Забытый демон. Детективная серия «Смерть на Кикладах»

Сергей Изуграфов

Алекс Смолев переезжает из Петербурга на Наксос в надежде на спокойную и размеренную жизнь. Но однажды с башни старого замка падает человек. Легенда острова гласит, что так демон замка охраняет свой клад. Правда это или нет – и предстоит выяснить Алексу и старшему инспектору полиции Теодоросу Антонидису. Чтобы найти убийцу и спрятанные сокровища, им придется вступить в вооруженное противостояние с теми, кто жаждет заполучить их и не слишком церемонится, безжалостно избавляясь от конкурентов.

Часть первая

Вахмистр спросил:

— Скажите, почему у вас ничего, решительно ничего нет?

Я. Гашек, «Похождения бравого солдата Швейка»

Эта загадочная история началась ранним утром того же дня, когда тревожный звонок сержанта Дусманиса с места происшествия застал начальника уголовной полиции за дружеским завтраком на вилле «Афродита». Наскоро покончив с рисовой кашей, оставив кружку с недопитым кофе и неловко извинившись перед гостеприимным хозяином, старший инспектор сбежал по ступенькам к ожидавшей на улице Апиранто полицейской машине.

Привычно усевшись на переднее пассажирское сиденье потрепанного служебного «Фольксвагена Поло» с мигалкой на крыше и обмахиваясь большим платком, словно веером, Теодорос Антонидис всю дорогу до замка Базеос размышлял о том, что Провидение наконец-то шлет ему возможность применить на практике свой талант детектива. До деревушки Сангри, рядом с которой находился замок, было двенадцать километров. Водитель вел машину быстро, плавно проходя виражи и повороты трассы. Так же стремительно и плавно текли мысли старшего инспектора.

Долгожданная удача! Прекрасный шанс и для него самого, и для афинского руководства наконец-то оценить по достоинству аналитические и дедуктивные способности начальника уголовной полиции Наксоса! Скоро он станет семейным человеком, и справедливая награда за блестяще проведенное расследование не будет лишней. Не говоря уже о том, что заслуженный успех позволит ему укрепить свой авторитет и в глазах подчиненных, и жителей острова.

Переполняемый чувствами, Антонидис издал радостный возглас и нетерпеливо потер руки, вызвав удивленный взгляд водителя, отчего несколько смутился, достал свежий платок, вытер им лицо и дал себе слово, что впредь будет вести себя сдержаннее.

Теодорос Антонидис не был чрезмерно тщеславным человеком, отнюдь. Просто иногда ему казалось, что судьба — в профессиональном плане — могла бы быть иногда к нему чуть более благосклонна.

И когда машина, заскрипев тормозами, уже остановилась, съехав с асфальта на обочину у пункта назначения, а поднятые ею белесые клубы дорожной пыли медленно оседали вокруг, он все еще сидел, погруженный в свои мысли, прокручивая в голове утвержденный Департаментом полиции порядок проведения следственных действий, предвкушая предстоящую работу и неминуемый блестящий результат.

Через минуту он вышел из машины и обнаружил своего сержанта, нетерпеливо переминавшегося с ноги на ногу у входа на территорию замка. Поприветствовав его кивком, Антонидис отметил, что подчиненный бледен и взволнован. «Дело, похоже, серьезное!» — снова обрадовался глава уголовной полиции.

— Докладывайте, сержант, — бодро произнес полицейский, осматриваясь вокруг. — Что стряслось на этот раз?

— Вот, прошу, господин старший инспектор, — несколько растерянно произнес Дусманис, привычно уступая дорогу своему начальнику и пропуская его первым во двор замка Базеос. — Взгляните сами! Уж не знаю, что и думать…

Старинный каменный форт с огороженным внутренним двором на небольшом холме у проселочной дороги — мощное, но довольно нелепое, как показалось старшему инспектору, сооружение прямоугольной формы из желтого песчаника — выглядел торжественно и монументально в лучах восходящего солнца.

На внутреннем фасаде в хаотичном порядке были разбросаны окна и ниши разных форм и размеров — явный признак того, что древнее здание за свою долгую историю неоднократно перестраивалось и обновлялось, и его многочисленные строители при этом не придерживались хоть сколько-нибудь единого архитектурного проекта, жертвуя внешней красотой и элементарной симметрией в угоду простоте и комфорту.

