Акула в камуфляже

Сергей Зверев

Морской спецназовец Серега Павлов по прозвищу Полундра был крайне удивлен очередным заданием. Оно показалось ему несерьезным. Почему он, профи высочайшего класса, должен искать каких-то яхтсменов, затерявшихся в бурном море? Он же не знал, что попадет в самый эпицентр испытания психотропного оружия. Как воевать с боевыми пловцами, Полундра знает, но как противостоять невидимому врагу – даже не представляет. Хотя боевой опыт ему подсказывает, что с противником лучше воевать его же оружием…

6

У столицы Южной Кореи та же географическая широта, что у Тегерана, Афин или Лос-Анджелеса, так что в последних числах января здесь уже совсем тепло, весна в разгаре. Климат смягчают и влажные западные ветра с Желтого моря. Уже проклюнулась на газонах молодая травка, набухли почки на китайских акациях и мимозах. Не пройдет и двух недель, а в садах и парках Сеула появятся желтые звездочки нарциссов, вспыхнут пушистым сиреневым пламенем цветы ирисов…

Сухощавый и высокий для корейца молодой мужчина лет двадцати пяти — тридцати в строгом европейском костюме классического покроя молча смотрел из окна приемной председателя совета директоров одной из самых известных южнокорейских фирм на панораму столицы. Головной офис фирмы располагался на пятидесятом этаже небоскреба в самом центре Сеула, так что вид открывался впечатляющий.

Молодого мужчину звали Кай Чун Бань, и он был широко известен. Правда, в очень узких кругах… Последнее более чем устраивало Кай Чун Баня, он с радостью сузил бы эти круги еще сильнее, а свою известность свел бы на нет. Лишь дураки, как правило, мечтают о славе. Хотя бы и скандальной. Комплекс Герострата. В корейской истории тоже имелся сходный персонаж. И тоже плохо кончил, хоть и прославился на века…

Умный человек не любит оказываться в центре внимания окружающих.

Бывало, и не раз, что Кай Чун Бань пытался представить себя в другой обстановке, другой жизни, с иной профессией, совсем другим кругом общения… Получалось плохо: воображение неизменно отказывалось подчиняться ему. И тогда он думал, что, видимо, и впрямь существует некая таинственная могучая сила, незримая, но куда более значительная для человека, чем законы Кеплера или Ньютона, по которым Земля вращается вокруг Солнца. Можно называть ее судьбой, как широконосые западные варвары, можно кармой, колесом сансары, как последователи учения Гаутамы Будды, суть от этого не изменится.

Кстати, сам молодой кореец, задумчиво разглядывающий Сеул с высоты пятидесятого этажа, был скептиком, агностиком и ни в каких богов не верил. Просто сейчас он, чтобы скоротать время ожидания, возвращался к занимающим его мыслям, по-своему медитировал.

Но как же свободная воля? Неужели все мы только пешки на шахматной доске жизни? С этим Кай Чун Бань согласиться никак не желал. Он сам хотел почувствовать себя игроком, манипулировать другими людьми, двигать их, точно резные фигурки из красного дерева или слоновой кости.

Кореец как бы выпал из потока времени за созерцанием и размышлениями, но тут на столе у секретаря — женщин на такую должность в Южной Корее брать не принято — призывно мяукнул сигнал селектора.

— Пройдите, глубокоуважаемый! — секретарь поднялся со стула, изобразил почтительный полупоклон.

— Доброго здоровья и цветущего долголетия вам, уважаемый! — приветствовал Кай Чун Бань хозяина кабинета, прикрыв за собой дверь. — Я вынужден был ждать в приемной целых семь минут. Такое пренебрежение пунктуальностью несколько удивляет.

В Корее очень серьезно относятся к ритуалу и церемониалу, по малозаметным тонкостям которых можно судить о многом. Кай Чун Бань поздоровался с председателем совета директоров как с равным. И не постеснялся упрекнуть его.

