Сеть

Сергей Панченко, 2020

Идея превратить мозг в компьютер, на который можно записывать программы, расширяющие способности человека не нова. Можно сделать это при помощи компьютерных имплантантов, а можно адаптировать машинный код под сигналы, понимаемые мозгом и программировать сам мозг. Студентке Полине Громовой не повезло. Ее преподаватель, профессор Блохин, скинул в память девушке всю свою научную деятельность по нейропрограммированию и… пропал.

Глава 2

Отличное время — летние каникулы. Первую неделю наслаждаешься отдыхом и свободой, но на вторую становится уже скучно. Полина многое узнала про Игорька и Валерку и их общую подругу Варварку. Она не могла понять, как отец разбирает кто из них кто. На ее взгляд никаких отличий между Валеркой и Варваркой не было.

— Посиди с мое на берегу и не такое увидишь. Я сбежал сюда от бесконечных маминых сериалов, вот уж где все одинаковое. Не поймешь, ты еще тот самый сериал смотришь, или начался новый. Здесь, в природе все разные, надо только присмотреться, остановиться, замереть и наблюдать. Вон, Варварка, типичная вертихвостка, и этому свидание назначает и этому, со всех пытается поиметь свою пользу.

— Пааап, это же лягушки.

— Это мой сериал, и я его смотрю. Тут еще стрекозы две жили, тоже хотел за ними понаблюдать, но их быстро слопали, и сериал закрылся.

Родители Полины жили в деревне, в которой была сотня дворов. Белые типовые домики о двух этажах шли в четыре ровные улицы. Крестьянский быт отличался от городского той лишь разницей, что труд здесь был в основном сельскохозяйственный. Нужно было приглядывать за оборудованием молочной фермы и уборочной техникой. Отец Полины, Юрий Громов, был наладчиком механических узлов, проще говоря, слесарем. Сейчас он был на пенсии из-за того, что по неосторожности потерял палец, когда пытался починить косилку. Страховая фирма добавляла к его пенсии немного денег. Законодательство позволяло ему уйти на пенсию раньше обычного из-за травмы. Отец не преминул этим воспользоваться.

Мама Полины, Алла, до сих пор работала учителем в школе. Процесс обучения детей претерпел значительные изменения по сравнению с классическим образованием прошлой эпохи. Как такового деления на классы не стало. Были начальные четыре класса, а потом включалась программа отбора по предпочтительным наклонностям. Ученик регулярно тестировался на выявление тех или иных способностей и соответственно получал свою программу. Стране нужны были специалисты, а не отличники.

Событие с профессором Блохиным постепенно затиралось в памяти. В другой обстановке оно уже казалось придуманным, сочиненным собственной памятью. Размеренная жизнь у родителей, лишенная собственной инициативы, развивала комплекс ребенка. Родители заботятся, родители защищают, а ты живешь в скорлупке, защищающей от проблем. Можно было забыть не то, что профессора Блохина и его чудные страхи, но и вообще про студенческую жизнь. Если бы жизнь снова не подкинула сюрприз.

Ночью разыгралась гроза. Молнии сверкали друг за другом. Стены дома тряслись под мощными раскатами грома. Полина была в спальне одна, и ей было страшно. Порывы ветра бросали дождь в окна. Временами казалось, что это не капли бьются в стекло, а самый настоящий град. Полине с трудом удалось уснуть.

Разбудили ее ругательства отца. В темноте он ударился ногой о дверной косяк и теперь громко причитал. Гроза повредила трансформатор и теперь вся деревня была в темноте. Отец пытался найти фонарь, чтобы запустить генератор в подвале. В спальне Полины царила полная темнота. Темное от туч небо создало густой мрак в доме. Полина решила помочь отцу найти фонарь.

— Пап, — прошипела Полина из спальни. — Я помогу найти тебе фонарь.

— Сиди там, не выходи, — ответил ей отец. — Еще ты расшибешься.

Полина не послушалась и спустила ноги с кровати. Она точно помнила расположение всего в своей спальне. Если пройти пять шагов вперед, то упрешься в стол, вдоль него можно дойти до шкафа, а там и дверь. Полина вышла в коридор. Отец все еще ругался на дурацкие косяки.

— Я иду, — предупредила дочь.

— Неугомонная. — Отец принял ее помощь. — Осторожнее маши ногами, а то, как я, ударишься.