Вокруг самого форта были расположены еще несколько одноэтажных построек с круглой крышей из более темного камня, того же материала, что и стены двора, видимо, выстроенные в одно с ними время, — то ли хранилища, то ли бывшие кельи монахов. Между ними и стеной форта пышной кроной шелестел старый платан.

Когда-то, на стыке шестнадцатого и семнадцатого веков, это была просто сторожевая башня венецианского гарнизона, охранявшего остров, затем, после расширения и возведения дополнительных построек на целых двести с лишним лет здесь возникла христианская монашеская обитель. Монастырь носил гордое имя «Животворящего Креста Господня», — крошечная двухнефная звонница на два колокола до сих пор сохранилась над фасадом главного здания, — пока однажды и монахи по какой-то причине не покинули обитель навсегда.

В девятнадцатом веке здание было выкуплено семьей Базеос. Потомки семьи владеют замком и по сей день, восстанавливая и реставрируя бывший форт-монастырь и его интерьеры в венецианском стиле. На рубеже двадцать первого века владелец решил открыть замок для туристов.

Эту краткую справку старший инспектор почерпнул из рекламного буклета Фестиваля по дороге. К стыду своему, за два года проживания на Наксосе Антонидис ни разу не посетил эту достопримечательность. «Что же, придется все изучать с самого начала и как следует!» — подумал он. — «Пора приступать к делу!»

— Где это произошло? Где тело? Кто его обнаружил? — на ходу поинтересовался начальник уголовной полиции острова, продолжая рассматривать замок во все глаза.

— Тело на месте. В смысле, на том месте, где его нашли, господин старший инспектор! Смотритель, который обнаружил тело, тоже. Вернее, он у себя в кабинете, ждет вызова. Вы сами сможете убедиться! Сплошная мистика! — отчего-то вдруг перешел на взволнованный свистящий шепот сержант. — Просто в голове не укладывается! Я позвонил вам сразу же, как только узнал. Такого дела у нас еще не было! А какая гримаса у него на лице! Аж мурашки по телу!.. Будто он самого дьявола увидел!

В ответ на замечание сержанта Антонидис пробурчал себе под нос что-то неразборчивое, что с одинаковым успехом можно было бы принять и за критику, и за предложение продолжить доклад, покачал головой и быстро прошел в калитку мимо широко распахнутой двери, сваренной из массивных металлических прутьев. Эта дверь вела во двор, выложенный потрескавшимися от времени каменными плитами, сквозь широкие щели в которых, слева от входа, вдоль стены уже давно проросли раскидистые оливы.

Сержант Дусманис не разобрал слов начальника, но решил, что долг превыше всего. Поэтому, войдя во двор сразу за ним, указал на распростертое на плитах двора тело, накрытое белой простыней, и произнес окрепшим голосом уже более официально:

— Тело неизвестного мужчины найдено сегодня посередине двора в шесть часов утра местным смотрителем. Точнее сказать, без пяти минут шесть. Тело никто не перемещал. Судя по повреждениям, — серьезные травмы и переломы, несовместимые с жизнью, — и он снова перешел на более доверительный тон. — Такие обычно бывают, когда человек падает с высоты… Помните, господин старший инспектор, почти два года назад несчастный случай в Хоре? Строитель упал во время реставрации храмового купола? Вот так же выглядел. Не считая лица, конечно… Но там-то все было понятно, а здесь — пойди, разберись! Кто он, откуда — совершенно неизвестно. При себе у него не обнаружено никаких документов. Я лично его обыскал, пришлось перевернуть его, — так-то он лежал ничком, лицом вниз, — а потом накрыл. Простыню позаимствовал у смотрителя.

— Совсем никаких документов? — удивленно уточнил, присев рядом с телом на корточки начальник уголовной полиции, осторожно приподняв двумя пальцами уголок простыни и внимательно изучая лицо убитого и его одежду. На лице трупа — молодого мужчины лет двадцати семи — тридцати и в самом деле застыло выражение животного ужаса и нестерпимой боли. Смотреть ему в лицо было очень неприятно. Эта гримаса одновременно отталкивала и притягивала взгляд. Несмотря на теплое утро, старший инспектор поежился и передернул плечами. «В самом деле, кошмар какой-то!» — подумал он, но при подчиненном не произнес этого вслух.

