Готический Замок. Сборник стихов. Часть 1

Сергей Попов

В данный сборник вошли произведения нескольких жителей Готического Замка, охватывающие различные темы — от юмора до философии и мистики.

Авторы: Попов Сергей, AntiBiV, stella_diurna, BlackCat, Niyol, Епифанцев Дмитрий

Составитель Сергей Попов

© Сергей Попов, 2024

© AntiBiV, 2024

© stella_diurna, 2024

© BlackCat, 2024

© Niyol, 2024

© Дмитрий Епифанцев, 2024

ISBN 978-5-0062-9481-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

AntiBiV

Ромашка

Расцвела ромашка утром ранним;

Солнышка морозного лучи

трепетные лепесточки ранили;

молодые бойкие грачи

истоптали цветик, исковеркали

и оставили лежать его дрожа.

Точно так же в полуночном зеркале

видится мне детская душа.

12 декабря 2016

Представь, что ты в огромном туалете

Представь, что ты в огромном туалете:

повсюду блеск, гирлянды и огни,

и Солнышко в окошко тихо светит,

и зяблики щебечут о любви, —

но ты один; стоишь, переминаясь,

и чужд тебе сортирный маскарад:

пусть пляшет полотенце всем на зависть

одну из самых светлых сарабанд,

пусть ёршик унитазный притворился

одним из первоклассных скрипачей,

пусть в танце сумасшедшем закружился

рулон бумаги, пусть звенит ручей

из носа ослепительного крана,

пускай поднялся самый унитаз! —

ты ясно видишь: радоваться рано, —

и синяя тоска течёт из глаз,

и падает в огромном туалете

на доискра натёртый изразец,

и Солнышко в окошко тихо светит,

и песню о любви поёт скворец,

но в ней звенят не радости, а муки,

и ясно проговаривает пасть:

«Мы любим князя Мышкина друг в друге,

но верх берёт рогожинская страсть».

3 мая 2017

Поэт в туалете

Зашёл в туалет поэт.

Включил в туалете свет.

И думает вдруг поэт:

«Зачем в туалете свет?»

И руку ко лбу поэт.

И сел, опустив глаза…

Души вдохновенный свет

безжалостно угасал.

Не в силах понять, поэт

пытался ещё рассуждать:

зачем в туалете свет,

когда в нём положено… срaть?!

И этот нескромный вопрос

поэта сразил наповал:

поэт к унитазу прирос

и больше уже не вставал.

25 октября 2016

Ум подёрнут дымкой ностальгии…

Ум подёрнут дымкой ностальгии,

сердце окружил солёный шёлк.

Люди — все хорошие такие.

В каждого небесный свет сошёл.

Таракан, раздавленный безверно,

в мышеловке высохшая мышь —

это наши ангелы, наверно.

Что же Ты всё видишь и молчишь?

Детям, непонятливо жестоким,

нужен порицатель красоты,

нужен прорицатель их тревоги,

нужен идеально чистый дым.

Мясо размозжая по тарелке,

вилкой отправляя в рот кусок,

чувствами размениваясь мелкими

(мельче, чем Бурёнка или Бог),

парочка господ в лощёных фраках

сделку заключили с Сатаной.

Где-то за окном скулит собака,

лапой роя камень мостовой.

Роет и скулит — пропал хозяин.

В воздухе лишь тень его духов.

Чёрные ветра не показали,

что есть жизнь и кто ты в ней таков.

Белый ветер бросит паутину:

хочешь всё познать — так размотай.

Память ностальгия заслонила…

Где-то во дворе сгорел сарай.

Там, на пепелище, прах лопаты

должен превратить ты в черенок;

с лезвием, горячим и помятым,

должен совладать, как раньше мог.

Лишь тогда до правды докопаешь,

сбросишь пелену, увидишь мир:

«…вот Паук, его уже ты знаешь,

мы ему приходимся детьми…

Дети непонятливо жестоки —

должен их учитель умереть,

чтоб они сумели без тревоги

молча друг на друга посмотреть.

Ум подёрнет дымка ностальгии,

сердце окружит солёный шёлк…

Люди — все хорошие такие,

всяк в тебе учителя нашёл.

Плоть твою сурово растерзают

и снесут, рыдая, под камыш.

Вот она, судьба твоя какая…

Что же ты — всё видишь, да молчишь?»

12 мая 2019

О несчастной земной любви

Самостоятельное блюдо —

пошло за хлебом, в магазин.

«Я покупать его не буду,

а отнесусь к нему, как к сы-

ну!» — говорило утром ранним:

«Мы вместе радость обретём!»

