Жорж-иномирец

Сергей Панченко, 2020

Не стоит игнорировать знаки судьбы, увидел задницу, остановись. Не остановился – получи… Получил? Осмотрись. Иногда, только хороший пинок помогает человеку увидеть мир вокруг себя, а если тебя пнул проходимец из других миров, готовь свой рассудок к серьезным испытаниям.

Глава 4

Бум, бум-бум, бум, бум-бум. Кто-то настойчиво стучал мне в черепок, в котором подсознание в этом момент рождало яркие замысловатые галлюцинации. Стук отвлекал меня, из-за чего галлюцинации становились серыми и тревожными. В бессмысленный артхаус воспаленного подсознания постепенно добавился еще один настойчивый звук, похожий на плач грудничка. Барахтаться в радуге фантасмагорического представления стало совсем некомфортно. Пришлось через силу открыть глаза.

И сразу захотелось закрыть. Галлюцинации выглядели правдоподобнее. Вся наша троица неудачников-скитальцев находилась на белом песочке, рядом с сухой корягой и муляжом какого-то животного. Ляу, если я правильно интерпретировал кошачьи эмоции, ревела. Антош валялся без чувств, разинув пасть с двумя широкими резцами в передней части верхней челюсти. Прежде, я не замечал, что они у него такие крупные. Раздвоенный язык вывалился и лежал на песке.

Мы находились внутри стеклянной сферы, как в аквариуме наоборот. Про себя я назвал ее аэрариумом. То, что за стеклянной границей была вода, я это видел четко. По ту сторону плавали рыбы, а одна, крупная, размером с тунца, настойчиво колотила в стекло каким-то тупым предметом. От моей иронии по поводу разумных рыб не осталось и следа. Природа забавляла себя, вкладывая разум в совершенно неподходящие для этого тела.

— Ляу, успокойся. — Я положил на ее мягкое плечико руку.

Кошка вздрогнула, повернулась ко мне и уткнулась мокрым носом в шею.

— Мне кажется, что мы попали в магазин, где продают живых млекопитающих. У нас так рыбы продаются.

— У нас тоже. Что, клиенты подходили?

— Не знаю, всякие плавают. А этот уже давно лупит в стенку, чтобы мы проснулись. Хочет показать товар лицом.

— Что ты сразу о грустном. Может он поговорить хочет?

— Ага, ты много с рыбами разговаривал?

— На рыбалке бывало.

— Они нас съедят. — Ляу снова упала на меня. — Я хочу, чтобы они меня убили, прежде, чем начнут вынимать внутренности.

— Давай, скажем, что мы ядовитые. Даю гарантию, что прежде они таких, как мы не видели.

— Скажи. Еще скажи, что ты их бог, может, поверят?

— Эх, был бы у меня телефон, можно было бы разыграть представление. — Стук в стекло меня достал. Я развернулся в сторону губастой рыбы и крикнул. — Ты, придурок чешуйчатый, по башке своей постучи!

Рыба замерла, прекратив стучать.

— Спасибо.

— Он что, понял? — Удивилась кошка.

— Если у него в башке есть хоть капля мозгов, то должен.

А-а-а, у-у-у, тьфу! Тьфу! — Змей зашевелился, сплевывая с языка прилипший песок. — Меня били по голове?

— Если ты видишь, то же, что и мы, то будь спокоен.

— Я вижу, вижу… — Змей попытался замереть, но его все равно водило вокруг оси, как пьяного, — рыб?

— Точно. Разумных рыб, как ты и предполагал.

— Надо было предположить разумных бабочек. — Змей безвольно уронил тело на песок.

Кажется, он снова провалился в энергосберегающий анабиоз. За то время, что я отвлекался на разговоры с товарищами по несчастью, к аэрариуму подплыли несколько рыб. Все они были похожи друг на друга как две капли воды. Может быть, размеры были немного разными, но на мой человеческий взгляд я замечал это, только если рыбы находились рядом друг с другом. Самым бросающимся в глаза отличием был широкий ирокез-плавник, начинающийся между глаз и доходящий до середины туловища.