«Брюнет, волосы черные, вьющиеся, лицо смуглое, глаза карие, — мысленно проговаривал про себя Антонидис. — Рост, пожалуй, метр семьдесят — метр семьдесят пять… Никогда его раньше на острове не видел. Похоже, это не местный. Больше похож на итальянца. Необходимо, чтобы в больнице сделали снимки для опознания! Впрочем, лучше я сделаю это сам! Странно, что крови немного, даже можно сказать, что почти совсем нет…»

— Что, вообще ничего? Совершенно? — выйдя из задумчивости, снова обратился он к Дусманису.

— Совершенно. Ни единой бумажки, ни телефона, ни денег, — ничего! Ни единого намека! — отрицательно покачал головой сержант, почтительно стоя за спиной своего начальника, пока тот рассматривал таинственного мертвеца, и стараясь не смотреть на лицо погибшего. — Главная странность заключается в том, господин старший инспектор, что смотритель замка, по его словам, проходил через двор в половине шестого утра — тела не было! А без пяти минут шесть, когда он шел обратно, — оно вдруг появилось! Словно ниоткуда, будто упало с неба! И ни звука, ни крика, — ничего! Я же говорю: мистика!

Антонидис непроизвольно поднял голову и взглянул вверх: над их головами голубело бескрайнее, чистое и ясное небо Киклад. В этой безмерной глубине черной точкой на неведомой высоте, замыкая очередной огромный круг, парил орел. Старший инспектор сощурился, прикрыв глаза от яркого солнца, снова покачал головой и укоризненно взглянул из-под ладони на своего сержанта.

— Опять? Давайте обойдемся без этих нелепых фантазий, Дусманис. Что еще за мистика?! Как вам не стыдно? Что за чепуха сегодня вам приходит в голову? Вы же полицейский! Факты, только факты, — он достал из кармана пиджака платок и раздраженно вытер взмокший затылок. — Возможные свидетели? Вы уже всех опросили?

— Но кого? — недоуменно развел руками сержант. — Ведь двор был закрыт, и в замке, со слов смотрителя, в это время никого не было. Он мне и позвонил, а я уже вам… Получается, что смотритель — единственный свидетель. Он здесь и ждет вас, я запретил ему покидать территорию.

— Кстати, вы обратили внимание на то, как странно он одет? — тут начальник уголовной полиции снова приподнял простыню уже за другой край и кивнул на пропыленный строительный комбинезон мертвеца. — Такое ощущение, словно он тоже работал или на стройке, или в карьере. Посмотрите, как протерт и испачкан его комбинезон, словно он его месяц не снимал. Колени вон до дыр протерты. Явно не турист… И почему он босиком? Еще одна странность… Судя по подошвам его ног, он не имел привычки ходить босиком: подошвы ног чистые, не сбитые, ни мозолей, ни натертостей… Этот человек всю свою жизнь проходил в обуви, и в отличной обуви. Вот что, Дусманис, осмотрите тут все еще раз и крайне тщательно. К вам в помощь скоро прибудут эксперты. И вот еще что… Обратимся за помощью в портовую полицию, пусть пришлют кинолога с собакой. Обыщите вместе окрестности и найдите мне его обувь, не босиком же он сюда пришел?

— Слушаюсь, господин старший инспектор!

Антонидис, склонившись над телом, внимательно осмотрел руки погибшего. Никаких признаков профессиональной деятельности: ни мозолей, ни порезов, ни ожогов. «Чистые руки, — отметил он про себя. — Даже холеные. Отличный маникюр. У меня такого не было уже много лет… Никаких следов ручного труда. Что за маскарад тогда с костюмом? Чей это комбинезон, где он его взял?» Старший инспектор невесело вздохнул: не успев начаться, дело стремительно запутывалось. Он какое-то время задумчиво смотрел на лежащее перед ним безжизненное тело, потом достал очередной чистый платок из кармана пиджака и промокнул лоб: солнце начинало ощутимо припекать.

— Вот что, сержант, — продолжил он рассуждать вслух. — Необходимо выяснить следующее: в замке Базеос или поблизости ведутся какие-либо строительные или реставрационные работы? Очень похоже, что спецодежда у него чужая, выдали на короткое время. Это может быть кто-то из технического персонала, обслуживающего спектакль. Возможно, приезжий. И еще, насколько мне известно, именно сегодня вечером должно быть большое представление.

