Рекламмистика (сборник)

Сергей Платон, 2015

Перед вами чертова дюжина мистических историй о загадочных нюансах ведения бизнеса на русской почве, а также странных рекламно-маркетинговых процессах не особенно-то изменившихся с купеческих времен. Каждая сказка – отчаянный комический укол в чугунный зад отдельных представителей современного купечества. Объединяет их не только одна группа героев, но и сатирическая интонация. Книга адресована широкой читательской аудитории, но, прежде всего, – новому поколению рекламных менеджеров.

© Сергей Платон, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Сказка первая.

Стильный тришкин кафтан

Трифон Миронович Кторов купчина зажиточный был, рыжий и широкорожий, очень солидный и хмурый вечно. Знамо дело, богатыми недрами земельки родимой торг вёл. Сам государь-император про него, да про его Корпорацию, внимательно ведал. Серьёзное дело, чего улыбаться-то попусту?

Вымуштрованный годами собственный совет директоров в кулаке держал, управляющим головы мыл непрестанно, по семь шкур с них спускал. Лукавым иноземным барышникам тоже спуску не давал, даже с ушлыми царёвыми людьми и с губернскими чиновными порученцами шибко не церемонился, а уж приказчики среднего звена все у него по струнке ходили.

Мошну персональную, потайную, набивал аккуратно, но и казну исправно пополнять не забывал. Здоровущий пузырь новейшего российского предпринимательства. Ноги по колена в золоте, по локоть руки в серебре. Крупнейший представитель элиты современного русского бизнеса.

Одно слово — генерал!

Вот сидит как-то раз Трифон Мироныч поутру за аэродромным дубовым столом над сводным управленческим учётом, чугунным задом четвёртое в этом году кресло доламывает, таблички с квартальными отчётами дочерних предприятий передвигает, толстыми пальцами по циферкам водит, затылок щетинистый почёсывает и гнев грандиозный накапливает уже сорок четыре минуты.

Каменный лик его начинает приобретать приятный свекольный оттенок, вроде и не лик это уже, а ни дать, ни взять, — кулак боксёрский. Вишь, не радуют его цифры; мелконькие они, слабенькие. Выволочку примерную дармоедам своим нерадивым устроить готовится.

А по плечам у него пара чёртиков прыгает, тоже на цифирь пялится. Да и не чёртики они вовсе. Кажись, другая какая нечисть.

Крылышки ведь чертям не предусмотрены, а у этих есть. Остренькие такие, как у ласточек. Хотя… Черти, конечно же, кто же они ещё? Махонькие такие, вертлявые.

Правый — красивый и ладненький. Шёрстка у него пушистая, белая, ушки и рожки торчком, кисточка на хвостике причёсанная, копытца наманикюренные, пятачок розоватый и волоокие синие глазища вполмордочки по сторонам озорно постреливают. Ох, и хитрюга!

Левый — изрядно отвратный. Просто смотреть противно. Рожки кривые, обломанные, воронёная чёрная шерсть колтунами свалялась, по бокам клочьями висит, а кое-где и проплешиной светит, копыта не чищены, карие бусинки глазок жирком затянулись, недобро поблёскивают, пятак в паутине весь, срам по колено болтается. Тьфу ты, пакость какая!

— Вот ведь, Тришечка, до чего ты контору довёл свою, — комариным писком зудит в хозяйское ухо Правый бесенок, — нет, чтобы сделать так, как пристойные директора завсегда уже делают. Щас вот примешься на лакеев орать, а они-то чего? Они-то каждый приказ твой справно исполнить пытаются, землю носом рыхлят, вениками носятся, усердствуют. Да всё без толку.

— Чой-то без толку? — угрюмится Трифон.

— А то без толку, что приказы твои не системные! О чём вспомнишь, про то и орёшь. Понарисовал своим борзым продажникам планов красивеньких, миллионьненьких. Эти вон юлой крутятся, тычутся в разные стороны, а телега на месте стоит.

— Да нормально всё, — басит Левый чертяка, зевая во всю харюшку, — ты им жалованье прижми, так резвее забегают.

