Безобразный Эдди. Хроника одного абсурда

Сергей Захаров

Монархический строй или демократия? Божественное право королей или демонская власть снизу? Главный герой новой повести Сергея Захарова этот вопрос для себя решил, причем самым парадоксальным образом…

Хроника Современного абсурда

© Сергей Захаров, 2019

ISBN 978-5-0050-4489-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

…все, что так же естественно, как дыхание, сон или походы в сортир. Как спортзал, тир, душ, два стакана свежевыжатого апельсинового сока по возвращении домой, минет от Лайлы раз в неделю и Долорес из книжного магазина по субботам и четвергам…

Так и с безобразным Эдди — кажется, я ненавидел его всегда. Но когда-то, когда-то ведь я по-настоящему осознал это впервые — а когда? Ага, есть! Знаю! Знаю, помню и даже могу назвать точную дату — потому что было это аккурат в день моего рождения, чуть больше года назад.

Мы обеспечивали тогда силовую поддержку при проведении обыска в одном якобы модном клубе-салоне, где, например, бритье по старинке опасной бритвой стоило полторы сотни евро, а свитер из гардероба прабабушки тянул на целых полтысячи — что для такого рода заведений является нормой. И все же это был «якобы салон» — потому что на деле там вовсю шла торговля кокаином: зельем дорогим и доступным не всякому, а лишь деткам из богатых семей. Кокаин у них всегда в моде. Они, собственно, и составляли главную клиентуру этого «салона».

Хорошо, когда есть возможность купаться в деньгах, заработанных не тобой, и спускать их на всякую элитную дрянь, наподобие «кокса». Таких вот детишек, родившихся, как говорят англичане, с серебряной ложкой во рту, я с детства не переношу на дух. Во всем мире их кличут хипстерами, а в нашем Королевстве для них придумано специальное словечко: «пихо». Пихо — те же, по сути, хипстеры, но еще более благородно-богатых кровей.

Работа в тот вечер была самая рутинная. Мы наглухо заблокировали выходы, а четырех охраннников: двух негров и двух латиносов — одинаково огромных, с дутыми фармакологией «банками», аккуратно и без особых возражений с их стороны уложили пошлыми лицами в пол. Один представитель чёрной расы попытался, правда, протестовать — и теперь, лежа, то и дело шмыгал разбитым носом, стараясь делать это как можно культурнее. Он и вообще лежал, я бы сказал, «вежливее» всех. Иногда вежливости обучаются мгновенно — особенно, если обучение ведется с помощью силы. Публику мы согнали в зал-ресторан, где она нахохлилась и затихла — эдакая разнаряженная в блестящие шмотки стая молодых озадаченных попугаев. Из женского туалета извлекли заблудившегося там мужчину-администратора в золотом пиджаке — и приступили к стандартным процедурам.

Правда, обыск вскоре затянулся и впал в вялотекущую стадию: в числе задержанных оказались сразу несколько отпрысков наших депутатов, в том числе и дочь премьер-министра — и старший опергруппы поубавил пыл и явно растерялся, не зная, как поступать дальше. Отойдя чуть в сторонку, он принялся кому-то названивать, и после каждого звонка лицо его становилось все более хмурым.

От нечего делать я вытащил наугад один из гламурных журналов, разложенных веером на столике — а на глянцевой обложке его как раз и красовался принц Эдди, младший сын Короля.

Его обрамленную рыжим пухом физиономию с кровавой раной вечно слюнявого рта я узнал сразу — да и сложно было не узнать. Едва ли не каждый день она мелькала в кадрах скандальной телехроники, миллионы раз «репостилась» в соцсетях и служила украшением любой бульварной газетенки, пишущей о нем любовно и взахлеб.

Принц Эдди обнаружен в элитном борделе в объятиях пары юных проституток из Непала… Принц Эдди вдребезги расколотил новенький «Ламборгини», подаренный ему на совершеннолетие эмиром Катара, сбив при этом трех пешеходов… Принц Эдди, спустившись из окна на связанных простынях, бежал из частной наркологической клиники в Альпах, где, в обстановке строжайшей секретности, проходил дорогостоящий курс реабилетации… Принц Эдди, принц Эдди, принц Эдди…

Не осталось, кажется, ни одного сколько-нибудь серьезного человеческого порока или преступления, в связи с которым он бы не отметился. Король, я знаю, глубоко страдал по этой причине — хотя, как военный и настоящий мужчина, старался держать лицо. И все же общеизвестно: Эдди добавлял отцу больше седых волос, чем все недруги Королевства, вместе взятые. Единственной отрадой монарху служил старший сын Бенедикт — первый в очереди на престол.

Никакими особенными достоинствами принц Бенедикт отмечен не был, или пока не успел их проявить — зато вел здоровый образ жизни, регулярно ходил к мессе, вовремя и довольно удачно женился, взяв в жены белокурую принцессу Матильду из захудалого, но древнего немецкого рода, и в семье их уже подрастала такая же нордическая дочь, инфанта Марина.

Конечно, Король предпочел бы заиметь внука — и можно было надеяться, что в следующий раз у Бенедикта с супругой получится лучше. Но даже если и нет — шансы на то, что принц Эдди, разрушающий себя всеми возможными способами, переживет старшего брата и все-таки доберется до престола, были невелики. На это, думаю, Король и уповал — разумеется, втайне.