— Совершенно верно!

— Боюсь, что представление придется отменить. Место преступления, все-таки. Поставьте ограждения, натяните ленту, вход ограничьте, чтобы никаких посторонних! Будут прорываться — грозите задержанием на месте и административным арестом на трое суток! Необходимо понять, что связывает убитого с замком, что он здесь делал? Понимаете? Найдите ответственного за постановку спектакля, я хочу с ним пообщаться. Но первым делом пришлите мне сюда смотрителя.

— Понял, господин старший инспектор! — с готовностью откликнулся сержант. — Я вызвал парамедиков, чтобы зафиксировать смерть, а потом уже отправить тело на вскрытие после того как вы его осмотрите. Они будут с минуты на минуту. Общие фото с места преступления я сделал, но, боюсь, они мало помогут. Также в проект протокола мною внесены и все замеры: расстояния от тела до стен и до главного здания. Хотя, к слову сказать, тело настолько далеко от них, что упасть с высоты и оказаться на середине двора он не мог никак. Не по воздуху же он летел! И нам потребуется фото для опознания, но фотографировать его в таком виде, сейчас… Я не решился, господин старший инспектор… Кто же опознает такой ужас?

Антонидис уже поднялся на ноги и задумчиво отряхнул руки. «Пожалуй, он прав, отложим фото для опознания до больницы. Впрочем, я так и собирался».

— Не теряйте времени, сержант. Я сам распоряжусь насчет вскрытия и переговорю с патологоанатомом. С фото тоже разберусь лично. Проект протокола попрошу мне на стол еще до обеда.

— Так точно, господин старший инспектор, — вытянулся Дусманис. — Разрешите исполнять?

— Действуйте, сержант, — кивнул старший инспектор, провожая подчиненного задумчивым взглядом.

Антонидис успел переговорить по телефону с патологоанатомом и договориться с капитаном Зервасом из портовой полиции насчет кинологов, прежде чем услышал у себя за спиной негромкое вежливое покашливание и обернулся.

Смотрителем замка Базеос оказался грек лет шестидесяти, невысокого роста, худощавый, если не сказать тощий, в темных брюках и толстом вязаном свитере с нашитыми кожаными налокотниками, протертыми от времени. Худое и вытянутое лицо, покрытое сеткой старческих склеротических жилок, было бледным, словно его владелец почти никогда не покидал толстых стен замка, куда не было доступа солнечным лучам. Через линзы очков в старомодной круглой оправе на старшего инспектора встревоженно смотрели неестественно огромные и, словно выцветшие от времени, голубые глаза с покрасневшими веками.

— Йоргос Дионисиади, — подойдя ближе, негромко представился мужчина с легким поклоном, — смотритель замка Базеос. Какое несчастье! И это именно в тот день, на который назначен спектакль! Неужели теперь все сорвется? Главное событие сезона… Какое несчастье!

— Теодорос Антонидис, старший инспектор уголовной полиции Наксоса, — в свою очередь вернул поклон полицейский. — Да, боюсь, что спектакль придется перенести на другую дату: сегодня здесь будет работать полиция. Я сам пообщаюсь с режиссером-постановщиком. Но об этом позже. Господин Дионисиади, давайте по порядку. Как давно вы служите здесь смотрителем?

— Больше тридцати лет, в декабре будет ровно тридцать три года.

— Кто еще работает на территории замка? Кто здесь бывает регулярно? Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить всех.

— Так сразу, наверно, не получится… Есть представители владельца, это семья Базеос, как вы, наверное, знаете. Замечательные люди! Они приезжают с материка регулярно, как минимум, раз в месяц. Есть группа ученых-исследователей, которые занимаются реставрационными и восстановительными работами, есть непосредственно художники-реставраторы, есть декоратор… В конце концов, есть электрик, сантехник, плотник, он же столяр… Дочка моя бывает у меня в гостях, но очень редко, к сожалению… Господи, да кто же еще? Женщина привозит молоко и творог по вторникам. Ах, да, почтальон! Все они приезжают сюда в будние дни, кто из Хоры, а кто из соседних деревень. Постоянно здесь нахожусь только я. Служу безвылазно кем-то вроде сторожа и старого книжного червя. Вам нужно пофамильно? Если необходимо, я готов предоставить вам список. Но этот бедный мальчик… Он мне совершенно не знаком.