Но в магазине злой охранник

загородил дверной проём

своей фигурою клыкастой,

швырнул: «Борщам сюда нельзя!»

«Но я не борщ! Я так несчастно

без сына…» Тут охранник снял

свою дубинку, псов поставил

у входа чёрного на всяк,

а блюдо, если Вы не знали,

боялось до смерти собак

и потому помчалось сразу

туда, откуда и взялось,

но, поскользнувшися, на крысу

всё, без остатка, разлилось.

Так и погибло. Хлеб же этот

в тот вечер выспренный поэт,

смотря «Ромео и Джульетту»,

доел под чёрный винегрет.

Вот так не встретились. Погибли.

Исчезли в огненной золе.

Вот так и мы. Вот так и мы, блин.

Вот так все люди на земле.

15 марта 2017

P.S. Какого цвета у вас получились собаки?

Про рыжего кота

Весенним днём, холодным и бесстыжим,

я шёл домой, не ведая о том,

что, в городе гуляя, стал я рыжим,

немного наглым северным котом.

Значения усам не придавая,

не замечая тёплый пышный хвост,

одним прыжком я сел в нутро трамвая

и деньги стал искать, чтоб за проезд.

Когтистость лап моих заметила кондуктор,

и я, не понимая что да как,

был вытолкан на улицу, как мусор,

и битых два часа искал рюкзак.

Пока искал, ко мне пристали дети,

и прятаться от них пришлось в траве,

но прыткая веснушчатая леди

меня поймала. Рылась в голове.

Как отпустила, сразу же помчался

без рюкзака — скорее бы домой.

Я долго шёл. Чем мог, перебивался:

порой воробушком, а то — сырой травой.

И наконец дошёл. Меня встречали бурно:

моя жена, мой пятилетний сын;

в честь этого под вечер наша урна

была полна фольгой от колбасы.

И вот, уже дремая в сытной неге,

я слышу звук знакомых мне шагов.

В единый миг забыл я о ночлеге:

зачем явился в ночь, и кто таков?

И тут, от удивленья ошарашнув,

я вижу, как вхожу к себе домой.

«Меня» встречают. Мне безумно страшно.

Да чёрт тебя дери — ты кто такой?!

И лишь когда я «сам себя» погладил,

ко мне вдруг озарение пришло:

я рыжий кот, а это мой хозяин —

и сразу замурлыкало тепло

в моей груди. Я вспомнил, как мне снилось,

что стал я человеком и гулять

пошёл по городу, и тело заблудилось —

меж двух сознаний просто заплутать.

Весенней ночью, тёплой и уютной,

урчал я у хозяина в ногах.

А вы теперь узнали, кем я буду

гулять по городу в пушистых рыжих снах.

30 апреля 2021

Я хочу умереть в лесу…

Я хочу умереть в лесу.

Так, наверно, оно и будет.

Слишком долго гранит грызут,

обезумев от страха, люди.

Слишком яростно бьют в бетон,

до костей окровавив руки;

ко всему безучастен он —

к детской радости, к адской муке.

В лес дремучий уйду навек,

мхом покроюсь, сольюсь с корнями,

и с одной из зелёных рек

мы, обнявшись, умрём друзьями.

Наконец-то вернусь домой;

будут птицы мне петь свирели,

и над тихой моей головой

зашумят вековые ели.

Январь 2021

Снова дождь

Снова дождь льёт — прекрасен и горек.

Пьёт небесную музыку сныть.

Я, как без печени алкоголик,

наконец-то мечтаю жить.

Снова утро овеяно мраком,

под корягами сиплый сквозняк.

Я дарю своё сердце оврагам.

Я пока не совсем иссяк.

Тучи давят — нависли так низко,

что кругом только серый туман.

Пронесётся с безумным визгом

раздосадованный Вакиньян.

Подожди, я тебя поцелую.

Слишком долго я не был влюблён.

Покажи мне, где раки зимуют.

Я хочу посмотреть на их сон.

Усыпит меня звёздная нега,

и приснится мне полный shit:

будто небо ночное — негр,

будто звёзды на нём — прыщи,

что здоровое небо — беззвёздно,

что Луна — это медленный глаз,

он бесчувствен, и плачет воском,

и всё время глядит на нас,

строго судит и жалит ядом.

Я проснусь. Небеса горят.

Хорошо, что со мною рядом

есть пролившийся с неба яд.

Ветер хлещет по ласковым макам,

рвёт на части барьерный риф.

Я отдам своё сердце собакам

и надеюсь, что буду жив.

28 июля 2022

Чёрный бред

День закончился. Ночь настала.

Звёзды встали в короткий ряд.

Я хотел бы начать сначала,

Мой любимый далёкий брат.

