Викинги

Сергей Жарков, 2018

«А furore Normannorum libera nos, Domine» – с такой молитвой в VII-XI вв. обращались многие священники Западной Европы, прося защитить их от викингов… Они появились у европейских берегов на своих кораблях под красными или полосатыми парусами с устрашающей головой змеи или дракона на носу. По словам современников, они «опустошали грешную землю Англии от одного морского берега до другого; убивали народ и скот и не щадили ни женщин, ни детей». А Карл Великий однажды с горечью сказал: «Предвижу, сколько зла наделают эти люди моим преемникам и их подданным». Эпоху викингов, продолжавшуюся с VIII по XI век, обычно рассматривают как отдельную эру, поскольку, хотя исторически она представляет собой естественное продолжение легендарных столетий, политические ее результаты грандиозны. Имя легендарных завоевателей – викингов, бороздивших моря и совершавших успешные набеги на владения людей, живших недалеко от берега, – у всех на устах. С ними связано множество литературных и художественных произведений. Спустя века легенды о викингах рассказывают снова и снова… Новая книга Сергея Жаркова впервые рассказывает не только о военном искусстве викингов, но и об их жизни и дает ответ – откуда появились эти воины, три века державшие в страхе всю Европу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Глава 3

Викинги в скандинавии

3.1. Общество у викингов

…Языческий люд

Почитает капища.

Горит огонь.

Родит земля…

Огни разводят…

Селятся люди.

Ветер гонит

Все воды к морю.

И люди хлеб сеют.

«Сага о Греттире»

Приходило время, и те из скандинавов, кто уходил «в викинг», возвращались к родным берегам. Боевые корабли — драккары, потрепанные в непогодах и абордажных схватках, нуждались в основательной починке, а едва затянувшиеся раны воинов-мореходов требовали домашнего ухода. Добычи было в достатке, и теперь ею следовало расчетливо распорядиться: что пристроить в хозяйстве, что с выгодой сбыть соседям или на ближайшем торгу. Заждавшимся родичам и друзьям надлежало поведать о совершенных в походе подвигах и вручить подарки, подтверждающие правдивость рассказчика. Таким образом, у себя на родине, в Скандинавии, свирепые викинги-пираты, повергавшие в трепет пол-Европы, превращались в рачительных и радушных хозяев, оборотистых торговцев, почтительных сыновей, любящих мужей и отцов. Даже «морские конунги», пополнявшие дружины крепкими, жаждавшими богатства и славы парнями, временно поступаясь суровыми требованиями своего кодекса чести — никогда не спать под закопченной крышей и никогда не пировать у очага («Сага об Инглингах»), — вели на берегу самый респектабельный образ жизни. Там в свои права вступала система ценностей, совершенно отличная от той, что господствовала на палубах боевых кораблей… Поэтому нет ничего удивительного в том, что, несмотря на закрепившийся за ними и сохранившийся на века имидж беспощадных морских разбойников и неустрашимых первопроходцев, в большинстве своем викинги являлись крестьянами-хуторянами, рыбаками, торговцами, кораблестроителями, ремесленниками, кузнецами или плотниками.

Кстати, сельская жизнь у скандинавов имела много общего с жизнью крестьянских общин в других североевропейских странах в течение многих веков, в том числе и с жизнью на Британских островах. Принципы устройства домов, детали мебели, инструменты и образ жизни находят близкие параллели в обычаях Ирландии и горной Шотландии, просуществовавших почти вплоть до наших дней. Однако скандинавский фермер жил в мире с более широкими горизонтами. Он или его непосредственные предки были первопроходцами, осваивавшими новые территории, но при этом сохранявшими прочные связи со старой родиной. Возможно, он и сам значительную часть жизни был странствующим торговцем, участником одной из пиратских корабельных команд викингов или дружинником князя, или короля в Скандинавии, Англии, а то и в еще какой-нибудь стране, значительно удаленной от дома. Даже остепенившийся скандинавский фермер, имевший собственные земли, не всегда порывал с жизнью торговца или пирата-викинга, хотя, как правило, это было занятие для лета. Такие «частично занятые» скандинавы-земледельцы отправлялись на одно лето или на несколько летних сезонов в викингские походы — либо за собственный счет, либо поступая на краткий период своей жизни на службу к конунгу. Так, например, в «Саге об оркнейцах» (др. — сканд. Orkneyinga saga — история Оркнейских островов, в частности графства Оркни, начиная с их захвата в IX веке норвежским конунгом Харальдом Прекрасноволосым и приблизительно до 1230 года) повествуется, как еще в 1158 году один из ярлов викингов, Свейн Аслейвссон, живший на острове Оркни, все еще продолжал сочетать сельский труд с традиционным занятием викингов — пиратством: «Когда Хакон был еще молод, Свейн Аслейвссон предложил взять его на воспитание, и с этой целью он отправился на Гаисей. Как только он возмужал, Свейн стал брать его каждое лето в викингские походы, дабы он заслужил к себе уважение. Каждую зиму Свейн сидел на Гаисей, где у него было восемьдесят мужей и самый большой пиршественный зал на Оркнеях. Весной у него прибавлялось работы, потому что он сеял много зерна себе на пропитание; а потом отплывал на Гебриды (архипелаг в Атлантическом океане, к западу от Шотландии) или в Ирландию и брал там все, что мог, вплоть до середины лета. Он оставался дома до окончания жатвы, а затем ранней осенью отправлялся в новый викингский поход вплоть до начала зимы». Отправляясь в морские походы с целью продать что-либо или кого-то ограбить, отряды таких единомышленников-скандинавов из свободных землевладельцев, как оркнейский ярл Свен Аслейвссон, несомненно, договаривались о том, что господ среди них не будет и что все станут считаться «равными» — гордая основа взаимоотношений викингов и оплот их культуры. Дома же, однако, мужчины вроде Аслейвссона являлись составляющей весьма расслоенного и пирамидального по строению общества.

