Метро 2033: О чем молчат выжившие (сборник)

Сергей Семенов, 2018

«Метро 2033» – Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж – полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают Вселенную «Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности, на Земле, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду! Герои нового мира нередко рискуют жизнью ради того, чтобы накормить и защитить остальных. Когда они возвращаются из походов, встречающие жадно слушают их истории о невероятных приключениях, сражениях с мутантами. Но есть вещи, о которых те, кто уцелел в смертельных вылазках, не рассказывают никому. Авторы Вселенной «Метро 2033» попытались ответить на вопрос – о чем же молчат выжившие? Итогом стали истории, которые и вошли в этот сборник – увлекательные, иногда забавные, чаще – страшные.

Ирина Бакулина

Венерина мухоловка

Лешка Бемоль, причисленный балагуром Жекой Шорохом к виду «жаворонок долбаный», и в самом деле любил встречать рассветы. Даже сейчас, в первом в этом году рейде до Брянска, загребая веслами ледяную воду разбухшей Снежети и Белобережского водохранилища.

Небо на востоке светлело, приобретая жемчужно-серый оттенок. Берег по правую руку Лешки, почти скрытый пластами тумана, мелодично звенел, и лишь изредка это слаженное свиристение пичужек перебивал то сиплый мяв, то сухое отрывистое щелканье.

Лешка сморщил нос: эх, сейчас бы не весла в руки, а разлинованный под ноты блокнот и карандаш. Сидевший на корме Андрей Снегирь укоризненно покачал головой и просигналил: «Быстрее».

«Раз!» — поспешно скомандовал себе Лешка, откидываясь назад и всем корпусом ощущая упругое сопротивление воды.

«Два!» — приподнял лопасти над водой, выпрямился.

«Три!» — подался вперед, а весла отвел назад.

«Четыре!» — осторожно опустил их, чтобы не плеснуть.

И заново, и так далее, не отвлекаясь на посторонние мысли.

Вот тот же Андрей — не думает черт знает о чем, а сканирует пространство взглядом, словно спаренный пулемет. Или Костя Ларин по прозвищу Лори, который сидит на носу лодки. Он уж точно — весь внимание и, наверное, даже не моргает. Впрочем, он же чемпион города по «гляделкам»: выкатывает глазища на целых полчаса, не меньше.

Ну а командир? Лешка мельком оглянулся на передовую лодку. Конечно же, Бурят застыл на ее носу гранитным валуном. Кряжистый, почти квадратный, он всегда двигается как-то боком, словно гигантский краб, но при этом стремительно и бесшумно. Ему чуть за сорок, а он весь седой, и всегда таким был, сколько Лешка себя помнит. На веслах в той лодке вальяжный чернявый Паша Грач с длинным подбородком, наверняка сейчас еще и сосредоточенно выдвинутым вперед. И даже болтливый Шорох, расположившийся на корме, весь обратился в зрение и слух. Хотя как раз у Лешки слух идеальный, но Жека смотрит на него снисходительно, мол, кому сейчас нужна твоя музыка, Бемоль несчастный…

Андрей насторожился, мотнул головой и просигналил: «Уже скоро».

Лешка взял чуть правее и усмехнулся про себя. А вот и нужна музыка. И книги нужны, и картины, и рыжие бархатцы на маленьких клумбах возле чудом уцелевшего детского сада «Мишутка», и вообще все, что помогает человеку оставаться человеком. Лешка — отличный снайпер, ножи лучше всех метает. Мог бы жить и в ус не дуть, но все-таки уничтожать — не создавать.

Две лодки одна за другой скользили по воде, приближаясь к сухим зарослям густого камыша, над которыми уныло нависали темные, еще голые деревья.

Лешка еще раз оглянулся, чтобы сориентироваться, и тут росшая у самого берега высокая сосна полыхнула ярким молочно-белым светом, и по водной ряби заплясали рваные сполохи.

— Табань!

Лешка резко выдохнул от напряжения. Андрея качнуло вперед, но рыльце его автомата вновь моментально уставилось куда-то за Лешкино плечо.

— Тихо, парни, — пророкотал Бурят. — Тихо.

Через пару секунд дерево погасло и зашипело, окутавшись черным дымом, словно гриб-дождевик, разбрасывающий споры. Шипящая туча сорвалась с ветвей, быстро пронеслась над лодками, повернула назад и растворилась в прибрежных зарослях.

