«Красин»: сделка незаконна

Сергей Сычев, 2021

Историки еще долго будут изучать причины распада государства Союз Советских Социалистических Республик. В данной книге изложен взгляд рядового гражданина на конкретное событие, которое происходило в самом начале этого распада. Было ли оно закономерным и неизбежным, судить читателю. Автор принадлежит к тому слою населения нашей страны, который оказался наиболее уязвим в указанный период тотального разорения супердержавы с именем Советский Союз. Всё, что цинично и варварски разрушалось в нашей стране, особой болью ложилось на души людей, которые своим честным ратным трудом создавали огромный экономический и духовный потенциал нашей великой и любимой Родины.

В чем ценность исторического ледокольного судна «Красин»? Кратко об истории ледокола «Святогор» — «Красин»

Ледокол «КРАСИН» оставил неизгладимый след в истории освоения Арктики, его судьба неразрывно связана с историей нашей страны с начала советского периода до наших дней. В этом его неоспоримая уникальность.

«Ермак»

Легендарное судно, вначале нареченное «СВЯТОГОРОМ», было построено для русского флота за один 1916‐й год в Ньюкасле-на-Тайне — индустриальном городе на северо-восточном побережье Великобритании. Ледокол «СВЯТОГОР» стал усовершенствованным проектом макаровского «Ермака».

На протяжении нескольких десятилетий он был самым мощным арктическим ледоколом в мире. Военная служба «СВЯТОГОРА» продолжалась недолго и закончилась героически: в 1918 году он был затоплен в фарватере реки Северная Двина для перекрытия прохода кораблям интервентов в Архангельск. Вскоре однако он был поднят и затем при уходе интервентов уведен в Англию. Лишь в 1921 году, благодаря усилиям Леонида Борисовича КРАСИНА, он был возвращен в РСФСР. В 1927 году ледокол переименовали в «КРАСИН», в память советского дипломата, много сделавшего для возвращения ледокольного судна, так необходимого для нашей державы с протяженными границами в Арктике.

Красин Леонид Борисович (краткая биография)

КРАСИН Леонид Борисович (15.07.1870, Курган. — 24.11.1926, Лондон), советский государственный и партийный деятель. Член коммунистической партии с 1890 года. Родился в семье чиновника. С 1887 года студент Петербургского технологического института. Был членом группы Бруснева. В 1891 году был исключен из института и выслан. Работал техником, инженером (без диплома) на строительстве сибирской железной дороги. С 1900 г., по окончании Харьковского технологического института, вместе с Р. Э. Классоном возглавил в Баку строительство электростанции «Электросила» и электрификацию нефтяных промыслов. Собрал в Баилово ядро социал-демократической организации. Поддерживал регулярно связь с «Искрой», организовал для нее транспорт через Иран и Батуми. С В. З. Кецховели организовал нелегальную типографию «Нина». После 2‐го съезда РСДРП (1903 г.) кооптирован в ЦК партии, некоторое время занимал примиренческие позиции по отношению к меньшевикам. Пользуясь служебным положением, ездил по стране для создания централизованного технического партийного аппарата, установления связи с местными организациями, налаживания партийных финансов, транспортировки и распределения литературы, переправки членов партии и обратно. С 1904 года работал в Орехово-Зуеве: руководил строительством электростанции, работами по электрификации города и Морозовской мануфактуры. Случайно избежав ареста, перешел на нелегальное положение. Делегат 3‐го съезда РСДРП (1905), его вице-председатель; избран членом ЦК. Вернувшись в Россию, легализовался, стал зав. кабельной сетью «Электрического общества 1886» в Петербурге, не прекращая активной партийной деятельности. Один из организаторов первой легальной большевистской газеты «Новая жизнь». Во время революции 1905–07 член Петербургского совета; по предложению В. И. Ленина — «ответственный техник, финансист и транспортер…» партии (Ленинский сборник V, 1929, с.279), возглавлял боевую техническую группу при ЦК, руководил снабжением боевых дружин. Участник 1‐й (Таммерфорсской) конференции РСДРП (дек. 1905). На 4‐м съезде РСДРП (1906) один из докладчиков по вопросу о вооруженном восстании, избран членом ЦК; на 5‐м съезде (1907) кандидат в члены ЦК РСДРП.