Тот встал из-за громадного стола, приветственно кивнул:

— И вам желаю цветущего долголетия и доброго здоровья! Приношу вам свои глубочайшие извинения. Наш разговор, как вы понимаете сами, уважаемый, носит строго конфиденциальный характер. А у меня на приеме был один из держателей крупных пакетов, член контрольно-ревизионного совета акционеров нашей фирмы. Мне стоило больших усилий достаточно вежливо прервать затянувшуюся беседу с ним, я немного не успел. Однако еще раз прошу у вас прощения за эту досадную накладку.

Кай Чун Бань слегка наклонил голову, принимая извинения.

Было видно, что эти люди встречаются не в первый раз. То, что они, приветствуя друг друга, опустили имена, свидетельствовало о том же.

Уже через несколько минут разговор, несмотря на безукоризненную вежливость собеседников, приобрел напряженный характер.

— Это была ваша идея, установить наше оборудование. Я не могу себе позволить поставить под удар репутацию фирмы. Вы упрекаете меня за случайную семиминутную задержку, а сами?

— За мою идею вы с радостью ухватились, — голос Кай Чун Баня оставался совершенно спокойным, а выражение лица непроницаемым. — Это раз. Лишь небожителям, в которых я не верю, дано предусмотреть все. Это два. Позволю себе заметить, что хоть авторство идеи действительно принадлежит мне, в ее реализации были заинтересованы и другие люди. Очень серьезные. Которые должны были растолковать вам, что здесь затронуты не только и не столько ваши интересы. Это три. Короче: чего вы хотите от меня, уважаемый?

— Вы должны исправить свою ошибку, уважаемый! — а вот голос председателя совета директоров ощутимо дрогнул.

— Ничего я вам не должен, это вы меня с кем-то перепутали. Ошибок своих я не усматриваю, разве что невезение, но от него не застрахован никто. Великий Лао Цзы учил: «Муж, обретший путь, подвергается опасности. Лишь муж, стоящий на месте, не подвергается опасности. Но можно ли именовать его мужем?» Я далек от даосизма, но здесь старый китайский мудрец прав. Лишь вообще ничего не делая, можно рассчитывать на неизменный и полный успех. Возвращаясь к теме пути: не пора ли нам с вами расстаться навсегда и идти дальше своей дорогой? Я не люблю чувствовать на своей шее ошейник, кто бы ни держал поводок! Разве что за одним исключением, но к вам-то оно отношения не имеет. И мне не нравится назойливость!

— Вы не можете так поступить! — взволнованно сказал председатель совета директоров. — Вы не можете разорвать наше сотрудничество в столь сложной ситуации, да еще в одностороннем порядке.

— Вот как? Почему, позвольте узнать? — голос Кай Чун Баня по-прежнему звучал ровно, а выражение лица ничуть не утратило невозмутимости.

— Хотя бы потому, что упомянутые вами очень серьезные люди также будут весьма недовольны таким оборотом дел. Кроме того, — с лисьей вкрадчивостью сказал председатель совета директоров, — я ведь догадываюсь, о каком исключении вы говорили. Да-да, относительно ошейника, поводка и тех, кто его держит… Так не лучше ли вам самому исправить собственную недоработку, не дожидаясь, когда за поводок дернут? А дернут ведь!..

На некоторое время в кабинете воцарилось напряженное молчание.

— Хорошо, — медленно произнес Кай Чун Бань. — Вы меня убедили. Хотя я продолжаю считать, что ошибок не было.

— Но вы заверяли, что не останется никаких следов!

— Не останется. Это вопрос времени, — слегка пожал плечами Кай Чун Бань.

— Вот именно, и этого времени у вас чрезвычайно мало. В случае чего я приложу максимум усилий, чтобы вся ответственность легла на вас. Стоит ли объяснять, что при таком прискорбном обороте событий ваша репутация понесет невосполнимый урон? Я предупредил наше чилийское и аргентинское представительства, и вам, глубокоуважаемый, будет оказано содействие, какое только возможно: людьми из службы собственной безопасности нашей фирмы, финансами, техникой, любой потребной информацией. Вы вылетаете сегодня же…

Кай Чун Бань поднял на собеседника взгляд своих черных глаз, холодный, как вода в декабре:

— Я вылечу тогда, когда сочту нужным вылететь. Но в данном случае вы, уважаемый, попали в центр мишени. Это случится сегодня.