Пилигримы времени

Сергей Розум (2024)

Максим обычный молодой человек попадает в головокружительную историю. Его встреча с Леманом навсегда меняет его жизнь, и теперь он тиан. Возвращаясь в свой родной город он встречает свою любовь. Анна понимает что он скрывает от нее кто он на самом деле и принимает единственное верное решение…Они не знают и не подозревают, что за ними по пятам уже идут головорезы из частных компаний и специалисты из государственных силовых структур, ведь все они хотят одного — секрета вечной жизни.

Глава 4

До Читы, я добрался без приключений, только пришлось сделать две пересадки, а в итоги на сутки позже запланированного времени. Посёлок Первомайский, что указал мне Петрович, находился от Читы на весьма солидном расстоянии, и мне пришлось почти пять часов телепаться в рейсовом автобусе дабы добраться. Автобус из эпохи застоявшегося социализма был настолько старым, что порой казалось, он вот-вот развалится на части от езды по разбитой как стиральная доска дороге, и постоянных спусков и подъёмов. Чем ближе становился посёлок, тем меньше и меньше оставалось пассажиров в салоне автобуса. В итоге я оказался один, так сказать ехал в гордом одиночестве, и поэтому смело пересел вперёд. Водила, парень мой ровесник, а может немного старше, крутил баранку как заправский лихач, при этом умудрялся постоянно держать зажжённую сигарету во рту. Мне в какой-то миг показалось, что старая посудина не выдержит такой езды, и обязательно что-нибудь да поломается, а водитель всё так же будет крутить свою баранку не обращая внимания на такие мелочи. — До Первомайского? — Вдруг ни с того, ни с сего спросил он. Я утвердительно только кивнул головой, боясь от такой езды прикусить язык или потерять зубы, дорога становилась всё хуже и хуже. От некогда приложенного асфальта остались лишь куски, выпирающие словно островки то тут то там, засыпанные дорожной пылью и мелкой бетонной крошкой. — Меня Андрей зовут! — Всё так же невпопад повторил водила, пытаясь очевидно завести со мной разговор. — Максим! — Что есть силы громко ответил я, стараясь перекричать шум и грохот царившие в салоне автобуса. — Я в Первомайском многих знаю, ты до кого в гости, если конечно не секрет? — — Я на прииск! — — Ого! Так это тебе Максим не в Первомайский нужно! — Ответил водила и словно обдал меня холодной водой. — А куда же? — Выкатив от удивления глаза спросил я. — Тебе от Первомайского километров восемьдесят или все девяносто до Озимово, а там тогда и сориентируешься на месте! — Чувство тревоги и смятения, поглотили меня за несколько секунд. Петрович мне ничего не говорил про Озимово. Я решил тут же позвонить ему, так как очень смутно представлял куда мне идти дальше, или хуже того ехать на подобного рода автобусе. Но череда неприятностей следовала за мной по пятам, и отставать по всей видимости не собиралась. Перерыв весь рюкзак, выпотрошив все карманы, ощупав каждый сантиметр своей одежды — я так и не нашёл заветной записки. Я не мог вспомнить и даже представить себе, где она могла потеряться, ведь она всегда лежала в нагрудном кармане моей рубашки. Взяв телефон, я уже собрался позвонить Петровичу в надежде узнать номер, да только батарея на моём телефоне оказалась полностью разряженной, любые мои попытки включить его хоть на несколько секунд оказались бесполезными. Теперь представьте себе моё угнетенное самочувствие, моё разочарование, а с ними и сопутствующие — печаль, тревогу и внушительную порцию злости. Приехать на край географии за несколько тысяч километров, и в конце концов «проморгать» самое важное и дорогое. Ведь я даже не мог ни где подзарядить свой телефон, в этом треклятущем автобусе, кроме меня и водилы никого не было. — А что это за Озимово? — Я взял себя в руки и поинтересовался у Андрея. — Село не село, хутор не хутор, так себе, небольшое поселение, дворов тридцать, не больше. Оттуда, все кто на прииск и отправляются. Озимово, оно как раз на излучине реки Кара стоит, вот тебе туда и нужно. — — А из Первомайского автобусы ходят в это самое Озимово? — Громкий смех Андрея оказался наилучшим ответом. — До Озимово даже и дороги как таковой нет, а ты про автобус спрашиваешь! — Я опять, и вновь в очередной раз поник, не зная что же делать