— Больно, пап?

— Да, кажется, палец сломал. Чувствую, как пухнет.

— Где фонарик лежит?

— На кухне, в ящике под духовкой. Ааа, как больно.

— А аптечка у вас есть?

— Тоже на кухне, в крайнем от окна навесном шкафчике.

— Сиди здесь, я сейчас все сделаю сама.

— Осторожнее, Полин.

— Хорошо, пап.

Полина, держась за стенку, добралась до лестницы на первый этаж. Тьма была, хоть глаза коли. Любой источник света сейчас бы не помешал. Дом был знаком всеми поворотами с детства, но как-то не по себе от такой темноты. Полине даже показалось, что с первого этажа донесся шорох, прибавив суеверного страха. Полина встала на первую ступеньку, сделала еще шаг. Как в темную бездну отмеряла шаги. Не думала она, что такое может случиться в родном доме. Ей очень захотелось разгрести тьму и разглядеть сквозь нее родной дом. Полина напрягла зрение, как мышцу во время поднятия тяжести.

К ее удивлению она увидела перила лестницы, едва проступающие сквозь мрак. Полина попробовала сильнее сконцентрироваться на мысли, что она может видеть во тьме и еще сильнее напрягла глаза. Лестница открылась до самого низа. И мрак стал уже не черным, как антрацит, а серым, как плотный туман в предрассветных сумерках. Снова вспомнился профессор Блохин и его «пыточный» аппарат. Не чокнутый он профессор, просто гениальный. Полина смело затопала вниз.

— Осторожнее! Не торопись! — крикнул отец, услышавший бодрый топот дочериных ног.

Полина вошла на кухню. От холодильника, с обратной стороны, исходило легкое свечение. Остывающий двигатель еще отдавал тепло, видимое в инфракрасном спектре. Полина подошла к духовке, выдвинула ящик. В нем было темно и очень захламлено. Полина попробовала усилить эффект ночного зрения. У нее получилось. На кухне стало почти светло. Все было в черно-сером цвете, как на старой фотографии, но передвигаться в таком сумраке можно было смело.

Полина спустилась в подвал. Здесь было темнее. Полина попробовала прибавить яркости. Сколько она не тужилась, светлее не стало, только заболела голова. Ей хватало и того, что она могла видеть. Генератор завизжал стартером и затарахтел. Загорелся свет и больно ударил по глазам. Полина вскрикнула и зажмурилась. В глазах забегали радужные болезненные сполохи. Сквозь веки бил свет и Полине пришлось прикрыть глаза руками.

— Полинка, что с тобой? — отец услышал крик дочери и, не обращая внимания на хромоту, спустился в подвал. — Ударилась?

— Нет. Свет ударил в глаза.

— А чего у тебя кровь из носа? Ткнулась все-таки?

Полина почувствовала теплый ручеек под носом. Высунула язык и попробовала его на вкус. Железный, точно кровь.

— Пап, выключи свет, я глаза не могу открыть.

Отец выключил. Полина убрала руки и открыла глаза. Шар лампочки ярко остывал под потолком. Из кухни падал отсвет на лестницу. Глаза медленно возвращались к нормальной светочувствительности. Кровь из носа была связана с тем, как Полина пользовалась зрением. Ничего не дается просто так.

— Включай, — попросила Полина.

На этот раз все прошло гладко. Зрение быстро адаптировалось к яркости света. Прибежала мать и сразу принялась заботиться о дочери и об отце. Полине положили на переносицу лед в тряпке, и то же самое отцу на распухшую ступню.

— Я не пойму, как можно было так пострадать из-за такой ерунды? Отец теперь скакать будет целый месяц на одной ноге, ты нос расшибла. В чужом доме вы бы погибли уже без света. Постой, Полин, а чего у тебя глаза такие красные?

Мать пристально посмотрела в глаза дочери.

— От удара что ли? — предположила она.

— Наверное, мам, ерунда, сейчас пройдет, — проговорила Полина, не убирая холодный мешочек от переносицы.

— Беда с вами, — снисходительно произнесла мать. — Как дети неосторожные.

