Сновидец. Пробуждение

Сергей Кириченко

Третья книга из трилогии «Сновидец». Мы не всегда просыпаемся одинаково. Пробуждение может быть приятным, а может быть вынужденным. Герои прошли множество испытаний. Они создали сложную, но интересную историю. А истории имеют свойство заканчиваться. Как и сны… Приятного пробуждения!

Фотограф Виктор Поздняк

© Сергей Кириченко, 2017

© Виктор Поздняк, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4483-8311-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Кафе

Писатель сидел грустный, погруженный в глубокое раздумье. Он, признанный гений литературы, обладатель множества званий и лауреат всевозможных премий, теперь ощущал себя жалким и убогим ничтожеством. Чувство, забытое и похороненное давным — давно, теперь неожиданно нахлынуло, застав врасплох. Конечно, он знал, рано или поздно этот день настанет. Но все же надеялся, что случится это не так рано. Писатель был разбит. Кофе давно остыл, а заказывать новый не было желания.

— Подумать только, списали со счетов! — вздыхал Писатель. — И кто? Этот ветреный мальчишка? Щегол! Как с ним работать, если он опаздывает почти на час. Какой черт меня дернул дать согласие на эту авантюру?

Писатель задавал себе вопросы, прекрасно зная ответы. Черт был как никогда вовремя. Прямо перед этим спасительным предложением, а иначе его и не назвать, он просматривал свои черновики, встречался с агентом, звонил в издательство. Продажи падали, популярность таяла. Денег становилось меньше. И пусть, ему всегда была противна мысль о смене жанра, он все же стремился к переменам. Если бы Писатель не рискнул в тот раз, он бы и не встретился с Искателем. А, значит, ушел бы со сцены намного раньше.

Понятное дело, молодежь всегда наступала на пятки, и отрываться становилось все тяжелее, но сейчас… Сейчас совсем иное дело. Это не просто догонялки. И не попытки молодых и амбициозных стать великими и богатыми. Это целенаправленное, слаженное шествие захватчиков, под беспощадными сапогами которых сгинуло немало его друзей.

Нет, нет, с ними все в порядке. Они живы, а многие еще и здоровы. Все они умерли в литературном мире, и у каждого «надгробная плита» украшена одной и той же эпитафией: «Классика жанра».

И ничего! Умерли и воскресли в мирской жизни, в роли отцов и дедов. Наслаждаются своей новой жизнью, иногда вспоминая за рюмкой, каким высоким был их полет. Вспоминают и радуются, что успели почувствовать славу еще при жизни, что, мол, это тоже дорогого стоит. Были, конечно, и те, кто не смог оправиться. Похороны случались так часто, что Писатель даже не убирал в шкаф свой траурный костюм. И вот, когда его очередь была так близка, этот нахал, (стоит признать) что весьма талантливый нахал, предлагает ему соавторство. Конечно, действующее положение не позволило Писателю броситься ему в ноги со словами благодарности. Вместо этого пришлось демонстративно хлопнуть дверью, надеясь, что мерзавец не передумает. Точно так же когда-то обошлись и с ним. Он понимал, что это некрасиво и подло, но если все сложится так, как надо, Искатель это тоже поймет. В свое время.

Дверь скрипнула, и в кафе вошел молодой человек с рюкзаком. Писатель никак не мог научить его, что бумагу, а тем более рукопись удобно и желательно носить в папке или портфеле, но никак не в рюкзаке.

Искатель плюхнулся на стул, пытаясь отдышаться. Взъерошенные, мокрые волосы, красное лицо, испарина на лбу. Типичный облик уставшего человека. Но глаза, глаза сияли. В них было столько радости, словно они только что видели секрет мироздания.

Писатель не спрашивал: в чем дело. Натянув маску безразличия, он наблюдал за Искателем, тем самым давая ему перевести дух.

— Я… это! Придумал сюжет, который у нас с руками оторвут. Осталось только все это оформить, написать красиво, ну, как ты умеешь, а я попытаюсь сделать это более понятным. Вот, вот тут все зарисовки, заготовки. Вот начало, — Искатель извлек из рюкзака ворох мятой бумаги. Насколько смог оценить Писатель, часть из них была написана от руки, чего он, признаться от Искателя не ожидал.