Лешка, выпустив весло, отмахнулся от жука величиной с патрон от «макарова», который ткнулся ему в плечо, бледно мигнул и понесся вслед за роем.

Тишина. Мягкий плеск черных матовых волн о борта лодок. Утренние сумерки клубились туманом.

Бурят некоторое время всматривался в берег, потом скомандовал, уже не таясь:

— Вперед.

Грач, а следом и Лешка вновь налегли на весла.

Это повторилось еще трижды: на берегу вспыхивало дерево, почти тут же гасло, шелестящая туча перелетала чуть дальше и на некоторое время затаивалась.

— Отец мне рассказывал, — тихо проговорил Андрей, чуть подавшись к Лешке, — как до войны дачу строил. Двухэтажную, с широкой лестницей. И напротив каждой ступеньки светодиоды вмонтировал. Идешь — загораются. Прошел — погасли. Ничего не напоминает?

— Думаешь, нас кому-то подсвечивают? — хмыкнул Лешка, ощущая, как по спине пробежал неприятный холодок.

Андрей вдруг подобрался, прищурился и указал кивком:

— Пристань.

Они причалили недалеко от заброшенной спасательной станции, в густых прибрежных зарослях, затянутых туманом. Вытащили обе лодки повыше на берег и выбрались из тяжелых отсыревших кустов на заросший молодой травкой пляж, где ржавели покосившиеся грибки, турники и одинокий катамаран с пробитым, точнее прокушенным, днищем. Чуть дальше виднелись кабинки для переодевания, исклеванные пулями, и высился неприветливый лес.

Бурят постоял, раздувая ноздри, окинул отряд цепким взглядом и махнул рукой: «За мной».

«Интересно, а здесь что-нибудь изменилось с ноября? — подумал Лешка, вешая на плечо СВУ. — Хацуньская аномалия вон как сдулась. Глядишь, скоро и радиосвязь к нам пробьется, и в Брянск напрямик по дороге топать станем, а то и по железке ездить. Это тебе не водные кругаля наматывать».

Вдруг шедший впереди Андрей замедлил шаг.

— Что? — шепнул Лешка.

— Да хрень какая-то, — Андрей повел плечами.

— Стоять, — бросил Бурят, вместе с Пашей осматривая ряд черных изогнутых кольев, преградивший отряду путь. — А лучше вообще отойдите.

— Будто глаз закопали, а ресницы наружу, — с тихим смешком заметил Жека, отступив к Андрею и Лешке.

Грач тронул дулом карабина одну полутораметровую «ресницу», и из-под земли взметнулись гигантские зеленые челюсти с алой пастью. Бурят отскочил, дуплетом разрядив обрез и чуть не упав, а Паша внутри схлопнувшихся челюстей глухо взвыл и умолк.

— В морду не стрелять! — Бурят отбросил дымящийся обрез и выхватил второй такой же. — В морду не стрелять!

Они всадили в мохнатый стебель десятка три пуль, а потом Жека и Андрей подскочили вплотную с самодельными мачете. Челюсти шипели, колотились о землю, но не раскрывались. Из ран на стебле толчками выплескивался густой мутно-зеленый сок с красными прожилками.

Когда стебель все же перерубили, Жека и Андрей всунули лезвия между челюстями, с трудом отжали несколько сантиметров, и тут мясистые створки, чавкнув, раскрылись сами.

Жека уронил мачете и отскочил в сторону, давясь спазмами, а Андрей тяжело задышал ртом.

— Черт, здесь даже хоронить нечего! — Лори выругался. — Что это за фигня вообще?

— Похоже на венерину мухоловку, — зачастил Лешка, отвернувшись и сглатывая. — Наверное, какой-нибудь любитель экзотики завел себе цветочек в оранжерейке, а когда шарахнуло… вот и результат. Странно, что мы на нее в прошлые рейды не напарывались. И местные ничего не говорили, может, недавно завелась?

Андрей пробормотал что-то насчет Пашкиного карабина, и Лешка услышал, как за спиной тихо чмокнуло. Он содрогнулся, потом неловко выдернул из чехла саперную лопатку и присоединился к мрачному Буряту, копавшему яму возле самых челюстей.

