ПУПОК

Сергей Ковалев

Это шутка с аббревиатурой ПУПОК, то есть Прогрессирующая Уникальная Правая Оппозиционная Коалиция. Обозначена, как «околонаучно-фантастическая повесть – опупея». Это забавные (на мой взгляд) приключения героев в будущем и прошлом. Персонажи легкоузнаваемы.

ГЛАВА 4

ДЕЛО «ПРЕМЬЕРА»

В доставке Чичканова из будущего в прошлое Система Перемещения во Времени ошиблась незначительно. В географических координатах существенной ошибки не было. Виталий Борисович переместился в 1937 год.

Со стороны райцентра Блудищево в сторону деревни Утянки быстро шёл моложавый бледно-рыжеволосый человек. Он выглядел подтянутым, энергичным, бодрым и слегка, почти незаметно, прихрамывал на правую ногу. Это был вышедший из состояния анабиоза клон господина Чичканова. Смеркалось. Виталий Борисович торопился. Он хотел как можно скорее встретить потомков, ну хотя бы одного! Сбиваясь с быстрой ходьбы на ковыляющий марафонский бег, господин Чичканов готовил — сочинял речь, с которой-обратится к ним. Первую фразу он придумал сразу: «Здравствуй племя младое, незнакомое!» Далее-он произнесёт: «Все пупки тебе шлют привет! Мы любовию отчей влекомые…» Дальше не получалось. От волнения и предчувствия Встречи стих не шёл, лезла какая-то скабрезная рифмованная нелепица из репертуара хамовитой рыночной торговки типа: «Чтобы не был диабет, покупай у нас конфет.» «Ладно, сориентируюсь по ходу встречи», — решил Виталий Борисович. Говоруном он был отчаянным и находчивым.

Издалека сзади послышалось урчание неизвестного транспортного механизма. «Интересно, на каких физических принципах работают средства передвижения будущего? Наверное, используют законы гравитации или другой вид неизвестной нам энергии», — взволнованно подумал любознательный господин Чичканов. К энергии, особенно электрической, он имел определённый интерес с детства. Будучи школьником, улучив момент, пакости ради он вставлял в розетки изогнутые проволочки и делал короткие замыкания. Электропробки перегорали, взрослые суетились. Это нравилось юному Вите-вcero один щелчок и одна искорка, а какой переполох!

Транспортный — механизм, нагоняющий пришельца, законов гравитации или другой вид энергии не использовал. К Виталию Борисовичу приближалась старенькая «эмка», которая являлась средством передвижения блудищевского уполномоченного НКВД товарища Жуткина. Товарищ Жуткин до революции имел фамилию Шуткиндт, работал русским писателем — брошюрятником, но после октября 1917 произвёл изменение фамилии с её одновременным усекновением (секвестром) и стал товарищем Жуткиным. Это положительно повлияло на его карьеру: он удостоился чести творчески трудиться в известных органах». В данный момент товарищ Жуткин находился в полумертвецком состоянии, то есть был весьма и весьма пьян. Его болтало на заднем сиденье, неимоверно жестоко трясло и поэтому блудищевского чекиста тошнило, чекист пускал на китель слюни и сопли, непроизвольно изменял в салоне состав атмосферы в сторону уменьшения содержания в ней кислорода с азотом и кому-то яростно грозил:

— Я вас всех — таки… сотру… в порошок… всю — таки Утянку… в лагерную пыль… гадюки… шпионы…

Вел машину заместитель товарища — Жуткина. Он был, как и положено подчинённому, совершенно трезв. Вдруг на обочине водитель увидел человека, стоящего в необычной позе: одна нога отставлена назад, подбородок высоко поднят, правая рука дланью вниз указующе вытянута вперёд. В общем, человек находился либо в стойке вождя либо в стойке демагога (в хорошем изначальном значении этого слова).

Чичкановское сердце билось горячо и учащённо. Неизвестное транспортное средство остановилось метрах в пяти от него. Внутри были люди. Его потомки! Виталий Борисович, не меняя позы, громко и торжественно — проникновенно вскричал:

— Здравствуй племя младое, незнакомое! Из транспортного механизма выпрыгнул «потомок» и, направив луч света от карманного фонарика в глаза неизвестного, сказал:

— Здорово, коль не шутишь! Не шевелиться! Руки за голову! Фамилия! Имя! На кого работаешь, сволочь?!