— Тут хоть жми, хоть не жми, всё одно план не сделают, — талдычит Правый.

— А чо делать-то? — шибче супится Трифон.

— Так направь их на верный путь, да струментом снаряди полноценным маркетинговым. Каталогами там, базами, презенташками, грамотками имиджевыми…

— Как так?

— А вот так! Ты хоть стиль бы поправил свой фирменный спервоначала, другие генеральные давным-давно в новые одёжки, по которым встречают, нарядились.

— У меня же костюм от Brioni, императорской марки, — удивляется хозяин.

— Балда! Я тебе про одёжку другую вещаю, корпоративную. Бренд называется. Ты на вензель-то свой погляди, у тебя в нём серпы да молоты черно-белые, по наследству от прошлого века доставшиеся. А другие вон брендинги-перебрендинги провели давно. Ходят модные все, прогрессивные как бы, над тобой потешаются. Бренды у них теперь вона какие колоритные, популярные, знаменитые, распиаренные. Чот, костюмчик-то свой ты к Brioni полетел отшивать, не на «Швейную фабрику №3» города Городец Нижегородской губернии.

— Бррр… — выдыхает Кторов.

— Вот именно… Бррр… Бррренд оно называется. Позабудут уж скоро все твою Корпорацию золотенькую. Потому как не знают о ней те, кому надобно знать. Да и знающие забывать, поди, начинают уже. Зырь, продажи-то год от года снижаются.

Все подсказки бесовские завсегда Трифон слушал внимательно, часто следовал им ещё со времен обучения финансовым премудростям в Академии управления. Завелись чертенята аккурат перед первым экзаменом. По плечам поначалу не прыгали, осторожничали. Так, подскажут ответы и нырк себе снова в лопатничек, за купюрами прятаться. Знать, из денег великих такое отродье заводится.

Ну, а в пухлом кторовском портмоне деньги водились серьезные. Среди них бесенята и жили. Белый больше купюры любил заграничные, чёрный — только родные, российские.

— Бред. Не слушай ты его, Мироныч. И так нормально все, к чему модничать? — шепчет засыпающий Левый, — столько лет не брендили, жили себе спокойнехонько; это всё европейские шельмы придумали, это всё иноземцы нам гадят, на свой манер всё поставить хотят.

— Да ты глянь на рекламную полиграфичку нормальных контор, у одной же кормушки толкаетесь, а тебе всё пожиже куски достаются, — истерично чирикает Правый, — проиграешь ты, Триша, в конкурентной борьбе. Стиль меняй для начала!

И решил озадаченный Кторов в первый раз в жизни изучить сей вопрос скрупулёзно, да въедливо. Монитор засветил, с наблюдательных камер картинки на него вывел, призадумался. Кому же поручить новое дело диковинное?

В конференц-зале понурый совет директоров который час разноса дожидается, секретарша модельная, Дуня, пятый раз свежий чаёк заваривает, в коридорах никто не слоняется, привратники все по местам на табуретах сидят, в отделах — тишина, только клавиатуры постукивают и телефоны побрякивают… дармоеды, вроде, работают все…

Нет, смотри-ка, не все. Замша цепная, Софья Марковна Лютая, недавно назначенная, губернатором лично спротежированная, вместо работы сидит, убирается. Сняла с себя голову, на столе поставила, шампунем намылила, чистой водой вымыла, волоса гребнем расчесала, феном уложила. А лица-то под волосами и нет никакого, так, место пустое одно и есть, розовое, как ягодица. Вот ведь, чёртова баба! Косметичку достала, туши-помады вынула, мигом намакияжилась, нос в серединку прилепила, глазища вставила, теней да бровей с ресницами понарисовала, румян понаклала, напудрилась, губы красным напомадила, и надела голову на старое место.

Вона, какая хитрая! Прямая колдунья! Глаза да глазоньки за ней. Хотя офис-дог из неё получился преизрядно хороший.