В 1908 году уехал за границу, примкнул к ультиматистам, участвовал в организации Каприйской школы. Затем отошел от политической деятельности. Работал в фирме «Сименс и Шуккерт», проявил незаурядные способности инженера и организатора. С 1912 года возглавлял Московский филиал, а с 1913 года директор общероссийского отделения (Петербург) фирмы. С началом Первой мировой войны 1914–18 годов директор нескольких заводов, принадлежащих фирме «Сименс и Шуккерт».

В декабре 1917 года вернулся к активной политической жизни: участник мирных переговоров в Бресте. Летом 1918 года член советской делегации в Берлине; добился экономически выгодных соглашений. В 1918 году член Президиума ВСНХ, проделал большую работу по привлечению на сторону Советской власти технической интеллигенции; председатель Чрезвычайной комиссии по снабжению Красной Армии; нарком торговли и промышленности, член СТО с момента его создания. В 1919 году нарком путей сообщения. В декабре 1919 года возглавлял советскую делегацию на мирных переговорах с Эстонией. В 1920–23 годах полпред и торгпред в Великобритании; одновременно нарком внешней торговли. В марте 1921 года подписал англо-советское торговое соглашение. В 1922 году участник международной конференции в Генуе и Гааге. В 1924 году полпред во Франции. С 1925 года полпред в Великобритании, делегат 12–14 — го съездов партии, на 13–14‐м избирался членом ЦК ВКП (б).

Л. Б. КРАСИН похоронен в Москве, на Красной площади, у Кремлевской стены.

(Большая Советская энциклопедия, стр. 960–961).

Вскоре ледокол прославился на весь мир. В 1928 году при возвращении с Северного полюса потерпел катастрофу дирижабль «Италия». Оставшиеся в живых члены экспедиции генерала Умберто Нобиле оказались среди ледяной пустыни. Из всех судов, посланных на выручку, лишь «КРАСИН» смог добраться до ледового лагеря экспедиции и спасти людей. Эта драматическая история имела огромный резонанс в мире и нашла отражение в художественном фильме «Красная палатка» с участием знаменитых актеров: Никиты Михалкова, Донатаса Баниониса, Юрия Визбора, Клаудии Кардинале, Отара Коберидзе, Николая Иванова, Эдуарда Марцевича, Массимо Джиротти, Шона Коннери, Харди Крюгера, Юрия Соломина, Бориса Хмельницкого, Григория Гая и многих других «звезд» киноэкрана.

После спасения полярников, на обратном пути «КРАСИН» оказал помощь германскому пассажирскому судну «Монте Сервантес» с полутора тысячами пассажиров на борту, которое опрометчиво забралось в северные края и, налетев на льды, повредило лопасти винта, получило пробоины. Все пассажиры были спасены. В 1991 году, при посещении Гамбурга, на борт ледокола заходили те самые, но уже постаревшие пассажиры злополучного рейса на «Монте Сервантесе» и… плакали. Я был тому свидетель.

За героический поход в 1928 году ледокол был награжден орденом «Трудового Красного Знамени». Это была лишь одна из многих спасательных экспедиций «КРАСИНА».

В 30‐х годах, благодаря успешным ленским и карским экспедициям ледокола, советское правительство принимает решение об освоении Северного морского пути. Сам же «КРАСИН» становится прототипом серии паровых ледоколов типа «Иосиф Сталин», а в дальнейшем и первого атомного ледокола «Ленин».

Орден Трудового Красного знамени на надстройке «КРАСИНА». Фото автора

Великая Отечественная война застала легендарный ледокол на Дальнем Востоке. «КРАСИН» вынужден был совершить переход через Тихий и Атлантический океаны, Панамский канал, чтобы поспеть к началу навигации в составе Северного конвоя PQ-15.

Отражая налеты вражеской авиации на конвой, зенитчики ледокола сбили два вражеских самолета. После перехода последовала будничная, но опасная работа в военной Арктике.

За одним из караванов транспортов, ведомых «КРАСИНЫМ», охотился немецкий линкор «Адмирал Шеер», и лишь чудо спасло ледокол и караван от встречи с ним.