Полине было не до нравоучений матери. Все это было ерунда, по сравнению с тем, что она поняла, какие горизонты перед ней открывает та информация, которую передал ей профессор Блохин. Нет, он определенно гений. Он был прав, мозг такой же вычислитель, как и компьютер. К черту установленные естественным отбором функции организма, слабое зрение, плохой слух и медленные вычисления. Наш мозг способен на многое, просто ему нужна правильная программа.

В сильном волнении Полина отправилась досыпать оставшиеся ночные часы. Сон не шел. Хотелось узнать, на что еще она способна. Какие возможности перекачал ей в память профессор Блохин. Лишь под утро, с помощью медитаций ей удалось уснуть.

— Полинка! — раздался снизу голос матери. — Хватит дрыхнуть. Завтрак стынет.

Наступило утро. В спальню потянуло сдобной выпечкой. Откинув обеими ногами одеяло, Полина вскочила с кровати. Приятные ощущения новизны и перемен дарили хорошее настроение. Полина, перескакивая через ступеньки, влетела на кухню.

Отец уже сидел за столом. Нога в перевязи покоилась на соседнем стуле. Он жевал булочку, одним глазом косясь в свой мобильный терминал.

— Всем, привет! Как нога? — спросила Полина, усаживаясь на свое место.

— Перелом пальца. Сделали обезболивание, но вниз опускать ногу все равно больно. Ломит.

Мать вздохнула и послала дочери взгляд: «У него всегда так». Отец уловил его.

— В следующий раз сама пойдешь генератор заводить.

— Хорошо. Тогда фонарь у меня будет лежать в прикроватной тумбочке.

— Во, кстати, про фонарь, — отец даже опустил ногу со стула, но потом зашипел от боли. — Полин, а ты что, без фонарика в подвал спустилась? Я смотрю, он на месте лежит.

— Ага, на ощупь добралась.

— Учись у дочери, отец.

— Как же ты нащупала кнопку-то? — не унимался отец.

— Так и нащупала, головой приложилась немного, — ответила за Полину мать. — Не болит, голова-то? Не тошнит?

— Все нормально.

— Слыхали? — Отец переключился на новости из терминала. — Вирус какой-то в Сеть попал. То там напакостит, то сям. Не пойму, как это может произойти, весь доступ в Сеть через идентификацию ДНК? Видно, кто что выложил, что скачал. Сеть сама чудит, поди? Столько информации, что пора бы уже и запутаться. Что скажешь, студентка?

— Не по профилю вопрос. Вот наш профессор Блохин, считает, что есть некие люди научившиеся делать из себя киборгов, что им якобы доступна Сеть изнутри. Они не просто пользуются ее услугами, они находятся в ней, общаются на одном языке. Не удивлюсь, если это правда, то им не нужна никакая идентификация ДНК для входа.

Мать этот разговор совсем не заинтересовал. Отец немного покачал головой, как будто взвешивая сказанное.

— Не, не может быть. Фантастика какая-то. А как, ты сказала, зовут вашего профессора? — Отец полистал в терминале, что-то ища.

— Блохин, а что?

— О! Нашел! Таинственное исчезновение профессора нейробиологии Блохина…, ага-ага, так-так-так, — отец бегал глазами по тексту. — Ни камеры видеонаблюдения, ни сканеры сетчатки глаза, ни сканеры ДНК не зафиксировали передвижения профессора после того, как он вернулся домой после работы. На работу он не вышел, соседи ничего не слышали, а профессора дома нет.

— Постой, а это не тот Блохин, которому ты сдавала экзамен? — спросила мать, вытирая со стола крошки.

Полина еле удержалась на стуле. Профессор предупреждал ее об опасности, но чтобы о такой, как похищение. Дочь сменилась в лице и мать это заметила.

— Что с тобой, Полин?

— Да, мам, это тот профессор, которому я сдавала экзамен. Это он говорил про киборгов.

— Да как сейчас можно исчезнуть? Даже в Сибири не потеряешься, всюду датчики, сканеры, камеры. Чудит, поди, ваш профессор.

— Да, под кроватью спрятался, или в шкафу с двойной стенкой сидит. Он нормальный у вас? — спросил отец.

— Странный немного, это есть, но зачем ему прятаться?

— Ладно, найдут вашего профессора. Чего ты так близко приняла-то, аж в лице сменилась?

— Да, так, говорил он мне кое-что про это на экзамене. Переживал, что за ним кто-то следит.

— Полин, да выжил он из ума уже. Мания преследования, вот и спрятался.