На вершине пирамиды стоял единовластный правитель — король. Под ним занимала место аристократия: ярлы, военные предводители и могущественные землевладельцы с принадлежавшими им обширными угодьями. Ниже размещались свободные люди, или бонды. Данная довольно пестрая группа состояла из фермеров, торговцев, корабелов, искусных ремесленников и профессиональных воинов, включая в себя, таким образом, наверное, самый влиятельный класс общества в эпоху викингов, при этом социальное положение определялось размерами состояния. В основании пирамиды располагались невольники, или рабы, которых хозяева расценивали как нечто лишь незначительно большее, чем скот, и соответственно с этим относились к ним. Правда, надо отметить, что в эпоху викингов у скандинавов был период значительной социальной мобильности. В то время даже люди, которые стояли на самых низких ступеньках социальной лестницы, рабы, нередко получали свободу, и им разрешали обзаводиться своим пусть небольшим, но собственным хозяйством. Да и у свободных людей также было множество способов улучшить свое социальное положение. Так, те, кто не имел земли, могли отправиться за море; разбой или служба в королевской дружине за плату могли принести богатство; можно было получить выгоду от ремесла и торговли. Кстати, торговля и разбой — это два основных способа достаточно быстро получить богатство, которое — как и везде в мире — становилось ключом к продвижению по социальной лестнице. Если человек, у которого были богатство и земля, обладал сильным характером, он вполне мог стать местным вождем и обрести дружинников, которые искали бы его покровительства. В свое время он или его сыновья могли пересечь достаточно нечеткую границу между богатым крестьянином и местным вождем — эти люди отличались от ярлов и даже королей только по масштабу, а не по сути. Более того, между скандинавским обществом и обществом феодальным, которое в то время возникало повсюду в Европе, была одна существенная разница: здесь каждый человек владел землей совершенно свободно: он не должен был платить никакому землевладельцу ни налогов, ни аренды. Конечно, в случае распри с соседями ему могла понадобиться защита со стороны вождя, и он сам должен был верно служить своему вождю при разрешении возникших у того распрей и во время войны, сражаясь в его дружине. Однако эта связь оставалась личной, и недовольный дружинник мог уйти к другому вождю. Конечно, с этим были связаны определенный риск и неудобства для самого дружинника, но ему отнюдь не грозили все те ужасные штрафы и наказания, которые могли ожидать феодального вассала, собравшегося уйти от своего господина. Обычно вождь разбирал споры между своими дружинниками, поддерживал их в конфликтах с посторонними людьми, щедро вознаграждал за любую службу и, если они следовали за ним во время походов, делил между ними добычу и земли. Если вождь не делал всего этого или не отличался способностью к лидерству, каким бы аристократическим ни было его происхождение, очень скоро дружинники могли перейти к его более удачливому сопернику.

Статус вождей мог быть очень разным — от небольшого местного вождя, чья власть ограничивалась одним фьордом, до того, кто набирал себе дружинников из целой области, содержал отряд личных телохранителей, владел боевыми кораблями и мог именовать себя ярлом, а то и королем. Так на заре эпохи викингов власть в Скандинавии сосредотачивалась в руках небольшого числа могущественных, утвердившихся в главенствующем положении семей, каждая из которых владела большим наделом земли. Со временем в Норвегии, Дании и Швеции благодаря союзам, выгодным бракам, а часто и за счет силы оружия на передний план стали выходить единовластные правители — короли.

3.1.1. Король

Король (лат. тех, фр. roi, итал. ге, англ, king, нем. König) — это титул обычно наследственный, но иногда и выборный монарха — главы королевства. В эпоху викингов древние скандинавы верховного правителя — короля — называли конунг (др. — сканд. konungr, др. — англ, cyning). Как видно из «Песни о Риге» (др. — сканд. Rígsþula — поэма из «Старшей Эдды», описывающая похождения аса Рига и появление трех сословий: ярлов, крестьян и рабов), конунги вышли из среды ярлов. Именно ярлы выбирали кого-то из своих, чтобы он был их верховным правителем — конунгом, однако такой правитель оставался зависимым от поддержки ярлов и от решений местных тингов (сканд. «Ting» — это древнескандинавское и германское правительственное собрание, состоящее из свободных мужчин страны или области, которое, как правило, имело не только законодательные полномочия, но и право избирать конунгов). Появление конунгов в Скандинавии связано с процессом образования национальных государств у скандинавов. Так как эти новые государственные образования появлялись в ходе борьбы ярлов за верховенство, то чем больше укрупнялось государство, тем больше возвышался один ярл над всеми остальными. В результате ярлы из верховных и самостоятельных правителей превратились в вассалов конунгов и их наместников. Со временем сильным конунгам удавалось утвердить свою власть над все большим и большим числом областей (часто вопреки упорному сопротивлению местных конунгов и ярлов), пока наконец в каждой из Скандинавских стран не воцарилась единая династия, способная придать государству политическое и религиозное единство. Однако многим ярлам все же удалось сохранить исключительное могущество. Так, в Норвегии ярлы Хладира всегда оставались потенциальными соперниками конунгов, а иногда фактически правили страной. Вот как рассказывается о завоевании Норвегии в эпоху викингов в «Саге о Харальде Прекрасноволосом», третьей саги «Круга земного» Снорри Стурлусона, которая посвящена времени правления норвежского конунга Харальда Прекрасноволосого, представителя рода Инглингов, который стал первым королем Норвегии и родоначальником династической ветви Хорфа-геров («хорфагер» — прекрасноволосый), правившей Норвегией до XIV века: «Харальд стал конунгом после своего отца. Ему было тогда десять лет. Он был всех статней и сильней, очень красив с виду, мудр и мужествен. Гутхорм, брат его матери, был предводителем его дружины и правил всеми делами. Он был и предводителем войска.

