Берега одной реки

Сергей Сергеевич Сонин (2024)

В молодой семье назрела ситуация, когда женщине Тамаре нужно было уйти от мужа Евгения, а открыто она сделать этого не могла. В это время проездом в санаторий приезжают родственники Евгения, дяди Пётр и Леонид, и уговаривают его тоже поехать в санаторий, правда в другом месте, куда ему руководство предприятия выделило путёвку, но куда он ехать до сей поры отказывался. Для Тамары это удобное время. К тому же, встреча с этими дядями на набережной города в присутствии детей и её будущего нового мужа, ускоряет её уход от Евгения. В первый же день возвращения его из санатория, она ему всё рассказывает, и с помощью Елизаветы Степановны, матери Евгения, они бескровно решают этот вопрос. Но Елизавету Степановну не устраивает развод Тамары и Евгения, и она содействует дружбе двух новых семей.

Свояки Пётр и Леонид прибыли на станцию Владивосток ранним утром. Электрички уже ходили в сторону санатория «Амурский залив», куда у них были путёвки на отдых и лечение, но они решили сначала заглянуть к своему родственнику, племяннику Жене, сыну самой старшей сестры их молодых жён.

— Как зайдём на территорию санатория, — сказал Пётр, младший из свояков, но более сведущий в общественно-курортных делах, чем его родственник, — так потом и некогда будет выбраться к ним.

— Согласен. — Ответил Леонид. — Да и своим благоверным доложим, что их семейную просьбу выполнили; встретились, подарили, пожелали, и теперь гуляем все восемнадцать дней по своему усмотрению.

— Но не забываем процедуры. — Предупредил Пётр. — Все эти грязи да радоновые ванны не лишние даже в нашем возрасте.

— Мы же ещё не старики. — Возразил Леонид.

— И я о том же. — Радостно сообщил Пётр. — Давай на трамвай, и через полчаса будем пить кофеёк у нашего племяша.

Свояки сели в вскоре подошедший трамвай, и раннее утро было не только для них, но и для четы Савельевых, с заспанными лицами открывших дверь своей квартиры на призывный звонок родственников.

— Только потише. — Предупредила гостей хозяйка квартиры. — Дети ещё спят.

— А ты Тамара, всё такая же дородная! — улыбаясь во всю ширь своего круглого лица, весело сказал Пётр. — На твоём фоне холерик Женя выглядит, как комарик, а ему надо хотя бы на шершня быть похожим.

— Не преувеличивайте дядя Петя его возможности. — Тамара подбоченилась, словно ожидая, что следующие фразы будут не менее колкие. — Он, конечно, на трутня не похож, но точно не холерик, а ханурик.

Ханурик-холерик Евгений молча стоял за спиной жены и виновато улыбался. Выше её на голову, но телом меньше, чем в два раза, он походил на беспризорника, отмытого от уличной грязи и один раз накормленного, но совершенно случайного здесь человека. Всё пространство в квартире занимала жена, и гостям, прежде чем по приглашению к кофе пройти на кухню, пришлось круто обходить хозяйку, втягивая свои животы между её торсом и косяком двери. Радуясь утреннему кофе, Леонид спросил Тамару:

— Скажи Тамара, а почему ты Женю хануриком зовёшь? Раньше он этого не удостаивался.

— Дядя Лёня! Ну, кто, как ни ханурики отказываются от счастливого билета.

— С выигрышем? — удивился дядя Лёня.

— Руководство порта выделило ему путёвку в Шмаковку, а он, видите ли, не хочет туда ехать. Незаменимый работник. Крановщик грёбанный.

— А мы тут, по какому вопросу? — спросил её Пётр.

— Мне-то откуда знать? — удивилась родственница.

— И я о том же. — Ответил гость.

— О чём же?

— Мы же приехали тоже в санаторий. В «Амурский залив». Вот сначала зашли к вам. Потом неизвестно что будет!

— Вот видишь! — Тамара повернула злое лицо в сторону мужа. — Дядьки твои, у которых песок сыпется, и те едут отдыхать. А ты сидишь дома, как домосед. Хоть на них поравнялся бы.

— Им надо лечиться, а мне-то ещё незачем. — Вяло выразил своё мнение Евгений.

— Ты, вообще-то нас к песочнице не причисляй. — Холодно отозвался Леонид. — Но если предприятие выделило твоему мужу путёвку, да ещё и, как я понимаю, бесплатно — чего же ты не заставишь его поехать в санаторий.

— Я хоть и не был в Шмаковке. — Выкинув из головы песочницу, Пётр приободрился. — Но наслышан, и даже очень. Сам всё старался туда попасть, но она как-то постоянно мимо меня проходила. Если честно: даже не знаю — почему.

— Там военные санатории. — Сказал Леонид. — И таких прытких, как ты. Там не любят.

— А я чё — прыткий? — возмутился Пётр.