— Кто вы?

Внезапный вопрос заставил меня подпрыгнуть на месте.

— Откуда вы? Цель вашего нахождения здесь?

Формулировать так вопрос могли только существа при «исполнении». Вряд ли бы продавцы живой еды сподобились до разговоров с ней. Это было уже хорошо. Значит, признаки нашего интеллекта не остались незамеченными. Нужно было срочно придумать правдоподобную историю, чтобы не только остаться в живых, но и получить гарантии неприкосновенности.

— Экспедиция с далеких звезд, по изучению вашей планеты и установлению контакта. — Соврал я первое, что пришло на ум.

Рыбы, прикрыв микрофон, принялись советоваться, пуская пузыри.

— Вы обладаете технологиями перемещения по бесконечному Океану? — Раздался вопрос.

— Да. Только там не океан, а вакуум, безвоздушное пространство. — Я решил мимоходом вложить в рыбьи мозги немного знаний об устройстве вселенной. Это должно было поднять наш авторитет.

— Вы точно со звезд? — Засомневались рыбы.

— Почему вы спрашиваете?

— Как могут гореть звезды в безвоздушном пространстве?

— А как они могут гореть в воде? Всем известно, что огонь проще залить водой. Космос, это пустота.

— А вы можете продемонстрировать нам его?

— Э-э, вы о чем?

— Вы могли бы поднять нас на борт вашего судна и показать космос?

— Знаете, тут какое дело? — Я понял, что рыбы берут меня за жабры. — Наш корабль попал в метеоритный поток и повредил двигатель. Надо его починить, прежде, чем спуститься на, хм, под воду.

— Наше правительство уполномочило нас поинтересоваться, сможете ли вы поделиться с нами технологиями, в обмен на любые ваши условия?

— Технологиями? Отчего же, сможем. Надо только понять, насколько вы им соответствуете и как собираетесь использовать. В общем-то, это и было целью нашего визита. Мы занимались определением возможности вступления вашей планеты в большую галактическую семью. Вначале, само собой, на условиях стажировки, а потом и полноценное вступление, с общей валютой, заводами, фабриками, общегалктическим кабельным телевидением и фотонным интернетом.

— Извините, нам нужна консультация с правительством. — Сообщил динамик.

От напряжения, вызванного ответственным положением перед цивилизацией рыб, на лбу выступил пот.

— Что ты нес? — Спросил змей.

— Не нес, а придумывал повод для отсрочки. Думаешь, если они поймут, что мы совершенно бесполезны, оставят нас в живых? Ни за что. Видел эти бюрократические рожи? На них написано большими буквами: «что бы ни случилось, главное, чтобы ничего не поменялось». Народ не должен знать, что мы существуем, иначе начнет сомневаться в существовании бесконечного океана и в том, что звезды горят в воде. Охренеть, они еще и детям в школах эту дичь втирают. Короче, создаем видимость полезности, до тех пор, пока не придумаем способ слинять отсюда.

— Куда отсюда слиняешь? — Уныло поинтересовался Антош.

— Куда рыбы линяют от людей? В глубину. А мы от рыб слиняем наоборот, в высоту, в горы.

Спустя некоторое время к аэрариуму подплыла свита, во главе которой находилась рыба с тремя шикарными плавниками-ирокезами. Судя по суете других морских обитателей, этот жаберный товарищ был большой шишкой. Грация, соответствующая статусу и оттопыренная, больше чем у остальных, губа придавали рыбе вполне понятную для человека солидность. Мне сразу же подумалось, что при всем многообразии видов, организация власти очень похожа на человеческую.

Солидная рыба повернулась одним боком и внимательно рассмотрела подвижным глазом нас всех. Затем отстегнула от экипировки какую-то палку и постучала ей в стекло.