— Все это, конечно, хорошо, но не очень то интересно…

— Как?

— А вот так! Когда мы с тобой встретились, я как раз хотел убежать от всего этого. Ты хочешь создать книгу для всех. Которую прочтет каждый, и каждый потом ее выбросит в урну или в печь. Потому, что модной она будет определенный промежуток времени. Писать надо так, чтобы книгу прочитало хотя бы несколько поколений. А уж потом, когда поменяются времена и нравы, пусть делают что хотят. Мало попасть на книжную полку — на ней надо еще и задержаться. И чем дольше, тем лучше. Там, на выходе, есть урна, выбрось туда все свое барахло и пойдем со мной.

— Как это выбрось? Я столько времени потратил…

— Значит, тем более выбрось. Настоящая идея находится в голове, а не на бумаге. Идею невозможно забыть! Невозможно!

Искатель в нерешительности замер возле урны, а потом, вспомнив, что в компьютере остался исходник, с легким сердцем выкинул охапку.

— Только зря краску переводил, еще и от руки пришлось дописывать. Старый зануда, — ворчал Искатель, догоняя Писателя.

Осенний, еще теплый день особо не радовал солнцем, но в целом был неплох. С утра прошел небольшой дождь. Прилипшие на мокрый асфальт листья казались нарисованными.

— А куда мы идем? — поинтересовался Искатель, соображая, что находится в незнакомой части города.

— В библиотеку, — сухо ответил Писатель.

— Вот те раз! Больно надо! Мы свою книгу пишем или чужие читать будем.

— Ни чего мы читать не будем. Потому что читать там особо и не чего. Твои коллеги, кто похитрее, залезли уже и туда. Я лишь покажу кое — что: так, не большой экскурс в историю.

Библиотека, как и полагается, встретила их оглушающей тишиной. Женщина-библиотекарь сразу узнала Писателя, приятно улыбнувшись. Нет, она не кинулась к нему с просьбой дать автограф. Даже слова не проронила, а просто кивнула головой. Писатель, как истинный джентльмен, снял шляпу и поклонился в ответ, одновременно больно стукнув Искателя под ребра. Сдерживая приступ кашля, Искатель повторил ритуал. Да, его бейсболка выглядела не так эффектно, но деваться было некуда.

Они прошли в читальный зал, где для приличия посмотрели новинки книгоиздания. Искатель пытался прочитать реакцию Писателя, но тот был непроницаем.

Они шли по центральному проходу. И слева и справа плыли нескончаемые стеллажи, заполненные книгами на любой вкус. Писатель повернул налево и остановился. Искатель, как верный паж встал рядом.

— Что ты чувствуешь? — шепотом спросил Писатель.

— Ну, здесь тепло и уютно, — Искатель вертел в руках очередную новинку неизвестного автора.

— Нет… не понял. Тепло ты ощущаешь, а чувствуешь что?

— Книгами пахнет…

— Вот! Пахнет! Только не книгами. Так пахнет забвение. Одиночество, страх, боль. Посмотри сюда, — Писатель указал на ближний стеллаж.

— Ого! Да здесь две полки ваших книг! — Искатель повысил голос почти до крика, спохватился, что находится в библиотеке и сразу перешел на шепот:

— Это же так здорово! Мечта каждого писателя!

— Здорово… Когда — то это была и моя мечта. И вот она сбылась, но радости я не чувствую. Поначалу, конечно, это был восторг. Когда я дрожащей рукой взял с полки свою книгу, и взглянул на листок читателя, я не поверил своим глазам. Он был исписан так, что невозможно сосчитать: сколько человек ее прочитало. Некоторые делали заметки на полях, выделяли определенный текст. Это было прекрасно. Люди разбирали мою книгу до каждой буквы, искали смысл, спорили со мной. Злились, если им что-то не нравилось. Да, да, я находил перечеркнутыми целые страницы. Но и это меня радовало. Чтобы хоть как-то сохранить целостность книг, в последующих романах я оставлял чистые листы, с пометкой: «Для заметок». И это тоже сработало. Конечно, помимо сладких дифирамб, встречалась и жесткая критика. Иногда по делу, иногда нет. Тогда я решился на следующий шаг. Я оставлял свой почтовый адрес на обороте каждой последующей книги. И, знаешь, что? Письма хлынули рекой. Нет, не электронные, а обычные. Когда я становился писателем, интернет только набирал обороты. И в этом был свой плюс. Восхищения, вопросы, признания в любви и прочее. Все это меня вдохновляло на новые «подвиги». Все было прекрасно. Деньги, слава, уважение в литературных кругах.