После войны ледокол продолжает трудиться в Арктике. В 50‐х годах он проходит капитальный ремонт и полную модернизацию на верфи «Матиас Тезен» (Германская Демократическая Республика) и на Кронштадтском судоремонтном заводе. Изменяется внешний облик его надстройки, формы наружной обшивки клепаного корпуса сохраняются. Но ввиду износа корпуса от первоначального ледокола «СВЯТОГОР» 1917 года остались лишь ахтерштевень, форштевень, шпангоуты и четырнадцать листов наружной обшивки корпуса. Практически полностью корпус был заменен клепальщиками цеха № 1 Кронштадского Морского завода. Работы проводились в доке «Митрофанова», там же были смонтированы доставленные из Германии главные паровые водотрубные котлы «Марине Вагнер». Работы по монтажу котлов возглавлял строитель Кронштадтского Морского завода Буйлов Владимир Иванович, с которым я близко знаком по совместной работе на заводе.

Понятно желание некоторых представителей специальных организаций утверждать, что на данный момент это тот самый «СВЯТОГОР» — «КРАСИН», который спущен на воду в 1917 году. Истина дороже — это не так. Но это не значит, что нынешний «КРАСИН» не представляет собой уникальное ледокольное судно в историческом и техническом его содержании. Сохранена первоначальная форма клепанного корпуса, доказавшая свою эффективность и надежность долголетней эксплуатацией. В дальнейшем при проектировании корпусов новых ледоколов учитывался опыт эксплуатации и данной конструкции. Ледокол «КРАСИН» с его строительством и последующей глубокой модернизацией — это целая эпоха судостроения двадцатого века. Корабли и суда строят для реальных целей и задач государства, отрасли или нужд частного судовладельца. С изменением этих задач, целей, условий эксплуатации и производят необходимую модернизацию и переоборудование. «КРАСИН» всегда показывал высокий технический уровень работоспособности в самые тяжелые времена и при любых, даже критических обстоятельствах, но с течением времени, изменением задач и условий эксплуатации проходил модернизацию.

Последнее переоборудование под научный центр-музей «КРАСИН» должно было произойти после перевода решением правительства СССР из Мурманска в Ленинград. Перевод ледокола в Ленинград в 1989 году состоялся, но при выделенных огромных средствах государства капитальный ремонт с переоборудованием не исполнен до настоящего времени. Судно с 1999 года незаконно эксплуатируется в качестве стоечного судна-музея с реальной опасностью здоровью и жизни людей. По одним документам Морского Регистра «КРАСИН» в отстое, по другим — на временной стоянке под погрузкой. Но об этом позже…

В подтверждение своей версии о полном конструктивном изменении ледокола после его капитального ремонта и модернизации на Кронштадтском ордена Ленина Морском заводе, верфи «Матиас Тезен» в Германской Демократической Республике (ГДР) ниже привожу статью самого Юрия Сергеевича Кучиева, Героя Социалистического труда, бывшего капитана ледокольного судна «КРАСИН», принимавшего непосредственное участие в этом ремонте.

Фрагмент рабочего чертежа переоборудования на верфи «Матиас Тезен». Висмар. Из архива автора

Категоричные выводы прославленного капитана по поводу статуса судна как музея «СВЯТОГОРА» — «КРАСИНА» могут показаться чрезмерно жесткими. От первозданного ледокола действительно видимого ничего не осталось. При переоборудовании заменено практически все. Но во время личной беседы с Юрием Сергеевичем его позиция обозначилась абсолютно четко и ясно. Она заключалась в том, что «КРАСИН» и в нынешнем его состоянии представляет огромную техническую и культурную ценность для государства и, безусловно, подлежит сохранению как памятник истории судостроения и подвигов советского народа. Эта точка зрения при посещении судна отражена записью в журнале памяти, где Ю. Кучиев пишет: «Мне очень дороги честь и достоинства прославленного на весь мир ледокола «КРАСИН» и потому полностью приветствую его сохранение в собственности отечества нашего». Сохранена преемственность и духовная связь времен в этом уникальном пароходе.

Статья Ю. С. Кучиева на страницах издания «Полярный лоцман». Выпуск № 2, 2000 год.

