Допетровская Русь

Сергей Князьков (1917)

Сергей Александрович Князьков (1873 — ок. 1920) — видный отечественный историк, автор крупных трудов как по Московской Руси, так и по Петровской эпохе. Служил чиновником в Государственном и Санкт-Петербургском архивах МИД с 1910 г. Печатался в Санкт-Петербурге, Москве и Ростове-на-Дону. В предлагаемой книге, которая была издана впервые в 1917 году под названием «Очерки из истории Допетровской Руси», С.А. Князьков воссоздал картину истории восточных славян, Древней и Московской Руси на протяжении целого тысячелетия. Исследование охватывает множество вопросов, начиная с расселения восточных славян и начала христианства на Руси и заканчивая домашним бытом и школьным обучением русских людей в XVII в. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Варяги и первые князья русские

Появление торговых городов с тянувшими к ним пригородами нарушило прежнее разделение восточных славян на племена. Торговые города возникали там, где это было удобнее для торговцев и промышленников: на большой реке, близко к Днепру, в такой местности, куда было удобно свозить свою добычу семьям и задругам различных племен. А это привело к тому, что отдельные семьи различных племен отставали от своих, соединялись с чужими и привыкали к такому соединению.

К XI веку почти забываются старинные племенные названия — древлян, полян, кривичей, северян, и славяне начинают называть себя по городам, в которые ездят торговать: киевляне, смольняне, новгородцы, полочане… Вся страна восточных славян стала, таким образом, распадаться не на племенные земли, а на городские области, или волости. Во главе каждой стал большой город. Мелкие города, находившиеся в волости крупного, назывались пригородами и во всем зависели от «великих», т. е. старших городов, самых богатых и сильных. Не во всех землях славянских племен одновременно образовались городовые волости. Возникновение их происходило постепенно; в то время как в одних частях населенной славянами страны появлялись большие города и образовали вокруг себя волости, собирая людей торговым интересом и выгодой, в других краях славяне продолжали жить по-прежнему разбитыми на мелкие общества, около своих маленьких городков, «пашуще нивы своя».

Возникновение городов и образование городских волостей в стране славян положило начало разделению славян на горожан и сельчан, или смердов, как тогда называли земледельцев. Главным занятием первых сделалась торговля, смерды же занимались лесными промыслами и земледелием, доставляли, так сказать, тот материал, тот товар, которым торговали горожане с иноземцами.

Большому торговому городу было, конечно, очень важно, чтобы на его рынок доставлялось как можно больше товару. Поэтому обитатели городов издавна стремятся привлекать к себе и лаской и оружием население своей округи, чтобы оно только в их город свозило и приносило для продажи плоды своих трудов. Не довольствуясь естественным тяготением окружного населения к городу, как к месту сбыта товара, добываемого в лесу и на пашне, горожане начинают силой обязывать смердов, «примучивать» их платить известную дань или оброк городу, как бы в уплату за ту защиту, какую дает им город в минуту опасности, пряча их за своими стенами или ограждая мечом, и за ту выгоду, которую обеспечивает смердам город, давая возможность верного сбыта всего, что они добудут в своих лесных угодьях.

В целях наилучшей защиты главному занятию жителей — торговле и промыслам, весь город устраивался, как укреппленный торговый склад, и обитатели его являлись оберегателями и защитниками этого лагеря-склада.

Во главе большого города, а следовательно и всей его округи, стояло вече, т. е. сходка всех взрослых горожан, которые и решали все дела по управлению. На вече выбирали и всю городовую старшину, «старцев градских», как называет их летопись. Торговля, разделив людей на богатых и бедных, отдала малоимущих в услужение более состоятельным или поставила в денежную зависимость от них. Поэтому большим значением в городе и на вече пользовались те, кто были богаче, самые богатые. Они держали в руках всю сходку, из их среды выбиралось все начальство города, они воротили, как хотели, городскими делами. Это и были «старцы градские», старейшины города, наиболее богатые и сильные горожане.