Полина прикинула в голове, что такой вариант не исключен. Версия с похищением и впрямь была очень фантастической. Сеть следила за человеком везде. Нельзя было шагу ступить, чтобы не отметиться в ее памяти. Полина успокоилась, после разумного размышления.

— Чем займемся сегодня? — Спросила она родителей, откинувшись на спинку стула.

— На речку я теперь не ходок, а то можно было бы… — начал отец.

— Бррр, — Полину передернуло, — хватит с меня твоих Игорьков, Валерок и Варварок. Мам, может, прошвырнемся по магазинам?

Магазины, это интерактивная витрина. В них не было ничего настоящего. Полина и ее мама, проходя мимо витрин с одеждой, любовались в них своими отражениями, одетыми в модные вещи. Стоило сбавить шаг, как над головой отражения появлялся ценник и время доставки изготовленной под вашу особенность строения тела, вещи. Времена неконтролируемого производства и впаривания товара любой ценой прошли. Прогресс ступил на следующий шаг эволюции товарно-денежных отношений, выбрав баланс между потребностями людей и гуманным отношением к природным ресурсам. Качество изготовления улучшилось, время пользования вещами увеличилось.

К одежде это не имело такого отношения. Женщины так и остались женщинами. Но вот бытовая электроника имело огромный запас прочности. Все, что подключалось к Сети, а подключалось к ней почти все, что питалось от электричества, тянуло деньги с хозяев, пока работало. За холодильник не нужно было платить сразу всю сумму в магазине. Подключившись к Сети, он посылал сигнал о собственной исправности, и фирме-производителю регулярно падала сумма за его использование. Естественно такая фирма была заинтересована в том, чтобы сумма капала, как можно дольше. Если холодильник ломался, денежный ручеек, соответственно, останавливался.

Шопинг отвлек Полину от мыслей о профессоре. Они с мамой увлеченно примеряли одежду, обувь, прикидывали на плечи сумочки. Выпили вкусного кофе-гляссе, съели по «кармашку», вспомнили, как Полина совсем недавно каталась на паровозе по магазину, с бантами и с плюшевым зайцем в руках. Мелочь, занявшая ее место в пестрых вагончиках, разглядывала Полину снизу вверх, улыбалась ей, махала любимыми игрушками. Время летело незаметно, неотвратимо и становилось грустно, что нельзя вернуться в какой-то момент из прошлого и попробовать насладиться им еще раз.

Полина с мамой не заметили, как пролетело время, пока не позвонил отец.

— Домой собираетесь, уже темнеет? — сообщил он.

В стенах магазина, не имевших окон, время суток всегда было одним и тем же. В руках у Полины была дыня, килограмма на три, у мамы пакет с запасом еды на пару дней. Они взяли тележку, убрали в нее покупки и покатили на стоянку. Магазин от деревни находился в двадцати километрах, в райцентре. Вернуться они должны были затемно.

До выхода из магазина оставалось совсем немного. Витрины все так же услужливо одевали их в наряды, заманивали потратить деньги. Полина смотрела на себя одетую в курточку и шапку, которую никогда бы не купила. Вдруг изображение дрогнуло, разбилось на квадратики, пошло кляксами. В магазине заморгал свет и потух окончательно. Несколько секунд было тихо, а потом раздались вопросительные детские голоса.

— Мам, это конец света? — Спросил тонкий девчачий голосок.

— Мамааа, ты гдеееее? — Запищал потерянный ребенок.

— Я здесь, малыш.

— Темно, как! Куда идти, где выход?

— Опять свет отключили. На улице что, снова гроза?

— Ничего нормально сделать не могут. Где аварийное освещение?

В ответ на вопрос загорелся свет, но слабо, вполнакала, он продержался несколько секунд и снова отключился. Полина запомнила направление к выходу.

— Мам, держись за тележку, я тебя довезу.

Она попробовала снова провернуть тот же фокус, что и прошлой ночью. Вначале надо было поверить, что это возможно, а потом приказать себе включить инфракрасное видение. Глаза напряглись. Тьма посерела. Фигуры людей, беспорядочно передвигающиеся, словно призраки, проступили из нее.

— Поехали. — Шепотом сказала Полина.

— А ты видишь куда?

— Запомнила.

— Детишек не передавим.

