Сергеи

Сергей Салтыков, 2018

Психологический детектив, основанный на реальных событиях с реальными участниками. Рассчитан на вдумчивого читателя всех возрастных категорий.

Сергей Коршунов

Со своим харьковским тезкой и коллегой, я случайно познакомился во время поездки на экзаменационную сессию в Харьковском юридическом институте имени Ф.Э. Дзержинского. Он тогда помог мне устроиться в гостиницу. В эпоху повального блата и дефицита всех товаров и услуг эта помощь много значила и дорогого стоила. Относительно центральной и самой востребованной в городе гостиницы"Харьков", она часто была не по плечу даже большим милицейским начальникам. А мне, рядовому оперу Запорожского УгРо, ее оказал рядовой опер Харьковского УгРо. От безвыходности положения и нежелания ночевать на вокзале, я не смог придумать ничего лучше, чем напрямую обратиться в территориальный Дзержинский РОВД. Там я и встретил своего будущего верного и надежного друга. Характер Сергея оправдывал его фамилию и соответствующее ей прозвище"Коршун". Он был резким и категоричным человеком, не признающим полумер и полутонов. Любая несправедливость, наглость, или хамство мгновенно вызывали в нем ответную реакцию. Зачастую эта реакция превосходила разумную, адекватную меру. Все его близкое окружение списывало эту проблему на пройденную им войну в Афганистане."Афганский синдром"уже тогда становился разнонаправленным и универсальным объяснением многих нестандартных поступков и характеров. Поспешность в принятии решений и взрывной темперамент удивляли и занимали меня намного меньше, чем другая его противоречивая особенность. Внешность Сергея абсолютно не соответствовала ни его прозвищу, ни его поведению. Коренастый и светловолосый, постоянно улыбающийся добряк, больше походил на открытого и добродушного"рубаху-парня", чем на опытного бойца — волкодава, собственными руками отправившего на тот свет с дюжину не менее сильных и опытных врагов. Мы сошлись и по службе, и по дружбе, сблизились семьями. В течение пяти лет, на всех экзаменационных сессиях, мой гостиничный номер был для него вторым домом. Не только потому, что он часто оставался у меня ночевать. От гостиницы до райотдела было намного ближе, чем от его квартиры. Это было важно при постоянной нехватке времени, особенно после затянувшихся ночных застолий. Мой номер стал своеобразным местом встреч для студентов нашего института, студентов-геологов расположенного рядом госуниверситета, их друзей и родственников. Местный опер"Коршун"был для всех них также незаменим и полезен, как и для меня. Он безотказно выполнял все их просьбы и поручения — достать билеты на поезд или концерт гастролирующей эстрадной звезды, устроить в гостиницу, узнать адрес и телефон потерянных друзей и знакомых. Случались и непредсказуемые эксцессы. Однажды мой земляк, Доменко Мишка, вечером заглянул в гости вместе со своим знакомым. По прическе и одежде молодого незнакомца можно было догадаться, что он принадлежит к, так называемым, неформалам. Наше застолье было в самом разгаре. По выражению лица"Коршуна"я понял, что он не в восторге от появления за столом такого гостя. Проявляя невыносимую для него толерантность и отдавая дань уважения другим присутствующим, Сергей долго и мужественно терпел его присутствие и бестолковые юношески-нигилистические разглагольствования. Когда от выпитого неформалу стало жарко и он снял свитер, гости с удивлением обнаружили на нем рубашку, с множеством приколотых на груди значков. Большинство расценили выходку парня, как безвинный, юморной"прикол". Лишь"Коршун", присмотревшись повнимательней и обнаружив рядом с милицейскими гербами и зачком"ГТО"эмблему фашистской эсесовской свастики, расценил все по-своему и сделал неформалу соответствующее замечание. Наверное, парня тоже ввела в заблуждение обманчивая внешность"Коршуна". Он легкомысленно ответил ему с плохо скрытой издевкой. В руках Сергея тут же, неизвестно откуда, появилась резиновая милицейская дубинка. Методично