Отправляясь торговым караваном в далекие страны, купцы тех времен снаряжались как в военный поход, составляли целое военное товарищество — артель, или дружину, и шли походом под начальством выбранного вождя, какого-нибудь опытного воина-купца. К торговому каравану славянских купцов охотно примыкали направлявшиеся в Византию большие и малые партии северных купцов-воинов варягов, или норманнов. Военная помощь и сотрудничество варягов стали особенно важны для славянских городов с начала IX века, когда хазары, не справившись с уграми, а потом с печенегами, должны были пропустить их чрез свои владения в черноморские степи. Степняки и засели по торговым путям: по Днепру ниже Киева, по побережью Черного моря от днепровских устьев до дунайских, и своими нападениями сделали небезопасным путь «в Греки».

Варяги были жителями Скандинавского края, нынешних Швеции, Норвегии и Дании. Суровый край рано заставил варягов искать средств для жизни на стороне. Прежде всего они обратились к морю и занялись рыболовством и грабежом поморских жителей. На легких судах, с малолетства привыкшие к борьбе с бурями и к тягостям военно-морской жизни, варяги дерзко налетали на побережья Балтийского и Немецкого морей.

Еще в VI веке грабили они берега Галлии. Карл Великий не мог справиться с отважными пиратами; при его слабых потомках норманны держали в страхе и осаде всю Европу. С начала IX века не проходило года без норманских походов в Европу. На сотнях судов, реками, впадающими в Немецкое море и Атлантический океан, — Эльбой, Рейном, Сеной, Луарой, Гаронной, — даны, как еще называли в Европе норманнов, пробирались в глубь той или иной страны, опустошая все вокруг, не раз жгли Кельн, Трир, Бордо, Париж, проникали в Бургундию и Овернь; они знали дорогу даже в Швейцарию, грабили Андалузию, овладели Сицилией, опустошали берега Италии и Пелопоннеса.

В 911 году норманны овладели северо-западной частью Франции и заставили французского короля признать этот край его государства норманским владением, герцогством норманским; эта часть Франции и до сих пор известна под именем Нормандии. В 1066 году норманский герцог Вильгельм покорил Англию. Отдельные дружины норманнов завладели Исландией, а оттуда проникали даже до берегов Северной Америки.

На легких парусных и гребных судах забирались они в устья больших рек и плыли вверх, пока было можно. В разных местах они высаживались на сушу и жестоко грабили прибрежных жителей. На мелях, перекатах, порогах они вытаскивали свои суда на берег и волокли их по суху до тех пор, пока не миновали препятствие. Из больших рек они вторгались в меньшие и, перебираясь из реки в реку, забирались далеко в глубь страны, всюду неся с собой смерть, пожары, грабеж. В устьях больших рек они занимали обыкновенно острова и укрепляли их. Это были их зимние квартиры, сюда сгоняли они пленников, сюда же сносили все награбленное добро. В таких укрепленных местах они водворялись иногда на много лет и грабили окрестную страну, но чаще, взяв с побежденных откуп, сколько хотели, шли с огнем и мечом в другую страну, заливая кровью и уничтожая пожарами все на своем пути. Известны случаи, когда одна какая-нибудь норманская шайка, хозяйничавшая по одной реке Франции, обязывалась франкскому королю за известную плату прогнать или перебить соотчичей, грабивших по другой реке, нападала на них, грабила и истребляла, или соединялась с ними и вместе отправлялись грабить дальше. Норманнов очень боялись в Западной Европе, потому что двигались они необыкновенно быстро и сражались так храбро, что устоять против их стремительных натисков казалось невозможным. На своем пути они ничего и никого не щадили. Во всех церквах Западной Европы возносилось тогда одно моление к Богу: «От свирепости норманнов избави нас, Господи!»

На запад отправлялись большею частью норманны — обитатели Дании и Норвегии. Норманны же Швеции нападали преимущественно на побережье Балтийского моря. Устьями Западной Двины и Финским заливом проникали они в страну восточных славян, Невой плыли они в Ладожское озеро и оттуда Волховом и Ильменем доходили до Новгорода, который назывался у них Голмгард, т. е. островной город, может быть, по тому острову, который образует Волхов при выходе из Ильменя-озера. Из Новгорода, пользуясь великим водным путем, норманны пробирались до Киева. Они знали хорошо Полоцк, Ладогу, и названия этих городов встречаются в их сказаниях — сагах. Упоминают саги и о далекой Биармии, т. е. Перми, Пермском крае. Что норманны часто и большими отрядами проникали в страну славян, говорят и надгробные памятники, встречающиеся в юго-восточных провинциях Швеции и относящиеся к X и XI векам. На этих памятниках древним норманским письмом, рунами, стоят надписи, гласящие, что покойный пал «в битве на Востоке», «в стране Гардар», или «в Голмгарде».