Минут двадцать спустя отряд вышел к облезлому домику, густо оплетенному коричневым плющом. Когда-то здесь было кафе: сохранилась вывеска «Белый Берег», сквозь разбитый камень дорожки и упавшую металлическую оградку топорщились весенняя трава и молодой папоротник. Лешка отрешенно заметил, что у папоротника очень смешные побеги, мохнатые и закрученные бубликом, словно щенячьи хвостики на рисунках детсадовской малышни.

Костя, шедший замыкающим, наступил на черный прут поваленной ограды и взвыл. Он успел даже сделать пару выстрелов, прежде чем зеленые челюсти чавкнули и захлопнулись, а товарищи открыли огонь.

— Назад! — в оконном проеме бывшего кафе появился незнакомый боец, высокий, плечистый, в плотно набитой разгрузке. — В укрытие!

Увидев, что он целится из автомата с подствольником, Лешка ощутил горячий толчок внизу живота и метнулся за толстую сосну.

Грохнуло.

Выждав пару секунд, Лешка выглянул из-за дерева. Большие распахнутые челюсти, в которых виднелось что-то темно-красное, лежали неподвижно, а вокруг, как с ужасом понял Лешка, разметало взрывом еще несколько челюстей помельче. Если бы Жека с Андреем пошли на мухоловку с мачете, как в прошлый раз… Лешка невидяще уставился на перекрученный металлический мостик через канал. Арматура торчала во все стороны, и мостик напоминал гигантскую гусеницу, ощетинившуюся ядовитыми волосками. В голове Лешки звенело, путались какие-то обрывки мыслей, и он едва смог выговорить главное, что лихорадочно стучало в висках:

— Эта дрянь за нами охотится!

— Она на всех охотится! — рявкнул незнакомый боец, перемахивая через подоконник. — Вы что, знака не видели? Я же на берегу знак воткнул, написал на доске, чтобы не дергались никуда и проводника ждали!

Бурят, шагнув из-за широкого корявого ствола, утыканного осколками, покачал головой:

— Не было никакого знака.

— Зато там Паша Грач погиб, — процедил Андрей. — Его сожрала вот эта вот зеленая тварюга. Так что был ли знак, мужик?

— Был, — боец сердито посмотрел прямо в глаза Андрею. — Был! Значит, эта дрянь теперь и здесь развлекается. Черт, не знал, что мухоловка научилась через канал перебираться… Мы же в подвале ночевали, а там не слышно ни хрена.

— Мы?

— Я и мой барбос. Не пугайтесь, он не кусается. Но и его не пугайте, уговор?

— Уговор, — помедлив, отозвался Бурят.

Боец вздохнул и дружелюбно протянул руку:

— Егор Лихачев. Можно Лихач. А ты, видимо, Бурят?

— Он самый. — Бурят ответил на приветствие. — Имя не скажу, все равно никто не запоминает. А это Андрей, Жека и Лешка.

— Ага. Ну а барбоса моего зовут Север. Он показываться не спешит, потому что… просто потому что. Итак, вам нужно объяснить диспозицию, вы же в своем Карачеве без связи сидите, верно?

— Да уж объясни, — скупо кивнул Бурят. — А так-то многовато изменилось за полгода.

— Объявилась достаточно умная венерина мухоловка. То, что вы видели, — лишь малая часть одного растения, потому как все челюсти между собой корнями связаны. Где центр, хрен его знает, но найду — выжгу к чертям. Этот цветочек и до Войны особой милотой не отличался, — Егор улыбнулся краешком губ, — а теперь мутировал в очень… нервную тварь.

— Гигантская мухоловка, — повторил Бурят ровным тоном. — Нервная тварь.

— Именно. Сюда, по эту сторону железки, с декабря никто и носа не кажет, мухоловка жрет только в путь. Зима ей нипочем.

— А ты почему здесь? — подозрительно спросил Андрей.

— Север чует эти сволочные челюсти, а я умею их обходить, — Егор повел рукой. — Вот мы и ждали, пока лед со Снежети не сойдет, а зубастые вонючие лоси подальше не откочуют и путь вам не освободят. Дед Семен сказал, первый отряд из Карачева обычно в это время и приходит.

