полилась прозрачная жидкость. Однако вскоре процесс прекратился — труба хлюпнула и обсохла. Набралось аккурат полстаканчика — граммов 100. Судя по запаху, это была водка, причём не самая плохая. На всякий случай я закрутил «барашка» в обратную сторону и понёс добычу заказчику.

— Вот спасибо, дорогой! — обрадовался рыбак и одним махом отправил содержимое посудинки в организм. — Вот хорошо!

Теперь — уже на правах знакомого — я уселся рядом.

— А в чём у вас тут проблема? Ну, с ханей-то?

— Да тут вишь, какое дело… — замялся рыбак. — Наливать-то она наливает, но только сто грамм на рыло. И следующую порцию нальёт тебе только часа через полтора. Кому другому нальёт без проблем, а тому, кто дозу уже принял, можно не соваться, пока срок не выйдет.

— Ты хочешь сказать, что эта ржавая труба различает людей, что в ней есть таймер для каждого?

— А бес его знает, что там в ней есть. Часов у нас нет — вот это беда. Электронные тут не работают, а механических ни у кого не оказалось. Так мужики вон песочными обзавелись, чтоб хоть прикидывать, когда за следующей дозой идти. А я вот всё не соберусь соорудить такую приспособу.

— Так сделали бы солнечные, — сказал я. — Всего-то и надо — палку воткнуть и круг нарисовать!

— А толку? Тут солнце всегда на месте — ни закатов, ни рассветов.

— Однако… — оторопел я и почувствовал где-то внутри ледяные пальцы тоски, готовые сжаться и задушить. Надо было срочно менять тему:

— На что ловишь?

— На мудянку, конечно! — охотно откликнулся рыбак. — Больше сейчас ни на что не берёт. — Тс-с-с! — он прижал палец к губам.

Одна из канистр на воде дёрнулась, перевернулась пробкой вниз и поползла в сторону.

— Подсекай! — не удержался я.

— Щ-ща-а-с… — прошипел мужик. Со стульчика он соскользнул, встал на колено и ухватил палку с крюком на конце — вроде багра. — Щ-ща-а-с я его…

Мощный рывок снизу почти утопил десятилитровую канистру. Она ещё не всплыла полностью, когда рыбак зацепил багром проволоку на соответствующей удочке и резко дёрнул её на себя. Я не сразу понял его манёвр: из «берега» торчали два обрубка толстой арматуры. На один из них он и накинул проволоку. Как только возникла слабина, он накинул «леску» и на второй шпенёк. И процесс пошёл — раз за разом он выбирал слабину! Увлечённый этим зрелищем, я и не заметил, что мы уже не одни: сбежался народ, рыбачивший по соседству. Они, похоже, знали, что нужно делать — у двоих были наготове подсачики — из стальной проволоки на коротких толстых шестах.

Завершения процедуры я не увидел — рыбаки меня оттеснили. Что-то они там дружно тянули, цепляли, хватали… Зато итог я смог разглядеть во всей красе!

Это был не тунец и не палтус.

Оглушённое ударами ломиков и ботинок, существо уже не билось, а только извивалось и разевало зубастый рот. Весило оно, наверное, килограммов 10–12, а формами напоминало батон варёной колбасы, только с пастью, маленьким хвостиком и множеством ножек.

Автора поимки все поздравляли:

— С почином!

— Дай бог, не последняя!

— Ну что, первую делим — как положено?

— М-м… Э-э…

— Не будь жмотом! Ты ж первый сегодня взял!

Я был тут посторонним и, вероятно, претендовать ни на что не мог. Впрочем, мне хватило и визуальных впечатлений: из толкучки над добычей выдавился низенький пузатый старичок — его удочки стояли метрах в ста правее. И этот старикан азартно лопал кусок чего-то шевелящегося и истекающего зеленоватым соком (или кровью?!).

Недалеко справа над каналом виднелось нечто, похожее на мост. Туда я и направился. «Этот ажиотаж явно не с голодухи, — думал я по дороге, — мужики не выглядят истощёнными. Тут что-то другое. Но хотелось бы сначала прояснить общую ситуацию, а потом уж заниматься частностями. Кстати, на каком, собственно, языке я общался с рыбаками? На русском? Но ни одного их слова я ни воспроизвести, ни вспомнить не могу! Что за бред?!»

Следующая облюбованная мной возвышенность была, безусловно, рукотворной — некое сооружение, припорошенное песком, поросшее травой и кустами. На верхушке, наверное, раньше был шест или мачта, от которой остался двухметровый пенёк. Придерживаясь за него, чтоб не свалиться с наклонной плоскости, я стал озирать окрестности.

И мозги мои сразу переполнились всяческими ассоциациями — на что это похоже и чем может быть. Но ассоциации почему-то лезли не из виденных в жизни пейзажей, а из всяческих фильмов-антиутопий про мрачное будущее. Включая фильм «Кин-дза-дза», только песка тут было совсем мало. В конце концов я сел, прислонившись к «пеньку», и стал усиленно думать.

«Как ни крути, а мы попали в какой-то иной мир. Оказывается, при современной технике это дело плёвое. Беда лишь в том, что мы угодили на что-то движущееся. Что означает окрестный пейзаж, который везде кончается морем? Бли-и-ин…

Остров.

Плавучий.

И вся эта твердь — с каналами, посёлками вдали и пляжами вблизи — ненастоящая! Такое впечатление, что в кучу сбили множество океанских судов — танкеры, сухогрузы, линкоры, авианосцы всякие… Как-то их сплотили, и теперь вся эта махина куда-то тихо плывёт. Причём давно! Я не знаю, с какой скоростью ржавеет железо, но то, что я видел — это останки кораблей, которые держатся на плаву. На них уже и песок нанесло — эоловый! — и почва образовалась, и кусты выросли! И люди тут живут… Вот только ловили мужики явно не рыбу… О боги, о боги мои! Ледяные пальцы тоски всё-таки сдавили мою грудь. Я тихо взвыл, матюгнулся и побрёл обратно.