После смерти Хальвдана многие вожди стали посягать на владения, которые он оставил. Первым был Гандальв конунг, за ним последовали братья Хёгни и Фроди, сыновья Эйстейна, конунга из Хейдмёрка. Хёгни сын Кари совершал набеги на Хрингарики. Также Хаки сын Гандальва пошел с тремястами людей походом в Вестфольд. Он пробирался по суше по разным долинам и рассчитывал застать Харальда конунга врасплох. А конунг Гандальв засел со своим войском в Лондире и рассчитывал перебраться оттуда через фьорд в Вестфольд. Когда Гутхорм герцог (слово «герцог» (hertogi) употреблено здесь, вероятно, в значении «предводитель войска», т. к. этимологически оно это и означает, а как титул это слово стало употребляться в Норвегии только в XIII в.) узнал об этом, он собрал войско и вместе с Харальдом конунгом отправился в поход. Он обратился сначала против Хаки, который пробирался по суше, и они сошлись в какой-то долине. Произошла битва, и Харальд конунг одержал победу. Конунг Хаки пал, и вместе с ним большая часть его войска. Долина эта с тех пор называется Хакадаль. После этого Харальд конунг и Гутхорм герцог вернулись назад, так как Гандальв конунг уже нагрянул в Вестфольд. Они обратились друг против друга, и когда они сошлись, произошла жестокая битва. Гандальв конунг бежал, потеряв большую часть своего войска, и не солоно хлебавши вернулся в свои владения. Когда об этих событиях узнали сыновья Эйстейна конунга в Хейдмёрке, они стали бояться, что и к ним скоро нагрянет войско. Они послали гонцов Хёгни, сыну Кари, и Гудбранду херсиру и назначили встречу с ними вХрингисакре в Хейдмёрке.

II

После этих битв Харальд конунг и Гутхорм герцог со всем войском, которое они собрали, направились в Упплёнд и шли все больше лесом. Они узнали, где конунги Упплёнда назначили встречу, и нагрянули туда в полночь. Стража заметила, что пришло войско, только когда оно уже стояло перед домом, в котором находился Хёгни сын Кари, а также тем домом, в котором спал Гудбранд. Оба дома были подожжены. А сыновья Эйстейна со своими людьми выбрались из дома и некоторое время сражались. Все же оба погибли, Хёгни и Фроди.

После гибели этих четырех вождей Харальд конунг при сильной поддержке своего родича Гутхорма захватил Хрингарики и Хейдмёрк, Гудбранд-сдалир и Хадаланд, Тотн и Раумарики, а также всю северную часть Вингульмёрка. Затем Харальд конунг и Гутхорм герцог воевали с Гандальвом конунгом, и война кончилась тем, что Гандальв конунг пал в последней битве, и Харальд конунг захватил все его владения к югу до Раум-Эльва.

III

Харальд конунг послал своих людей за девушкой, которую звали Гюда. Она была дочерью Эйрика конунга из Хёрдаланда. Она воспитывалась в Вальдресе у одного могущественного бонда. Харальд хотел сделать ее своей наложницей, так как она была девушка очень красивая и гордая. Когда гонцы приехали, они передали девушке, что им было велено. Она же ответила им, что не хочет тратить свое девство ради конунга, у которого и владений-mo всего несколько фюльков.

— И мне удивительно, — сказала она, — что не находится такого конунга, который захотел бы стать едино властным правителем Норвегии, какГорм конунг стал в Дании или Эйрик в Уппсале.

Гонцам показался непомерно заносчивым ее ответ, и они попросили ее объяснить, что значит такой ответ. Они сказали, что Харальд настолько могущественный конунг, что она может быть довольна его предложением. Однако, поскольку она ответила на него иначе, чем им бы хотелось, они не видят возможности увезти ее теперь против ее воли, и они стали готовиться в обратный путь.

Когда они приготовились к отъезду, люди вышли проводить их. Тут Гюда обратилась к гонцам и просила передать Харальду конунгу, что она согласится стать его женой не раньше, чем он подчинит себе ради нее всю Норвегию и будет править ею так же единовластно, как Эйрик конунг — Шведской державой или Горм конунг — Данией.

— Потому что тогда, как мне кажется, он сможет называться большим конунгом.

IV

Гонцы вернулись к Харальду конунгу и передали ему эти слова девушки, сказали, что она непомерно дерзка и неразумна и что конунгу следовало бы послать за ней большое войско, чтобы привезти ее к нему с позором. Но конунг возразил, что девушка не сказала и не сделала ничего такого, за что ей следовало бы отомстить. Скорее он должен быть ей благодарен.