— Дед Семен? — обрадовался Лешка, не обратив внимания на предупреждающий взгляд Андрея. — Жив? Он же болел здорово!

— Говорит, передумал помирать, — Егор доброжелательно кивнул. — Больно жить стало интересно.

Лешке Егор нравился все больше и больше.

— А что ты вообще забыл в Белых Берегах? — снова вклинился Андрей. — Ты же явно не местный.

— Людей отсюда вывожу.

— Как-то не сходится, Лихач. Сам говорил: сюда никто не суется.

— Ну вы же сунулись.

Помолчали.

Лешка подумал, что ему очень хочется верить этому Лихачу. К тому же что им еще остается? Они столкнулись с жуткой мухоловкой и дважды потерпели поражение. Если есть шанс убраться отсюда живыми, надо им воспользоваться. А уж как вернуться в Карачев, они потом придумают. Обязательно.

— Послушай, Егор, — медленно проговорил Бурят. — Я уже двоих потерял. И нас ждут в Брянске. Хотел вести — веди. Только больше пары гранат не дам.

— Оставь себе, пригодятся, — Егор потер лоб. — Ладно, давайте похороним вашего парня и пойдем.

Немного постояв над могилой, освещенной неярким утренним солнцем, Бурят вздохнул и посмотрел на Егора.

Тот вдавил в земляной холмик гильзу от автомата и заговорил:

— Напрямик к вокзалу дороги нет. Север в ту сторону даже смотреть не хочет. Пойдем кругом, мимо стадиона, дальше — по Пролетарской до «пожарки», а потом — по Коминтерна до железки. И вернемся по шпалам.

Егор решительно кивнул сам себе и зашагал вдоль канала, не заботясь о том, следуют ли за ним остальные. Из-за угла бывшей кафешки выскочил крупный черно-белый хаски и устремился следом за хозяином.

Лешка удивленно присвистнул. Андрей переглянулся с Жекой, хмуро покосился на Бурята и качнул головой, однако тот жестом приказал идти за непрошеными проводниками.

Лешка повесил на плечо СВУ и заторопился за Егором и Севером.

От канала тянуло сыростью и грязью, кое-где на берегах еще лежал снег. Лешка с наслаждением щурился на солнце и страшно хотел потрепать Севера по стоящим торчком ушам. Он почти собрался с духом спросить у Лихача, можно ли погладить его барбоса, как впереди показался еще один железный мост. На первый взгляд с ним все было в порядке, но Север, принюхиваясь и чутко поводя ушами, перешел на осторожный шаг. Движения Лихача приобрели необычайную плавность. Казалось, армейские ботинки с высокими берцами едва касались мостового настила.

— Чисто, — негромко сказал Егор, чуть обернувшись. — Ступайте осторожней. Она корнями чувствует, когда топают.

Через несколько минут они вышли на улицу, на другой стороне которой виднелся стадион, и двинулись дальше мимо детского сада и школы. На перекрестке Север остановился и рыкнул на полусгнивший остов «жигуленка».

Егор подал знак обходить и двинулся левее. Бурят, Лешка и Жека последовали за ним, а Андрей, недобро покосившись на Лихача, чуть приотстал и шагнул к машине. «Жигуль» подбросило с таким грохотом, будто под ним взорвалась связка гранат, и вскрикнувший Андрей наполовину исчез в зеленых челюстях. Мухоловка выпрямила стебель и с хлюпаньем втянула в створки бессильно мотавшиеся ноги.

— Черт! — заорал Егор. — Вот черт! Ходу!

Но шипящие зеленые челюсти, разбрасывая куски асфальта и мерзлой земли, выныривали уже со всех сторон, и Север круто свернул в единственный просвет между ними — к двухэтажному кирпичному зданию с зарешеченными окнами и небольшой пристройкой. Между короткими очередями Егор прокричал:

— За ним! И на крышу!

Первым до здания добежал Жека, подставил руки, подбросил на пристройку Севера и Лешку, потом Егора. Пока Лешка втягивал Бурята, Егор и Жека, рычащий не хуже Севера, выпустили по челюстям остатки своих магазинов.

— Еще выше! Она сейчас плети выпустит, может достать.

С пристройки наверх вела приставная деревянная лестница, по которой и забрались на крышу основного здания. Егор тяжело лез последним, подхватив Севера под мышку, и Лешка, всаживая в алые глотки пулю за пулей, с отстраненным интересом слушал, как хаски свирепо ругается на своем языке.