— Нам что, надо реагировать на это? — Зло спросила кошка.

— Может быть, поклониться в пояс? — Пошутил я, но готов был сделать это, если нужно. Все-таки перед рыбами я был виноват. Надо было бухать на рыбалке, как все.

— Внимание, президент государства Заморье, господин Буррлум! — Торжественно произнес микрофон.

Солидная рыба развернулась плоской мордой в анфас.

— Очень приятно, ваше сиятельство. Объединенная галактическая экспедиция, под управлением меня, Жоржа Землянского. — Я отвесил короткий кивок.

Ляу и Антош повторили его.

— Бросьте, что за манеры. У нас давно республика, а я законно выбранный президент, а не монарх. Никаких сиятельств.

— Учтем на будущее.

— Ближе к делу, господа пришельцы. Мне передали, что вы готовы поделиться с нами вашими технологиями. Ваш визит можно считать попыткой взять нашу цивилизацию под контроль, или желанием подтянуть до вашего уровня?

— Насчет передачи технологий торопиться не стоит. Нам важна уверенность, что распорядитесь ими, как зрелая цивилизация.

— Какие могут быть в этом сомнения. Раз вы выбрали нашу страну, а не этих, недоносков за Большой Сушей, значит, вы были больше уверены в нас?

Я отвернулся к своим товарищам.

— Они хотят, чтобы мы дружили с ними против другой страны? На этом можно сыграть.

— Подло это. — Решила кошка.

— А чего подло-то, никаких технологий у нас все равно нет. Никакого баланса мы не нарушим.

— Ладно, раз уж начал врать, не останавливайся.

— Нам нужно время, чтобы принять решение. Пока же мы хотим понять о вас больше. Не могли бы вы оказать нам большее гостеприимство, свозить на экскурсию, в горы, например, накормить от пуза. — Я пошел ва-банк.

Никто не говорил нам, что мы пленники, поэтому можно было считать себя гостями галактического масштаба и требовать соответствующего отношения.

Господин президент замер перед стеклом с открытым ртом. Рыба из свиты плавниками помогла прикрыть его. Видимо, президент был уже не молод.

— Разумеется. Я отдам распоряжение рассмотреть вашу просьбу. — Заговорил президент рыбного царства после того, как ему вправили челюсть.

— Спасибо. Мы надеемся, что в атласе планет-претендентов напротив вашей будут стоять только положительные оценки. — Я снова поклонился, возомнив себя дворцовым интриганом.

— Каком атласе? — Переспросил президент. Кажется, он только сейчас начал понимать галактический размер ситуации.

— Таком, в котором занесены все планеты, претендующие на вхождение в Лигу Наций. — В голове моей была какая-то историческая каша, смешанная с фантастическими предположениями.

— Конечно, конечно. Мы всеми силами будем стремиться.

Президент махнул хвостом и исчез в мутной воде, не попрощавшись. У меня остался осадок, будто испортил важной персоне планы. А какие у него могли быть планы? Думаю, вполне прозаические, убрать конкурента на планете и единолично править ей. Нужен ли был ему выдуманный галактический союз? Думаю, нет. Никакие надзоры извне после победы в планы президента не входили.

— Очень хочется верить, что мы сбежим раньше, чем нас прикончат. — Произнес змей.

— С чего такой пессимизм? — Поинтересовалась Ляу.

— С того, что такие существа, как мы с вами, и даже этот карась над карасями, считаем, что мы можем творить зло, а те, кто умнее нас, ну никак не могут, потому что зло, это плохо. Они прикончат нас в надежде, что им простят. А мы, то есть, те, кто якобы стоят за нами, решим, что планету еще рано приглашать в галактический союз и свалим, предоставив им технологии для быстрого роста.