Модернизированный «КРАСИН» во льдах на проводке судов в северных широтах. Фото А. Субханкулова. Из архива автора

«КРАСИН» в роли бункеровщика топливом. Фото А. Субханкулова. Из архива автора

В «должности» ледокола пароход «КРАСИН» работал до 70‐х годов. Затем, уступив место более современным кораблям, он продолжал трудиться уже как энергоплавбаза арктических нефтеразведочных экспедиций Министерства геологии СССР на островах Шпицберген и Земля Франца-Иосифа. Переоборудованный в энергобазу и переименованный в НИС «Леонид КРАСИН», он в 70–80‐е годы выполнял работу для геологов, внося свой достойный вклад в освоение недр приполярных зон СССР. Вместо двух бортовых главных паровых машин были установлены отечественные паровые турбогенераторы переменного тока (400 вольт) «ОК-3С» мощностью 2855 кВт каждый.

Таким образом, в регистровом статусе научно-исследовательского судна (НИС «Леонид КРАСИН») бывший ледокол обеспечивал геологов не только теплом от своих главных паровых котлов, но и электроэнергией в полном объеме, необходимым для их работ, быта и отдыха. Пароход стал целым предприятием в полном смысле этого слова. Ход в девять узлов судну обеспечивала одна оставшаяся центральная главная паровая машина мощностью 3800 л.с., которая до настоящего времени сохранена в рабочем состоянии и с большим успехом демонстрируется посетителям судна в качестве музейного экспоната. А на смену ледоколу «КРАСИН» с паросиловой энергетической установкой в полярные порты пришли десятки современных ледокольных судов с более мощными, в т. ч. ядерными, судовыми энергетическими установками. В 1976 году сдан в эксплуатацию новый дизельный ледокол «КРАСИН», который и сегодня работает в северных широтах нашей страны. До 1990 года этот ледокол работал в Мурманске, затем был переведен в порт Владивосток. Дизельная энергетическая установка нового ледокола включает в себя девять дизелей общей мощностью 42000 л.с. и дает максимальную скорость судну в 19,5 узлов.

Постепенно НИС «Леонид КРАСИН» утрачивал свои функции энергоплавбазы для геологов. Кое-кто в Мурманске стал поговаривать, что, дескать, не пора ли старичку «на иголки». К сожалению, такая закономерная участь постигла самый первый ледокол «Ермак» — предшественник «СВЯТОГОРА» — «КРАСИНА».

Но бывалые полярники, ветераны-североморцы озаботились вопросами сохранения уникального судна. Их просьбы, письма, телеграммы в адрес правительства СССР возымели действие. В 1988 году на уровне высшего руководства страны было принято решение о переводе «КРАСИНА» в Ленинград на вечную стоянку, по примеру крейсера «Аврора», и организации на борту научного центра-музея, посвященного исследованиям Арктики. Официальным судовладельцем, безвозмездно получившим уникальный пароход, стал Международный Фонд Истории Науки (МФИН). Постановление Совета Министров СССР под номером 820 от 15 августа 1990 года подписал Председатель Совета Министров СССР Николай Иванович Рыжков. В этом же Постановлении содержалось решение об организации на борту НИС «Леонид КРАСИН» вышеупомянутого Научного центра-музея. Все полномочия по реализации намеченных целей были отданы президенту МФИН Аркадию Ивановичу Мелуа. Однако цели этого новоиспеченного президента, как потом выяснилось, были сугубо алчными. Девяностые годы показали, насколько лицемерны и циничны оказались те, кто громче всех на комсомольских и партийных форумах клялись верности идеалам коммунизма, а на публике притворно клеймили тех, кто посмел сомневаться в незыблемости и нерушимости социалистического строя.

Во время «вокругскандинавского» перехода из Мурманска в Ленинград борт НИС «Леонид КРАСИН» был отягощен «почетной» публикой, состоявшей из чиновников высокого ранга правительства СССР, структур КГБ СССР, видных журналистов, дипломатов и т. п.

