Чумовой Дон. Том 1

Сергей Чуев, 2015

«Чумовой Дон» – искрометный сборник житейских историй, баек, анекдотов и наблюдений. Перед вами увлекательный и реальный, говорящий и эмоциональный свод ироничных новелл о современниках. Легкий и живой стиль автора подарит вам прекрасные позитивные минуты чтения и знакомства с миром глазами Сергея Чуева.

Про столовку

В Москве, на Газетном, где мы располагаемся, в лабиринте петляющих коридоров находится колоритная, пропитанная духом советского прошлого и уставленная соцатрибутами столовка. Там мы по-быстрому питаемся.

Бойкий женский коллектив состоит из работников, так сказать, фронт-офиса — молодых и приветливых дам на кассе и выдаче еды. И остальных — из бэк-офиса за стенкой.

Первое знакомство со столовкой навевало ностальгические чувства и какую-то иррациональную симпатию. Вспоминались советское детство, провинциальная простота, почти домашняя атмосфера. Одна моя коллега, назовем ее Олесей, испытывая тяготы столичного отсутствия родни, так впечатлилась этой столовкой, что видела в одной из работниц с крашеными под красное дерево волосами прообраз своей мамы. «Хорошая тетя, — говорила она мне, когда мы ходили вместе обедать, — простая, но добрая. Сразу видно». Мы каждый раз с ней здоровались, а Олеся очень переживала, когда «хорошая тетя» перешла на столовский ранг ниже — из раздатчиц стала вытиральщицей подносов.

Но в один чудесный день благодатная столовская атмосфера оказалась подпорченной позорным случаем.

«Ну какой же тупорылый народ пошел! Тарелки с подносов надо составлять на мойку!» — доносился из окошка бэк-офиса столовой зычный бабий голос. «Очкастый тилигент», нарушивший ключевую традицию этой столовой, замер от неожиданной грубости. «Я, что ль, должна за тебя составлять?» — как последнюю пулю в уже обмякшее в нерешительности тело «тилигента» выстрелила посудомойщица и спряталась в окошке.

Прошло несколько дней. Мы снова обедаем в столовке «для тупорылых» — такое уж приклеилось название. «Хорошая тетя» протирает подносы и складывает их в стопку. Мои коллеги выбирают салатики и изучают меню. Олеся, симпатизирующая «хорошей тете», пришла позже всех и встала в конец очереди. Берет из стопки поднос… и случайно роняет его на пол. Замешкалась. Думает, что делать дальше. Вроде как с пола поднимать и набирать еду неправильно, положить в стопку тоже. Решила аккуратно поставить поднос ребром около стойки и взять новый.

— Девушка, у вас чё, руки дырявые? Вчера вы вилку уронили! Сегодня поднос! Мы чё тут стоим? Чтоб за вами поднимать? — вдруг заверещала «хорошая тетя» в адрес девушки, еще недавно в ней рассмотревшей свою родительницу. «Ну это ж надо, какие бессовестные люди пошли!» — продолжала она.

— А что мне нужно было делать? — попыталась оправдаться Олеся.

— Аккуратнее надо быть! За каждым тут нагибаться! И не смотрите на меня так! Не нравятся правила — не ходите к нам сюда! — возмущалась тетка.

Пострадавшая от нежданной грубости тетки с красными волосами Олеся объявила решительный бойкот столовой и мужественно пару недель обходилась без их пищевых услуг. Больнее всего ее обижали даже не слова работницы, которая, как потом выяснилось, являлась там главной, а тот диссонанс между псевдоматеринским первоначальным образом и хабалистой натурой, проросшей в суровую реальность. Но морозы и голод сделали свое дело. И Олеся вернулась в столовку.

Теперь она не здоровалась с теткой, изображала из себя пострадавшую и только посматривала на обидчицу, качала головой и вздыхала. Тетка тоже не реагировала. Так продолжалось несколько недель. Изредка из бэк-офиса доносились редкие, но конкретные и порой с матерком диалоги сотрудников столовой: «Люська, ну какого ты сюда свою кастрюляку-то поставила? Вали быстро отсюдова!», «Хрена ты ложки до сих пор не помыла? Видишь, людей сколько?» И так далее.

Вчера «хорошая тетка» была в хорошем расположении духа, играючи расправлялась с подносами и сама обратилась к пострадавшей Олесе:

— Ой, а я тут вчера одну девушку обругала, думала, что это вы! Говорю ей: «Вы что, опять ронять все начали?» А она смотрит на меня как-то странно. Тут я и поняла, что ошиблась. Вы ж не обижайтесь на меня. Я ж не со зла. Работа у нас тут такая, нервная. С людьми как-никак.

И Олеся ее простила.

17 января 2014 г.