опуская ее на спину неформала, он доходчивыми словами стал объяснять ему причину несовместимости военной фашистской и советской милицейской символики и неуместность появления эсесовской свастики за нашим столом. На правах хозяина номера я пытался остановить друга сначала словами. Видя, что он на них никак не реагирует, бросились с Мишкой прекращать экзекуцию физически. В итоге, оба получили по рукам и спинам той же резиновой палкой. Позже, нехотя признавая в той ситуации некоторый перегиб,"Коршун"долго упрекал меня за то, что я стал на защиту неформала, а не поддержал его. Я часто предупреждал своего друга, что с таким характером ему будет трудно дослужить в милиции до пенсии. Почти не удивился, когда через несколько лет, он сообщил мне, что увольняется. Правильнее сказать, его увольняли. Причиной стал банальный водительский конфликт на дороге."Коршун"набил морду хаму, который своей наглой и опасной ездой, с явным нарушением всех правил дорожного движения, чуть было не спровоцировал серьезное ДТП. Нарушитель был заметно пьян, управлял собственной дорогой иномаркой. Как положено, после небольшого физического внушения, был передан"Коршуном"в руки сотрудников ГАИ. В результате скоропалительного разбирательства, серьезные обвинения были предъявлены самому"Коршуну". Пьяный хам оказался персональным водителем второго секретаря обкома КПСС. Руководство милиции пыталось защитить молодого, результативного опера, но силы оказались неравными. Перечить и противостоять"руководящей и направляющей силе общества", никто в то время не мог. Единственное, чего удалось добиться — прекращения уголовного дела и возможности уволиться по собственному желанию. После увольнения,"Коршун"какое-то время поработал охранником, потом занялся частным извозом. Мой звонок его несказанно обрадовал. После обмена традиционными приветствиями и свежими новостями,"Коршун"в разговоре сам признался, что страдает от скуки и монотонности гражданской жизни. Мое предложение участвовать в розыске пропавшего Кондратенко Вовки, принял без колебаний. Уже через три дня на его загородной харьковской даче состоялось первое организационное собрание нашей новоиспеченной оперативно-детективной группы. С первых минут общения, я с радостью для себя отметил, что"Коршун"и Еж"имеют много общего. И во внешности, и в характерах. Оба светловолосые, крепкого телосложения, с открытыми добродушными лицами. Каждый не любил пустой болтовни и недомолвок, в разговорах старался изъясняться коротко и по существу. Единственное отличие, явно бросавшееся в глаза — общий фон настроения. Видно было, что Кондратенко давит и угнетает беспокойство за судьбу пропавшего брата. А Коршунов, как ни старался, не мог скрыть блеск охотничьего азарта и радость бойца, вернувшегося в строй после затянувшегося отпуска. Они быстро поладили между собой, и уже через несколько минут, общались, как старые закадычные друзья. Снова прошлись по кругу всех фактов и обстоятельств, предшествовавших исчезновению Вовки, скрупулезно проанализировали и подвели итоги. Сомнений в том, что он стал жертвой тяжкого преступления, больше не оставалось. Определили общую стратегию и конкретные направления предстоящей работы."Ежу", как официальному представителю потерпевшей стороны, отвели непосредственный процессуальный контакт с правоохранительными органами. На меня возложили организацию и координацию всей работы, контакты с милицейским руководством,"расшивание"узких мест, непредвиденных кризисных ситуаций и улаживание конфликтов с государственными органами и учреждениями. В том, что таковые возникнут, никто не сомневался. Детальную проработку и исполнение конкретных оперативно-детективных мероприятий поручили"Коршуну". Когда речь зашла о финансовом обеспечении деятельности группы, мы с"Коршуном", не сговариваясь, настояли на том, чтобы все расходы поровну делились на троих. После недолгого сопротивления,"Еж"сдался, коротко и смущенно поблагодарив нас за это решение.