— В сравнении с дядей Лёней — скорее да, чем нет. — Весело пророкотала Тамара. — Давай-ка Женя, по примеру своих дядечек — собирайся, пока ещё не поздно. Путёвка лежит у меня в надёжном месте, чтобы ты её случайно не вернул на предприятие.

— Чё мне там делать? Мне и дома хорошо. — Ответил Евгений.

— Опять свою старую песню затянул. — Устало сказала Тамара. — Вы бы повлияли на него. — Обратилась она к дядюшкам мужа.

— Слушай, пацан! — Пётр, тут же принял предложение родственницы. — Ты что, действительно ханурик. Тебе сколько лет? И я о том же. На завалинке потом будешь сидеть. Купишь себе валенки, и сиди на завалинке. А сейчас бери кроссовки, спортивный костюм, клади их в сумку и на вокзал. Вперёд.

— Вы думаете, что надо ехать? — тихо спросил Евгений.

— Да! — почти одновременно сказали свояки.

— Ну, тогда поеду.

— Поезжай, и даже не думай ни о чём.

— Сумка в углу, а всё необходимое в санаторий — лежит в комоде во втором ящике. Иди, собирайся.

— Практичная ты женщина! — одобрительно сказал Пётр, глядя на Тамару, и видя, как у той загорелись глаза. «От радости или от переживаний» — подумал он, и добавил, — ну, что ж. Спасибо за кофе. Нам тоже пора.

— Это вам спасибо! — защебетала ласково хозяйка, насколько ей позволяли габариты тела, тяжело резонируя звуки её голоса. — Без вас бы и не справилась с ним. Тяжёлый на подъём человек, хотя и работает крановщиком на портовом кране.

— Теперь мы поработали для тебя крановщиками. Будешь должна ещё кофе, когда придём в следующий раз.

— Приходите, приходите. — Продолжала ворковать Тамара. — Я ещё для вас хвороста напеку, да трубочки со сгущёнкой.

— Это мы любим! — согласился дядя Лёня. — Ну, пока. Провожать не надо. Куда ехать — знаем.

Свояки уехали в «Амурский залив», где их ждала свобода, как осознанная необходимость, а Евгений в Шмаковку, где его тоже что-то ждало, но которого он пройдёт мимо.

По морской набережной, весело переговаривая, шла молодая пара. Рядом бегали два мальчика-погодка лет шести-семи. Они ели мороженное, и прыгали за чайками, подлетающие близко к ним, стремящиеся ухватить кусочек лакомства. Навстречу шли двое мужчин, о чём-то увлечённо споря и постоянно обращаясь взглядами и жестами рук к морю. Это были Пётр и Леонид. Санаторный сезон подходил к концу, многие медицинские процедуры были закончены, и они решали поближе ознакомиться с городом; когда ещё представится возможность беззаботно погулять по набережной города, не думая о решениях вопросов завтрашнего дня.

Женщина, а это была Тамара, увидела их первой. Она круто развернулась, и пошла в обратную сторону. Мальчишки закричали: мама, мама, а мужчина остановился в недоумении. Резкое движение Тамары отразилось в глазах свояков, и они быстро посмотрели в её сторону. Мозги мужчин, не успевшие оценить обстановку, но обрадованные неожиданной встречей, выплеснули эмоции возгласом удивления: Тамара! Ты? Тамаре ничего не оставалось делать, как повернуться к ним лицом, повесить на него улыбку очарования и сказать приятным голосом:

— Да, дядечки! Это я! А это мои мальчишки. Поздоровайтесь дети с дядей Лёней и с дядей Петей.

Мужчины по очереди пожали детям руки, прочувствовав их липкость после мороженного.

— Может, где-нибудь в кафе посидим? — предложил Пётр Захарович. — Мы бы с Леонидом Викторовичем с удовольствием выпили холодного кваску. А ещё лучше пива!

— Кафе здесь много. — Ответила Тамара. — Дети! Вы хотите поесть чего-нибудь в кафе? — обратилась к детям.

— Да-да, хотим! — заверещали те. — Хотим сока газированного.

— Тогда пошли ближайшее. В какую сторону? — спросил Леонид.

— В обратную. — Сказала Тамара и первая направилась в ту сторону.

— Дядя Толя! — крикнул один из мальчиков стоящему в сторонке мужчине, как бы безучастно наблюдая за встречей Тамары с родственниками, доселе ему неизвестные. Пётр и Леонид тут же затормозили, оглядывая Анатолия со всех сторон.

— Родственник? — хмуро спросил Тамару Пётр.

— Дядя Петя! Какая Вам разница; родственник, не родственник. Может, будет достаточно того, что Анатолий Иванович — хороший человек.

— Кому как, а мне недостаточно! — в словах Петра Захаровича прозвучала холодность.

— Не родственник, но он помогает нам мужскими делами. — Также холодно ответила Тамара. — Жени нет, вот он и помогает.