— Ясно. Если это вас не затруднит, это бы очень помогло следствию, — важно кивнул головой старший инспектор, внимательно выслушав собеседника. — Список можете передать моим подчиненным, они какое-то время здесь еще поработают. Вернемся к вам. За те тридцать с лишним лет, что вы здесь служите, подобное происходило? На территории замка были несчастные случаи? Кто-нибудь умирал? Так же внезапно?

— Что вы! Нет, никогда. При мне никогда ничего не случалось. Это же историческое здание, музей! У нас экспозиция венецианского быта, картинная галерея, ежегодные фестивали искусств… К нам, в большинстве своем, ходят образованные, интеллигентные люди! То, что произошло, просто какая-то дикость, я до сих пор не могу прийти в себя.

— Хорошо, — кивнул старший инспектор. — Давайте попытаемся восстановить ваше сегодняшнее утро в мельчайших деталях.

В этот момент во дворе форта-музея появились парамедики, их встретил сержант Дусманис. Санитары, переговариваясь вполголоса, уложили труп в черный пластиковый мешок, погрузили на носилки и вынесли за ворота, пока врач оформлял свидетельство о смерти. На том месте, где лежало тело, остался обведенный белым мелом контур.

— Может быть, нам удобнее будет переговорить в моем рабочем кабинете? — предложил Дионисиади, избегая смотреть в ту сторону. — Прошу вас, господин старший инспектор, пройдемте внутрь, там значительно прохладнее, — добавил он, заметив регулярные манипуляции старшего инспектора с носовым платком.

Антонидис несколько смущенно поблагодарил внимательного смотрителя, и они вдвоем, поднявшись по каменным ступенькам овальной формы, прошли внутрь здания.

Смотритель шел впереди, открывая и придерживая за собой тяжелые деревянные двери.

— Прошу направо! — вскоре пригласил он, толкнув на этот раз низенькую дверцу в небольшое помещение со сводчатым потолком и белеными стенами, которое скорее можно было назвать кельей, где и был оборудован его кабинет.

Две стены небольшой комнатки, площадь которой едва ли превышала двенадцать квадратных метров, были заняты шкафами с книгами. Окна в комнате не было. Вместо него на стене висели фотообои с видом на замок Базеос в лучах заходящего солнца. Багровые отблески заката придавали стенам старого форта несколько зловещий вид.

Напротив двери, в дальнем углу, стоял большой письменный стол, заваленный бумагами. Шкафы, стол, два стула — вот, собственно, и все убранство кабинета смотрителя. Еще журнальный столик, на котором стоял электрический чайник и поднос с посудой.

«Не густо!» — подумал Антонидис, оглядевшись. — «По крайней мере, действительно прохладней. И намного. Неудивительно, что он в теплом свитере. Если сидеть здесь часами, — так и простудиться недолго. Горячего кофе бы сейчас в самый раз!»

— Прошу вас, присаживайтесь, — предложил хозяин кабинета, словно услышав его мысли. — Я сейчас поставлю воду для кофе.

Он долил в чайник воды из кувшина, стоявшего на подносе, и щелкнул выключателем. Чайник негромко зашумел.

— Благодарю вас, — кивнул Антонидис, плотно усаживаясь на деревянный скрипучий стул. — Итак, вернемся к вашему сегодняшнему утру. Расскажите, пожалуйста, все по порядку.

Смотритель присел на краешек другого стула, рядом с чайником. Выслушав полицейского, он кивнул и несколько растерянно развел руками.