— Мне кажется теперь удивительным, как это мне раньше не приходило в голову то, о чем она мне напомнила, — сказал он. — Я даю обет и призываю в свидетели бога, который меня создал и всем правит (здесь автор саги заставляет язычника Харальда произнести чисто христианскую клятву), что я не буду ни стричь, ни чесать волос, пока не завладею всей Норвегией с налогами, податями и властью над ней, а в противном случае умру.

Гутхорм герцог очень поблагодарил его за эти слова и сказал, что выполнить этот обет — задача, достойная конунга.

V

Вслед за этим родичи собрали большую рать и пошли походом в Упплёнд и дальше на север по долинам и еще дальше на север через Доврафьялль, и когда они спустились в населенный край, Харальд велел убивать всех людей и жечь поселения. Когда населению это стало известно, то все, кто только мог, бежали — кто вниз в Оркадаль, кто в Гаулардаль, кто в леса, а некоторые просили пощады, и ее получали все, кто шел к конунгу и становился его людьми. Так конунг и герцог не встретили никакого сопротивления, пока не пришли в Оркадаль. Там их встретило войско, и первая битва у них была с конунгом, которого звали Грютинг. Харальд конунг одержал победу, Грютинг был взят в плен, и много его воинов было убито, а он сам покорился Харальду и дал ему клятву верности. После этого все в фюльке Оркадаль покорились и сделались его людьми.

VI

Всюду, где Харальд устанавливал свою власть, он вводил такой порядок: присваивал себе все отчины и заставлял всех бондов платить ему подать, как богатых, так и бедных. Он сажал в каждом фюльке ярла, который должен был поддерживать закон и порядок и собирать взыски и подати. Ярл должен был брать треть налогов и податей на свое содержание и расходы. У каждого ярла были в подчинении четыре херсира или больше, и каждый херсир должен был получать двадцать марок (около 215 граммов серебра) на свое содержание. Каждый ярл должен был поставлять конунгу шестьдесят воинов, а каждый херсир — двадцать. Харальд конунг настолько увеличил дани и подати, что у ярлов было теперь больше богатства и власти, чем раньше у конунгов. Когда все это стало известно в Трандхейме, многие знатные люди пришли к конунгу и стали его людьми.

VII

Рассказывают, что ярл Хакон сын Грьотгарда прибыл из Ирьяра к Харальду конунгу и привел с собой большое войско в помощь ему. Харальд конунг пошел в Гаулардаль и дал там битву, в которой пали два конунга, и захватил их владения — фюльки Гаулардаль и Стринда. Он поставил Хакона ярла править в фюльке Стринда. После этого Харальд конунг пошел в Стъорадаль, и там у него была третья битва. Он одержал победу и захватил этот фюльк. Тогда жители внутреннего Трандхейма собрались, и четыре конунга выступили со своим войском, среди них тот, кто правил Верадалем, тот, кто правил Скауном, третий — фюльком Спарбюггва, четвертый — Эйной. Эти четыре конунга выступили с войском против Харальда конунга, и он дал им битву и одержал победу, а эти конунги — кто пал в битве, а кто бежал. Харальд конунг всего дал в Трандхейме восемь битв или больше, и после того как погибли восемь конунгов, он захватил весь Трандхейм.

VIII

На севере в Наумудале были конунгами два брата — Херлауг и Хроллауг. Они три лета были заняты тем, что сооружали курган. Этот курган был из камня и глины и укреплен бревнами. Когда он был готов, до братьев дошло известие, что Харальд конунг идет на них походом. Тогда Херлауг конунг велел подвезти к кургану много еды и питья. Затем он вошел в курган сам двенадцатый и велел закрыть его за собой.

А Хроллауг конунг взошел на курган, на котором конунги обычно сидели. Он велел поставить на нем престол конунга и сел на этот престол. Затем он велел положить подушку на скамейку, на которой обычно сидели ярлы, скатился с сиденья конунга на сиденье ярла (символическое действие) и назвался ярлом. После этого он отправился навстречу Харальду конунгу и передал ему все свои владения. Он вызвался стать его человеком и рассказал ему о том, что только что сделал. Харальд конунг взял меч и привесил ему на пояс. Затем он привесил щит ему на шею. Он сделал его своим ярлом и возвел на престол. Он сделал его ярлом фюлька Наумудаль.

IX

Харальд конунг вернулся в Трандхейм и провел там зиму. Он всегда потом называл Трандхейм своим домом. Там он устроил свою самую большую и главную усадьбу — Хладир…» Правда, надо отметить, что немало было и тех, кто был недоволен усилением влияния конунга Харальда. Те, кто не решался схватиться с ним в открытом бою, бежали на Оркнейские, Шетлендские, Гебридские, Фарерские острова, в Исландию, Шотландию, в пустынные районы Ямтланда и Хельсингья-ланда и оттуда совершали набеги на Норвегию, нанося стране большой ущерб. Так, «Сага о Харальде Прекрасноволосом» сообщает, что у конунга Харальда было много жен и детей (большинство из них названо в саге). «Все они рано стали зрелыми мужами», и «им не нравилось, что конунг не давал им власти». Они воевали с назначаемыми конунгом ярлами, ходили в военные походы. Заканчивается сага тем, что Харальд передает «власть над всей страной» своему сыну Эйрику Кровавая Секира, а через три года умирает. Последняя глава саги посвящена Эйрику.