— Не переживай, объедем. У меня молодое зоркое зрение.

— Помнится, отец тоже хвалился крепкими костями.

Еще не остывшие экраны витрин, лампы под потолком, человеческие тела светились в темноте теплом. Это было так забавно и впечатлительно. Еще бы, никто, кроме Полины не мог этого видеть. Ее тележка ловко объезжала людей, выставивших перед собой руки, боявшихся удариться о стену или другого человека. Они с мамой быстро достигли выхода. Но здесь их ждал сюрприз. Двери не открывались. Механизм не работал без электричества.

— Конец цивилизации, — вылетело у Полины.

Под носом снова стало мокнуть. Полина приложила палец и почувствовала выступившую кровь.

— Мам, у тебя есть платочек? — попросила дочь.

— Есть, зачем тебе? — мать протянула носовой платочек.

— Кровь носом пошла.

— Опять? Полин, почему так часто? Ты не заболела?

— Мааам, ты бы уже знала, если со мной что-то не так. Это из-за темноты. Я напрягаю зрение, видать от усилий и идет кровь.

— Зачем его напрягать, дочк, один черт ничего не увидишь.

— Это ты так думаешь, — не удержалась Полина.

— Что, хочешь сказать, что ты что-то видела в этом мраке?

— Представь себе, видела. Подними левую руку.

— Зачем? — не поняла мать.

— Подними и сделай шаг влево. Ты упрешься в гнома, который раздает рекламу на входе.

Мать решила проверить ребенка. Никому не понравится, когда твои дети привирают. Ее рука уперлась в гнома.

— Ты помнила, что он здесь стоял.

— Хорошо. Сзади тебя, за спиной, стоит пустая тележка.

Мать развернулась и, выставив руки вперед, сделала несколько шагов. Руки ее были выставлены выше уровня тележки, и она налетела на нее с ходу. Раздался шум и ругательства.

— Куда мне теперь? — спросила мать, дезориентированная в темноте.

— Стой там, я возьму тебя за руку.

Полина подошла к матери и подвела ее к выходу.

— Полин, ты как летучая мышь. У тебя эхолокация?

— Нет, мам, инфракрасное зрение. Но ты подсказала мне идею. Надо проверить.

— Что это значит? Этому вас в университете учат? — Наивно предположила мать.

— Почти. Ладно, проехали. — Полина отпустила зрение и непроглядная тьма снова окутала пространство вокруг.

Заморгал свет. Зажглось аварийное освещение. Двери плавно разошлись в стороны. Народ, щурясь, направился к выходу. Полина с мамой оказались впереди всех и первыми вышли на улицу. В поселке было темно. Только лампа над входом в магазин освещала небольшим пятном пространство вокруг. Стоянка автомобилей скрывалась в темноте.

— Я думала, на дворе снова гроза, а тут тихо, звезды видать, — удивилась мама. — Почему выключился свет?

Полина снова вспомнила разговор с Блохиным, помусолила его немного в голове и снова убрала в дальнюю память, слишком невероятно. Киборги, анонимное пользование Сетью, звучало, как новая теория заговора.

— Сбой какой-то. Я думаю, что это последствия вчерашней грозы. — Полина сделала более правдоподобное предположение.

Они подошли к стоянке и выбрали себе двухместный автомобиль с большим багажником. Такие машинки, как правило, чаще попадались возле больших магазинов. Их и проектировали, как хозяйственные сумки на колесах. Полина взялась за ручку двери. Она не шелохнулась.

— Черт, у машин нет выхода в Сеть без света.

— А как же нам домой попасть? Отец там уже волнуется.

— Так, так, помнится, нас инструктировали в универе, что машины могут передвигаться автономно. Осталось вспомнить, как в нее попасть. — Полина почесала затылок.

Ее память, виляя по закоулкам мозга, наткнулась на информацию, перекачанную профессором Блохиным. Помимо формул, алгоритмов и прочих, свойственных искусственному разуму способов обработки информации, там имелись и общие знания в быстродоступной форме, интерпретированные в личный опыт. Полина, не отдавая себе полного отчета в том, что она этого не могла знать, произвела следующие манипуляции: потянула ручку открывания двери до тех пор, пока не засветилась панель в автомобиле. После этого она приложила руку, той частью, где был вшит идентификационный чип в район нижней кромки лобового стекла, за которым изнутри светился слабый красный огонек. Огонек замигал и загорелся зеленым. Одновременно щелкнули замки открывания дверей.