— Ну, да, для роста. Известно, что они их применят только для преимущества в войне. — Решил я. — Нам остается только делать хорошую мину при плохой игре, тянуть время и верить, что подвернется шанс для побега.

— Еще три дня назад я считала, что моя жизнь, такая драгоценная штука. — Вздохнула кошка.

Я по привычке почесал ей за ухом, а она принялась мурлыкать. Мы спохватились, когда поняли, что такие вещи люди не делают без должной причины или доверия.

— Прости, я всегда так делаю кошкам…, в смысле, это получилось неосознанно.

— Хватит уже сравнивать меня с животными? — Ляу гордо выпрямила спину.

— Я и не думал тебя сравнивать, просто я тренировался на кошках. Это шло от сердца, хотелось успокоить тебя. Ты же начала мурлыкать?

— Это тоже получилось неосознанно. Мне так моя мама делала, чтобы я успокоилась.

— Во, видишь! Я могу побыть твоей мамой в ее отсутствие.

— Какие же вы теплокровные нерациональные. Хорошо, что у нас чувства к спариванию возникают только раз в год. — Мудрым тоном изрек змей.

— Что? — В глазах Ляу сверкнули молнии, уши легли назад, а губы поднялись, хищно оскалив клыки.

Змей не ожидал такой реакции. Испугался и поспешил спрятаться за корягой, прикинувшись шлангом.

— Не трогай его. — Я попытался успокоить кошку. — В нем говорит зависть. Какой нормальный человек захочет быть змеей?

— Нормальный — захочет. — Буркнул из-за коряги Антош.

— Вы его послушайте? К спариванию? Тоже мне, эксперт нашелся. Ты на себя посмотри, хрен моржовый, который научился разговаривать. — Не унималась кошка. — Твое счастье, что я воспринимаю тебя как равного, иначе…

— Что? Шалят инстинкты-то?

Не знаю, на что рассчитывал Антош, продолжая перепалку. Наверно, тоже верил, что по отношению к нему кошка плохо поступить не может, потому что цивилизованна. Я, увидев ее в состоянии агрессии, больше в этом уверен не был. Границы между дикостью и цивилизованностью не было видно совсем.

— У вас все нормально? — Спросил динамик.

— А, гм, да, мы просто развлекаемся, разгоняем кровь. — Ответил я первое, что пришло на ум.

— Принимайте пищу.

Над головой загудел механизм. К аэрариуму причалила капсула, выбросила что-то в шлюз-переходник и отчалила. Из шлюза выкачали воду. Он открылся и на песок упали несколько мокрых банок, похожих на старые советские банки в которых продавалась сельдь иваси. Вместе с банками упал и предмет, который после короткого консилиума приняли за открывашку. Сделан он, правда, был не под нормальные руки, а под плавники, из-за чего у нас возникло затруднение по его применению.

Ляу сообразила раньше всех. Приспособила открывашку и вскрыла банку. Под урчание желудка, предвкушающего еду, я отогнул крышку. Секунду мне потребовалось на то, чтобы понять, что я вижу. Непроизвольный рвотный рефлекс чуть не выплеснул желудочный сок на угощение. В банке, плотно, как рижские шпроты, были уложены пальчики, очень похожие на человеческие. Для усиления рыбьего аппетита, все это гурманское непотребство украшали хитрые завитушки из водорослей.

Ляу тоже осталась не в восторге от угощения. Может быть, из солидарности со мной. Ее хватило на то, чтобы понюхать угощение и отложить его в сторону. Антош добрался до еды после всех. Слизнул гибким языком морскую капусту и проглотил. К пальчикам даже не прикоснулся.

— Почему вы не едите? — Спросил голос из динамика.

— Мало того, что вы бросили еду нам под ноги, как скоту, так вы еще думаете, что мы каннибалы? — Возмутился я. — Что если я приглашу вас в гости, а на стол поставлю стейки из семги и красную икру? Как вам такое угощение?