Иллюстрация из «Книги с Плоского острова» (Flateyjarbók) XIV в. — «юный король Харольд I получает Норвегию из рук своего отца». Первый король Норвегии из рода Инглингов, Харальд Хорфагер, или Прекрасноволосый (др. — исл. Haraldr hárfagri, норв. Harald I Hårfagre; ок. 850-ок. 933), был единственным сыном и преемником Хальвдана Черного, конунга из рода Инглингов, правителя Вестфельда. Матерью Харальда была Рагнхильд, дочь Сигурда Оленя, конунга Хрингарики. Харальду было десять лет, когда умер его отец. Изначально войском Харальда Хальвдансона командовал брат его матери, Гутторм сын Сигурда. В ходе войны за объединение крупнейших княжеств Норвегии конунг Харальд во главу интересов ставил права поддержавших его бондов (землевладельцев) Траундхейма (земли трандов), Раумсдаля (земли раумов), Рогаланда (земли ругов) и Холугаланда (земля холейгов). Согласно сагам, череда побед Харальда над местными конунгами, ярлами и хёвдингами увенчалась великой битвой при Хаврсфьорде (около 872 г.), после которой он стал именовать себя «правителем норвежцев». Именно тогда вошел в употребление топоним «Норвегия» (что значит «Северный путь»). Но в целом можно сказать, что объединение Норвегии в эпоху викингов под верховенством конунга Харальда было непрочным. Кстати, среди историков идут споры о том, на какую территорию Норвегии распространялась власть конунга Харальда I Прекрасноволосого в эпоху викингов. Скорее всего, это были прибрежные области на юге Норвегии. Противники конунга Харальда, мелкие скандинавские феодалы, потерпев поражение в битве при Хавсфьорде в 872 г., приняли участие в экспансии викингов на другие территории, где оседали и основывали новые поселения в Исландии, на Гебридских, Фарерских и Оркнейских островах. Они совершали частые набеги на свою историческую родину, нанося ей большой ущерб. Кстати, в сагах приводится причина, по которой Харальд сын конунга Хальвдана Гудрёссона Черного предпринял решительные действия по объединению страны. Причину звали Гюдой, к которой посватался Харальд и получил отказ как не слишком завидный жених, владевший только несколькими фюльке (область). Скандинавская красавица желала стать женой правителя всей Норвегии. Отвергнутый конунг дал обет не стричься до тех пор, пока не выполнит поставленных условий для заключения брака. Поэтому некоторое время носил прозвище Косматый. Захватывая земли, конунг Харальд устанавливал на них свой порядок. Назначенный им ярл отвечал за полный и своевременный сбор налогов (постоянному налогообложению подлежало все население королевства), пополнение войска конунга воинами. Треть сборов причиталась самому ярлу на содержание. Назначенцы конунга быстро богатели и становились преданными сторонниками королевской власти. Внешнеполитическая деятельность конунга Харальда Прекрасноволосого была отмечена несколькими захватническими военными экспедициями к островам Британии, Исландии и Нормандии, а также в земли соседней Швеции, где он вступил в борьбу за Вермланд и другие приграничные области со шведским конунгом Эриком Эмундссоном. Конунг Харальд женился на Гюде Эриксдоттер, впоследствии был еще семь раз женат официально, имел наложниц и любовниц. В историческом обзоре можно было бы не упоминать этот факт, но многочисленное потомство — более 20 детей (в разных сагах их число варьируется от 11 до 20), сыновей и дочерей, на законных основаниях считали себя конунгами или ярлами (по решению Харальда сыновья и их потомки становились конунгами в своих фюльке, а потомство по линии дочерей — ярлами). В итоге стареющий король Харальд разделил Норвегию между сыновьями на 16 королевств, провозгласив своего любимца Эрика верховным правителем. Эрик был любимым сыном Харальда Прекрасноволосого. Он подолгу жил вместе с отцом, и тот не скрывал, что хочет сделать Эрика своим преемником. Эрик был высок, статен, красив и очень воинственен, но необузданно жесток, неприветлив и неразговорчив. Свое прозвище — Кровавая Секира — Эрик получил за злодеяния, безжалостное истребление родных и сводных братьев. В сагах упоминается о том, что однажды Харальд отправил Эрика в Хордаланн, чтобы выяснить правдивость слухов о том, что один из его сыновей, правитель этой области, Рёгнвальд Прямоногий, занимается чародейством. Эрик, не утруждая себя долгим следствием, просто сжег брата со всем семейством и приближенными в его собственном доме. В 920 г. Эрик возглавил военную экспедицию викингов в Бьёрмаланд, в северные земли Древней Руси. В 930 г. начал борьбу за право судоходства по Даугаве, где грабил небольшие торговые поселения. Приблизительно в это время конунг был приглашен королем Гормом Старым в Данию на пир, где познакомился с его дочерью Гунхильдой, на которой женился следующим же вечером. Гунхильда слыла ведьмой и была очень хороша собой. Некоторые источники говорят о том, что она помогала супругу Эрику избавляться от братьев с помощью яда и колдовства. Так это или нет, но Эрик Кровавая Секира нашел себе достойную половину, не уступающую ему в жестокости и коварстве. Вернувшись из Поморского похода и не договорившись с братом Бьёрном о том, кто отвезет собранные подати в Вестфолле к королю Харальду, Эрик напал на Бьёрна в пути и убил несговорчивого родственника. В 80 лет, будучи больным, конунг Норвегии Харальд официально передал власть Эрику Кровавая Секира, а сам прожил еще три года и умер в Ругаланне. С решением конунга Харальда Прекрасноволосого о порядке престолонаследования родные и сводные братья не согласились, что привело к длительным междоусобным войнам. Кстати, современные историки склонны сдвигать традиционную хронологию жизни и правления Харальда I на несколько десятилетий вперед. Его правление принято относить к периоду с 890 по 940 г. (или 945 г.). Сложности связаны с тем, что из прижизненных источников о Харальде упоминает только его придворный скальд Торбьёрн Хорнклови. Континентальным авторам он и вовсе не известен. Подробные известия о Харальде были записаны скальдами века спустя и носят налет легендарности.