— Кровь за кровь, — говорит уставшая,

Изолгавшаяся земля.

И ей верят дети, не спрашивая,

И идут умирать зазря.

Я хотел бы взлететь над озёрами,

Как какой-нибудь майский жук.

Но меня назовут фантазёром и

За такие мечты сожрут

Те же дети и те же взрослые,

Что любили ещё вчера.

Я привык за немыми вопросами

В темноте коротать вечера:

Мёртвый день, полный жизни и радости?

День живой, где бесчинствует смерть?

Не нужны мне ни плети, ни сладости,

Ни стальной полубог-изувер.

И мне шепчет слепая пророчица

С голубыми глазами Шивы:

«День закончится. Ночь закончится.

Все проснутся и будут живы».

Когда человек становится тряпкой…

Когда человек становится тряпкой,

все разговоры бессмысленны:

у неё нет ушей;

у тряпки нет рта, чтоб ответить;

тряпку никто не любит,

но все пользуются;

но давайте мы будем не «все»,

давайте любить тряпку,

изо всех сил постараемся,

чтобы тряпка

снова стала

человеком.

Очень модное стихотворение

Я спящий чело-ело-век,

и у меня в глазах магниты.

Сижу, уткнувшийся в тарелку,

и звон её выпытываю.

А за окном цветёт черешень

и, серебром сплетённый,

шагает человек — он грешен

и в грешное влюблённый.

А под окном сидит паук.

Ему плевать на грешность.

Он ловит в сети юных мух

и юно дарит нежность.

А я, захлёбуясь борщом,

совсем не улыбнуся,

а, топнув, попрошу ещё,

чтоб точно захлебнуться,

чтоб за окном перецвело

и выцвело до чёрту,

чтоб человек своё лицо

отмыл от позолоты

и чтобы крестовик-паук

ушёл на розогрушень,

и чтоб он в паутине мух —

ведь кто-то же мне нужен!

Пускай в глазах моих магнит —

да сердце одиноко.

Ведь чем сильней душа болит,

тем больше я на бога

смотрю и радуюсь вполне,

что он ко мне шагает,

плывёт и скачет на коне

и в грешное влюбляет.

А я ни разу не люблю,

смотрю себе в тарелку,

черешень режу, небо блю

и чело-ело-векаю.

А за окном цветёт паук

и пахнет так весенне,

что человек совсем потух,

зайдящи в мои сени,

увидел — ест какой-то борщ,

и всё без рук, без ложки, —

да помер сразу, и в прихожей

лежит, как на дорожке.

Ко мне кто из гостей придёт,

его переступает,

но, увидав мой сытый рот,

на месте упадает.

Признаюсь, надоело мне —

в прихожей уж десяток.

Я трупный запах заслонил

борщёвым ароматом,

но как-то вот нехорошо:

ко мне господь шагает,

его библейский капюшон

его лицо скрывает,

а как войдёт ко мне господь,

увидит мои щёки —

так тут же сразу уподоть

с отчаяньем глубоким.

Ко мне ты, гость, не приходи —

я чело-ело-вечу.

Во мне магнитище зари

да сам я безупречен.

Ведь жить зачем? «Борща, борща!»

Побольше бы сквозь тело

прошло его и, сообща,

мы рай бы в мире сделали!

И за окном бы не цвело,

и только в моём доме

светилось бы моё лицо,

как если бы я помер.

Тогда бы человек вошёл

и, труп переступая,

ко мне бы спешно подошёл

гордынь переступая.

Забрал бы борщ, меня прогнал —

и сам бы за тарелку,

чтобы смотреть в дыру окна,

как молней в небе бегает.

Прошла гроза бы за часок —

и сразу бы черешень.

И в поле чистый колосок

сказал бы: «Батька, грешен!»

Тогда бы за окном паук

в испуге закрестился,

тогда бы за окном паук

прям насмерть закрестился

и человека серебром

изящно вокруг шеи

скрутили бы своим теплом

червонные бы змеи.

Тогда заплёлся бы язык

рассказчиков и фатов

и без смущения святых

обмолвил бородатыми.

И если б вспомнил кто когда,

с чего всё началося,

к тому б тогда пришла беда —

хоть летом, хоть и осенью.

Тогда бы это… я… забыл!

Но, в общем, нам тогда бы…

совсем, вот, кажется, забыл…

А! — с мачтами корабль

плывёт по морю в полный штиль,

и парус обветшалый,

и ветхий, в водорослях, киль,

и флаг чужой державы,

забытый в пламени веков,

мне говорит-смеётся,

что плыть по морю нелегко —

совсем не видно Солнца, —

и что корабль — это… как?!..