Ответа не последовало. Думаю, что там, за стеклом, завертелась государственная машина, согласующая действия между кучей инстанций, от чиновников до ученых, пытающихся родить правильное решение. Очевидное, конечно, на ум им придти не могло. Надо было просто спросить у меня, что я употребляю в пищу. Ученые предполагали, военные ограничивали их рвение государственными секретами, чиновники исходили из протоколов и никогда их совместный труд не мог привести к нужному результату.

— Похоже, это какое-то проклятье. — Возмутилась кошка. — Пожрать нормально в другом мире целая проблема.

— Мы слишком разные, чтобы они считали очевидным то же, что и мы? — Мудрый змей, оправившись от страха, занял место на коряге.

— С каких это мы пор ты называешь нас мы? — Спросила кошка, еще не простившая ему его дерзость.

— С тех пор, как нам подсунули еду, которая не нравится всем троим. Хотя, пахнет она не плохо. Может, стоит попробовать?

У меня по телу прошлась волна отвращения.

— Ни за что.

Через несколько часов нашего молчаливого заточения, прерываемого периодическим включением насоса, подающего свежий воздух, в шлюз снова закинули еду. На этот раз это были какие-то непонятные стебли, необработанные термически и вообще никак не приготовленные.

— Снова не то. Мы не травоядные. Вообще никто из нас не питается таким… кормом! Мы сами хотим мяса травоядных животных, коров, овец, или всеядных свиней. Подойдет мясо птицы, жареное, печеное, отварное, на худой конец. Немного подсоленное.

— Мне без соли! — Крикнула Ляу.

— И мне! И еще вареные яйца со скорлупой! — Озвучил свои предпочтения змей.

И снова связь с внешним миром оборвалась.

— На третий раз они решат, что нас проще убить, чем накормить. — Я взял в руки стебель, похожий на молодой кленовый побег. — А кто будет себя плохо вести, я отшлепаю прямо по зеленой заднице.

Змей бросил на меня ядовитый взгляд, решив, что мы с кошкой окончательно спелись против него. Мне стало жалко несчастное пресмыкающееся. Я уселся на ветку рядом с ним и положил руку на его холодное тело.

— Я пошутил. Пока нас объединяет понятие иномирцы, мы одинаковые, и должны держаться вместе, как один вид. Как дети из одной семьи.

— Правда? — Змей оторвал голову от ветки и посмотрел на меня преданными глазками.

— Абсолютная.

Ляу бесшумно забралась на корягу и села рядом с нами. Мы так и просидели долгое время, как три тополя на Плющихе, на обозрении рыбьего царства, снующего по ту сторону шоу «за стеклом».

— Вот так же в «зоне 57» сидят несчастные иномирцы, которых люди считают инопланетянами, жрут гамбургеры, от которых у них случается несварение желудка и думают, почему им никто не предложит перетертый хитиновый порошок, приправленный экскрементами белки-летяги. Чтоб этому Вольдемару пусто было. Чтобы он в один прекрасный момент забыл, как ходить по мирам и застрял бы там, где миром правят дождевые черви или синегнойные палочки. Или чтобы сатиры настигли его и сделали с ним то, чего он так боится. — Стенания помогали мне немного выплеснуть раздражение.

— Вольдемар привел тебя в Транзабар? — Догадалась кошка.

— Да. Я сбил ревнивца, бегущего за ним, а он отблагодарил меня таким образом. Упырь. Чтоб у него на лбу выросло то, чем он думает.

— Мышца? — Спросил Антош.

— Почему, мышца?

— У нас так говорят, у человека либо мышцы хорошо растут, либо мозг.

— Точно, растет у него она мышца, одноглавая, моноцепс, мать его.

Кошка, которой физиология человека была ближе, хохотнула, догадавшись о какой мышце шла речь.

— Я бы пожелала моему проводнику того же.

— Что, охмурил и бросил, котяра? — Догадался я.