Обходя всевозможные препятствия и неудобья, я вышел к морю чуть левее, чем хотелось бы. Тут какая-то конструкция, высотой метра два, разгораживала пляж под прямым углом к морю. Она отбрасывала тень на песок, которой я и прельстился. Однако спокойно полежать в холодке не довелось, поскольку где-то рядом нестерпимо расшумелись чайки. Оказалось, что птицы орут и кружатся над чем-то на другой стороне ржавого «мола». Невольно я стал наблюдать за ними: чайки были обычные — белые, горластые, помоечные. Всего, наверное, десятка два.

Но вот от стаи отделилась одна особь — чуть помельче и серенькая, а не белоснежная. Отделилась и устремилась в сторону моря.

— Назад, Хайник! — раздался почти нечеловеческий вопль. — Назад, я кому говорю?!

Судя по всему, столь эмоциональный призыв относился именно к птице. Однако она и ухом, точнее крылом, не повела, а, описав круг, спикировала на воду. Дело было всего в 10–15 метрах от берега, так что рассмотреть дальнейшее труда не составляло.

Чайка что-то схватила в воде — рыбку, наверное, — и вновь взмыла в воздух. Точнее, хотела. Она была, наверное, уже в метре от воды, когда безмятежная гладь вспучилась…

Или каким словом охарактеризовать данное явление? В общем, вслед взлетающей птице из воды стремительно высунулось, вынырнуло, почти выпрыгнуло нечто. Вроде крокодила, только с ластами. Рывок из одной стихии в другую был просто снайперским — зверюга ухватила-таки птицу, но та с криком вырвалась и, бросив добычу, криво-косо полетела к берегу. А чудище с огорчением погрузилось обратно в воду.

Сценка мне совершенно не понравилась — я как раз обдумывал возможность искупаться в этом лазурном ласковом море. Что-то теперь расхотелось… Кроме того, рядом происходили какие-то события, и надо было бы в них разобраться.

Преодолеть препятствие, закрывавшее от меня сцену, особого труда не составило. Однако ничего совсем уж экзотического я на той стороне не увидел. Во-первых, там была помойка. То есть груда всякого органического и неорганического хлама. Она воняла. Её составляли обломки ящиков, пластиковых контейнеров и чьих-то скелетов — черепа, позвоночники, ребра… Посреди всего этого сидели здоровенные чайки и задумчиво присматривали, что бы здесь ещё клюнуть. Среди них было несколько особей, размерами не уступающих прочим, но окрашенных в серые тона — надо полагать, подросшие птенцы.

А во-вторых… Чуть дальше на «чистом» песочке тропического пляжа сидела голая женщина.

До неё было недалеко, так что я мог рассмотреть некоторые подробности. «Вполне нормальная тётя — больше двадцати, но меньше сорока лет, наверное. Не блондинка, но волосы выгорели до белизны. Прическа сделана не в салоне — похоже, что лишние волосы она просто отрезала сама и без зеркала. И загар у неё не пляжный, а рабочий — плечи темнее, чем живот и бока. А грудь вроде бы очень даже вполне… Интересно, а попа у неё тоже загорелая?»

Так вот: эта дама возилась с серой чайкой, которая предприняла столь неудачный рейс в море. Она её гладила, что-то ей шептала… Я подсматривал из-за гребня и старался быть незаметным — дышать через раз и не высовываться. Молодая чайка, похоже, была тяжело ранена — «морской крокодил» не смог утащить её в пучину, но откусил ей лапы и что-то ещё повредил. Общение раненой птицы и человека закончилось неожиданно. Женщина утёрла слёзы, поцеловала чайку в клювик и…

И коротким отработанным движением свернула ей шею — быстрая безболезненная смерть!

Умертвив чайку, женщина не стала рыдать, а начала действовать. Она справила малую нужду на песочке и исчезла в груде хлама, которая, наверное, являлась её жилищем. Вскоре она появилась во всеоружии — на голове маска и трубка, в руке штуковина, отдалённо напоминающая советское ружьё для подводной охоты (за 30 рублей!). Трусов она, конечно, не надела, зато через плечо (между грудей) появилась перевязь, на которой были закреплены какие-то коробочки и зачехлённый нож приличных размеров. Женщина забрала убиенную молодую чайку и почти строевым шагом направилась к воде.

Стоя у кромки, она что-то крикнула и, широко размахнувшись, закинула тушку птицы в воду. То, что мне издалека казалось фартучком, прикрывающим её ягодицы, оказалось ластами, прикреплёнными к поясу сзади. Дама их надела на ноги и привычно, без визга и плеска, нырнула в воду.

Этот эпизод меня сильно озадачил. Однако в дальнейшем созерцании моря, помойки и чаек я не видел смысла: «Надо подаваться обратно — может, Серёга уже выспался? Может, мозги у него прояснились, и он вспомнит, на какую кнопку надо нажать, чтоб всё вернулось на круги своя? Но интересно, на какую-такую охоту отправилась эта красавица? Ножки у неё, конечно, коротковаты, а так — вполне ничего: животик втянутый, попа пропорциональная, сиськи эротичные… М-м-да…»

Наверное, я размышлял бы ещё долго, но обстоятельства не позволили. Над кромкой «пляжа» взлетел фонтанчик воды, выплюнутой из дыхательной трубки. Мгновение спустя очаровательная (и голая) незнакомка оказалась целиком на суше. Ласты полетели в сторону, а она, оттопырив попу, принялась тянуть что-то из воды. Похоже, кого-то загарпунила и теперь шпуля на её подводном ружье была пустой. Выбирать фал (или леску?) она даже не пыталась, а просто пятилась, пытаясь подтащить добычу к берегу. Эта её загорелая спинка, талия, этот умопомрачительный изгиб… В общем, инстинкты мои взяли верх над разумом: я спрыгнул вниз и побежал на помощь.

Поскольку подсачика у меня не было, я не придумал ничего лучше, чем ухватиться за натянутый фал, чтоб помочь тащить добычу.

— Отвали! — прорычала незнакомка. — Я подтяну, а ты на кромке прими!

Казалось, я понял её с полуслова и метнулся к границе воды и суши. Тонкий синтетический фал аж вибрировал от напряжения. Добыча вот-вот должна была оказаться рядом. Растопырив руки, я готов был её подхватить и выбросить на берег.