Почтенный возраст судна практически не подорвал его довольно хорошие ходовые качества даже с одной главной машиной. А искусство капитана Барыкина Александра Ивановича и подчиненных ему моряков — северян Иванова В. Н., Моськина В. Н., Жуковского Б. В. и других корифеев морского дела позволило по пути следования успешно зайти в столицы Швеции, Норвегии и Дании, вызвав фурор жителей этих городов. Люди в европейских портах буквально толпами осаждали знаменитый пароход. Большая ответственность лежала на главном механике В. Н. Иванове и всей машинной команде. Недопустимо было при стоянке вблизи королевского дворца в Стокгольме, как говорят моряки-паровики, «кинуть шапку», то есть выдать зримую порцию густого черного продукта горения в небо из жерла дымовой трубы. Кочегар, управляя процессом в топке главного котла, должен быть ювелиром в своей работе. Эти тонкости сейчас мало кто знает — профессия кочегара на современном флоте «умерла».

Тем временем, руководство МФИН с его президентом быстро смекнули, обладателями какого раритета они внезапно стали. К тому же судно располагало всеми правами выхода в море, так как имело весь пакет документов Морского Регистра на право плавания практически без ограничений.

Конец 80‐х. Перестройка в стране уже кое‐где на окраинах переросла в перестрелку. В СМИ бушевала дикая свистопляска, «тонны помоев» выливались на прошлое СССР, а некогда мощное и независимое государство превращалось в мирового попрошайку…

Итак, повторюсь: в Международном Фонде Истории Науки, разумеется, быстро выяснили реальную стоимость «КРАСИНА» как исторического памятника и вполне дееспособного судна. Плавучий музей потенциально мог стать «золотым дном». Тем более, что перед 1990 годом он совершил небольшой рейс рекламного характера. Этот рейс до тогда еще советского Таллина и обратно прошел успешно, но отметился одним неприятным обстоятельством. Слишком уж велик был у старичка-парохода расход топлива: около 40 тонн в сутки при движении и до 10 тонн на стоянке в порту. Однако социализм в стране на тот момент еще не кончился и изыскать «лишний» мазут для ветерана-ледокола существенной проблемой не считалось.

После рейса до порта Таллин мурманская команда начала постепенно увольняться, поэтому в Ленинграде стали набирать новый экипаж из числа моряков Балтийского Морского пароходства и других флотских организаций. Эта задача была непростой, так как в машинную команду требовались специалисты по паровым силовым установкам, которые были уже на тот момент большой редкостью. Я имел опыт работы на судах с паросиловой установкой и владел рабочим дипломом «механика судового — универсала» с правом несения вахты как на дизельных, так и на паровых судах морского флота.

Предчувствие разрухи на Кроштадском ордена Ленина Морском заводе, где я отработал семь лет и был одним из претендентов на должность главного механика, побудило меня оставить близкое сердцу предприятие и искать новую работу.

Пришлось поучиться во втором ВУЗе (ЛВИМУ им. адмирала С. О. Макарова) после Политехнического института, чтобы получить рабочий диплом механика морского флота. Моряки понимают, о чем идет речь. Без рабочего международного диплома Капитан Порта плавсостав из механиков и штурманов за границу в рейс не выпустит.

Был выбор. После временной работы и нескольких рейсов на лесовозе «Иртышлес» я мог продолжить работу там же, и это был очень выгодный в материальном отношении вариант. Предлагали остаться на кафедре ЛВИМУ и взять тему для диссертации, была еще не занята вакансия главного механика КМОЛЗа, а еще поступило предложение стать руководителем Кронштадтского хлебозавода. При общении в среде моряков дошла до меня информация, что в Ленинградском порту ошвартован приведенный из Мурманска для капитального ремонта и переоборудования старый ледокол на паровом ходу и туда набирают специалистов. Обладая опытом работы на паровиках и приличным стажем работы в судоремонте на Кронштадтском Морском заводе, я, конечно, решил побывать на борту загадочного для меня ледокольного судна и узнать все подробности, как говорят, «из первых рук».

Думаю, любого моряка первое свидание с судном или кораблем старого образца всегда вводит в состояние восторга в том случае, если оно ухожено, а экипаж с любовью относится к нему, бережно хранит то, что досталось от предыдущих поколений (см. фото на с. 39).