Мухоловка бесновалась внизу, хватала створками углы здания, скрежетала «ресницами» о железные двери.

— Надеюсь, не прорвется, — спокойно сказал Егор, вставляя новый магазин. — Мы здесь уже пару раз пережидали. Правда, тогда ее бродячие псы отвлекли, кушать-то ей всегда хочется… Командир, пойдем осмотримся на всякий случай.

Что тут осматривать, подумал Лешка, трясущимися руками заряжая СВУ и пересчитывая оставшиеся патроны. Покатая шиферная крыша, кирпичная труба да слуховое окно. «Ни за что. Ни за что не попадусь. Ни за что…»

— Сюда, — Егор распахнул маленькое чердачное окошко. — Парни, вы тут покараульте, вдруг псы или кабаны заявятся, у них миграция сейчас. Тогда покричите, может, нам снова повезет, и мухоловка отвлечется. Удерем под шумок.

Егор и Бурят исчезли в темноте. Север почесал за ухом, зевнул с надрывом и полез следом.

Лешка прерывисто вздохнул. Жека достал самокрутку, нервно хлопнул по карману.

— А, черт, зажигалку обронил.

Он посмотрел вниз.

— Лешка, прикрой. Я на пристройку спущусь.

— Сдурел?

— Это отцовская зажигалка, понял? Да не достанет эта чертова ромашка, не боись. Вон, даже бошки свои отвернула.

Лешка вытянул шею. Все челюсти — и большие, и маленькие — и правда, сомкнулись и склонились к самой земле. Жека буквально съехал по лестнице на крышу пристройки и нагнулся за зажигалкой.

Он не успел даже вскрикнуть, как две зеленые плети захлестнули его плечи и ноги, а третья крепко запечатала рот. Лешка не знал, куда стрелять: челюсти не реагировали, мерно покачиваясь из стороны в сторону, а места, откуда выросли плети, он не видел. Жека мычал и дергался. Лешка скрипнул зубами, быстро отложил СВУ, выхватил широкий нож и бросился вниз.

Он на лету перерубил кинувшуюся было на него плеть, перерезал державшие Жеку зеленые путы. Губы и затылок Жеки были в крови.

— Живой? Давай наверх, скорее!

Жека сплюнул, сунул в карман зажигалку и стал подниматься.

Лешка настороженно оглядывался, но удар все-таки пропустил. Зеленая плеть обхватила шею, сжала, больно клюнула. Лешка оттянул шершавую петлю, просунул под нее лезвие и полоснул с нажимом. Хватка ослабла, и он буквально запрыгнул на лестницу.

Добравшись до крыши, Лешка обессиленно выдохнул и растянулся на шифере. Затылок здорово припекало.

— Жека, глянь, что там?

— Кожу содрала, и все. У меня — то же самое. Ух, тварюга. Слушай, Бемоль, давай-ка Лихачу и командиру ни слова. Понял?

Лешка нахмурился:

— Меня вот что волнует. Почему она не стала нас убивать? Может, яд впрыснула?

— Да брось, — фыркнул Жека. — Был бы яд — мы бы уже заживо переваривались.

— Эй, парни, — послышался из слухового окна голос Егора. — Как дела?

— Никого нет, а тварь вроде как заснула.

— Караулит она, и не надейтесь. Ладно, давайте сюда. Надо подождать, пока солнце как следует пригреет. Мухоловка это дело любит, расслабится, разнежится. Глядишь, и проскочим. А пока поспите, вы же с ночи на ногах.

Здание когда-то занимала местная администрация, поэтому устроились на широких столах в небольшой комнатке на втором этаже. Север улегся на пороге, а Лихач встал на дежурство к окну.

Лешка никак не мог заснуть. Затылок саднило, обдавало горячими волнами. Он украдкой взглянул на Жеку, лежавшего напротив. Тот спал и чему-то улыбался. Лешка вздохнул, повозился немного и, наконец, задремал.

Ему снилось, что он смотрит на Белые Берега сверху. Весь город был затянут серым дымом, а от железной дороги до водохранилища густо, словно кулеш в котле, бурлила тьма и явно хотела перелиться через край. Лешка спустился ниже, еще ниже, увидел кирпичное двухэтажное здание, заглянул в окно на втором этаже и увидел сидящего боком на подоконнике Егора.