Добираясь до верхней Волги, норманны спускались вниз по реке, торговали и воевали с камскими болгарами и доходили до Каспийского моря. Арабские писатели впервые отметили их появление на Каспии в 880 году. В 913 году норманны появились здесь целым флотом, будто бы в 500 кораблей, по сто человек на каждом.

По свидетельству арабов, которые именовали норманнов руссами, это был народ в высшей степени деятельный, неутомимый и до безумия отважный: они рвутся наперекор опасностям и препятствиям в отдаленные страны Востока и являются то мирными купцами, то кровожадными воинами, нападают врасплох, с быстротой молнии, грабят, убивают и уводят пленников. В отличие от других воинственных племен, руссы никогда не передвигались по суше, но всегда водой в ладьях. Попадали они на Волгу и из Черного или Азовского морей, поднимаясь по Дону; около нынешнего Калача перетаскивали они свои суда в Волгу и плыли на Каспий. «Руссы производят набеги на славян, — рассказывает арабский писатель Ибн-Даста, — подъезжают к их поселениям на лодках, высаживаются, забирают в плен славян и отводят пленников к хазарам и болгарам и продают их там… пашен они не имеют, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян. Когда у кого из них родится сын, отец берет обнаженный меч, кладет его перед новорожденным и говорит: “Не оставлю тебе в наследство никакого имущества, а будешь иметь только то, что приобретешь себе сам этим мечом”»… «Они мужественны и храбры. Напав на другой народ, они не отстают, пока не уничтожат его совсем, насилуют побежденных и обращают их в рабство. Они высокорослы, имеют красивую наружность и выказывают смелость в нападениях; но смелость эту проявляют не на коне, а совершают все свои набеги и походы в ладьях». «Я видел руссов, — пишет другой араб, Ибн-Фоцлан, — я не встречал людей более развитых по телосложению: они стройны, как пальмовые деревья; они рыжи; не носят ни курток, ни кафтанов; мужчины надевают грубую ткань, которую накидывают с одного боку, и одну руку выпускают из-под нее. Каждый из них имеет при себе всегда меч, нож и секиру. Мечи же их широки, волнообразны, с клинками франкской работы; на одной стороне их, от острея до рукоятки, изображены деревья и различные фигуры»…

Таким образом и арабские писатели рисуют нам норманнов теми же чертами, как и европейские летописи, т. е. как речных и морских воителей, которые живут тем, что зарабатывают мечом.

По Днепру норманны спускались в Черное море и нападали на Византию. «В 865 г., — сообщает летописец, — норманны осмелились напасть на Константинополь на 360 кораблях, но, не будучи в состоянии нанести вред самому непобедимому городу, они храбро повоевали его предместья, перебили народа, сколько могли, и затем с торжеством вернулись домой».

Кремонский епископ Лиутпранд посетил Константинополь в 950 и 968 годах. В своем рассказе о Греческой империи он упоминает и норманнов, которые незадолго до него сделали большое нападение на Константинополь. «На севере, — говорит он, — живет народ, который греки называют русью, мы же норманнами. Царем этого народа был Ингер (Игорь), который пришел к Константинополю более чем с тысячью кораблей».

В славянских землях, по Волхову и по Днепру, норманны-варяги появились сначала, так сказать, мимоходом; здесь они сперва мало застаивались, а больше направлялись по великому водному пути в богатые южные страны, преимущественно в Грецию, где не только торговали, но и служили за хорошее вознаграждение в греческой военной службе.

Из норманнов был набран отряд императорских телохранителей. Норманские наемники назывались в Византии варангами; за греками так называли их и славяне. Пишется слово варяг по-славянски через «юс малый» после «р», а «юс малый» произносился тогда, как слог «эн».