дальше. — Да ты Максим раньше времени не расстраивайся. У меня в посёлке знакомый хороший есть, вот он тебя и отвезет, только на бензин ему подкинешь и всё! — — Андрей, ты мне не дашь свой номер телефона, а то вдруг еще когда-нибудь обратиться придётся? — Станция куда мы приехали, если можно так сказать была не больше моей двухкомнатной квартиры, а сам посёлок напоминал самое настоящее село. Несколько мрачных и серых двухэтажек под шиферной крышей сиротливо стояли где-то неподалёку, скорее всего они и были центром Первомайского. Что и говорить, я конечно был сильно подавлен, расстроен и потрясен случившимся. Андрей на своём еле живом автобусе через час уехал обратно, а я остался возле так называемой автостанции. Да именно возле неё, ведь когда мы, а точнее я приехал, то она оказалась закрыта на огромный амбарный замок. Погода на удивление стояла тёплая, поэтому и ночь я провёл относительно хорошо и благополучно, даже умудрился вздремнуть на старенькой деревянной скамейке. Утром, когда взошло солнце, к автостанции подкатил автомобиль непонятно какой марки, и каких годов выпуска, и самое интересное как он ещё умудрялся ехать. По виду, он больше смахивал на военный внедорожник, вот только каких годов выпуска, доля меня это так и осталось загадкой. Не скажу, что я с большой уверенностью и облегчением разместился в салоне железного тарантаса. Мной всё больше и больше овладевало сомнение всей предстоящей поездки, однако теперь ко всему прочему я испытывал неуверенность и неопределённость совершенного выбора — стоит ли вообще дальше ехать в неизвестное мне село Озимово, или как там его называли? Вновь переломив свою волю и переборов страх, и раздражительность я решительно уселся на переднее сиденье, потому что заднее напрочь отсутствовало. Водитель, мужик чем-то смахивающий на Петровича, отверткой запустил двигатель своего монстра, а затем скрутил в тугой пучок висевшие возле ноги провода, включил кассетный магнитофон. Дорога до Озимово оказалась не то что дорогой, а какой-то кривой рокадой, петляющей по всем оврагам, ложбинкам, да и вообще где только можно. Песни времён молодости моих покойных родителей звучали из хриплых динамиков, и на каждой кочке они то и дело прерывались, а иногда плёнку и вовсе зажёвывало. Вы зря улыбаетесь, ведь кассетные автомагнитолы в то время стояли отнюдь не на всех автомобилях, а наши, отечественные автомобили выпускались и вовсе без них, а только с радио магнитолой. В машине оказалась только одна кассета, и поэтому когда мы наконец-то приехали в Озимово, я знал все песни наизусть, и знал в какой последовательности они звучат. Скажу честно, моему удивлению не было предела когда старый тарантас довёз меня до деревянного указателя с надписью «Озимово». Но что удивительно, за всю дорогу он ни разу не только не заглох, а совсем наоборот, вёл себя резво и бойко, если конечно такое сравнение допускается с кучей ржавого металла. Со слов Андрея, я мысленно себе представлял что же это за такое поселение или село на худой конец, но когда я увидел его собственными глазами, то понял что ошибался. Я в корне ошибся, и не представлял насколько. Деревянные избы крытые не то ельником, не то ещё какими-то ветками, расположились по обоим краям одной единственной дороги, уходившей в дремучий лес. То, что за этим поселением нет ничего окромя непроходимой чащи, я понял ещё на полдороге, когда бескрайние поля сменились зелёным морем лесов. Само поселение расположилось немного ниже раскинувшегося за ним леса, однако зелёные ели, сосны и берёзы густым полукольцом обступили с десяток деревянных изб. Из всех благ цивилизации, я увидел лишь только одно, это линия подачи электричества на деревянных промасленных столбах, и более ничего. Когда же чудо автомобиль заурчав двигателем, утонул в дорожной пыли оставив меня совершенно одного, я наконец-то осознал что со мной произошло на самом деле а так же где я сейчас нахожусь, и скажу честно я был шокирован. Однако солнце, подкатываясь ближе к зениту, припекало уже не на шутку, а посему закинув рюкзак за спину, я пошёл по единственной улице, хотя куда я шёл я толком и не знал. Постепенно подымаясь в гору я с удивлением разглядывал рубленые дома, ведь в городе ничего подобного не увидишь, и