«Человек с собакой, — шипели снизу челюсти, окружившие здание. — Нужен человек с собакой. Отдай человека, отдай собаку. Замани, просто замани к нам. Подтолкни его. Тогда уйдешь, спокойно уйдешь. Тебя ждут дома, иди домой. Никто не тронет».

Лешка вновь поднялся на высоту, и его тело рассыпалось тысячами светляков.

Лешка проснулся от горячего толчка в затылке и некоторое время лежал, широко раскрытыми глазами глядя в стену. Рана не ощущалась, кожа на шее и затылке онемела. «Че-ло-век, — стучало в висках. — Со-ба-ка».

Лешка крепко зажмурился.

Мухоловка. Все-таки впрыснула в него что-то. Егор и Север для нее — две большие мухи, а он, Лешка, должен стать приманкой. А если не согласится, то умрет. Он сам теперь и есть мухоловка! А Жека?

Лешка осторожно повернул голову и увидел каменное лицо Жеки.

— Выйдем, — одними губами сказал тот.

Они тихо поднялись. Егор глядел на них с удивлением.

— Поссать, — шепнул Жека и приложил палец к губам, указав взглядом на спящего Бурята.

Егор кивнул, показал знаком «выйти и направо» и вновь повернулся к окну.

Лешка и Жека молча побрели в самый конец коридора.

— Тебе это снилось? — тихо спросил Лешка. — Мгла в городе? А потом мухоловка сказала заманить Егора и Севера?

— Ага. И еще светляками в небе рассыпался.

— Ну, и что делать будем?

Жека промолчал, только поморщился.

— Я вот думаю, — Лешка тяжело вздохнул, — надо все Егору рассказать.

— Он тебе пулю всадит промеж глаз, — мрачно отозвался Жека. — А Бурят добавит. И будут правы. Нет, Лешка, тут надо хитрее. Надо обмануть эту чертову капусту. Блин, ну это же просто долбаное растение! Потянем время, выберемся на железку, потом айда до Брянска. Черта с два она там достанет. Я точно знаю, что не достанет.

— Что ты знаешь, то и она знает, — медленно проговорил Лешка. — Мы связаны, Жека, мы с ней крепко связаны.

— И что?! — зашипел Жека. — Вот что ты предлагаешь?! Самому себе пулю в лоб пустить? Нет, ты как хочешь, а я еще поборюсь.

Он сердито развернулся и пошел обратно.

Либо мертвый человек, отстраненно подумал Лешка, либо ходячая мухоловка. Небогатый выбор.

К его удивлению, снова заснуть все-таки удалось.

Во сне Лешка ничего не видел, зато чувствовал восхитительный привкус крови.

В час дня Егор всех растолкал, и Бурят отправил Жеку с Лешкой на крышу осматриваться. Они больше не разговаривали, только хмуро рассматривали разомлевшие в солнечных лучах зеленые челюсти с алым зевом, растопырившие гигантские щетинки.

Лешка оглядел окрестности, сжав зубы. Последний день, думал он, сегодня мой последний день, если мы не доберемся до железки или… если голос мухоловки не умолкнет. Тогда либо жить в страхе, либо…

Да, либо.

Потому что мухоловка рано или поздно захватит его. Она станет управлять его телом так, как управляет этими челюстями и светлячками. Он будет вечно подманивать к себе людей, чтобы мухоловка жрала и радовалась. А он станет питаться объедками.

И договориться с этим злом нельзя. Если ты решишь проделать такое, то ты сам подлое, трусливое, дрожащее зло.

Лешка решительно кивнул сам себе.

«Подумай, — вкрадчиво прошелестело в голове, — подумай хорошенько. Кто тебе Егор? Отец? Брат? Да вообще никто. Будь он на твоем месте, он бы вас всех сдал с потрохами. Он своего барбоса любит больше, чем людей. А тебя мама ждет. И Анютка. И даже малышня из чудом уцелевшего детского сада «Мишутка». Кто будет играть им на пианино и гитаре? Разучивать с ними песни? И кто будет ходить в рейды и защищать город от мутантов, а, боец?»

Лешка с силой потряс головой, даже по лбу постучал.