Впрочем, какие сейчас тайны? В наши дни не успеваешь даже подумать о том, что нужно бы сходить к врачу, а в СМИ уже опубликован твой диагноз — собенно, если ты — король. Да, такая она — беспринципная и всепроникающая «четвертая власть»!

Именно, что «власть» — подлая, лживая и беспощадная! Вот почему, к примеру, соседка слева опять не здоровалась со мной в последнее время? Уверен: нужно сказать «спасибо» газетным писакам и и их телевизионным собратьям, не говоря уж о интернет-изданиях, которые легко заткнут за пояс и первых, и вторых: опять должно быть, это свора наваяла что-нибудь насчет «неоправданной жестокости» Бримо. Благодаря их дешевым статейкам и не менее дешевым репортажам у всех на уме только одно — наша «неоправданная жестокость». А еще «баснословные деньжищи», которые зашибают эти «бородатые бандиты» (так нас окрестили все те же масс-медиа).

Насчёт «бандитов», в общем-то, верно: со своими бородами, мышцами и свирепым видом мы и вправду больше похожи на бандитов, чем сами бандиты — ну и что с того? У меня, например, еще и шрамы в половину лица, и полтора уха вместо положенных двух… Увидишь такого вечером в безлюдном месте — вспомнишь даже те молитвы, которых отродясь не знал! И что же — я перестал от этого быть стражем порядка?!

Случись с той же соседкой что-то на улице: скажем, пара отмороженных колумбийцев приставила к горлу нож и требует в обмен на жизнь кошелек — кто первым бросился бы ей на помощь и мигом вытряс бы из этих коротконогих ублюдков всю душу? Кто, как не я? Ведь так однажды уже было, и после того — ну да, конечно — после того целых полгода она через силу, но кивала мне головой. А потом снова, видишь ты — как отрезало. И почему? Только потому, что я Бримо?

***

…«Деньжищи»! Во-первых, чтобы попасть в Бримо и добраться до этих «деньжищ», надо сильно постараться! Мобильная Бригада, или Бримо, как нас называют — элита автономной полиции, и кого попало сюда не берут. Третий, самый высокий уровень квалификации — потому и требования к кандидатам особые. Обязательная служба в армии не менее трех лет и хотя бы одна командировка в «горячую точку; обязательная служба в полицейском подразделении попроще не менее трех лет, а потом, если тебе к тому времени еще не исполнилось двадцать семь, и ты готов поискать приключений на свою задницу — можешь попытать счастья.

Сперва выяснят, насколько ты годен физически и в морально-волевом плане. Побежишь три километра, после, без всякого перерыва — стометровку на время, и хорошо еще, если у инструктора не «заест» секундомер, и он не попросит тебя еще разок пробежаться. На мне, например, «заело». И промчишься, куда ты денешься: раз, другой, а если понадобится — и третий. А сразу после того — четыре круга упражнений на силовую выносливость, включая выпрыгивания, подтягивания, отжимания, приседания, пресс — и все в высоком темпе, без секундного перерыва — эдакой белкой в злом колесе.

А на закуску — десять подъемов штанги с весом твоего тела, и сразу вслед за тем — когда ты уже, мягко говоря, подустал, а точнее, выдохся, попросят поработать десять минут по мешку, да не абы как, а с душой, с душой: чтобы видно было, чего ты стоишь, и что тебе приготовить на десерт. Посмотрят, оценят, и, на сладкое — четыре спарринга по три минуты с четырьмя свежими бойцами.

Как раз на этом «сладком» многие, даже крупные спортсмены, ломаются. Не выдерживают нескольких ударов в лицо и бросают все к такой-то матери — не хватает мотивации и силы воли. Сопротивляемости. Здоровой агрессии, наконец… Таким сразу от ворот поворот — в Бримо им не место.

Но если с «физикой» и морально-волевыми все в порядке — добро пожаловать на следующий тест — психологический. Здесь придется попотеть куда больше, целый день отвечая на сотни самых непонятных, неприятных, неудобных и каверзных вопросов — и не вздумай врать, чтобы казаться лучше: погоришь нараз.

Говори правду, одну только правду и ничего, кроме правды — это единственный шанс не запутаться во лжи. Добавьте к этому многоуровневую проверку интеллекта (Бримо — это, в первую очередь, не сто кило нерассуждающих мышц, а специалист, способный мгновенно принимать верные решения в постоянно меняющейся ситуации форс-мажора); приплюсуйте тест на полиграфе, сверхпридирчивую медкомиссию, детальный анализ и проверку биографических данных всех твоих ближних и не очень родственников, не говоря уж о твоей собственной биографии, которую будут пристально и долго разглядывать в микроскоп; добавьте к этому финальное собеседование, где из тебя еще несколько раз вынут и вернут на место всю душу — и, пройдя все эти мытарства с положительным результатом, ты, один счастливчик из десяти, будешь девять месяцев обучаться всем премудростям Бримо — и время это, поверь, не будет легким!

До конца курса доберется хорошо, если половина, а после выпускных экзаменов останется четверть — но это будут настоящие «машины смерти». Правда, не сразу, а лишь после года стажировки, который будет отмечен постоянными притеснениями со стороны «машин» — старожилов. Выдержи этот год, вытерпи этот год — только тогда тебя, наконец, примут в сообщество, и ты станешь полноценным Бримо.

Конец ознакомительного фрагмента.