стоит сказать что я так увлёкся, пока не увидел рядом с одной избой весьма пожилого мужчину. — Добрый день, вы не подскажете до прииска далеко? — Я решил во чтобы то ни стало сразу всё разузнать, выяснить и уточнить, потому что других местных аборигенов у кого можно было хоть что-то разузнать я не видел. — И тебе не хворать мил человек! А какой прииск тебе нужен? — Одетый в грубые холщовые брюки и такую же рубашку, дед щурясь от солнца улыбался во весь свой беззубый рот. Он не сводил с меня глаз, очевидно ожидая услышать что-то конкретное. — Как какой прииск? Прииск, где золото добывают! — — Золото мил человек не добывают, а моют, и приисков здесь три! Так какой тебе нужен? — Очередная неудача и новый удар по сомнительности всей затеи. Надежда отыскать именно тот самый прииск, и того самого бригадира, о котором мне говорил Петрович — таяла с каждой секундой. Даже если бы я зарядил свой телефон, то позвонить с этого забытого Богом места попросту не смог, так как ни одной вышки сотовой связи от самого Первомайского я не увидел. Если бы я знал куда идти, и кто мне нужен, я естественно не стоял бы на месте и не расспрашивал невесть кого непонятно о чём. Вот только я ничего не знал, и поэтому любая информация для меня, сейчас очень была важна. — Я точно не знаю какой прииск мне нужен, ну а до первого из них, далеко? — — До первого-то? Километров примерно…пятьдесят не меньше, ну а до остальных ещё километров по двадцать накинь. Вот где-то так! — — А…а как же до них добраться? У вас тут наверное ни одного автомобиля нет во всей округе? — — Только пешком, или жди! — — Кого ждать? — Разговор по не многу начал меня раздражать и утомлять, ведь ситуация в которой я оказался, требовала скорых кардинальных решений, а я только стоял и болтал. — Ну кого-кого? Может, кто да и спуститься с одного приисков, вот тогда с ним и доедешь. — — А сколько же мне ждать и главное где? — — Ну этого мил человек я не знаю, раз в месяц точно кто-нибудь да обязательно спускается, а переночевать… Так у нас тут не принято. На прииски-то народ ушлый идёт, поэтому мы тут особенно никого и не жалуем! — — Это я уже понял. Спасибо что хоть рассказали, а то могли просто послать куда подальше. — Злость через край переполняла меня, я готов уже сам был пойти, даже пешком, только бы подальше от этого села. — Да ты не серчай, идти себе прямо по дороге, она одна тут, а через каждые пятнадцать километров увидишь времянки. Вот в них и жди! — — Времянки? — — Небольшие хижины, в них охотники частенько останавливаются, или вот такие как ты. А по дороге пойдёшь, так никуда не свертай, а там глядишь к завтрему и доберёшься! — — А у вас тут магазин хоть есть? Мне бы купить из еды кое, что в дорогу. — — Магазин? Да откуда же он здесь! Раз в полгода автолавка приезжает и всё, а так мы сами себя кормим. — В рюкзаке еды у меня осталось примерно дня на два. Ещё выезжая из Первомайского, я каким — то чудом забежал в магазин где купил и хлеба и тушёнки и много ещё чего в таком роде. Уныние и раздражительность сменились пассивной апатией ко всему происходящему вокруг. Попрощавшись с единственным встретившимся мне человеком я не спеша побрёл вперёд, уверенно поднимаясь в гору. Дорога плавно из широкой и пыльной превратилась в узкую, и угадывалась только наезженной колеёй. Огромные и высокие лесные великаны — кедры, дубы, лиственницы и ели почти вплотную подходили к самой дороге, делая её совсем уж узкой. Солнце практически не могло пробиться сквозь густую крону деревьев, и поэтому я шёл в полумраке, хотя стоял ясный и погожий день. Иногда дорогу перебегали то зайцы, то лисы, а один раз я увидел небольшого лося. Скверное настроение плавно сменилось душевным подъёмом и радостью в ожидании чего то хорошего. Как ни странно, я не чувствовал усталости, ведь это путешествие понемногу начало меня забавлять, и теперь на всё что со мной случилось и стряслось, я смотрел как на хорошее приключение. Ещё полгода назад, если бы кто-то сказал мне, что со мной случиться нечто подобное, я разумеется не поверил бы ему, поскольку считал себя не способным на подобное. Нет, нет и нет, я никогда не был трусом, и никогда не прятался за спины других, но всегда оставался рассудительным и способным принять