— Я лично насмотрелся, — хрипло сказал Жека. — Идем.

Первым на землю спустился Егор и поставил на лапы Севера.

Жека шел вторым, и Лешка заметил, что движения его были какими-то очень легкими и отточенными, словно он танцевал под слышную только ему мелодию. Сам Лешка никак не мог отделаться от свистящего шепота в голове, и это порядком отвлекало.

«Солнышко, солнышко, весеннее солнышко, оно такое теплое, греться, греться на солнышке, раскрыться, вытянуться, задремать. Мухи ходят, четыре большие мухи и одна поменьше, кушать хочется, но сначала погреться, немножечко погреться, так давно не было солнышка. Нет, не буди нас, Венера, не хотим, ну, пожалуйста, хорошо, сейчас поймаем, сейчас, только еще чуть-чуть погреемся…»

Лешка тихо брел в опасной близости от десятков челюстей и втягивал воздух сквозь зубы. Когда эти голоса умокнут? Когда?!

Идущий впереди Жека догнал Севера, рассеянно кивнул, чуть повернулся и выстрелил хаски в голову.

— Стоять, — спокойным голосом сказал он, направив оружие на Егора. — Она меня выпустит. И Лешку, и Бурята. Я договорился. Без обид, Лихач, но тебя сейчас будут жрать. А своих парней я спасу.

— Шорох, — веско проговорил Бурят. — Не дури.

— Никого! — взорвался Лешка. — Никого она не выпустит! И тебя одного тоже! Думаешь, притихла, чтобы ты ушел? Да она тут все корнями опутала, предатель!

Не помня себя от боли, которая заколотилась в висках, Лешка выхватил метательный нож, и мгновение спустя Жека с хрипом осел на землю.

— Бегом! — выкрикнул Лешка. — Егор, туда, скорее!

Они помчались мимо приходящих в себя челюстей. Из-под земли выскакивали мелкие, более подвижные челюсти, шипели и пытались цапнуть за ноги. Из травы выхлестывали плети, но всегда чуть с запозданием.

«Уходят! Уходят! Скорее! За ними! Я тебя не выпущу, никуда не выпущу, я буду управлять твоим телом, ты будешь думать и чувствовать то, что я тебе скажу! Ты станешь моей лучшей мухоловкой!»

— Заткнись! — орал Лешка, отстреливаясь из СВУ. — Заглохни! Черта с два! Сдохни, сука, тварь! Заткнись!

Втроем они выскочили на Вокзальную улицу и помчались по ней что есть духу. Позади шипело, клацало, свистело и взрывало асфальт.

Пора, подумал Лешка. Ну, давай же. Сейчас.

Он отбросил разряженную СВУ и остановился. Потянул из-за пояса пистолет.

Тут же остановились и Егор с Бурятом.

— Бегите! — крикнул Лешка, кривя посеревшие губы и морщась от воплей в голове. — Мне с вами нельзя. Она внутри меня, понимаете? Я — это мухоловка. Рано или поздно я сойду с ума или стану монстром. Не хочу.

Он посмотрел на пистолет в своей руке и приставил дуло к виску.

— Нет! — Егор и Бурят одновременно бросились к Лешке.

А Лешка закрыл глаза, подумал, что наконец-то настанет тишина, глубоко вздохнул и нажал спусковой крючок.

— Очнулся? Ух, и повезло тебе, парень.

Егор? Живой? Лешка заморгал, узнав вокзальный медпункт, выдохнул что-то невнятное, хотел приподняться, но от правого виска до затылка стрельнула острая боль, и он застонал.

— Да ты башкой-то не крути, ей и так досталось.

— Бурят? — Лешкин голос дрогнул и сорвался.

— Он самый, — сварливо, но при этом как-то весело проговорил Бурят. — Лежи, кому говорю.

— Ты иди, командир, насчет дрезины-то, — подмигнул ему Егор. — А мы потолкуем.

Бурят хмыкнул, кивнул и ушел.