При их воинственном характере и пиратских наклонностях, варяги, по мере того как их все больше скоплялось в славянских городах, стали, конечно, определенно клонить к тому, чтобы сделаться господами славянских городов и овладеть великим водным путем. Араб Аль-Бекри около половины X века писал, что «племена севера завладели некоторыми из славян и до сей поры живут среди них, даже усвоили их язык, смешавшись с ними». Вот тогда-то и произошло то событие, о котором упоминает наша летопись перед повестью о призвании князей.

«В лето 6367 (859 г.) имаху дань варязи из заморья на чуди и на словенех, на мери и на весех и на кривичех», т. е. с новгородских славян и их ближайших соседей, славян и финнов. Утвердились, значит, на северном конце великого водного пути. В то же время хазары брали дань с полян, северян и вятичей, т. е. с обитателей южного конца водного пути.

Новгородские славяне не вытерпели и года через два, как читаем в летописи, «изгнаша варяги за море и не даша им дани, почаша сами в собе володети». Но тогда начались в стране ссоры и раздоры из-за властвования, и «не бе в них правды и въста род на род, — читаем в летописи, — и быша в них усобице и воевати почаша сами на ся». И вот тогда все северные племена «реша сами в собе: поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву. И идоша за море к варягом, к Руси: сице бо тии варязи звахуся русь, яко же друзии зовутся свие (шведы), друзии же урмане (норвежцы), англяне (англичане), друзии гъте (готы), тако и си». Посланные от славян, чуди, кривичей и веси сказали варягам руси: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет; да пойдете княжити и володети нами». Но, несмотря на такой зазыв, «едва изъбрашеся три брата с роды своими, взяли с собой всю русь и пришли» (862 год). То были три брата-конунга, так назывались по-варяжски князья, Рюрик, Синеус и Трувор.

Братья-князья, прибыв в страну, стали «города рубить и воевать всюду», т. е. начали оборонять славян от врагов их, для чего всюду воздвигали укрепленные городки и часто ходили в походы. Князья и поселились по краям страны: Рюрик — в Ладоге, Синеус — на Белоозере, а Трувор — в Изборске.

Немного времени спустя умерли братья Рюрика, и он, оставшись один, решил переехать на житье в Новгород. По преданию, это не очень-то понравилось новгородцам, и они стали говорить: «Быть нам рабами и много зло пострадать от Рюрика и земляков его!» Составился даже заговор среди новгородцев с целью прогнать Рюрика с его варягами обратно за море. Но Рюрик убил вождя этого заговора, «храброго Вадима», и перебил многих новгородцев. Это событие резко изменило взаимные отношения Рюрика и новгородцев. До того Рюрик был только призванный новгородцами князь-охранитель новгородской торговли и третейский судья в различных новгородских недоразумениях, и за это новгородцы платили ему условленную дань. Он и жил на границе новгородской области, в Ладоге; после победы над восставшими Рюрик переселился на житье в Новгород. Теперь Новгород сделался его военной добычей. Рюрик княжил в Новгороде «сильно», как князь-завоеватель, требовал дани, сколько хотел, и множество новгородцев бежало от него на юг.

А на юге, в Киеве, в это время тоже утвердились варяги. Как можно думать, в одно время с Рюриком нахлынуло в славянские земли много этих пришельцев с севера. Быть может, подражая Рюрику, они стремились тверже основываться в славянских городах. В Полоцке вокняжился тогда Рогволод, у племен, обитавших по Припяти, образовалось княжество некоего Тура, или Тора.

О занятии южного конца водного пути варягами наша летопись повествует так: «Были у Рюрика два мужа, не племени его, но боярина; и они отпросилися ко Царю-городу с родом своим». Пошли по Днепру, на пути увидели на горе городок и спросили: «Чий се градок?» Им объяснили, что городок прозывается Киев и платит дань хазарам. Аскольд и Дир, так звали этих Рюриковых бояр, предложили киевлянам освободить их от хазар. Те согласились, и Аскольд с Диром остались в Киеве княжить: «Много варягов собрали и начали владеть полянской землей. Рюрик же княжил в Новгороде».