— Готово! — Полина открыла дверь. Она была уверена, что воспользовалась новыми знаниями.

Мать удивленно посмотрела на нее, но ничего не сказала. Молодежь всегда лучше разбирается в технике. Она подкатила тележку к багажнику и переложила продукты. Народ бестолково суетился возле машин, приученный Сетью только к одному варианту ее открытия. Они проводили взглядами единственный автомобиль покинувший стоянку.

Машина, до выезда из поселка, попетляла по непривычно темным улицам. Дороги были пусты. Создавалось ощущение покинутости, безжизненности поселка. Лишь однажды им попался молодой отец, тащивший одного ребенка на руках, а второго за руку. Полина и мама одновременно подумали о том, что понятия не имеют, как найти ребенка без Сети, тем более в такой непроглядной ночи.

Машина выехала на трассу. Перед ними проскочил грузовик, и больше никого не было. Ни один способ получения развлекательной информации в машине не работал. Тишина была непривычной. Она усугубляла ощущение тревожности, предчувствия каких-то неблагоприятных перемен. Будто бы с отключением электричества весь мир стал другим, не созданным для человека. Люди привыкли к своей скорлупке из технологий. Вне скорлупы мир казался опасным.

За спиной вспыхнули огни поселка, и тут же, в машине включился развлекательный канал. Все сразу встало на свои места. Тревожные мысли растворились в музыке, льющейся из динамиков. У матери тут же сработала связь.

— Едем, к дому подъезжаем. В поселке свет вырубился…, не, грозы не было, а у вас? Понятно. Через пять минут будем, пока. — Мама повернулась к Полине. — У них тоже света не было, и грозы. Чудеса.

Полина проснулась рано. Ей хотелось скорее испытать свои новые возможности. Она нашла в Сети задачки для математиков и попробовала решить их. Поначалу ей не удавалось. Не так-то просто было понять, как это делается, какой запрос отправить в мозг, что он активировал правильную программу. Для Полины, все эти формулы на экране были просто абракадаброй, поэтому она решила начать с легких примеров сложения и вычитания трехзначных чисел. Тут мозг сразу понял, что от него требуется и без проблем решал примеры.

Стоило Полине глянуть на столбики цифр, как ответ уже был готов, и она чувствовала, что это правильный ответ, как будто самостоятельно совершила все арифметические действия. Полина усложнила задачу, применила умножение и деление. Это никак не повлияло на скорость подсчета. Ответ выдавался мгновенно. Тогда она решила решить простые уравнения. Снова тот же результат. Правда, проявился побочный эффект. Начала болеть голова. Через два часа она начала раскалываться, и в первое же посещение туалета ей сообщили, что нужно отдохнуть, так как поднялось внутричерепное давление. Любопытство подстегивало проверить еще какую-нибудь новую способность, но Полине не хотелось с младых лет получить инсульт. Хотя, последствия его хорошо лечились.

После таблетки обезболивающего, Полина отправилась погулять по окрестностям. Отец хотел пойти с ней, и свернуть к реке, но ходок из него сейчас был неважный и вообще, Полине хотелось побыть одной. Она чувствовала, как становится другим человеком, и ей нужно было подумать, как к этому правильно отнестись и как правильно распорядиться новыми возможностями. Основной вопрос, который она хотела решить для себя, афишировать или нет перед родителями свои способности. Что если Блохин прав, и это может навредить ей и её семье. Полина решила повременить с афишированием своих необычных способностей.

Ветер приносил с полей запах разнотравья. Если закрыть глаза и вдыхать этот аромат, то можно представить, что плывешь в океане из запахов и звуков. Звуков насекомых, птиц и ветра. Большой жук басовито пробаражировал на уровне головы. Мошкара зазвенела над луговыми цветами. Оса закружилась над головой, приняв цветок на венке за настоящий цветок. Высоко в небе закричал кобчик, резкими отрывистыми возгласами. Не иначе, решил погонять воробьев.