— Короче, — Егор вздохнул, провел рукой от затылка до лба, взъерошив волосы. — Бурят успел сбить твою руку, и выстрел прошел вскользь. Можешь смеяться, но мы таки добрались до вокзала. Плюнули на все и рванули напрямик. Тот еще был забег! Кругом челюсти чавкают, плети летают, жуки какие-то прицел сбивают. Я гранаты швыряю и палю, Бурят тебя на плечах тащит и тоже палит, ты висишь и блюешь. — Егор ухмыльнулся. — Крутой мужик твой командир, да… И молчаливый. Это хорошо. Потому как если совсем по делу, то я осмотрел твою рану, обнаружил зародыш мухоловки и вырезал его.

— Что?!

— То! Плеть же не просто так в шею ударяет, она зародыш подсаживает. С виду и не поймешь, глубже щупать надо. Это небольшой такой корешок, — Егор показал пальцами около сантиметра. — Через него мухоловка с тобой говорит и знает, где ты находишься. Контролировать, правда, не может, и на том спасибо.

— Пока не может, — вырвалось у Лешки.

— Пока, — согласился Егор. — Пока что зародыш удаляешь — и все, мухоловка тебя потеряла.

— Не совсем, — мрачно сказал Лешка, осторожно приподнявшись на локте. — Она через светляков видит.

— Да? — нахмурился Егор. — Не знал. Развивается, тварь.

— А ты вообще откуда столько знаешь? — Лешка тоже нахмурился и сел. — И про мухоловку, и про зародыш?

Егор помолчал, потом усмехнулся:

— Оттуда, что тоже таким был. Только зародыш я себе сам вырезал. Чуть копыта потом не отбросил, конечно, но ничего, выжил. Об этом никто не знает, вот и ты помалкивай. А то те же местные загонят вилами в сарай и сожгут на всякий случай.

— Так челюсти чуял ты, а не Север? — осенило Лешку.

— Ну, он же умный барбос был, что-то тоже чуял…

Помолчали.

Лешка вспомнил Жеку, закрыл глаза и со стоном выдохнул сквозь зубы.

— Спасибо, — словно о чем-то догадавшись, тихо сказал Егор и неловко обнял Лешку за плечи. — Я вот уверен, что каждый человек сам для себя решает, кем ему быть и что делать. Предавать или быть верным. Убивать или щадить. Стоять насмерть или сдаться. А мухоловкин голос в голове, он же так, ерунда, внешний шум. Главное — как ты сам для себя решил. Вот и я здесь не просто так ошиваюсь. Решил найти и спалить эту дрянь, пока совсем не расползлась.

— Вот что, — Лешка подумал и кивнул сам себе. — Я останусь. Походим тут вместе, посмотрим. В общем, устроим твари концерт по заявкам. Бурят с челноками до Брянска доберется, расскажет там все, может, придумают что-нибудь. Вон, с козельчанами свяжутся. У них, поговаривают, какая-то шахтная пусковая установка сохранилась, вот бы шарахнуть…

— Ракетой по мухоловке? — захохотал Егор. — Это покруче будет, чем из пушки по воробьям!

— Да не в том дело! — нетерпеливо отмахнулся Лешка. — Понимаешь, у меня такое чувство, что это… ну, не просто мутант, не просто какая-то гигантская венерина мухоловка, которая светляками командует. Она что-то гораздо, гораздо большее! Она показывала, что по всему городу расползается. И потом… я слышал, как челюсти говорили про какую-то Венеру, чтобы не будила их. Не сами же с собой они разговаривали.

— Венера? — задумался Егор. — Не знаю, парень… Очень может быть, что и большее. Узнать бы только, что это за Венера.

* * *

Венера немного успокоилась. Один убит, двое сбежали, зато этот упрямец убил себя сам. Венера его больше не чувствовала, не ощущала его страха, отчаянного желания вырваться и в то же время — упрямой решимости не сдаваться. И пес тоже сдох. Неплохо.

Теперь можно и отдохнуть. Возможно, люди когда-нибудь догадаются, что Венера живет своей, особенной жизнью. Но это наверняка будет еще очень, очень не скоро. А к тому времени она сможет управлять не только жучками и хищной мухоловкой.

Спи, Венера, пора отдохнуть. Она совсем недавно придумала себе такое имя взамен старого, и оно ей очень нравилось. Город Белые Берега умер в Третьей мировой, зато родилась она, Венера — разумная аномалия, разумный город, город-монстр.

Венера поежилась под покрывалом вечерних сумерек, обрушив пару дряхлых домиков на окраине, и задремала.