Опять забыл! Корабль…

По-моему, совсем забыл…

Вот вспомнил бы хотя бы,

как, своей памяти лишён,

чужую жадно принял

и как господний капюшон

висел над небом синим,

и как черешень за окном,

украшенный цветами,

клянётся бронзовым крестом,

что всякий грех оставил

и что под крону человек,

случайно заглянувший,

впитал в себя весь бывший грех

и сам себя нарушил.

Скажи мне, добрый мой паук.

Один лишь ты остался.

Всегда ловил ты юных мух

иль чем другим питался?

Ты видишь, я мечтаю борщ

и всё в тарелку взглядом.

Я чело-ело-век и о-

чень знать мне это надо.

Но нет ответа. Тишина…

Везде одни магниты.

Лишь бог в прихожей выжидает

и боль во мне воспитывает.

Он тоже, кажется, забыл

и вот — застрял в прихожей.

А по морю корабль плыл

и жизнь мою всю прожил.

7 мая 2015

Тихое

Как страшно жить… Мне кажется, что я

хожу по заколдованному кругу;

часы остановились и стоят,

и пол скрипит. Меня ведёт за руку

ещё одна заблудшая душа,

такая же, как я, но только лучше —

яснее путь её и ровен тихий шаг

по воздуху. Лишь смерть меня научит

скользить без страха в чёрной тишине,

доверившись священному обману,

и долгое письмо напишет мне,

как страшно жить…

Я отвечать не стану.

11 сентября 2016

Птицы песни поют

Птицы песни поют, смерть уходит прочь.

Над землёю Господь расстилает ночь,

Поливая землю живым огнём.

Города горят, и светло как днём.

И леса горят, и горят моря,

И горит больная душа моя,

И, не в силах в мире найти приют,

Понимаю я, что меня убьют.

Не враги, не смерть, не сестра, не брат —

Мою жизнь погубит безмолвный яд.

Повсеместный, тайный, доступный всем,

Он до боли громок, до крови нем.

Безучастный дух. Равнодушный взор.

Лучше б сердце моё поразил укор.

Лучше боль терпеть от змеиных жал.

Лучше б я тебя никогда не знал.

Я люблю весь мир от большой тоски,

Но сковали волю мою тиски:

Наградил меня Бог любовью

Да облил моё сердце кровью.

Кровью всех, кто был и кто будет жить,

Чтобы я, родившись, сумел любить.

Но свирепый холод среди людей

Тихо гасит пламя в душе моей.

Лягу в чёрный снег и почти без сил

Вспомню всё, что думал и что любил,

С чем до крика спорил и чем горел,

На асфальте рыхлом — зелёный мел,

И рисунок детства, и облака.

Тучи бьют грозу, как колокола,

И мне шепчет смерть, как прекрасна ночь.

Это птицы поют, улетая прочь.

2023—2024

Марсианам

Простите меня, марсиане,

за то, что я к вам не лечу —

меня тут поймали земляне

и водят меня ко врачу.

Он мне говорит: «Очень болен…

— качает своей головой,

— Не в Вашей, воробушек, воле

отправиться в мир неземной».

Как свяжут, как вколют — так больно! —

и сразу на сутки без снов.

Потом просыпаюсь довольным

на пару каких-то часов

и снова мечтаю о Марсе,

где ждёт меня дом и семья…

И как я ещё не сломался?

И как ещё выжил тут я?

Об этом никто не узнает,

но Вам я, пожалуй, скажу —

поскольку и Вы марсианин

и с Вами живёт какаду:

под хлипкой моею кушеткой,

у серого злого окна,

бывает, появится редко

красивая очень Она.

Земляне зовут её «мышью»,

а я говорю: «Процион».

Стараюсь, конечно, потише,

а то вдруг появится Он…

Но Вы никому не скажите! —

Вас тоже ведь тянет на Марс?

Простите, простите, простите

за всё, марсиане, всех нас!

Вы знаете, как путешествует Уильям?

Вы знаете, как путешествует Уильям?

Садится на кресло железного друга

и пару минут вдоль зелёного луга,

как будто имеет волшебные крылья,

ветра разрезает с улыбкой широкой,

и руки навстречу он Смерти бросает,

и грубый асфальт его тело стирает,

и крик его радостный слышит дорога.

Вы знаете, как путешествует Уильям?

Из города в город стрелою он мчится

и всех заставляет от счастья светиться,

и яркое Солнце дорожною пылью,

как нежной ладонью своей круговерти,

скрывает от глаз — они свет позабыли.

Вы знаете, как путешествует Уильям?

Из города в город. От смерти до смерти.

25 января 2012