правильное решение. Из каждой жизненной ситуации, я прежде всего старался извлечь урок, и поэтому если выпадал шанс, старался набросать несколько ходов вперёд. До самого последнего момента моей прошлой жизни, я почему-то считал, и был убеждён, что жить нужно только тогда, когда у тебя имеются планы на будущее. Сейчас же, когда я брёл по лесной тропе неизвестно куда и неизвестно откуда, всё моё жизненное мировоззрение в один миг — рухнуло. Воспринимать жизнь, как некую часть составленного тобой же плана, теперь являлось абсурдным и ошибочным. Я это понял сам и сам до этого дошёл, когда спланированное мной прекрасное и беззаботное завтра, обернулось срочной поездкой на край света, и не только поездкой, а самым настоящим бегством. Признать то, что убежал я от различных проблем, в которые сам же и влез было ой как трудно, ведь рассчитав на один а то и два шага вперёд, я не учел только одного. Всё что планирует человек, всё что он возводит в своих мыслях, и мечтах, это всего лишь фантазии, и довольно часто они остаются несбывшимися грёзами. Размышляя о своём прошлом, я вдруг резко остановился. С правой стороны я увидел небольшую, но довольно таки добротную, сложенную из брёвен — избушку. По иному в тот самый момент назвать увиденное, я просто не мог. Словно сказочный, маленький домик, выстроенный умелыми человеческими руками, времянка практически утопала в тени леса и поэтому увидеть её издалека, было просто невозможно. Распутав проволоку служившую замком и засовом одновременно, я вошёл вовнутрь, и слово времянка теперь для меня обрело совсем иной смысл. Некое подобие кровати сложенной из мелких жердин стояло в углу, поверх которой лежал матрас набитый соломой. Стол и две лавки оказались прибиты к полу, а напротив выложена печь, не то из камня не то из кирпича обмазанных глиной. Все о чём я сейчас жалел, так это о том, что у меня не было при себе часов, самых простых, дешёвых механических часов, и именно сейчас я почему-то позавидовал Петровичу, у которого на запястье висели командирские часы. Дело в том, что я чувствовал себя достаточно бодро и был ещё полон сил продолжать путь дальше, но вот только успею ли я до захода солнца добраться до следующей времянки? Ответа я не знал, но ночевать под открытым небом да ещё в лесу, мне ой как не хотелось. Поворошив возле печки, я отыскал спички, бумагу и даже несколько толстых свечей. Обойдя вокруг времянки, я насобирал хвороста и решил протопить печь, ведь солнце неумолимо опускалась за горизонт, а пронизывающая сырость и холод, именно холод стали проникать в моё временное жилище. На моё удивление, времянка прогрелась очень быстро, а зажжённая свеча освещала помещение не хуже лампочки. Поужинав, я решил выйти и подышать свежим воздухом, но я забыл что сейчас не в городе, не в своей квартире. Солнце к этому времени окончательно скрылось за стеной высоких деревьев, беспросветная мгла и чернеющая ночь поглотили весь лес в свои объятия, туман белёсой пеленой как волна плыл вдоль дороги. Лес стал наполняться ночными звуками диких зверей и птиц. Если вдруг отбросить всё пережитое мной, то я был искренне рад, когда вдыхал полной грудью — свежий, пропитанный хвоей холодный воздух, и вслушивался в лесную ночную жизнь. В своих каменных джунглях, мегаполисах, городах, квартирах, коттеджах, особняках да дачах, мы так никогда не сможем понять и осознать, что же такое дикий лес. То, что нам показывают по телевизору, а так же пытаются воссоздать в парках и скверах, и близко не соответствует действительности. Дабы понять это, почувствовать и увидеть своими глазами, нужно всего-то, прикоснуться к зелёной стихии, отбросив напрочь все предрассудки закоренелого горожанина. Дрова приятно потрескивая в печи, наполняли времянку приятным теплом, а тлеющий огарок свечи плавно угасал превращая свет в полумрак, отчего меня стало склонить ко сну. Я не заметил как опустившись на твердый матрас — уснул. Очевидно всё пережитое и отошедшее на второй план как ненужное, сменилось сильной усталостью, которая и сморила меня. Проснулся я под самое утро от того, что сильно замёрз. Печка стояла холодная, наверное потухла довольно давно, и жизненное тепло сменилось пронизывающим холодом. Серая предрассветная мгла, ещё сильнее насытила