— На-на… на… на… себя… — ответил ошарашенный растерявшийся господин Чичканов…

…В камере районного следственного изолятора находились трое. Двое на нарах резались в карты, третий с синяком под глазом (это был Виталий Борисович) сидел в уголке и перебирал в мешке свои пожитки. Их недавно удалось выменять на костюм от Версаче. Пахану, сидевшему в камере и впоследствии отправленному по этапу, очень понравился «прикид» подследственного. Чичканова. Этот пахан, в душе, был отъявленным гуманистом и демократом. Сидел он с детства. За время отсидок ему с коллективом соавторов удалось написать два философско-юриспруденческих трактата! «Паханизм и государственность» и «Уголовный Кодекс будущего» Пахану не удалось опубликовать свои труды, он не дотянул до светлых дней реформ и не узнал, что его работы будут положены в основу УК страны другим творческим коллективом другого созыва»

Вот этот самый пахан — демократ, не стал грабить Виталия Борисовича, а предложил бартерную сделку. Негоциация оказалась взаимовыгодной. В чичкановском «сидоре» оказались замечательные кальсоны (с завязками), штаны, полотняная, рубаха, носки, кирзовые ботинки сорок шестого размера. Кроме того он стал счастливым обладателем еще многих полезных вещей. В мешке находились три пуговички (одна из них перламутровая), вьюрок ниток, иголка, половинка карандаша, самодельный мундштук, славно хрустящая пустая упаковочка с готической, надписью «кондомс», книжка «Материализм и эмпириокритицизм», дырявый воздушный шарик и три чудесных разноцветных тряпочки. Виталию Борисовичу досталась ещё — одна ценнейшая вещь, — палочка — приспособление для убиения вшей. Как человек очень способный, он быстро научился этой палочкой пользоваться и пощады прожорливым тварям не давал.

Перебирая свои сокровища, подследственный Чичканов, размышляя, вдруг осознал, что понятие «богатство», — это весьма относительное понятие. Прошлые — будущие счета в банках Никосии, Цюриха, Нью-Йорка, Сиднея показались жалкими, ничего не значащими и какими-то призрачными и нереальными.. «А это, вот оно, осязаемое и нужное сегодня, особенно палочка и тряпочки… — философски-удовлетворённо думал Виталий Борисович, заворачивая и разворачивая перламутровую пуговичку в одну из красивых тряпочек. По местным меркам господин Чичканов (бывший господин) стал в одночасье очень состоятельным человеком. Он и в прошлом-будущем был везунчиком. В придачу щедрый пахан-гуманист подарил перед своим отбытием еще и ватник, засаленный, но довольно тёплый. Виталий Борисович, привыкший в другой жизни к чистоте и комфорту, через дырочку вытаскивал из ватника кусочки ваты и экономно использовал её для всяческих гигиенических нужд.

— Ну ты, блондин, в натуре! Говорят ты учёный? — сказал завистливо-обозлённо один из сидельцев по кличке «Бидон», — объясни,

что такое теория относительности… этого… как его… Энштейна. Если обьяснишь, чтоб мы поняли — оставим тебе твоё барахло, а если нет, то конфискуем его в пользу… в общем, в пользу и всё!

Своё добро нужно было срочно спасать. Виталий Борисович был не только начитан, но и чрезвычайно остроумен, — Как говорят, остёр на язык, который иногда заострялся до такой степени, что травмировал родное логовище.

Чичкаиов улыбнулся, вспомнив свои прошлобудущие шутки на темы экономики. От этих шуток смеялся даже сам Главный Экономномист, называя шутника «башковитым» и «умным».

— Слезьте с нар, руки за спину! Прогуливайтесь, не останавливаясь по камере, — предложил Виталий Борисович. Сидельцы, выполнили. Прошло несколько минут. Сидельцы ходили по кругу.

— Сейчас вы сразу поймете суть этой теории, — заявил неподражаемый Чичканов, — скажите мне, что вы делаете в настоящий момент своего бытия? Бидон, немного подумав, ответил:

— Ты чо, бля, не видишь? Ходим по камере, — «А сейчас уясните! — торжественно-поучительно сказал Виталий Борисович, — вам только кажется, что вы ходите по камере! На самом же деле, согласно теории относительности, вы вовсе не ходите! Вы си-ди-те! Понятно?