— Ой, дур-р-р-рак! — её голос был полон отчаяния.

— Что такое?! — меня обидели в лучших побуждениях. — Я же помочь хотел!

— Совсем офигел, да? Ты… — рывок фала чуть не свалил её с ног. Однако она выровнялась и упёрлась, зарыв пятки глубоко в песок.

— Что стоишь, твою мать?! Нож возьми!!!

Ситуация явно была критической. От меня требовались какие-то быстрые и правильные действия. Но вот какие? Взять нож? Но таковой имелся только на перевязи водоплавающей дамы, занятой вытягиванием кого-то из лазурных глубин. А что потом с этим ножом надо делать?

Так и не решив всех этих вопросов, я стал действовать «по наитию». Кинулся к даме, удерживающей трос, и выдернул нож из чехла у неё на груди. Накинул петельку шнурка на своё запястье. А потом метнулся к берегу — к воде, из которой трос кого-то тянул. Этот «кто-то» оказался не маленьким…

Я, конечно, подозревал, что туземка загарпунила не рыбу. Или не совсем рыбу… И уж точно не на два килограмма весом. Но беда в том, что от железной кромки берега до воды тут был добрый метр — как тут подхватишь эту живность? Наверное, у меня сработал древний инстинкт или рефлекс — не упустить добычу, не упустить ни за что!

И я спрыгнул в воду. Никаких сомнений относительно дна у меня не было: оно рядом, сразу встану на ноги и начну действовать!

Только никакого дна там не оказалось. Безмятежная мелкая волна скрывала под собой бездну. С перепуга и от неожиданности я погрузился, наверное, метра на два. Выгребся наверх я очень вовремя — женщина как раз подтащила свою «рыбку» к берегу, и мы с ней встретились…

Это был какой-то кошмар — зубы, когти, лапы, хвост, плавники… Очки, конечно, с моего носа свалились и болтались на груди на шнурке.

— В брюхо бей! — орала сверху туземка. — Под лапу надо, придурок! Режь, режь ему связки! Вот так! Ещё раз ткни с поворотом! Вот молодец! Шею теперь перережь!

В этой битве «наши» победили. В том смысле, что все участники оказались на суше. Меня, изнурённого борьбой и покрытого ранами, прекрасная незнакомка хотела выдернуть из воды за волосы — как морковку из грядки. Однако я вылез почти сам, не желая расстаться с остатками растительности на черепе.

На сознательном и подсознательном уровне я ожидал какого-то признания своих заслуг — типа «спасибо за помощь». Однако в первую очередь лишился ножа, болтавшегося на моём запястье, а потом и иллюзий:

— Не ложись на песок, дурак! Обсохни сначала!

Пришлось подняться на ноги. Это получилось без особого труда (кости целы!), а никаких серьёзных ран на себе я не обнаружил — лишь множество царапин, некоторые из них слегка кровоточили. Помнится, в молодости ласки иных подружек оставляли более существенные следы.

Морское чудовище вместе с хвостом и пастью было, наверное, чуть длиннее меня. В зоологии и ихтиологии я разбираюсь слабо, но беглый осмотр добычи позволил сделать вывод: «Мы такого не проходили!» Эта животина, конечно, немного напоминала крокодила… А немного — дельфина, большую ящерицу, акулу и тюленя — всё в одном стакане. Точнее, в шкуре. Форма морды и хвоста навевала мысль о том, что существо скорее хищное, чем травоядное, что добычу оно скорее атакует снизу, чем подбирает со дна.

Как только дыхание моё восстановилось, а из лёгких была удалена вода, я смог более или менее осознанно наблюдать происходящее рядом. Голая, прокалённая солнцем незнакомка, ловко орудуя ножом, извлекла гарпун из «шеи» чудовища. Надо полагать, у него был повреждён позвоночник, иначе так легко я бы не отделался. После этого дама принялась разбирать «линь» и наматывать его на «шпулю» — коническую катушку под ложем её подводного ружья. Рассмотреть его в деталях я не смог, однако, судя по мощности боевой пружины, с этой штукой вполне можно было охотиться на китов средних размеров.

Надрезав шкуру под нижней челюстью, женщина ухватилась за кость возле зубов и вознамерилась тащить чудище прочь от воды. Получалось это у неё плохо, поскольку «крокодил» был великоват. Однако моей помощи она не попросила. Что должен делать настоящий джентльмен в такой ситуации? Дать совет, конечно…

В некоторой растерянности я оглянулся по сторонам — и удача мне улыбнулась! В нескольких метрах от нас в песке валялся толстый ржавый прут арматуры. А подходящих дырок в железном пляже было хоть отбавляй. И я как суровый мужчина начал действовать — рационально, экономно и без лишних слов.

Двухметровую арматурину я от песка отряхнул и, засунув один конец в дырку какой-то железной конструкции, мощным усилием загнул в виде крюка. С этим крюком я подошёл к пыхтящей даме и небрежно предложил свои услуги. Она не отказалась.

Мы зацепили убиенную зверюгу за челюсть и, ухватившись за арматурину, вдвоём поволокли прочь от берега. Мне, естественно, хотелось узнать: куда? Однако я воздержался от вопросов и просто следовал за лидером. Оказалось, мы тащим добычу на ту самую помойку, где чайки.

Загорелая дама действовала решительно и умело. Лежащий кверху пузом «крокодил» был вспорот и распластан несколькими движениями ножа. Из области пояса задних конечностей незнакомка вырезала кусок мякоти килограммов на пять, завернула его в кусок шкуры. После этого она явно собралась покинуть это место и напоследок издала некий звук, мало на что похожий. Для чаек, чинно сидевших вокруг, он послужил сигналом. Они кинулись все разом, тесня друг друга, отмахиваясь крыльями от конкурентов и издавая совсем не мелодичные звуки. Какая-то очаровательная белокрылая птичка вскоре вывалилась из толпы, волоча за собой кишку, которую заглотить целиком ей никак не удавалось…

Б-р-р!

И ещё раз: бр-р-р!