Но однажды, сидя у камина с фужером красного вина, я листал газету и наткнулся на любопытную статью. А посвящена она была моей далеко не скромной персоне. Надо отдать должное, журналист был мастером своего дела. Сейчас таких редко встретишь. Он разнес меня в пух и прах. Разорвал в клочья. Столкнул с пьедестала, построенного на обмане. Успех ослепил меня. Я не заметил, как стал марионеткой в руках толпы. Критики становилось все меньше, а похвала росла. Все, все мои книги были написаны как под копирку, в угоду «преданному читателю.» Я понял, что потерял думающую аудиторию, а в книги перестал вкладывать душу. Как сейчас говорят, я опопсел. А все регалии — это лишнее подтверждение, что я принял правила игры. Тогда я со злости кинул газету в камин. Но потом поехал в город и купил еще один номер. Вырезал статью и повесил над своим рабочим столом. Каждый раз, садясь за книгу, я смотрел на эту статью и у меня опускались руки. Начался кризис. Агент не знал, как заставить меня писать. Издательство требовало новый материал, а мой организм просил больше алкоголя. Это сейчас можно радоваться любому пасквилю в самой занюханной газетенке. Черный пиар — тоже пиар. Тогда все было по-другому. Я пропал на полгода. Все думали: это обычный запой, но нет. Я готовил побег. Нужно было вырваться из этого болота. Ты подумаешь, что я зажравшаяся скотина, но это, действительно, так.

Через полгода я вернулся к работе. Медленно и незаметно я поднимал свой бунт. Книги становились другими, но все же мало отличались от предыдущих. Обо мне снова заговорили. Пиарщики каким-то образом умудрились протолкнуть мою книгу на очередную премию, которую мне вручал первый свет интеллигенции. Это все еще было не то, что нужно. Да, я не был хуже, но и лучше не стал. Нужен был рывок. Насколько близок я был к цели, можно судить по этим полкам. Верхняя полка, — это все, что написано до «полугодовой встряски». На нижней — все, что после. Посмотри на внешний вид. Первые затерты почти до дыр. Они все еще нравятся большинству. А нижние чуть тронуты. Казалось бы, чем не показатель? Однако, нет! Если открыть книгу с нижней полки, можно нет-нет да и встретить следы мозговой деятельности читателя: подчеркивания, знаки вопроса… Взгляни! Вот о чем я говорю. Пересмотри с десяток книг верхней полки и не найдешь ничего подобного. Кроме следов от чая и пирожных. Мой последний роман стал тем самым побегом. Агент молчит. Издательство тоже. Они боятся. Но не понимают, что действовать надо сейчас. Но ничего. Еще есть время. В этом шкафу находятся книги моих друзей. Некоторые зачитаны, другие и вовсе не тронуты. Но им все равно. Они давно вышли из игры, и это их право.

Прежде чем совать мне под нос дешевые сюжеты и мнить себя гением современности, ответь мне на вопросы: — готов ли ты раз за разом совершать свой побег? Готов ли через несколько лет прийти сюда и увидеть то, что видишь сейчас. Или тебе будет достаточно стабильно пополняемого счета в банке и ежегодного вручения очередной идиотской статуэтки?

Заодно подумай: того ли ты выбрал в соавторы? Я могу себе позволить быть утопленным, а ты всплывешь, утонув вместе со мной?

Искатель не знал, что ответить. То, что казалось игрой, на деле оказалось серьезным и опасным.

— Этот чертов шкаф заставил повеситься двоих писателей. Смотри и думай, с какой силой ты решил сразиться. А пока ты думаешь, мы вернемся в кафе и выпьем кофе. А то мой прежний остыл. И на будущее: какой бы большой шишкой ты ни стал, это не дает тебе повода для опоздания. Не забудь сказать «до свидания.»

Попрощавшись, они покинули библиотеку.