Колонии викингов управлялись по-разному. Исландия сознательно отвергла власть конунгов, поскольку многие ведущие поселенцы с неприязнью относились к намерению конунга Харальда Прекрасноволосого подчинить себе всю Норвегию. Исландцы вручили власть 36 вождям, статус которых теоретически был одинаковым. На Оркнейских островах правила династия ярлов, чья власть иногда простиралась на Шотландию и Мэн; при этом они достаточно неопределенным образом зависели от норвежского конунга. В Ирландии и Англии у викингов было множество вождей, которые иногда называли себя конунгами, а иногда и нет. Сфера их влияния менялась от десятилетия к десятилетию. Впрочем, едва ли следует представлять себе дело так, будто в эпоху викингов, где бы то ни было, существовала единая, стабильная, централизованная королевская власть. В отдельных регионах население придерживалось собственных традиций и законов и всячески оберегало свою независимость. Старинная местная аристократия все еще обладала большой властью в своем крае, хотя влияние ее ослабевало по мере укрепления аппарата королевской власти. Поэтому развитие военных структур королевства отнюдь не было равномерным. Власть конунга все еще зависела от соотношения между его собственным могуществом и могуществом местных ярлов и хёвдингов, а также от ряда внешнеполитических факторов. Тут необходимо несколько слов сказать о хёвдингах. Хёвдинг (др. — сканд. höfðingʀ или hofðing, нем. Haupting) — это племенной вождь у германских и скандинавских народов. Он одновременно являлся политическим, военным и религиозным лидером. В скандинавском обществе удача являлась одной из главных черт лидера, поэтому задачей хёвдинга было использовать свою удачу, чтобы принести людям «fred» (хорошие времена), то есть мир. Хёвдинг избирался, а титул не наследовался. Стоит особо отметить, что хёвдинг — племенной вождь — и конунг — предводитель военной дружины, военный вождь — изначально совершенно разные титулы, которые носили разные люди. Так, хёвдинг исполнял свои функции постоянно, конунга же выбирали изначально только на время войны или для иной важной миссии (отправления правосудия, участия в жертвоприношении). Скорее всего, лишь во время Великого переселения народов «должность» конунга стала постоянной, а затем из нее развился институт королевской власти. В «Саге об Ингваре Путешественнике» упоминается Аки — один из шведских хёвдингов, сватавшийся к дочери Эрика Победоносного. «Конунгу показалось унизительным выдать свою дочь замуж за человека незнатного происхождения», и хёвдинг получил отказ. Он взял ее силой, убив ее мужа, за что позже поплатился жизнью.

В эпоху викингов нередко случалось, что то или иное государство вновь утрачивало обретенную целостность; те или иные короли на какое-то время лишались поддержки знати, а затем изгонялись из страны или даже лишались жизни. Бывали также случаи, когда какое-либо государство или часть его на определенный период попадало под власть иноземцев.

Считается, что предпосылкой для того, чтобы все земли государства объединились под властью одного короля, чтобы население признало его верховенство и согласилось его содержать, должно было быть желание наиболее влиятельных кругов в стране добиться для нее мира и процветания. Побывав в Европе, Византии и арабских странах, многие скандинавы поняли преимущества сильного аппарата власти. Накануне эпохи викингов и на протяжении ее в Скандинавии возникла потребность в политическом объединении. Экономика и структура общества все больше усложнялись. Росло производство товаров, отмечался небывалый рост торговли и ремесел. В руках многих скапливались огромные ценности, возникали торговые центры и города, оживился товарооборот и расширились связи Скандинавии с другими регионами. Появилась необходимость перевозить товары и ценности на большие расстояния, а вместе с этим возросла опасность разбойничьих набегов. С развитием судоходства морские пираты могли появляться повсюду. И только король, наделенный властью, способен был оградить людей от этих грабежей и обеспечить им спокойствие и охрану на большой территории, получая в уплату соответствующие налоги и пошлины. Стало ясно, что именно в централизованной королевской власти коренятся предпосылки для стабильности и процветания общества. Все больше ощущалась потребность в аппарате власти, глава которой имел бы возможность в кратчайший срок собрать большую военную силу в определенном месте, дабы противостоять опасности, исходившей от воинственных соседей или больших хорошо организованных флотилий пиратов. Далее, наделенная властными полномочиями личность могла служить связующим звеном между населением и богами, а также между ним и иноземными государственными образованиями. Во власти богов было обеспечить мир и процветание обществу, но немалое значение приобретали все растущие связи с иными государствами, например заключение союза между двумя странами. Наконец, королевская власть могла способствовать укреплению единства между правителем и народом, созданию государства с определенными географическими границами и наличием представителей королевства за его пределами. Новые возможности открывались как для отпрысков древних аристократических родов, так и для энергичных, деятельных представителей других слоев скандинавского общества.