Созерцать это зрелище сил никаких не было, поэтому я перевёл взгляд на нечто более приятное. Местная дама, закончив дела на «помойке», засунула нож в чехол на груди, прихватила свёрток с мясом, своё подводное ружьё и отправилась (виляя бёдрами!) к сооружению, которое мне сначала показалось кучей хлама. Теперь, всмотревшись, я склонился к мысли, что это из песка торчит какая-то корабельная надстройка. А снаружи она завалена разнообразными деревяшками, которые, наверное, используются в качестве топлива для очага.

«И что делать? — озадачился я. — Что я вообще могу предпринять в такой ситуации? Если только дерзнуть… Серёгина машинка доходчиво объяснила, как надо обращаться с женщинами — неужели я утратил способность учиться? Она же женщина… Она же самочка репродуктивного возраста… И нашего вида… Я, правда, на самца-доминанта похож мало… Но всё-таки! Эх, чем дорожу, чем рискую на свете я?.. Иду!»

Войти внутрь я, конечно, не решился. Сел, стал смотреть в безбрежную даль и пересыпать песочек из ладони в ладонь. Моё ожидание было не напрасным:

— Ну, и хрен ли ты тут сидишь?

Вспомнив о подсознательных предпочтениях женщин, я ответил неспешно и мудро:

— Где хочу, там и сижу! Ты мне не указ! Тебе не понять возвышенных исканий моей души! Вот, к примеру, меня всерьёз озадачил изгиб контура твоей тушки. Ну, где у тебя талия в попу переходит. Понимаешь, этот твой изгиб…

— Пошел на хрен! — донеслось из жилища.

— Сама туда иди, хы-хы! — отреагировал я. И продолжил раздумчиво: — С другой стороны, у меня сложилось впечатление, что правая грудь у тебя несколько массивней, чем левая…

— Заткнись!!!

Я понял, что ступил на верную тропу. И продолжил озвучивать свои размышления:

— В целом, конечно, ничего… Но ноги длинноваты — м-да-а… И к тому же совершенно не кривые и лысые! Прямо уродка какая-то! Может, ты их бреешь? Не похоже… И как ты с такими ногами при посторонних мужчинах ходишь?!

Из тёмного входа в жилище вылетел некий предмет. Траектория его была однозначна. Однако я вспомнил шуструю молодость и принял подачу…

— А-а-а!!! Ты офигела?! аа

Это оказалась кастрюля с супом. Горячим!

Время остановилось. Или, наоборот, ускорилось…

Так или иначе, нормально я стал воспринимать реальность уже лёжа на спине. Сначала женщина вылила на меня пару литров довольно холодной воды, а потом стала чем-то мягким удалять с кожи остатки этого самого супа, каши или хрен его знает чего.

— Больно? — спросила незнакомка без особого, впрочем, сочувствия.

— Не то слово, — мужественно ответил я.

— Скажи спасибо, что кипел давно и успел остыть.

— Спасибо! Только меня такими мелочами не смутить. Это ты чуть что кастрюлями кидаешься… А я всегда только о возвышенном думаю!

— Это о чем же?

— О форме твоей талии, конечно, — пожал я плечами. — А ты что подумала? Опять-таки, пропорции твоих сисек…

— У меня ещё чайник есть — не остывший! — заметила дама.

— Неси! — не дрогнувшим голосом проговорил я. — Ради истины я жизни не пожалею! И мученическую смерть приму!

— Какой истины-то?

— Ну, что у тебя правая сиська толще левой!

— Врёшь! Это левая… — задумчиво проговорила она и вдруг спохватилась: Слушай, ты, собственно, откуда взялся, а? Может, перестанешь придуриваться? Или ты по жизни такой?

— Нет, — сказал я решительно и принял сидячее положение. — По жизни я вполне нормальный. Правда, выпиваю регулярно и зарплата у меня маленькая. Зато дети уже взрослые. А гружу я тебе то, что ты хочешь слышать, говорю то, что тебе интересно. Иначе ведь зарежешь и чайкам скормишь!

— Вообще-то могу, — по некотором размышлении признала дама. — А как ты догадался?

— Что тут гадать-то?! — пожал я плечами. — Все вы… Впрочем, не буду о грустном. По науке, женщины — подательницы пищи, хранительницы очага и прочее. А ты ошпарила меня этой самой пищей, вместо того чтобы накормить! Какой облом, какое разочарование, да-а… А попой виляла как настоящая!

— Ничего я не виляла!

— Отстань, коварная, мне виднее, — твёрдо заявил я. — Уйду от тебя в туманную даль! Бесчуйственная ты, и ноги у тебя…

— Это куда же ты собрался?

— У меня на той стороне Серёга спит. Как бы не сгорел на солнышке…

— И давно спит?

— Да часа два уже, наверное…

— Ну, тогда никаких проблем, — авторитетно заявила женщина. — Его уже съели!

— Что-о-о?!

— То-о-о! — передразнила меня незнакомка. — Но кости, наверное, ещё остались. Пошли! Где там этот твой Серёга…

Бежать по мелкому сухому песку было трудно. Однако недалеко. Дама оказалась не права — Серёга был ещё жив. Правда, осталось ему немного…

Определить систематическую принадлежность этих существ я, конечно, не смог. Больше всего они были похожи на сухопутных крабов. Каждый примерно так со стандартную алюминиевую миску. Это если не считать клешней и лап, торчащих во все стороны. При этом данные гады бегали очень шустро и… прыгали!

Серёгу они взяли в кольцо и атаковали. А он держал круговую оборону. Мы появились как раз в тот момент, когда на его распоясанном халате повисло штук пять этих тварей одновременно. Серёга халат скинул, растоптал несколько самых активных агрессоров, а прочих начал распинывать ногами. От его ударов они летели далеко и высоко, но, сволочи, приземлившись, тут же вставали на лапы и вновь устремлялись в атаку.

Надо было, конечно, бросаться на выручку приятелю — немедленно! Однако что-то меня остановило. Несоответствие какое-то…

Незнакомку, рвущуюся в бой, я прихватил за левую руку (в правой был нож) и дернул:

— Стоять!

— Что-о?!

— Погоди, говорю… Давай осмотримся… Как бы хуже не было!

— Ну, давай, — внезапно согласилась она, останавливаясь и переводя дыхание. — Вроде справляется!