Первые практические шаги группы, связанные с подачей заявлений о розыске без вести пропавшего, состоялись без особых затруднений. Необходимые запросы и ориентировки были направлены во все интересующие нас органы и учреждения. Неповоротливая машина официального розыска Кондратенко Вовки, нехотя, медленно и со скрипом, тронулась с места. Работу по опознанию уже зарегистрированных неопознанных трупов и неконтактных, находящихся в бессознательном или неадекватном состоянии пациентов больниц, разделили с закрепленными за оперативно-розыскными делами сотрудниками милиции. Они не возражали против неожиданной, но весьма ощутимой помощи с нашей стороны. Время шло, работа по всем направлениям шла активно, но без видимых результатов. Оба оперативно-розыскных дела превратились в объемные по форме, но пустые по содержанию накопители бесполезной макулатуры. Из всей массы поступивших ответов на запросы, внимания заслуживала лишь информация о снятии с банковской карты Кондратенко крупной суммы наличных денег. Это произошло в одном из киевских банкоматов, спустя почти двое суток после его звонка из Львова. Практическую ценность информации сводила"на нет"последняя фраза о том, что фотоизображение лица, производившего снятие денег, не сохранилось по техническим причинам. Был ли это Вовка, или кто-то другой, оставалось только гадать.

В результате напряженных трехнедельных коллективных усилий удалось немного продвинуться в вопросе уточнения маршрута движения пропавшего, после его звонка из Львова. Установили и разыскали попутчика Вовки, такого же гастарбайтера из Ивано-Франковской области. Перепуганный насмерть"западенец"наотрез отказался разговаривать с русскоговорящими операми из Донецка. Местные милиционеры, встав на сторону земляка, под разными формальными предлогами, долго и искусно уклонялись от помощи своим восточным коллегам. Пришлось звонить региональному руководителю международной УБОПовской Ассоциации Марьяну Михайловичу и просить его вмешаться в неожиданное этно-языковое противостояние. В конце концов, упрямого гастарбайтера все-таки удалось разговорить и получить ответы на все интересовавшие нас вопросы. Он подтвердил, что Кондратенко при нем купил билет в купейный вагон на вечерний поезд до Киева. Саму посадку и отправление не видел, так как его поезд отправлялся раньше. Уточнили детали одежды — на Вовке была новая кожаная куртка черного цвета, синие джинсы и темные кроссовки. При нем, также, была синяя спортивная сумка с личными вещами и подарками, недорогой мобильный телефон, дешевые наручные часы. О деньгах и конечном пункте поездки, разговора не было. Дальнейшая проверка гастарбайтера подтвердила его алиби и полную непричастность к исчезновению Вовки. Все остальные организационные и практические мероприятия реальных результатов не принесли. Спустя три месяца напряженной работы, мы не продвинулись в розыске и расследовании ни на шаг! Все это время меня не покидало чувство какой-то нестандартности и исключительности всей этой ситуации. При всей банальной простоте ее начала, меня не покидало ощущение, что я впервые столкнулся с чем-то не имевшим аналогов ни в моей служебной практике, ни в традиционной криминологии вообще. На этом фоне я все отчетливее осознавал тщетность и бесперспективность не только официальных милицейских, но и наших частно-детективных усилий. Все ближе подходил к выводу о том, что без каких-то неординарных решений и нетрадиционных методов, в этом деле не обойтись. Я все чаще и чаще вспоминал о своем необычном друге. Спустя пару дней после звонка Кондратенко Сергея и первого его сообщения о пропаже Вовки, при случайной встрече с ним, я вскользь упомянул об этой ситуации и своем решении частным образом участвовать в его розыске. Тогда он мне ничего не ответил по существу. Когда я спросил у него, могу ли я рассчитывать на его помощь в случае неблагоприятного развития ситуации, он ответил, что благоприятного исхода в ней ожидать не стоит. После длинной паузы добавил, что для более конкретного ответа ему нужна фотография пропавшего и что-нибудь из его личных вещей. Ни того, ни другого у меня на тот момент при себе не было. Я тогда обратил внимание на явные оттенки досады и скорби в интонациях ответа моего друга, но расценил их как проявления нашей многолетней дискуссии о смыслах разумной жизни человека, о борьбе со злом вообще и моем милицейском прошлом, в частности. Потом я уехал в Харьков. В очередной раз проанализировав скудные результаты трехмесячных усилий, я решил наступить на горло своей профессиональной и атеистической гордыне и вновь, уже конкретно и серьезно, повторно обратиться за помощью к моему необычному другу, отцу Сергию.