Итак, значит, во второй половине IX века на обоих концах великого водного пути возникли варяжские княжества. Варяжские князья — Рюрик на севере, Аскольд и Дир на юге — заняты одним делом: строят крепости, берегут землю. До прихода Аскольда и Дира в Киев киевлян обижали древляне и другие племена. Аскольд и Дир, утвердившись в Киеве, предприняли борьбу с древлянами и избавили от них Киев. Когда греки обидели славянских купцов, Аскольд и Дир сделали набег на греческую землю. Все это, конечно, вызывало сочувствие населения и способствовало утверждению князей в занятых ими городах.

Но оба конца великого водного пути находились в руках разных князей. Неудобства от этого могли происходить не малые, и рано или поздно должна была возгореться борьба ее верных князей с южными за обладание великим водным путем.

Для северных князей и горожан было очень неудобно то, что исходный конец великого водного пути, Киев, находился не в их руках. Киев стоял почти на границе славянских земель, и южнее его начиналось царство степи. Через Киев шли сухопутные пути с Запада на Восток и в Тавриду. Ни одного сколько-нибудь крупного, текущего по населенной стране, притока не впадает в Днепр южнее Киева. Все большие реки, протекающие по населенным местам, впадают в него севернее Киева. От Киева начиналась прямая дорога к морю. К Киеву, следовательно, по бесчисленным рекам и речкам, притокам самого Днепра и притокам его притоков, сплавлялись богатства славянских земель. Обитатели всех городов, лежавших по северным притокам Днепра, направляя свои товары в Византию, должны были плыть мимо Киева. Следовательно, кто владел Киевом, у того в руках находились и главные ворота внешней русской торговли того времени, а кто держал в своих руках торговлю славянских городов — их главное занятие, тот, естественно, владел и всей славянской страной. Стоило задержать у Киева торговые ладьи с севера, и все города от Любеча до Новгорода и Ладоги несли огромные убытки. Таким образом центр и перекресток сухопутных и речных торговых путей, каким был Киев, естественно должен был стать и политическим центром страны, объединявшейся варяжскими князьями. Это значение Киева, как средоточие государственной жизни, выросло из его значения, как центра народно-хозяйственной жизни, тянувшей к Киеву и только из Киева имевшей выход на широту и простор международного обмена.

Рюрику не пришлось пробиться к Киеву. Овладел Киевом родич и преемник Рюрика — Олег. Из Новгорода, по издавна проторенному пути, по Волхову, Ильменю и Ловати спустился он до верховьев Днепра и овладел здесь, в стране кривичей, городом Смоленском. По Днепру добрался он до Любеча и захватил этот город. Подплыв к Киеву, он выманил из города Аскольда и Дира и убил их, а сам остался в Киеве — «матери городов русских», как он, по преданию, назвал этот город. Утвердившись здесь, Олег продолжал дело Аскольда и Дира; строил вокруг Киева новые городки-крепостцы для защиты киевского края от набегов со стороны степи, ходил в походы против хазар и других соседей Киева. Соединив под своей рукой ополчение всех занятых им славянских городов, Олег пошел на Царьград и, по преданию, пригвоздил свой щит на воротах великого города в знак победы над греками.

Следовавшие за Олегом князья — Игорь, вдова его Ольга, сын Игоря Святослав — с успехом продолжали объединение славянских городов и областей. Олег захватил всю страну древлян, северян и радимичей; Игорь продолжал захваты Олега и забрал под свою руку весь средний Днепр; Ольга окончательно «примучила» древлян, Святослав захватил вятичей.

Таким образом к половине X века большинство славянских племен и городов собралось около Киева и киевского князя.

Земля киевских князей занимает к этому времени обширное пространство. С севера на юг подвластная им земля простиралась тогда от Ладожского озера до устьев речки Роси — степного притока Днепра, а с востока на запад — от впадения Клязьмы в Оку до верхнего течения Западного Буга. В этом обширном крае жили все племена восточных славян и некоторые финские: чудь прибалтийская, весь белозерская, меря ростовская, а по средней Оке — мурома. Среди этих племен князья строили городки-крепости, чтобы из стен этих городков держать вооруженной рукой в повиновении инородцев и собирать с них верную дань.

Конец ознакомительного фрагмента.