Картина была, конечно, экзотическая, но не совсем драматическая. Некий Homo sapiens — здоровенный жлоб с изрядным брюшком — голыми руками и обутыми в кроссовки ногами сражался с какими-то непотребными тварями. Причем на песчаном пляже и на фоне вполне идиллического морского пейзажа. Сражался он вроде бы вполне успешно и, самое главное, этот воин был не один!

Вокруг поля битвы неровным кругом разместились чайки — те самые, с помойки. Когда какой-нибудь изувеченный «краб» вылетал с поля боя, они дружно кидались к нему. Но столпотворения не получалось — две-три авторитетных особи присваивали себе добычу, а остальных отгоняли. Эти остальные в драку не лезли, а вновь рассаживались по кругу в ожидании следующей жертвы — дисциплина!

И была тут ещё одна птица — ворона. Хромая и взъерошенная, она решила принять непосредственное участие в битве, так что Серёга сражался не один. Птица прыгала возле него по песку, долбила клювом зазевавшихся «крабов», а на остальных душераздирающе каркала, от чего они пугались и шарахались в сторону. В общем, ворона расстраивала ряды врагов и не давала им разом навалиться на такую вкусную и мясистую добычу.

Ситуацию портило лишь то, что на близкой кромке пляжа возникали всё и новые и новые «крабы». Они выпрыгивали из воды и шустро бежали на помощь своим соратникам. Похоже, на Серёгино мясо — с жирком! — охотников здесь было много.

Наша атака оказалась дружной и сокрушительной. Мы с незнакомкой бежали и шумели: я орал что-то грозное и матерное, а дама воинственно визжала и размахивала ножиком. Надо сказать, что рядом с ней я и себя-то не слышал…

Победа была полной: поняв, что им ничего не светит, «крабы» дружно устремились к воде, а чайки разочарованно разлетелись в стороны. Облачённый в остатки трусов Серёга явно не чувствовал себя спасённым от неминуемой гибели. Он, похоже, чувствовал себя победителем. На нас он сначала вообще внимания не обратил, а занялся хромой вороной:

— Ты молодец, Каги! Мы победили!

— А-р-р!

— Жри всех, кто остался! Никто тебе не помешает!

— А-р-р!

— Что бы я без тебя делал, моя птичка?

— Ка-р-р! — сказала польщённая ворона и смущённо опустила клюв. — Ка-а-а?

— Всё, что видишь, твоё! — сделал широкий жест Серёга. — Лопай, пока не треснешь!

— Ка-а, — кивнула птица и подскакнула к ближайшему раздавленному крабу. — Ка-а!

Чайки сидели в отдалении и, надо полагать, глотали слюнки. Однако приближаться пока не решались. Между тем Серёга милостиво изволил заметить нас — своих истинных спасителей. Я его не заинтересовал, а даму он некоторое время рассматривал, даже с боку заглянуть попытался. На столь пристальное внимание незнакомка реагировала угрожающим движением ножа, который держала прямым хватом.

— Эх, ма! — вздохнул вундеркинд и изобретатель. — Вот ведь вляпались… Ты чо меня бросил, Вован? Чуть не заели эти тараканы! Весь халат искусали, сволочи!

На самом деле халат был почти цел, если не считать нескольких дырок. А вот от его трусов действительно остались рожки да ножки.

— Слушай, Серёга, — раздумчиво сказал я, — когда ты успел отрастить такое пузо?! Ты ж всю дорогу тощий был!

— Сам не понимаю, — горестно вздохнул изобретатель. — В перестройку — в голодные годы — оно вдруг само стало расти. Вроде и питался я только макаронами с хлебом, а оно растёт и растёт! Но я уже привык.

— Ты, может, и привык… Слушай, надень хоть халат — не удобно же перед дамой!

— Кому неудобно?! — слегка растерялся мой бывший одноклассник. — Ах, да, сейчас надену…

Он успел завязать пояс, прежде чем спохватился:

— Чо ты мне грузишь, Вован?! Твоя дама вообще голая!

— Во-первых, не голая, а обнажённая. А во-вторых, она же красивая, — сделал я интонационный акцент. — А ты?

— А я… — Серёга, похоже, разгневался, — А я… Слушай, Вован, что ты вообще в жизни понимаешь?!

— Всё! — самоуверенно изрёк я. — Мужчина должен быть…

— Да заткнись ты, придурок! — прорычал изобретатель и лёгким движением руки смёл меня в строну. — Не позорься перед девушкой!

— Сам дурак, — пробормотал я, понимая, что остался не у дел. А Серёга уже рокотал «обволакивающим» басом:

— Простите, мадам, мой непритязательный вид. Это всё местные насекомые!

— Они не насекомые!

— Ну, не важно… Агрессия этих тварей поставила меня в слегка затруднительное положение. Вы спасли мою жизнь и здоровье! Если б не вы, о, таинственная незнакомка, мои кости украсили бы этот пляж! Нет меры для выражения моей признательности! Я готов пасть к вашим ногам! Я готов…

— Хорош орать! — буркнула женщина, убирая нож в чехол. — Кости они тоже потом съедают. А если готов падать к моим ногам, так падай!

— Что, прямо так? — опешил Серёга. — Я же весь изранен, весь в крови — вдруг какой сепсис занесу! Может, вы меня сначала перевяжете, приложите к ранам целебные травы, а потом я и паду — в смысле к вашим ногам, а?

— Сейчас я тебе приложу, — пообещала красавица. — И приложу, и перевяжу так, что мало не покажется! Падать к ногам будешь или нет?

Серёга, кажется, растерялся. Это было так на него не похоже, так для меня непривычно, что прерывать их диалог было просто грешно.

— Конечно буду… раз надо, — пролепетал он. — А зачем?

— Для удобства разделки, — деловым тоном ответила женщина и оглядела Серёгу с головы до ног. — Слушай, пойдем на ту сторону, там ты и падёшь, а? У меня ж птички вечно голодные, а ты тяжелый! Хотя, собственно, можно и расчленить… Или просто сюда их позвать… М-да-а… Давай, падай, пока не передумал!