Необычные обводы слегка бочкообразного клепаного корпуса сразу бросаются в глаза и вызывают по крайней мере любопытство. Именно адмирал С. О. Макаров приложил свои знания и опыт при проектировании ледокольного судна, корпус которого предназначен крушить океанские льды Арктики. Надстройка и оборудование верхней палубы после модернизации по облику уже напоминали современные суда, все‐таки капитальный ремонт с переоборудованием в Кронштадте и ГДР уже подчинялся направлениям дизайна в судостроении середины двадцатого века.

Валентин Николаевич Иванов, главный механик, принял в своей каюте приветливо, по морской традиции угостил чаем. Сразу бросались в глаза необычные и богатые интерьеры внутренних жилых и служебных помещений, кают-компании, коридоров и кают. Каюта главного механика, к большому сожалению, была варварски уничтожена в 2005 году руководством Музея Мирового океана.

Шатун с мотылевым подшипником коленвала главной паровой машины. Фото автора

Уникальный бочкообразный клепаный корпус. Фото автора

По расположению блока помещений каюта напоминала капитанскую. Так же состояла из трех отсеков: рабочего кабинета, спальни и санузла с ванной и туалетом, но отличалась меньшим размером и в то же время множеством приборов из машинно-котельного отделения. Находясь в своей каюте, главный механик держал под контролем основные параметры работы как главной паровой машины, так и котельной установки, включавшей в себя четыре главных водотрубных котла. Переборки каюты были обшиты, как и в капитанской каюте, ценной породой дерева, мебель и внутренний интерьер — того же порядка. Следует отметить, что на «КРАСИНе», в отличие от других судов, должность главного, а не старшего механика была обусловлена спецификой судна-энергобазы. Из-за наличия мощной электростанции на борту существовала должность старшего электромеханика, каюта которого, кстати, утрачена по той же причине. Именно главный механик возглавлял всю электромеханическую группу НИС «Леонид КРАСИН».

Знакомство с судном продолжилось в машинном отделении — святом месте для каждого судового механика. В отличие от дизельных судов паросиловая установка парохода располагается практически по всей длине корпуса судна. Даже искушенный, опытный судомеханик от обилия технических средств, механизмов, систем, оборудования, устройств, клинкетов, задвижек, клапанов в первый момент понимает, что ему не все досконально знакомо из области судовых устройств и механизмов. Особенность паросиловой установки такова, что все в ней принципиально отличается по сравнению с главной дизельной. Как конструктивно, так и порядком самого рабочего процесса — разница существенная. Для старых паровых механизмов характерны наличие множества арматуры (краников, масленок и прочего), изготовленной из цветных металлов. По правилам морской этики их положено содержать начищенными до зеркального блеска. Поэтому машинное и котельное отделения у хорошего, трудолюбивого экипажа всегда имеют вид, близкий к парадному. «КРАСИН» в этом отношении исключением не был. Честно скажу, опыт работы на паровых судах не спас меня от первоначального неуютного состояния неизведанности при спуске по крутым трапам шахты машинного отделения. Лишь немного успокоили меня знакомое тепло и усыпляющий шум от работы форсунки главного котла, а также до боли родные запахи флотского мазута с перегретым цилиндровым маслом.

Главная паровая машина, «Алтона», Гамбург, 3800 л.с. Фото автора

Структура судового экипажа устроена так, что каждый специалист отвечает по кругу своих конкретных обязанностей и по своему заведованию, хотя устройство корабля должен знать каждый, вплоть до корабельного кока, дневального и официантки. Более того, по требованиям безопасности эксплуатации судов обязаны в экстренных случаях уметь привести в действие аварийные средства жизнеобеспечения: аварийный дизель-генератор, пожарный насос и т. п. Вакантных должностей оставалось немного. Мне была предложена должность ремонтного механика. По рангу и окладу она была невысокой в числе командного состава и приравнивалась четвертому механику, но не без оснований я тогда считал, что предстоящая работа будет очень интересной, ведь предстоял настоящий полномасштабный капитальный ремонт с переоборудованием исторического судна в уникальный научный центр — музей!

Здесь, как нигде более, пригодился бы мой опыт эксплуатации паровых механизмов, все знания, приобретенные в двух технических ВУЗах и, конечно же, семилетний стаж работы на лучшем в СССР военном судоремонтном Кронштадтском заводе (КМОЛЗ).