Бидон после долгого и мучительного раздумья произнёс проникновенно и благодарно:

— Ну ты па-а-а-ла, ва-а-а-ще даешь! Молодец! В знак признательности умный сокамерник получил от Бидона кисет с махоркой, а от его шестёрки почти что не ношеные носки…

•••Лагерь, где после вынесения приговора, отбывал свой срок Виталий Борисович не был каким-то особенным, показательным или образцовым. Лагерь как лагерь. Господину Чичканову повезло, он имел некоторые привилегии, которые положительно влияли на его здоровье и способность к выживанию. Бывший член ПУПКа давал Хозяину (начальнику зоны) уроки по экономическому планированию и хозяйственно-лагерные дела у того шли довольно успешно. За это зэка Чичканов находился при кухне, бараке, конюшне; возил на лагерной кобыле Элле воду, дрова, покойников, в общем, состоял на сравнительно сытных и лёгких хозяйственных работах»

Пришелец из будущего, был посажен в первые часы после перемещения во времени. На допросах он во всём чистосердечно признавался и даже раскаивался, немало удивляя следователей своими рассказами. Его почти не били, относились очень уважительно. Когда подследственного вводили в кабинет, все вставали, старший по званию громко командовал «Смирно!» Потом, беря под козырёк, обращался к Виталию Борисовичу;

— Гражданин, товарищ, господин Премьер! Лидер — ПУПКа! Бригада следователей по Вашему Делу к допросу готова. Разрешите начинать?

Подследственный Чичканов говорил «Вольно.» «Разрешаю.» И допрос начинался. Виталий Борисович продавал, закладывал и сдавал всех-подряд. Пупков-подельников в первую очередь. Бояться было нечего, всё осталось в прошлом-будущем.

— Докладная записка о «деле Премьера» была направлена на самый верх. После психиатрического освидетельствования странный шпион был признан сумасшедшим на почве мании величия, но его всё равно посадили за подготовку террористического акта с популярной народной актрисой и за планирование акта с товарищем Лазарем Моисеевичем Кагановичем.

Оказавшись в лaгeре, господин Чичканов решил во что бы то ни стало вырваться из неволи. Тайно, ночами, на клочках невесть где подобранной бумаги он стал писать научный труд. Работа называлась «Скачок в будущее. Острейшее наличие необходимости ускорения электрификации всей страны посредством интенсификации электрификации в городе и деревне сквозь призму классиков» Критический обзор буржуазных теорий — неклассиков и деклассиков.» В этом труде неугомонный экономист гарантировал построение нового справедливого общества за 912,5 суток. Работу чудом удалось переправить в столицу, где она также чудом попала к самому товарищу Берия. Лаврентий Павлович тоже был большим зловещим остроумцем и, как это ни странно, скрытым экономистом. Он эти 912,5 суток помножил в уме на «2», получил некому величину и наложил резолюцию. Весёлый был человек! Срок добавленной отсидки для автора произведения получился в 1825 суток, что составило пять лет. Добавка существенная. Влияние дружбана по прошлому-будущему по имени Гриша (кстати, тоже выдающегося экономиста) оказалось для зэка Чичканова роковым и пагубным.

…Из-под нар поддувало мертвящим холодком. Виталий Борисович, как умел, заделал щели в досках тряпьём, которое украл (приватизировал) на конюшне; кобыла Элла возмущённо и горестно ржала, но противостоять чичкановскому произволу не могла. Кобыла, — она и есть кобыла. Вечерами в свободное время, тренируя и активизируя свои память и интеллект, для будущей экономической деятельности, зэка Чичканов придумывал различные лингвистические игры. И однажды неожиданно сделал невероятное величайшее историко-генеалогическое открытие. Оказывается, его прошлобудущий босс являлся прямым потомком талантливого английского флотоводца, победителя во многих морских сражениях. Случайно выстроив в светлом уме лексическую цепочку Нельцин-Нельцон-Не — льсин — Нельсон, Виталий Борисович был ошеломлён. Так вот откуда у босса способности гениального стратега и тактика! Оттуда же правильность и жёсткость решений, приводящим к победам! Это от его знаменитого предка, адмирала Нельсона!