Мой несгибаемый приятель оказался в смущении. Местная дама ожидала. Она села, стала пересыпать песок из руки в руку и откладывать в сторону железки, которые в нём попадались. Серёга тоже уселся на грунт и в пароксизме отчаяния обхватил руками голову. Однако, в отличие от меня, в трудную минуту одиноким он не остался. Сильно хромая, к нему подскакала серая ворона:

— Ка-а!

— Вот! — сказал изобретатель и протянул свою немаленькую лапу. Ворона не отстранилась и позволила ему погладить себя пальцем по голове. — Только ты меня понимаешь!

— Ка-а, — сказала птица и обильно погадила на песок. — Ка-а!

— Да, — сказал Серёга, — ты права. Злые они все. Корыстные. Только о себе и думают! А я… А мне…

— Ка-а, — сочувственно кивнула птица.

— Вот именно! — как бы воспрял духом изобретатель. — Ну, вляпались мы во что-то! Что ж теперь, помирать, что ли?!

— Ка-а! — сказала птица. И добавила: — Кх-а-а…

— Это мы ещё посмотрим! — категорически не согласился мой приятель и воззвал: — Вован, ты собираешься меня представить своей даме? Или ты вааще?!

— Это ты мне? — оторвался я от раздумий о суициде. — А вы разве ещё не знакомы?

— Ну, ты, блин…

— Заткнись! — резко возразил я. — Слушай, пока ты тут спал и с раками воевал, я провёл разведку. Ничего хорошего сообщить не могу. Мы куда-то плывём. Люди здесь как бы живут. Надо ли и нам тут жить — не уверен. Зачем эта девушка взялась тебя спасать, я понятия не имею. Как её зовут — тоже не знаю. Усёк? Но она довольно красивая и… добрая, — добавил я, вспомнив про летающий суп.

Как это ни странно, но ожоги мои почти не болели — может, суп был действительно не очень горячим?

Возникла пауза — кто сидел, кто лежал — и все думали о смысле жизни. Включая обожравшуюся ворону, которая растопырилась на песке и тяжело дышала.

— Света меня зовут, — вдруг сказала женщина. — Кандидат биологических наук.

— Владимир, — откликнулся я. — Тоже кандидат, но совсем других наук…

— Ученые, бли-ин… — прохрипел Серёга. — А я на докторскую пошёл, но на предзащите затоптали гады!

— Не признали юного гения! — хмыкнул я. — Ретрограды, ревизионисты хреновы!

— Традиционалисты, — поправил Серёга. — Нет у людей полёта… Света, можно с вами на «ты»?

— Ну, рискни…

— Мне терять нечего! А что ты имела в виду под падением к твоим ногам? Причем в каком-то определённом месте, а?

— Да ничего я не имела! Просто чайки же всегда голодные. В море им нельзя, а у них инстинкты. Наверное, сейчас идёт отбор — выживут те, кто сможет обходиться без хватания добычи с воды. Но их же тянет, они же чайки… А там эти верхоплавы — почти всю популяцию извели! Теперь, похоже, сами вымирают — птицы кончились. Но туда им и дорога — уроды какие-то инопланетные!

— И ты кормишь чаек, чтоб они в море не летали? — сообразил я.

— Да разве их накормишь…

— Погодите, — привстал на локте Серёга, — ты, значится… Я, значит, от избытка чувств паду к твоим ногам, а ты, значит, меня чайкам скормишь, да?

— А что, ты большой, — пожала загорелыми плечами женщина. — Тебя им надолго хватит. Но лучше на той стороне — я их к одному месту кормёжки приучаю.

— Какой цинизм…

— Причём тут цинизм?! Сейчас речь идёт о судьбе популяции! Если она по численности перейдёт порог резистентности, то уже не восстановится, и чаек здесь не будет. Нужно продержаться, пока станет репродуктивным нынешний молодняк. И следующее поколение надо проконтролировать. Они быстро учатся, но инстинкты часто оказываются сильнее.

Я просто не смог удержаться, чтоб не добить окончательно своего гордого одноклассника:

— Да ничего страшного, Серёга! Мы им только что верхоплава скормили. Света мастер своего дела — она тебя совсем не больно зарежет!

— Спасибо друг! — безрадостно сказал Серёга. — Я, между прочим, уже лет семь психотерапевтом и психоаналитиком подрабатываю. И дипломы у меня есть, и корочки! Так что ты мне ничего нового о людях и женщинах сообщить не сможешь — не пыжься! А вот к Свете у меня есть вопрос…

— Ка-а! — вдруг сказала ворона и захромала к своему другу. — Ка-а?!

— Ой, ты ревнуешь, моя птичка? — тоненьким голоском возопил Серёга. — Ну перестань, ну чего ты?

Он хотел вновь погладить её пальцем по голове, но птица невежливо уклонилась и сказала:

— Ка-а!

— Цыц! — возмутился Серёга. — Не твоё дело!

— Ка-а… — обиделась ворона и понуро заковыляла обратно.

— Ладно, дамы и господа, — встрял я. — Давайте расставим точки над «i», поймём, как жить дальше. Кто кого кем будет кормить? И вообще!

— А вот это — здравая мысль! — слегка оживился Серёга. — Ты знаешь, чего я сейчас хочу?

— Похмелиться?

— Слушай, Вован, — похоже, он искренне обиделся, — в отличие от некоторых, я ещё не клинический алкоголик. Алкоголик, конечно, но не клинический. В общем, без опохмелки как-нибудь обойдусь. Меня истина интересует, правда жизни, так сказать! И, в отличие от некоторых, живу я не низменными инстинктами, а возвышенными исканиями!

— Слыхала? — я по-свойски пихнул плечом женщину. — Как загибает! Ну, точно экстрасекс или…

— Вован, я бы вас попросил!.. — не стерпел приятель. — Дай мысль закончить!

Тут уж я не выдержал и заорал:

— Достал ты со своими мыслями, Серёга! Мне завтра на работу! А когда наступит это завтра?! И где та работа?! Во что ты меня вляпал, придурок?! Верни взад, а то убью прям щас, на хрен! Ну, давай открывай свой чемодан, нажми на что-нибудь и верни меня на остановку! Я к жене поеду! Ну тебя на хрен! И…

Я ещё что-то кричал — довольно долго, наверное. Облегчал, так сказать, свою душу.