Полина подняла голову, и увидела высоко в небе две точки. Одна из них точно принадлежала хищной птице. Кажется, кобчик решил полакомиться голубем. Несчастная птица выполняла фигуры высшего пилотажа, только чтобы не попасться на обед. Кобчик, ломая крылья, резкими маневрами пытался сесть на хвост голубю. Полине стало интересно разглядеть воздушный бой в деталях. Она прикрыла ладонью глаза, чтобы не слепнуть. Схватка была высоко. Снова, как прошлой ночью, глаза напряглись, но вместо инфракрасного зрения Полина почувствовала, что картинка стала приближаться. Вначале немного, словно протестировала новую способность, потом смелее. Кобчик и голубь теперь были видны, как птицы, а не как точки. Еще сильнее. Картинка задергалась из-за сильного приближения. У кобчика можно было рассмотреть цвет оперения.

Схватка, из-за сильного приближения, постоянно выпадала из поля зрения. Двигать глазами нужно было осторожно, филигранно, как инструментом с тонкой настройкой. Этому еще предстояло научиться. Голубь пошел к земле по спирали, как будто вошел в штопор. Кобчик настигал его и почти настиг. Голубь, наверное, уже почувствовал затылком победный крик хищной птицы, но не испугался и со всего маха вошел в кусты орешника. Кобчик влетел следом, но ударился о ветви и упал на землю. Голубь спасся.

Полина видела все, как будто это было снято на камеру для передачи про животных, с очень близкого расстояния. Еще одной обнаруженной у себя способностью стало больше. Голова снова разболелась. На сегодня экспериментов с собственным мозгом было достаточно. Полине стало интересно узнать, была ли в этой свалке возможностей, способность, влияющая на физическую силу или выносливость. Было бы не плохо стать не просто интеллектуалом с высоким быстродействием мозга, но и иметь пропорциональные этому физические способности.

До дома она решила пробежаться, представляя, как это делает гепард, антилопа или страус, на худой конец. Никакая из воображаемых картинок никак не повлияла на скорость бега или усталость. Полина быстро выдохлась, едва осилив один километр. Природу не обманешь, если не тренировать тело, то никакими программами в голове этого не исправить. С другой стороны, можно было как-нибудь проверить организм на выделение гормонов и веществ, влияющих на скорость химических реакций в клетке. Не воспринимал же профессор Блохин человека однобоко, как биологический компьютер, сидящий на месте и вычисляющий результаты? Сила и выносливость не так прямо, как зрение и слух, но все же зависели от работы мозга. В стрессовых ситуациях люди способны на многое. Важно было понять, как правильно приказать мозгу включить нужный рычаг. К примеру, выработку АТФ в большем количестве, чем обычно.

Не все сразу, Полина это понимала. Организм и так с трудом переваривал непривычные нагрузки, что могло привезти к плачевным последствиям. Сеть могла заметить, что с девушкой творится что-то неладное и упечь ее в больницу, для глобальной проверки. Если причины изменений в организме для Сети станут непонятны, то недолго попасть под карантин, до выяснения причин. Полине не хотелось кому бы то ни было признаваться в своих новых способностях. Душу грела мысль, что она является уникальным человеком, в чем-то лучше других. Это было эгоистично, немного подло по отношению к другим людям, не меньше ее заслуживающих право обладать необычными способностями. Но быть немного читером, когда другие играют, как умеют, так приятно.

Головная боль прошла сама собой. Подъем сил и торжественная приподнятость духа, которая обычно бывает у людей, носителей важной тайны, придавали оптимизма, который в свою очередь, обладал доказанными наукой лечебными свойствами. К дому она подошла вприпрыжку. Отец сидел в кресле на веранде. Упрятанная в повязку ступня покоилась на стуле.

— Я бы то же хотел так скакать. — Позавидовал он дочери. — Где была, что видела?

— Да так, природой любовалась. От города отдыхала. Как нога?

— Побаливает. — Отец пошевелил ею. — Ааа!

— Давай съездим в больницу в поселок. Там тебе наложат нормальную повязку с восстанавливающим составом. Три дня и будет лучше прежней.

— Не надо, сама заживет. Не люблю я эти больницы, как черт в церкви себя там чувствую.

— Поэтому и отправил меня на врача учиться, чтоб я тебя дома лечила?

— Если бы я решал, кем ты должна стать, чтобы мне польза была, то я бы отправил тебя учиться на повара. Надоела мне эта заказная еда. Так хочется чего-нибудь приготовленного руками, с другим, нормальным вкусом.