В моем сознании вновь и вновь возникал образ ледокола «КРАСИН» — великолепного судна-музея, вышедшего из ремонта, подобно знаменитому паруснику «Седов», который ждал своего часа и длительное время стоял с разобранным вооружением у стенки завода. А после очень качественного, можно сказать ювелирного, ремонта великими мастерами КМОЛЗа барк «Седов» стал настоящей жемчужиной и гордостью Советского морского флота, каким является и в настоящее время. Все работники завода и гости ходили на парусник по окончании ремонтных работ. Это было по‐настоящему памятное событие для заводчан и остальных жителей Кронштадта.

Мой возраст подходил к сорокалетней отметке, расцвету физических и творческих сил, и я имел полное право на мечту о деле если не всей своей жизни, то какой‐то немалой и значительной ее части. Казалось, так и случилось при моем удачном соприкосновении с историей ледокольного судостроения и летописью подвигов нашей Родины. Мечта родилась, оформилась в очертания реальных планов, а ее исполнение представлялось мне очень близким. Так мне казалось, и так должно было случиться. Ледокол «КРАСИН» в новом качестве должен был встать на вечную стоянку, по примеру крейсера «Аврора», после капитального ремонта и переоборудования «Научным центром-музеем». В этом случае судно получает новые документы Регистра, на законных основаниях эксплуатируется в соответствии с Проектом и руководящими документами Минтранса Российской Федерации. Снова с большим сожалением повторюсь, что до настоящего времени эта задача не выполнена. Это печаль и оскорбление в первую очередь для тех, кто сохранил исторический ледокол от участи металлолома и от продажи в США!

Парусник «СЕДОВ» в ремонте на КМОЛЗе, Кронштадт 1978 г. Фото автора

Но вернемся в январь 1990 года. Должность ремонтного механика меня устроила, все мысли были о предстоящем ремонте. В состав экипажа я влился легко, велись мелкие текущие ремонтные работы. Сохраненные связи с Кронштадтским Морским заводом позволяли мне добывать для нужд судна часть материально-технических средств, необходимых для эксплуатации теперь уже моего родного парохода в режиме стоянки в морском порту Ленинграда. Главные котлы работали для нужд энергоснабжения, эксплуатации механизмов и систем жизнеобеспечения. Подключение к береговым источникам энергоснабжения по техническим причинам в той ситуации было невозможным, это обстоятельство порождало довольно затратную стоянку на своих топливных запасах. Каждые сутки котлы сжигали от 7 до 11 тонн качественного и не дешевого мазута «Флотский-5». В работе я старался быть инициативным — так нас учили в советское время. Знания, полученные от хороших преподавателей двух технических ВУЗов, предыдущая служба в Военно-Морском флоте, работа в заводских условиях придавали мне уверенность в делах. В рамках общественной работы мне поручили возглавить профсоюзную организацию Международного Фонда Истории Науки, куда входил и экипаж в полном составе. Дело было знакомое, так как в своем отделе «Главного Механика» на КМОЛЗе я был парторгом и владел навыками не только производственной, но и общественной организаторской деятельности.

Несмотря на перестроечную вакханалию, экипаж парохода жил прежде всего своими проблемами. Прорабатывались варианты ремонта и переоборудования «КРАСИНА». Велись переговоры и споры с верфями по поводу стоимости ремонта судна и отдельных его конструкций и узлов. Проводились расчеты вариантов будущей вечной стоянки научного центра-музея «КРАСИН». Приоритетным был вариант постановки на вечную стоянку на Неве, у 18‐й линии Васильевского острова, где ленинградцы в 1928 году встречали «КРАСИН» после героического похода и спасения экспедиции генерала Умберто Нобиле. Однако осадка судна в 9,5 метров не позволила без дноуглубительных работ осуществить этот замысел. В свою очередь, эти работы были невозможны из‐за расположения на дне реки кабельных трасс. Наиболее предпочтительными виделись места постановки судна в районе пассажирского терминала Гавани Васильевского Острова, на территории «Ленэкспо» и в городе русской морской славы — Кронштадте.