— Пётр! Не наши это дела. — Леонид хотел смягчить натянутость возникших отношений. — Они взрослые люди.

— Вот именно. — Приободрилась Тамара. — А в кафе сходим в следующий раз.

Она взяла мальчишек за руки, снова развернулась, и пошла в том же направлении, как и шла до встречи с дядьями. Анатолий пошёл вслед за ними. А дядьки, прислонившись к парапету, долго смотрели им в спины, но наверно взгляды их не были такими колкими, потому что те ни разу не обернулись.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Пётр Леонида.

— А чтобы подумала твоя Людмила, увидев тебя в санатории на танцах с незнакомой женщиной?

— Ну, ты сравнил костыль с пальцем! Там отдых, развлекаловка, а здесь!

— А что здесь?

— А то: если женщина днём, да ещё со своими детьми ходит открыто по городу с каким-то мужчиной, и пусть даже он хороший человек — это говорит о серьёзных намерениях замужней женщины.

— Может, ты пургу гонишь, Пётр Захарович! — Леонид с сомненьем отнёсся к предвзятым словам свояка. — Мы же не знаем их жизнь. В своей-то разобраться порой не можем.

— Надо Женьке сказать, а то по приезду и в дверь не сможет пройти.

— Почему?

— Рога помешают.

— Вот об этом не надо базар заводит. Ещё и виноватыми окажемся. Пойдём лучше своим благоверным жёнушкам купим заморские подарки, да будем возвращаться в санаторий.

— И всё-таки какое-то липкое ощущение осталось от этой встречи, как от мороженного мальчишек.

Леонид промолчал. Он был более рассудителен, и не обладал кипятковыми чувствами, как его свояк Пётр. Они уехали домой на сутки раньше, чем приехал Евгений, и от этого были счастливы, так как передать ему о поведении его жены физически не могли, а в противном случае совесть не позволила бы это не сделать.

Перейдя порог дома, Евгений в течение получаса был накормлен, напоен, и проинформирован Тамарой о намерениях её дальнейшей жизни, и в её жизни Евгению места не находилось.

— Так значит, ты меня специально выпроводила в санаторий, чтобы решить все дела со своим хахалем? — голос Евгения был уставшим, печальным и каким-то виноватым.

— Это стечение обстоятельств. — Просто сказала жена. — Это после твоего отъезда я поняла, что надо что-то решать, и я решила, что нам лучше расстаться. Любви у нас не было, а значит, расстаться мы сможем без выяснения отношений.

— А дети как? Они-то наверно хотят жить в полноценной семье!

— Они и будут жить в полноценной семье. После нашего развода я выйду замуж, и у них будет отец.

— Отцом я был и буду! Ты что, в них гены заменишь?

— Гены не заменю, а тебя заменю!

— И ты это так спокойно говоришь, как будто я никто, как будто меня и нет вовсе.

— Потому и говорю спокойно, что им будет лучше, если их воспитывать в семье будет другой мужчина!

— А чего ж ты тогда за меня замуж выходила? Если сейчас такое говоришь!

— А ты забыл, как мы с тобой поженились? Напомнить? Мама твоя, Елизавета Степановна, после одной молодёжной вечеринке положила нас вместе спать, а утром мы уже пошли в ЗАГС. И честь моя была спасена, и ты получил в жёны девственницу.

— Так ты что-то имеешь против моей матери?

— Вот против твоей матери я ничего не имею! Я её обожаю, и люблю, кстати, как маму. И против того, что это её была идея нас поженить — тоже ничего не имею. Я в то время не была против. Даже рада была случившемуся.

— Так против чего ты сейчас?

— Я хочу простого женского счастья! Я хочу любить и быть любимой! С удовольствием идти на работу, зная, что когда вечером вернусь домой, меня дома встретит любимый человек, и мы вместе с ним и с детьми поужинаем, сделаем уроки, посмотрим телевизор и ляжем спать, доставляя друг другу удовольствие.

— А рядом со мной ты этого не можешь получить?

— Не могу! Не получается! Я пыталась.

В квартире раздался звонок. Оба тревожно посмотрели на дверь, убирая с лица гримасы, недовольства друг другом. Евгений открыл дверь. На пороге стояла его мама, Елизавета Степановна.

— А я тебе пирожочков принесла. — Зайдя в квартиру, сказала она. — Для всех, конечно, но для тебя в первую очередь. В санатории всё равно так не кормят, как дома. Держи. — И она протянула ему пакет с пирожками. — А вы что такие серьёзные? — Елизавета Степановна озабоченно посмотрела на сына и сноху. — Не успел приехать, и уже заботы одолели.

Сын вместе с пирожками понуро прошёл на кухню, поставив на стол пакет, сел на табурет. Тамара пригласила свекровь сделать тоже самое.

Конец ознакомительного фрагмента.