В эпоху викингов, в период до принятия христианства скандинавами, конунг исполнял три функции: судебную в ходе тинга; военную во время войны; жреческую во время жертвоприношений. А сам титул конунг являлся наследственным, но, для того чтобы вступить на престол, претенденту требовалось одобрение народа. В целом можно сказать, что легитимность власти конунга в Скандинавии обуславливалась тем, что он должен был быть отпрыском королевского рода по отцовской или материнской линии. Это была основа легитимности, которая затем подкреплялась утверждением, что дальними предками конунга были боги и герои древности. Обычно трон после смерти конунга занимал его сын. Но твердо установленного закона о престолонаследии не существовало. Конунг мог также избираться, и в этом случае могла возникнуть борьба за трон между членами семьи, причем каждый претендент заручался поддержкой своей стороны. В конце концов, в этой борьбе побеждал кто-нибудь один, а иногда проблема разрешалась таким образом, что на троне оказывалось сразу несколько конунгов. Так, например, во французских анналах мы находим сведения о полной драматизма смене конунгов на датском троне в начале 800-х годов.

Иллюстрация из «Книги с Плоского острова» (Flateyjarbók) XIV в. — «Харольд I король Норвегии». Первый король Норвегии из рода Инглингов, Харальд Хальфдансон Хорфагер или Прекрасноволосый, изображен сидящим на троне в золотой короне с мечом в руке.

После убийства короля Годфреда в 810 году конунгом стал его племянник Хемминг, а его собственные сыновья вынуждены были отправиться в изгнание. Два года спустя Хемминг умер, и борьбу за трон повели два рода. Во главе одного из них стоял Сигфред (другой племянник Годфреда), а второй возглавил Ануло (племянник прежнего конунга, Харальда). В этой борьбе оба претендента на престол погибли, но победил род Ануло. В конце концов трон заняли два брата Ануло, однако уже через год, в 813 году, они были изгнаны с престола сыновьями конунга Годфреда. Теперь конунгами стали они, и эта ветвь рода удерживала власть на протяжении многих лет. Правда, случалось и так, что королевская власть разделялась несколькими представителями одной семьи, например отцом и сыном или братьями, но женщины никогда не участвовали в этом. Случалось также, что на троне укреплялась новая династия. Так произошло в Дании в конце 800-х годов, а затем незадолго до середины

следующего века, когда на политической арене неожиданно возник конунг Горм Старый. Возможно, его сомнительная легитимность подкреплялась дальним родством с королевской семьей через внебрачные связи, как это уже не однажды бывало в других регионах. Во всяком случае, можно предположить, что власть нередко завоевывалась с мечом в руке или добывалась с помощью больших количеств серебра. Так было, когда незадолго до 1000-го года конунгом Норвегии стал Олав Трюггвессон. Его воцарение на норвежском троне произошло не без помощи огромных запасов серебра, добытых им во время грабительских набегов в Англию.

Кстати, письменные источники свидетельствуют также о том, что титул конунга не всегда означал власть над каким-либо определенным географическим регионом. Так, многие викингские походы в Европу возглавлялись военачальниками, которые носили титул конунга, несмотря на то что у себя на родине они не обладали никакой властью и там уже сидел на троне могущественный конунг. Действительно, в некоторых случаях конунг не имел земельных владений и вел странствующий образ жизни на корабле — таких конунгов называли сэконунгами (морскими конунгами).

В ранний период эпохи викингов конунгу принадлежал один или несколько кораблей, боевая дружина — хирд (у древних скандинавов словом «Hird» называлась боевая дружина вождя) и обширный земельный надел — усадьба. Последнее нередко становилось причиной феодальных междоусобиц.

В качестве жреца конунг просил одобрения своих действий богами. Например, Эйрик Победоносный обращался к Одину на третий день битвы на Фирисвеллире. Также конунг руководил принятым в скандинавском язычестве обрядом жертвоприношения — блотом (др. — сканд. blot; как правило, он заключался в ритуальном вкушении мяса и хмельного меда, который могли заменять пивом, а на пирах вельмож вином) в важных общественных местах, таких, как Храм Уппсалы. Отказ от этой обязанности мог стоить конунгу власти. Так случилось, например, с Хаконом Добрым, пытавшимся навязать христианство соплеменникам, а также с Анундом Гордске, из-за христианских убеждений отказавшимся участвовать в блоте и низложенным в 1070 году.

Первый король Норвегии из рода Инглингов, Харальд Хальфдансон Хорфагер, или Прекрасноволосый, с женой. Реконструкция. Норвегия. Фигуры из воска, одежда и украшения конунга и его жены сделаны на основе археологических находок из погребений знатных и богатых скандинавов эпохи викингов.