Замдиректоршу такую днём с огнём не сыскать. Своенравна, сквалыжна, недоверчива. Во все дыры длинный нос свой запихивает. Что не так, да не по ейному, так заест офисную скотинку вусмерть, не подавится, четверых вон уже и уволила, а работает меньше месяца. Чисто тюремный надсмотрщик. Все отделы трепещут пред ней. Вот её-то и озадачить сим делом не грех.

Через двадцать минут на стол генеральному с потолка посыпалась рекламно-представительская продукция конкурентов. Софьюшка расстаралась. Чего только там не было! И мультимедийные презентации в разноцветных футлярчиках, и шикарные серии фирменных календарей, и всякие открытки, конверты, бланки, визитки, папочки разнообразнейшие, сувенирчики с логотипчиками и дорогими каменьями, каталоги, буклеты, проспекты всевозможных форм и фирм. Ух ты! И то, не дремали коллеги-то. У Трифона аж в глазах зарябило.

Глянул он на свои постные визиточки с бланками, на предложения зарубежным заказчикам, принтером чёрно-белым отпечатанные, и законфузился. Позорище, право слово…

— Позорище! Говорил я тебе, а ты не слушал. Будешь стиль менять? — опершись локотком на хозяйское ухо и обмахиваясь кисточкой хвоста, лукаво интересуется Правый.

— Буду. А как?

— Вот уж проще-то некуда, — улыбается белая рожа бесовская, — токма свисни, игрецы-рекламисты слетятся как вороны. На подворье твоё, что ни день, их десяток-другой пропихнуться пытается. Софья пусть соберет самых оттопыренных, креативных и опытных, на твоих деловых кумовьёв хоть бы раз уже поработавших. Пусть покажут проекты свои, да похвалятся. Маркетологи пускай тож полюбуются. Но не жмись в гонорарах-то, тороватее будь, чем дешевле они, тем сквернее работают. Намалюют дизайн, подучу потом, как с такою гангреной обходятся.

— Ерунду затеваете, — говорит чёрный бес, — приморился я с вашими глупостями, пока то ли, да сё ли да, спать пойду, отворяй кошель. Барышам когда счёт поведете, разбудите.

— Вот и я сосну, — потягушками Правый шаперится. — Знатное дело мы с тобою, Триша, замыслили. Цели определены, задачи поставлены, — за работу товарищи! Примешься эскизы отсматривать, так буди.

Запустил Трифон Миронович чертей обратно в портмоне, к изумлению истомившегося директората отменил заседание, и после обеда обильного вошел в переговорную комнату, под завязку набитую бродячими рекламистами.

Началась тут широкая презентация.

Старший специалист отдела маркетинга, очень образованный и очень глупый Митрофан Недотыков, краснея, стесняясь и блуждая в падежах, представляет грозному генеральному со строгой замшей каждого соискателя милости. Рекламщики цветасто расписывают свои неимоверные достоинства, полиграфичкой трясут пред очами сиятельных заказчиков, улыбаются-заискивают по очереди.

Трифон слушает вполуха. На работы дизайнеров даже не глядит. В серединке у стенки сидит ОНА! Как вошёл, так и глаз с неё не сводит сластолюбец стареющий.

Вот так дева! Глазёночки мелкими вишнями, пухлые губы-то алые, щёки и груди изрядно богатые, русые брови союзные, тучная канатная коса в пояс висит. Красотища! Ниже пояса — сто крат краше! Щедрые бёдра аж с кресла свисают. Живопись!

Ясень день, победила в отборе она, луноликая Василина Обозова. Дизайн-бюро «ВО», где служила ненаглядная красота директрисою, получило удивительно крупный заказ на глобальный ребрендинг для кторовской Корпорации. Всех других рисовальщиков взашей со двора разогнали по-скорому.

А Трифон с Василиною в кабинет ресторатора Троекурова принялись наезжать чуть не каждый день, заниматься дизайном, стало быть. Ситного фунта по четыре в один присест заглатывали, поросёночка молочного съедали за этим занятием, от другого скоромного у стола ажно ножки подламывались, вин заморских не по одному ведру выкушивали.