— Собственно, и рассказывать-то особо нечего. Я уже все рассказал вашему коллеге… Понимаете, я сплю мало, ложусь поздно, просыпаюсь на рассвете. Какой сон у стариков? Одно название! — Дионисиади снял очки и, подслеповато щурясь, стал их протирать белой бумажной салфеткой. Лицо его приняло усталое и беспомощное выражение, на переносице ясно отпечатался красный след от металлической дужки. Руки смотрителя подрагивали. — Вот и вчера допоздна работал с документами: готовил отчет о работе исследовательской группы, что трудилась у нас в замке с весны. Собирал материалы, систематизировал, подшивал, вставлял описания, нумеровал иллюстрации. Вот за этим самым столом… Я, видите ли, по образованию историк, специалист по Латинской Империи… Впрочем, вам это, наверно, не очень интересно, — добавил он, вернув очки на переносицу и взглянув на внимательно слушавшего его полицейского. — Так вот, лег спать, когда было уже больше часа ночи. Это в соседнем помещении, за стеной. Там у меня старый диван и небольшой электрокамин, ночами бывает совсем промозгло… Проснулся, как всегда, в пять утра. Умылся, заварил кофе. В половине шестого вышел подышать воздухом. Эту привычку я приобрел давно, еще когда у меня была собака… Прибилась, знаете, беспородная такая, старая, как и я. Сначала я думал, что будет в тягость, а потом даже обрадовался. Все не так одиноко! В замок ее правда не пускал, сколотил ей будку за пределами двора. Пять лет будет, как умерла, а привычка утренних прогулок у меня осталась. Я обхожу замок вокруг, проверяю, все ли в порядке. Хотя, что с ним может случиться! Иногда прогуливаюсь по ближайшим окрестностям, разминаю старые косточки… Я гуляю около двадцати минут, потом завтракаю и снова за работу.

Чайник, шумно булькая, вскипел и, щелкнув, отключился. Старик вздохнул, встал и начал возиться с кофе.

— Что было дальше? — украдкой взглянув на часы, задал вопрос старший инспектор.

— Дальше? — вполоборота повернувшись к нему, повторил смотритель, раскладывая кофе по стаканам. — Вы простите, у меня только растворимый, вам сколько ложечек? Две? Три? Замечательно. Вот, прошу! Сахар кладите по вкусу!

Дионисиади вручил Антонидису его кружку с дымящимся напитком, поставил перед ним на стол белую керамическую плошку с отколотой ручкой, которая была до половины наполнена желтоватыми кусочками колотого виноградного сахара. Старший инспектор поискал глазами — щипчиков не было, тогда он аккуратно пальцами взял два небольших шероховатых на ощупь кристалла, опустил их в кружку и тщательно размешал, стараясь не звенеть ложечкой.

Усевшись на стул с кружкой в руках, смотритель сделал несколько дробных глотков, словно боясь обжечься, дернув острым кадыком на морщинистой шее, и произнес:

— Дальше было просто ужасно. Я возвращался в главное здание, вошел с дороги во двор. Я не сразу его увидел, проклятая близорукость! Зрение стало подводить: пришлось много работать с книгами и старыми записями… Я практически прошел мимо, погруженный в свои мысли. Заметил его только в самый последний момент. Я… Я был совершенно к этому не готов, понимаете? Совершенно! Растерялся, как ребенок. Правда, посмотрел на часы, — было без пяти минут шесть, — почему-то решил, что это будет важно.

— Безусловно, очень важно, — кивком подбодрил его полицейский. — Продолжайте! Что было дальше?

— Дальше я вбежал в кабинет, взял вот в этом телефонном справочнике, — старик ткнул пальцем в небольшой томик желтых страниц, на обложке которого значилось «Телефонный справочник Кикладских островов», лежащий на столе, — номер полицейского участка и позвонил. Ваш сержант снял трубку. Как мог, я объяснил ему в чем суть, он приказал оставаться на месте до его приезда и дальнейших указаний полиции. Вот, собственно, и все.

Какое-то время они оба молчали. Старший инспектор пил кофе, мучительно пытаясь понять, что именно ему не нравится в рассказе смотрителя. Допив, он поставил кружку на стол.

— Другими словами, Дионисиади, вы ничего не видели и не слышали?

— Нет, — помотал головой старик. — Увы.

— Сколько времени вы отсутствовали во дворе? Прогуливались, как вы говорите, по окрестностям?

— Минут двадцать, двадцать пять, — развел руками смотритель. — Точнее мне сложно сказать. Сегодня был очень красивый восход солнца, я немного задержался на холме. У нас здесь рядом есть две полуразрушенные ветряные мельницы, одна сохранилась гораздо лучше второй. Иногда я хожу до них и обратно. Вот и сегодня, я дошел до той, что лучше всего сохранилась и вернулся.

— Как далеко она находится?

— Мне сложно точно определить расстояние, — помялся смотритель, — возможно, около ста метров. Или чуть больше.