воздух морозной сыростью. Быстро растопив печь я вновь завалился на грубую лежанку из брёвен и тут же уснул. В следующий раз я открыл глаза, когда на улице вовсю царило погожее утро. До очередной времянки я дошёл довольно быстро, во всяком случае мне так показалось. Выходило, что я преодолел около тридцати километров их тех пятидесяти, что должен был пройти, если конечно тот дед из Озимово ничего не напутал и не обманул меня. Новая времянка находилась рядом с мостом через реку, и как мне казалась эта та самая Кара, ведь она единственная, что я запомнил из записки Петровича. А дальше произошло то, что я никак не ожидал и вообще не мог себе представить, что такое может случиться. За мостом дороги не было, она попросту отсутствовала, той колеи по которой я шёл как по навигатору — нет! Зато вдоль берега реки, по самому краю петляла еле видимая тропинка. Перейдя мост, я увидел такую же, но только уходящую теперь в самую глубь леса. Добротный и прочный мост из битумных шпал, на самом деле оказался переправой для людей, ведь я так и не увидел следов от проезжающих по нему машин и тракторов. Что либо прикидывать в уме, вычислять и рассчитывать, пытаясь определить свой дальнейший маршрут — я не стал, я не видел в этом смысла. Я тогда подумал только об одном, если есть мост, то значит он кому-то нужен, и по нему переходят реку, и возможно проезжают на машинах, а раз так, то и двигаться мне нужно по ту сторону реки. Я знаю, Вы все, что сейчас сидите напротив меня и внимательно слушаете историю, считаете меня безрассудным и глупым. Тогда не стану вас переубеждать, ведь в тот момент я поступил именно так, как считал нужным. Возвратиться обратно в Озимово, но какой от этого толк? Продуктов питания в селе не купишь, и что-либо нового, интересующего меня я естественно не узнал бы. Единственное что я сделал бы в этом случае, так это безвозвратно потратил время и силы. Изначально ошибиться дорогой я не мог, потому что она есть! Из Озимово в лес вела всего лишь — одна дорога, и те самые времянки находились именно там, о чём рассказывал мне дед. Я двинулся дальше по единственной тропе, и я совсем упустил из вида, что в один определенный момент она пропала, но заметил это я довольно поздно. Размышляя о том, правильно ли я выбрал свой путь, очень скоро я понял, что двигаюсь наугад по девственному лесу. Он в тот момент не был не проходимым, а скорее редким, и когда наконец осознал что произошло, то понял что я…заблудился. Поначалу я держал себя в руках и не поддавался панике и страху. Стараясь отыскать свои следы и выйти на тропинку, я всё глубже и глубже уходил в лес. Возможно в моей ситуации стоило попытаться сориентироваться по солнцу, или искать мох на стволах деревьев высчитывая ориентир, или по тем же муравейникам? Это и ещё многое было возможно и даже нужно в моём случае, но что толку от того если бы я узнал где тот же север или юг, ведь я не узнал с какой стороны пришёл и где сейчас находилось солнце. Единственное о чём я тогда думал, это как можно скорее до захода солнца вернуться на потерянную тропу, и чем яростнее я её искал, тем сильнее впадал в отчаяние, и страх навечно сгинуть в этих местах уже не казался таким не очевидным. Я не могу передать и описать всего того, что я пережил и испытал в тот момент. Осознание того, что я окончательно заблудился, пришло ко мне не сразу, а намного позже, когда деревья были намного выше, и стояли они чуть ли не вплотную друг к другу, а кустарники были ростом с меня. Теперь выбраться — было единственным заветным желанием, ведь искать-то меня никто не будет, потому что некому. Оставался только Петрович, но и он не знал, где я сейчас нахожусь. С каждой пройденной минутой мне становилось ясно, что я заблудился, и заблудился причём капитально. Безвыходность положения в котором я оказался, было очевидной, выхода не было. Сколько вот так прошло времени я не знаю, и куда теперь я шёл я тоже не знал, да и по большому счёту это уже теперь не имело никакого значения. Единственное что мне оставалось, только идти, хоть куда-нибудь, но только идти. Страх теперь сменился ожиданием смерти, ведь максимум сколько я смогу протянуть в лесу, так это пару дней, не больше, а затем всё.

Конец ознакомительного фрагмента.