— У, ужас! — Полина представила свою судьбу, если бы стала поваром. — Ни за что!

И гордо прошла мимо отца.

Прошел месяц каникул. Полина незаметно для семьи совершенствовала свои способности. Мозг тренировался, как и любой человеческий орган, привыкал к нагрузкам. Скорость доступа к нужному умению ускорилась. Полина стала чувствовать, какую мысль послать, чтобы получить мгновенный отклик. Теперь ей хотелось использовать одновременно несколько сверхспособностей, но кажется, алгоритм выбора был однозадачным. Пытаешься прибавить слух, уходит орлиное зрение. Быстро считаешь в уме, все остальное спит. Очень хотелось пообщаться на эту тему с Блохиным, но его так и не нашли.

Было ли это похищение, или просто старый чудак решил исчезнуть, применив свои знания, было неясно? Если он был прав, то этот мир не настолько безопасен, как все считают. Однажды, Полина попробовала рассчитать в уме вероятность того, что случилось с профессором. Она выписала на листок все факты указывающие прямо и косвенно на то, о чем он предупреждал. Его собственные опасения, насчет неких киборгов, отключения света, участившиеся в последнее время неполадки в Сети. Девушка чувствовала, что у нее есть аналитическая программа способная просчитывать вероятности. Подспудно она ей пользовалась, но по бытовому, и это выглядело, как обычные догадки.

Полина обдумала каждый факт, прочувствовала его и задалась целью высчитать вероятность. Спустя несколько секунд задумчивости в голове появился образ, какой обычно бывает при озарениях. Ясная мысль, как долго ускользающая догадка, наконец-то позволила себе открыть тайну. Профессор был похищен. Каким бы он не был гением, сделать это в одиночку невозможно. Если только он сам не был членом той мифической организации, о которой он предупреждал. Тут аналитическая программа давала минимальную вероятность. Стало быть, мировой порядок, не так безопасен и стабилен, как в это хочется верить.

Верить, в то, что это может быть очень опасно, не хотелось. Полине представлялось, что некая группа ученых, вечных нонконформистов, которые обязательно водятся в любом социуме, решили избавить людей от полной зависимости от Сети. По идее, немного иного взгляда на это человечеству не помешает. Люди и так превратились в спящих мух, лениво проживающих жизнь в безопасной среде. Растрясти их, показать жизнь с другой стороны, опасной, но более увлекательной и полной, было благим делом. Нужна была только красная линия, дальше которой мог начаться неуправляемый хаос. Полина подумала, что нужно было усилить колонизацию Луны и Марса. Там жизнь намного опаснее и колонизаторы, вернувшись на Землю, могли бы создать у людей ореол героизма и желания подражать. Войны, криминал, сомнительные проекты были не нужны. Полина помнила из истории о миллионах жертв и потерянных поколениях. Колонизация, строительство космических станций были тем самым делом, которое могло дать замершему социуму новый толчок и желание развиваться.

Если организация, похитившая Блохина, мечтала о том же самом, то Полина желала им успехов. Если они действовали из разрушительных мотивов, более соблазнительных, и легких, на первый взгляд, то Полина надеялась, что им не повезет, и Сеть быстро их вычислит и накажет. Лунные пещеры, как нельзя хорошо подходили для этого. Больше хотелось верить в первое. Молодость всегда окрыляла на великие дела. К возвращению в универ, Полина верила, что Блохин уже будет там. Вездесущая Сеть должна была найти его местонахождение миллиардами сенсоров и бесконечными вычислительными способностями.

Когда отец снова смог нормально ходить, Полина отправилась с ним на речку, к соскучившемся по отцу Валерке, Игорьку и Варварке. Отец сразу признал их.

— Вон Варварка сидит, щеки наела, вон Валерка. Эх, а головастиков-то сколько наплодили. Вылитые родители.

Битый час они сидели на берегу, и все это время отец восторгался лягушачьим миром. Полина не говорила ему, что он уже несколько раз разных лягушек называл Варварками, а одну и ту же разными именами. Полине были заметны самые минимальные отличия в окраске земноводных. Месяц назад все лягушки казались ей на одно лицо, но теперь она замечала, насколько они были не похожи между собой. Полине показалось, что она пришла сюда не с отцом, а с ребенком, который впервые попал на природу. У реки было хорошо и спокойно.