— Впрочем, это нетрудно выяснить… Сколько вы там пробыли?

— Не больше десяти минут, полюбовался восходом солнца и отправился обратно в замок.

— Видели кого-нибудь по дороге?

— Не видел.

— Заметили ли что-нибудь необычное?

— Нет, ничего.

— Проезжала ли какая-нибудь машина рядом с замком? Возможно, вы заметили номера?

— Это с моим-то зрением, господин старший инспектор? — невесело усмехнулся Дионисиади, покачав головой. — Бог с вами! Я же говорю вам, я едва не прошел мимо покойника. Где мне различить номера на машине!

— Хорошо, — несколько разочарованно буркнул себе под нос Антонидис. — Теперь о покойнике. Вы заявили, что никогда ранее его не видели?

— Не совсем так, я сказал, что он мне совершенно не знаком.

— А в чем разница?

— У вас хорошее зрение, старший инспектор? Если бы вы были полуслепы, как я, вы бы поняли, что я имею в виду! Я мог его видеть среди других посетителей или работников, видеть и не узнать. Все лица для меня сливаются, пока я не начинаю общаться с человеком на очень близком расстоянии, практически вплотную. Но тогда я запоминаю лица очень хорошо, у меня фотографическая память.

— Понимаю, понимаю, — вздохнул Антонидис, доставая из кармана записную книжку и наскоро делая в ней пометки. — Значит, вы его не знаете.

— Боюсь, я не слишком вам помог, господин старший инспектор? — произнес историк, с некоторой тревогой наблюдая за его действиями.

— Пока сложно сказать, да и рано делать выводы… Скажите, значит восход вы встретили на холме? Вы любовались им минут десять, после чего направились в замок? Я правильно понимаю?

— Совершенно верно. Я так и сказал.

— Да, да, — старший инспектор продолжал делать пометки. Смотритель нервничал все больше. — Сколько времени прошло между тем, как вы обнаружили тело, и тем, как вы позвонили в полицию?

— Я не засекал время, поймите меня правильно, я был в совершенно подавленном состоянии. Мне даже пришлось выпить лекарство. А потом еще найти телефон полицейского участка в справочнике. Возможно, еще минут десять.

— Хорошо. Пусть будет еще десять. Ваш звонок на пульт полицейского участка поступил ровно в шесть часов двадцать две минуты утра. Если вам несложно, давайте сверим наши часы. Снимите, пожалуйста, положите на стол. Спасибо! Так, я вижу, что ваш хронометр чуть спешит. На полторы минуты.

— И что это значит? — несколько отстраненно произнес старый историк. Его руки начала бить мелкая дрожь, заметив это, он сунул их в карманы.

— Одну минуту, — ответил старший инспектор. — Здесь такие толстые стены, что страничка едва загружается. А, вот, отлично. Я так и думал. По имеющимся данным на официальном сайте погоды, солнце взошло сегодня в шесть часов семнадцать минут. А это значит, господин Дионисиади, что вы никак не могли любоваться его восходом на холме в ста — ста пятидесяти метрах от замка. Если оно взошло в шесть часов семнадцать минут, а в шесть двадцать две вы уже звонили в полицию, то вы тоже никак не могли за пять минут дойти от старой мельницы до форта, обнаружить тело, выпить лекарство, найти номер телефона в справочнике и позвонить в участок. Извините, но не в вашем возрасте передвигаться с такой скоростью, да и с вашими показаниями это никак не совпадает. На это у вас ушло бы вдвое, а то и втрое больше времени. Отсюда вывод: либо вы что-то путаете, либо весь ваш рассказ — вымысел от начала до конца.

Старший инспектор встал и угрожающе покачал головой. Лицо его было суровым.

— Вынужден вас задержать. И вообще, я очень советую вам, господин Дионисиади, — полицейский нацелил указательный палец правой руки в неожиданно посеревшее лицо смотрителя, — хорошенько подумать, прежде чем вы сегодня будете давать у нас в участке письменные показания, которые могут в будущем… Вот черт!

Телефон старшего инспектора уже несколько долгих секунд настойчиво вибрировал от входящего вызова.