А потом пришел в себя. Или, может быть, из себя вышел — насовсем.

Голубое небо. Лазурное море. Ласковый ветерок и тёплое солнышко. Я сижу на песочке в трусах. Грудь и живот мои исцарапаны и ошпарены, а плечи, похоже, уже сгорели под солнцем. Вокруг расположились «мои» люди, которые особого сочувствия ко мне не испытывают. Ворона смотрит задумчиво и клонит голову то вправо, то влево. Серёга подмигивает Свете, кивает в мою сторону и крутит пальцем у виска. Однако женщина на него внимания не обращает, поскольку мечтательно смотрит в морскую даль.

На самом деле смотрела она не мечтательно, а вполне по-деловому. Вдали показалась летящая птица — чайка над волной… Света вскочила и издала горлом (или чем?!) какой-то невнятный клёкот — явно переходящий в ультразвук. А потом разразилась серией криков, которые жители приморских городов слышат ежедневно. Только они в них ничего в них не понимают. А тут взаимопонимание было полным. Могучая белокрылая птица сделала в воздухе круг и приземлилась на песок у ног Светы. И сразу же начались разборки:

— Ка-а! — возмутилась ворона. Растопырив крылья, вытянув шею и открыв клюв, она двинулась в сторону чайки. — Ка-а-а!!!

— Кхегме-кле! — заявила чайка, принимая воинственную позу. — Кме-кле!!!

— Мать вашу! — сказала Света и с маху поддала ногой чайке под брюхо.

— Кле-кме! — обиделась птица и, обретя устойчивость, взлетела. Она сделала в воздухе круг и направилась в сторону «помойки». Пролетая над нами, птица справила нужду, но ни в кого не попала.

— Ну, я ему устрою, — буркнула женщина себе под нос. — Достал он меня, гадёныш!

— Света, — ласково пророкотал вдруг Серёга. — Я понял, что растратил жизнь напрасно. Если бы я вовремя встретил тебя…

— Заткнись, а? Ты мне ещё в любви признайся — вот я сейчас уши развешу и сомлею! Ага, дождешься!

— Да я, собственно, и не сомневался! — ухмыльнулся Серёга. — Не надеюсь, не зову, не плачу! И иллюзиями не обольщаюсь. Но мой суперкомп ещё работает. Может, приобщишься к познанию науки?

— Ты о чём?

— А вот есть у меня тут приборчик. Я назвал его «думатель», но Вовка категорически не согласен. Он, впрочем, ни хрена не понимает… Короче: ты ложишься на песочек и расслабляешься. А на голову водружаешь вот эту штучку с датчиками. Лежишь себе, и думаешь о наболевшем. А машинка потом всё прояснит — и на экран выведет. Можно, конечно, и озвучить — по желанию заказчика.

— Это зачем?

— А мы таким образом познакомимся! Неформально.

— А мне надо с тобой знакомиться? Неформально?

— Ну-у… Как бы… — замялся Серёга. — Дело хозяйское… Я вообще могу в сторонке постоять. Результат ты сама просмотришь. Не понравится — сотрёшь. А можем и обсудить — тебе, наверное, интересно будет.

— С кем обсуждать-то? — сурово глянула на нас женщина. — С вами, что ли?!

— А почему бы и нет? — вяло поинтересовался я. — Мы, конечно, не первой свежести, но не совсем дураки, да и сперматозоиды продуцировать ещё можем. Хотя классический репродуктивный возраст уже пережили. Но ещё живы.

— Вот и радуйтесь! — буркнула женщина. — Покажи-ка мне эту штуку!

Следующие минут 30-40 я был не у дел. Здоровенный пузатый Серёга в дырявом халате и «хрупкая» местная девушка — совсем голая! — раскрыли чемоданчик и повели беседу на компьютерном языке, мне мало понятном. Некоторые слова я, конечно, узнавал, но…

— Ладно, — в итоге сказала Света. — Но в монитор не суйся. Мой интим тебе ни к чему, понял?

Она стала укладываться и пристраивать на голову «шлем». Хромая ворона отнеслась к этому неодобрительно: прыгала вокруг, косилась глазом, разевала клюв, но каркать не решалась. Серёга тоже суетился, как паж возле королевы, а ворону при случае просто отпихивал ногой.

— Поехали! — сказал он.

Никто никуда, естественно, не поехал — где были, там и остались. А меня опять охватили смутные мысли: «Зачем это всё? Чего ради?!»

— Стоп! — скомандовал Серёга. — Хватит! Оно загрузилось. Лишнего нам не надо, а то диск или батарея сдохнет!

Света сняла шлем, сфокусировала свои зеленоватые глаза с выгоревшими ресницами на Серёге, и по лицу её пробежала (мелькнула, скользнула?) этакая неуловимая, почти неуследимая гримаска. Я без труда вспомнил опыт прожитых лет: «Если по лицу девушки пробегает вот такая тень, то она не даст ни за что — сколько её ни пои. Или сразу пошлёт, или «динамо» будет крутить. Так что Серёга в данном случае отпал. А я?»

— Не трогай прибор! — тихо прорычала женщина. — Я сама во всём разберусь! И не подсматривай!

— Света, — примирительно промямлил Серёга, — ваша стеснительность меня просто шокирует. Такая хрупкая, такая робкая, такая ранимая…

— Знаешь что?!.. Вон, ворону свою в колпак засунь и анализируй! Это она хрупкая и ранимая. Не мешай лучше!

— А что, это мысль… — вдруг загорелся Серёга. — Его сразу перестали интересовать обнажённые телеса прекрасной туземки, его захватила новая идея:

— Слышь ты, птица, — обратился он к хромой вороне. — Изучаться будешь?

— Ка-а!

— До чего же ты тупая, блин. Слова по-человечьи сказать не можешь!

— Мох-ожешь… Ка-а!

— Правда, что ли?! — изумился изобретатель. — Ну, скажи что-нибудь умное!

— Ка-а… Кру… Кму… Му-…к!

— Кто?! — грозно насупился Серёга.