— В эту ночь осужденному приснился сон. Начало Трафальгарской битвы. Океанский ветер шумит в парусах. На мостике флагманского корабля стоит Он. С подзорной трубой. В окружении свиты. Эскадра приближается к неприятелю, соответственно и неприятель приближается к эскадре. Свистят пули. Там и сям летают ядра. Пахнет порохом и ромом. На карту поставлены честь и достоинство владычицы морей. Адмирал Нельсон в парике и блестящем камзоле. До синевы выбрит и слегка пьян. Решительно поджав нижнюю губу до кончика носа, он жёстко командует:

— Переместить, понимаешь, стопушечный фрегат на правый, понимаешь, фланг! Почему, понимаешь, абордажное судно не рядом, понимаешь, с флагманом?

Офицеры из свиты адмирала, лентяи, интриганы и бездари, докладывают?

— Фрегат-с не движется, сэрI Ветер-с ослаб, сэр! Касательно абордажного судна-с: не можем-с знать, сэр! Абордажники, очевидно-с, изволят абордажничать-с, сэр!

— Паркетные, понимаешь, шаркуны! Уволю, понимаешь, всех! — гневается флотоводец, есть здесь хоть кто-нибудь умный, понимаешь?. —

— Есть, есть, есть! — кричит из гальюна, сидящий там господин Чичканов.

Он бешено колотит по двери кулаками, но дверь не открывается. Кто-то из завистников глумливо запер её снаружи. Виталий Борисович в отчаянии, он не — может выбраться. Жертва корабельных интриг, невольный узник гальюна, смотрит в щелку, замечает летящее прямо на него пушечное ядро, закрывает лицо растопыренными пальцами и в ужасе… просыпается.

Люди в бараке не спали, а забывались. К ним приходил не сон, а какое-то полубредовое галлюцинаторное состояние фантазий и воспоминаний-. Лёжа, не нарах, осужденный Чичканов подводил итоги прошедшего дня. Тема сегодняшнего занятия, с Хозяином пройдена… носки распределителя работ постираны,..дрова и вода привезены, покойники отгружены и вывезены, нужник и конюшня вычищены… кобыла Элла накормлена и напоена. Вроде бы всё.

Виталий Борисович входил в забытье. Горькая скупая слеза скатилась на то, что называлось подушкой. Медленной чередой стали проходить, слуховые и зрительные образы-воспоминания. Так было каждый раз. «По приютам я с детства скитался, не имея родного углах, зачем, я на свет появился, ах, зачем меня мать родила?» — звучал пришедший из бездонной натренированной памяти мотивчик с незатейливыми жалостливыми словами. Затем перед глазами возник образ друга и соратницы по ПУПКу Арины Родаоновны Цикадо, которая по его делу проходила под кличкой-псевдонимом «Няня». Она держала на поводке огромного терьера и возмущённо визгливо кричала: «Ваши остроты неуместны, господин-товарищ — Чичканов!» При этом она подзуживала собаку, дёргала её за куцый хвост и научала: «Куси его, ренегата, куси, куси!»

Премьер на мгновение очнулся. Тело чесалось от укусов беспощадных вшей, Безжалостные клопы допивали (приватизировали) остатки разжиженной чичкановской крови. Вдоволь начесаться было неудобно, он лежал на боку в позе эмбриона, закрывшись с головой одеялом и засунув ладони рук в подмышки. Так было теплее. Пошевелиться. и изменить позу, — значит напустить под убогое рваньё — холоду. Зуд от укусов становился невыносимым, особенно в — районе пупка и того места, которое озорник-Пушкин называл «грешной дырой» «Проклятые паразиты, да что у них там, банкет, что — ли? Или выборы Президента? А может быть выдвижение кандидатов в депутаты? — со страдальческим юмором подумал Виталий Борисович и забылся до утра…

Осужденный Чичканов смирился со своей участью, частично принял философию непротивления злу насилием, теорию фатальности, неизбежности и предопределённости. Часто стал размышлять о возможности — реинкарнации. Вспоминались слова из песни поэта прошлого-будущего:

«…Стремилась ввысь душа твоя —

Родишься вновь с мечтою,

Но если жил ты, как свинья —

Останешься свиньёю… (…)

Досадно попугаем жить,

Гадюкой с длинным веком,

Не лучше ли при жизни быть

Приличным человеком?..»¹

Общий срок отсидки был довольно солидным. Но надежда на освобождение не умерла. «Dum spiro spero», — говаривали латиняне. Это переводилось и по-фене и по-русски так: «Пока дышу — надеюсь!»

Примечания

1

Песня о переселении душ. В. Высоцкий