— Да! — нетерпеливо бросил он в трубку. — Это я, совершенно верно. Кто? А, режиссер! Скандал? Какой скандал? Что вы такое говорите? Да, это мое решение. Это место… Это… Да дайте же мне уже сказать, черт вас возьми! Это место преступления! И я действую по инструкциям! Ну и что, что билеты проданы, мне кажется, что если объяснить… Да, я готов сам все объяснить хозяевам… При чем здесь телевидение? Когда? Когда?! Вы с ума сошли? Замок Базеос закрыт для посещений моим решением! Да! Для проведения следственных действий по делу об убийстве! Сюда скоро прибудут кинологи с собаками, обыск может затянуться на несколько часов… Что значит «какого лешего мы хотим найти»? Кто вам дал право… Так! Где вы находитесь? Когда? Отлично, я сейчас выйду.

Старого смотрителя колотила крупная дрожь. Лицо его покрылось капельками пота. Но раздраженный старший инспектор второпях этого не заметил.

— Вы остаетесь здесь, — сказал он старику, прежде чем выйти. — Кабинет не покидать! Я за вами вернусь, и мы продолжим в участке. У нас с вами впереди долгий разговор. Провожать меня не надо, я найду выход.

Не дождавшись ответа, он поспешил на улицу. Яркое солнце больно резануло по глазам. Старший инспектор быстрым шагом пересек двор в направлении выхода. На обочине дороги он увидел несколько припаркованных авто, группу людей, обступивших сержанта Дусманиса и пытающихся ему что-то доказывать на повышенных тонах.

Увидев своего начальника, несколько взмыленный сержант с трудом пробился из кольца окружения ему навстречу.

— Что происходит, Дусманис? — сухо поинтересовался Антонидис, остановившись не доходя десяти метров до них и сознательно игнорируя толпу. — Что за демонстрация?

— Это представители труппы, господин старший инспектор! Я им запретил вход на территорию, как вы и приказали. Пригрозил административным арестом! Но они рвутся! Говорят, что мы не имеем права срывать спектакль. Режиссер будет с минуты на минуту. Говорят, что через час ждут владельцев замка. Ох, и в переделку же мы с вами попали, господин старший инспектор!

— Да, режиссер мне уже звонил, — кивнул Антонидис. — Ничего, с ними мы разберемся. Если будет необходимо, я направлю рапорт в Афины и получу разрешение из Департамента. А с этими буйными… Еще раз объясните им, что любого, кто пересечет полицейскую ленту, мы арестуем за оказание противодействия полиции в расследовании убийства! А потом отправим на материк под конвоем, и пусть ими там занимаются. Две недели. А то и все три. Посидят в общей камере, проветрятся. Понятно?

— Так точно, понятно, господин старший инспектор!

— Меня гораздо больше волнует вопрос, успеем ли мы сегодня до вечера все здесь осмотреть, обыскать и замок, и прочесать окрестности, — задумчиво продолжал старший инспектор, взяв сержанта за локоть и отведя его чуть дальше от рассерженной толпы, ближе к калитке. — Смотритель, судя по всему, морочит нам голову: он знает гораздо больше, чем говорит. Я уверен, он что-то видел, хоть и утверждает, что слеп, как крот. Пока смотритель — единственная наша ниточка, раз других свидетелей у нас нет. Осмотрите с экспертами здесь все, снизу доверху! Особенно проверьте…

Повернувшись, он ткнул было пальцем в сторону главного здания форта и вдруг вскрикнул от неожиданности, увидев знакомую худую фигуру в свитере на крыше замка, у самой звонницы.

— Что он там делает? Я же ему запретил!.. Не может быть! За мной, сержант!

И старший инспектор рванул, что было силы, в сторону форта. Оживленные разговоры на обочине удивленно смолкли.

— Прыгнет, клянусь Святым Фомой, прыгнет! — причитал сержант, не отставая от начальника ни на шаг.

— Не смейте, Диони… Дионисиади, не смейте, я вам за… запрещаю!.. — задыхаясь на бегу и срывая голос, кричал несчастный старший инспектор Антонидис, с запозданием осознав, какую непоправимую глупость он только что совершил, оставив смотрителя одного.

Не успев начаться, дело грозило окончиться катастрофой.

Старый смотритель словно его не слышал. Он снял очки и, моргая и щурясь на солнце, аккуратно положил их на парапет. Потом и сам встал на парапет, помедлил секунду и, закрыв глаза, сделал шаг вперед, в пустоту.