— Ка-а…

— Опять за своё, блин… Сейчас я тебя точно в органолептор засуну!

— Ка-а!

А я впал как бы в ступор, прострацию и депрессию. Сидел и смотрел на весь этот абсурд — на фоне лазурного моря. Света дочитала текст на экране, стёрла его и что-то спросила у Серёги, а он ответил. Только мне всё это было до фени… Очнулся я, когда понял, что меня зовут. Оказалось, мы идём в гости — к Свете.

И пошли, благо это было довольно близко. Вообще-то, мне не раз приходилось бывать в женском «холостяцком» жилье. У него есть особые приметы: сантехника в аварийном состоянии и всюду сушатся трусики. Ничего подобного здесь не наблюдалось. Похоже, хозяйка трусиками просто не пользовалась, а сантехника напрочь отсутствовала.

— Есть будете? — явно для проформы спросила Света.

— А… Э… Гм… — ответили мы с Серёгой.

— Так бы сразу и сказали! — отреагировала хозяйка. — Кушайте на здоровье, гости дорогие!

На железный столик с облупившейся краской плюхнулся тот самый шмат мяса, вырезанный из местного «крокодила». А упаковка — кусок чешуйчатой шкуры — стала исполнять роль скатерти. И что с этим делать?!

— О, Света… — сказал Серёга. — Вы так… Кхе… Гм!

— Угу, — кивнула женщина. — Вы что, новенькие? Откуда взялись?

— Мы — старенькие! — твёрдо ответил я. — А взялись мы…

И я чётко — как на экзамене — оттарабанил год, месяц, день и время нашего «попадания». И в заключение добавил:

— Вообще-то, мне завтра на работу!

— Угу, — кивнула Света. — Мне тоже — к девяти тридцати. И что из этого?

— Но мне показалось, что ты как бы… — промямлил Серёга. — Ну, в общем… Того!

— Кого — того? — ухмыльнулась туземка. — Вы есть будете или нет?

— Мэ-э… А надо?

— Пожалуй, надо! — усмехнулась туземка. — Во всех книжках по этологии, психологии, урологии, сексологии и проктологии так прямо и написано: мужики думают не мозгами, а желудком, кишкой и ещё кое-какими придатками.

— Как ты цинична… — простонал Серёга. — Как натуралистична…

— Всё с вами ясно, — вздохнула женщина. — Объясняю для самых тупых: еды в этом мире полно. Вы — тоже еда. Но если кушать хотите сами, то делается это вот так!

С этими словами она отщипнула от студенистой груды, лежащей на столе, изрядный шматок и отправила его в рот. Прожевала, проглотила и потянулась за следующей порцией.

Ни тарелок, ни ножей, ни вилок… Даже салфеток не подали! И что делать? Вообще-то есть мне хотелось не сильно. Однако надо было соблюдать приличия. И я потянулся к этой субстанции…

Как я понял, это действительно было мясо — мышечная ткань. Правда, не красного, а какого-то зеленовато-голубоватого цвета. Отделить кусок от целого было не трудно. А дальше… В общем, больше всего это напоминало мякоть экзотического цитруса помело. Мягонько, почти безвкусно и сытно — ешь себе и ешь!

Дело кончилось тем, что Серёга перестал бороться с рвотными позывами и присоединился к нам. Сначала, конечно, робко — я, дескать, только попробую. Потом он вошёл во вкус, и от здоровенного куска мяса вскоре почти ничего не осталось. На мой организм продукт подействовал как-то странно: тяжести в желудке не ощущалось, но на душе наступило облегчение, как будто утром после вчерашнего застолья выпил бутылку пива.

— Какая прелесть! — умильно промычал компьютерный гений. — Ел бы и ел! Света, ты просто гениальный кулинар! О такой жене должен мечтать каждый здравомыслящий мужчина! Нет, ты просто сказка! Ради того чтобы меня так кормили каждый день, я готов… Что такое?!

Он таки заметил выражение наших лиц и стал пялиться то на меня, то на Свету. Чтобы хуже не стало, я решил прояснить ситуацию:

— Серёга, это блюдо не даёт повода для кулинарных комплиментов нашей очаровательной хозяйке.

— Это ещё почему?

— Потому что это просто сырое мясо какой-то местной морской твари. Понял? И не вздумай блевать!

— А-гмн… — сказал Серёга. — Ты ва-аще, да?

— Не-а!

— Во бли-и-ин…

Снаружи — сквозь клёкот чаек на помойке — донёсся новый звук. Лицо Светы как-то разом осунулось, постарело. Она протиснулась к двери и покинула помещение. Перекошенная дверь сама собой открылась, и мы увидели, что наша хозяйка, бросив гостей, торопливо шагает к берегу. Я решил на всякий случай последовать за ней, а объевшийся Серёга потащился следом.

Ох-хо-хо-о… Есть такой старый шлягер со словами: «Этот мир придуман не нами, этот мир придуман не мной…» В данном случае это было именно так — я бы до такого не додумался.

На пляж — или каким словом обозвать здесь границу воды и суши? — вылезло некое существо. Именно оно издавало клекочущие призывные звуки. Света шла несомненно к нему. Она ещё не рассталась со своей «перевязью», однако в данном случае руки её были пусты — нож из чехла она не достала. Уже на подходе у меня что-то ёкнуло внутри: вдруг совершенно отчётливо я понял или почувствовал, что не надо — не надо нам туда ходить!

— Сядь и уймись! — сказал я Серёге. — Мы тут лишние.

— Угу — согласился компьютерный гений и последовал моему совету. — Поглядим…

Существо, преодолевшее границу воды и суши, было похоже на чёрт знает что. Голова вроде бы человечья и руки есть, а вот всё остальное… Ну, читали мы про Ихтиандра, но это! В общем, я как бы поставил блок в своём ассоциативном мышлении — не надо пытаться понять то, что понять невозможно!

Судя по всему, между Светой и водным существом произошёл короткий, но очень эмоциональный диалог. Закончился он тем, что женщина стала пинать собеседника босыми ногами. Странное существо в ответ издавало какие-то звуки, пыталось защититься руками, но в конце концов благополучно плюхнулось в воду. И больше не появлялось… А Света побрела по песку обратно.