— Совершенно точно. Он так закрутил мной, что я была как не в себе, ничего не видела, никого не слышала, пока не очнулась в Транзабаре. Зачем ему это надо было?

— Мне тоже непонятно, для чего со мной так поступили. Причин не вижу. А ты, Антош, как очутился в Транзабаре.

— Не помню. Пьяный был. Загулял немного, глаза открыл, не пойму, куда меня занесло. А хуже всего, что вокруг меня все такие разные. Вначале решил, что умер, но потом подумал и сообразил, что похмельный синдром на том свете не должен быть.

— Так тебя в тюрьме морозило по этой причине?

— И по этой тоже.

— Никогда бы не подумал, что такой интеллигентный на вид человек любит заложить за воротник. — До сего момента я считал змея слишком блаженным для этого.

— Почему? У нас это считается сопутствующим грехом умного человека. Труднее оставаться равнодушным, глядя на весь бардак, который творится вокруг, понимая его изначальную суть. Приходится создавать себе химическую иллюзию счастья.

— Слушай, а у нас пьянство зовется «зеленым змием» неспроста. Не иначе умники из вашего мира приползали на Русь похмеляться.

— Ничего не знаю про это. В наших исторических книгах о таком не рассказывается.

— Само собой, кто будет воспринимать бред, который несут пьяные люди. Хотя могли записывать, назвали бы «Хроники хроников», а люди сами решали, как к этому относиться.

— Может и писал кто, но издают только то, что можно продать. За бред много не выручишь.

— Н-да, в этом мы сильно отличаемся. У нас за бред платят хорошо.

Снаружи началась какая-то суета. Рыбы без лобового плавника закрутились стайками вокруг нашей сферы.

— А ты заметил, — спросила Ляу, — что чем выше статус рыбы, тем больше у неё плавник?

— Заметил. Только не пойму, они его что, удобряют? Откуда он у них берется и растет потом с разной скоростью. Может, это накладка?

Я хотел еще сделать несколько предположений, но резкий толчок оборвал ход моих мыслей. Нашу сферу, как будто, собирались сдвинуть с места.

— Хорошо бы, если они не утопить нас решили. — Кошка села ко мне поближе. — Я еще слишком молода, чтобы умирать.

Тут мне впервые стало интересно, насколько она молода.

— А что, паспорт ты уже получила?

— Ты про генетический идентификатор?

— Хм, видимо, да.

— Давно. — Она подняла руку и показала запястье, на котором сквозь шерсть виднелась тонкая полоска кожи. — Толку от него здесь ноль.

— Как и смысла от нашего присутствия. — Добавил Антош.

Сферу качнуло и, кажется, она сдвинулась с места.

— Плывем? — Спросил я, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Поднимаемся. — Пояснил Антош.

— Как ты догадался? — Спросила кошка.

— Язык меняет цвет. — Змей высунул язык.

Его цвет из темного, почти черного, превратился в алый.

— Не язык, а настоящий альтиметр. А если вниз пойдем, какого цвета будет?

— Фиолетовый. Особенности жизни в горах. Кровь меняет свой состав в зависимости от давления воздуха.

Снаружи загремело. Сфера завибрировала. Место контакта воды со стеклом покрылось рябью. Над головой блеснула полоска света и стала расширяться. По поверхностям забегали солнечные зайчики, отраженные от водной поверхности.

— До них дошло, что мы не животные, которых держат в неволе? — Я обрадовался тому, что нас поднимают на поверхность.

Воздух в сфере сразу показался спертым, и бедным на кислород. Прошло не меньше пяти минут, прежде, чем всплыли на поверхность. Я ожидал увидеть открытое море, но мы оказались в бассейне, окруженном деревянными берегами. Сферу зацепили манипулятором за проушину на верхней части и подтянули к берегу. Кто и откуда управлял механизмом я не увидел.

Конец ознакомительного фрагмента.