Правда, эскизики Василинушка приносила какие-то странные, всё с цветочками, с пушистыми белочками и с малыми котятками, в розоватых тонах стиль ей виделся. Кторов все эти «девушкины дизайны» оплачивал. Что скрывать, полюбилась она ему. Пятый год он вдовцом ходил. В общем, свадебку стали налаживать. До дизайна ли тут? Но в печать не пускал ни один макет, чертеняку Правого слушался. Любови любовями, а посмешищем посередь бизнес-братвы не хотелось быть. Василинкины цветочки только на пирогах да тортах рисовать.

Скоро стали они с Василиной вместе жить да быть, да добро копить.

«Пусть на кухне теперь в дизайне упражняется. Или подарю огород ей большой в новом доме ко дню рождения, дык на нём пускай цветоводствует, раз уж хочется» — рассуждал Трифон мечтательно.

Вот тогда губернатор Кторову знаменитого дизайнера Ваньку Кунстмаллера и присоветовал. Ванятка как раз заканчивал оформление полиграфической серии губернаторским карманным структурам коммерческим.

Паренёк оказался смышлёным, не гляди, что немецкого роду-племени. В пух и прах раздолбал старый кторовский стиль, застиранным лоскутным одеялом обозвал; рассказал, что рекламой у нормальных специалистов маркетинг должон управлять: по науке, мол, всё должно делаться. Плюс к тому, насозидал эскизов умопомрачительной красоты не менее сотни.

А ещё, наивный, в разговоре одном рассказал опрометчиво, что пристойная графика в брендинге вовсе не главное. Ты хоть чёртика лысого отрисуй с розоватыми рожками, но вложись в него мощно, как в Marlboro, так узнают твой бренд непременнейше, слух пойдёт о тебе по городам и весям, по столицам и медвежьим углам, по всем закоулочкам.

В конце концов, не так важно, что мы двигаем, никакой нету разницы, хорошо оно нарисовано или плохо ли. Существенно на рекламный бюджет не скупиться. Вот в чём премудрость.

А ещё, дуралей, набросал черновую систему продвижения, раз уж маркетологи Корпорации такими недоумками недоученными выставились. Там и список носителей указал, и сезонность учёл, и реакцию на конкурентные действия предусмотрел. Ай, молодца! Больше месяца вкалывал, света белого не видал.

Кторов бумажоночку эту в папчонку отдельную прибрал, сохранял пуще зеницы ока, и когда разносил маркетологов, завсегда с ней справлялся. Денежку Кунстмаллеру, однако же, прижимал; ни копейки не отслюнявил работяжке. Чёртики его одобряли, потому что тоже до денег жадные были очень.

Протекло с год времени.

Надоели заказчику нашему статусному, женишку счастливому, стоноты ваняткины про гонорар за эскизы непринятые. Ишь, дурака нашёл. Может быть, тендер у нас теперь! Разуметь надо.

— Ты, Ванюша, и нас пойми. Предприятие наше с царёвым участием. Без его позволения не решаем ни чо. Как без тендера? Всё по конкурсу. Будь моя воля, так отвесил бы тебе шапку золота, вон какие картинки нам носишь прекрасные, — плёл директор лицемерные словеса отеческие простофиле креативному, ласковые тенёты вранья по ушам развешивал.

Хитрован Трифон Мироныч уж давно взял пяток нерадивых продажников, да рекламный отдел учредил из них собственный к тому времени. Подчинил его Недотыкову и велел величать Митрофанушку директором по развитию.

Вот уж этот зарадовался! Недропродавец-то из него аховый был, семечками, да и теми бы проторговался. Не сегодня, так завтра со двора бы согнали уже. Всем кукишем по всей морде по узенькой, по очкам позолоченным, заместо жалования бы натыкали. А тут вдруг — директор! Чудеса чудесатые!

Долго ли, коротко, верно ли, скверно ли, снова год пролетел.

Нового фирменного стиля, а уж, тем паче, тотального брендинга Корпорация так и не увидала. Зато рекламных носителей разномастных себе понаделала уйму, и давай эту хохлому направо-налево разбрасывать. Оно и сработало. Продажи пошли преобильные. Какое-никакое, а всё — продвижение.

Вон оно как!