В эпоху викингов в скандинавских странах с течением времени, когда монархия развивалась, первоначально простой и примитивный королевский двор стал более сложно организован. Так, хирдманы различных рангов образовывали королевский совет. А командование войском конунга доверялось только члену непосредственно королевской семьи или же ярлу, всесторонне доказавшему собственную преданность короне. Среди ближайших соратников конунга и членов его внутреннего круга находились распорядитель конюшен, отвечавший за королевских лошадей, и глава флота, ведавший всеми вопросами, связанными с королевским флотом. Еще одним обязательным членом королевской свиты у скандинавских конунгов, пользовавшимся к тому же большим почетом и милостью государей, одаривавших их порой роскошными дарами, был придворный скальд (древнескандинавский поэт-певец). Скальды жили преимущественно при дворах и дружинах конунгов и творили в период с IX по XIV век. Основными жанрами их поэзии были драпа (боевая песня, прославлявшая подвиги конунга, его дружины и выражавшая героические идеалы), нид и отдельная виса. За хорошее произведение скальд мог получить целое состояние. Песни скальдов, исполнявшиеся самими поэтами без музыкального сопровождения, сохранялись в течение ряда веков в устной традиции. Поэзия скальдов имеет авторство: известно около 350 имен. Наиболее известные скальды: Браги Боддасон (IX в.), Эгиль Скаллагримссон (ок. 910-ок. 990), Кормак Эгмундарсон (X в.), Снорри Стурлусон и др. Кстати, первые скальды были норвежцами. В X веке искусство скальдов получило широкое распространение в Исландии. С этого времени большинство скальдов при дворах скандинавской знати происходили из Исландии. Входе странствий скальды приходили в селения на праздники и ярмарки, где по памяти читали сочинения, распространяя новости об очередных свершениях конунгов так, чтобы слова передавались из уст в уста и не исчезали, переходя от поколения к поколению.

Также важным атрибутом власти конунга было наличие круглосуточной вооруженной охраны, которая поддерживала его авторитет, собирала налоги и представляла его на местных тингах. Конечно, основной обязанностью личных телохранителей конунга было сражаться за своего господина, когда бы в этом ни возникла необходимость. В остальное время они жили на добычу, а в конце службы получали землю, золото или товары. Некоторые могли оставаться на службе только на год или два: это были молодые люди, искавшие приключений, добычи и почета (пробыть хотя бы некоторое время хирдманом великого вождя считалось почетным). Другие проводили на службе большую часть своей жизни и формировали ядро королевского двора. Глубокая личная преданность, которая возникала в результате таких отношений, была очень велика; героическую верность телохранителей, погибавших в битве бок о бок с господином, можно считать одной из излюбленных тем в литературе скандинавов и германцев. Щедрость господина по отношению к хирдманам также не обойдена поэтами; один скальд при дворе конунга Харальда Прекрасноволосого нарисовал блистательную картину жизни придворных воинов: «Их одарили богатством и прекрасными клинками, металлом из страны гуннов и девами с Востока. Рады они, когда приближается битва. Они быстро вскакивают и хватаются за весла, они рубят снасти и раскалывают уключины, и отважно раздают удары по приказу конунга». Кстати, скальды, как и воины, также получали прекрасные подарки от конунга: «По их платью и золотым кольцам видно, что это приближенные, друзья короля: красны их плащи с богато отделанными краями, мечи выложены серебром, прекрасны кольчуги, позолочены пряжки, резьбой украшены шлемы, на запястьях — кольца, что дал им Харальд».

В эпоху викингов скандинавские конунги приобретали и умножали свое богатство путем завоеваний и черпали средства из их обширных владений и сети королевских усадеб, управление которыми осуществлялось королевскими назначенцами. Подобные королевские усадьбы были разбросаны по всей стране и помимо источника поступления материальных благ служили удобными базами для конунга и его свиты во время поездок по территории королевства. Так, летом конунг и его хирд путешествовали по стране: конунг председательствовал на тингах и выносил решения; зимой они в основном жили в поместьях конунга, если их не приглашали в дома других знатных людей на зимние пиры. Вот так время от времени, в зависимости от ситуации, то одна, то другая королевская усадьба оказывалась наиболее предпочтительной для пребывания в ней конунга. Королевские усадьбы в Борре и Йеллинге, очевидно, приобретали особое значение, соответственно в 800-е годы и в середине 900-х годов. Часто конунги находились в торговых центрах, таких, как Хедебю, Бирка и Тронхейм. Они также поддерживали связи и с религиозными центрами, например, с Упсалой в Швеции и тем же Тронхеймом в Норвегии. В Лейре при раскопках было обнаружено колоссальное сооружение — зал королевских размеров, длиной 48 метров и шириной 11 метров. Но как выглядела в целом королевская усадьба тех лет, мы пока еще не знаем. Датские «круглые» крепости, относящиеся примерно к 980-м годам, были, бесспорно, королевскими, но это были прежде всего военные лагеря. В целом можно сказать, что экономическую основу королевской власти в Скандинавии составляли земельные владения и получаемые от них доходы. Чем больше земли было в личном владении конунга, тем больше было у него доходов. К этому можно присовокупить пошлины, получаемые от городов, торговые пошлины и таможенные сборы, взимавшиеся за проезд по стране. Доходы могли также поступать от торговой деятельности самого конунга: от чеканки монет и от выдачи лицензий на особый вид морского пиратства. Последнее было распространено в Дании, во всяком случае, в период около 1070 года. Особо важное место занимали всякого рода отступные, получаемые от королевских подданных. Конунг мог за плату восстановить в правах человека, объявленного вне закона, можно было также откупиться от призыва в ополчение, когда оно объявлялось. Нам доподлинно известно, что такой порядок существовал в поздний период эпохи викингов. Известно о выплатах конунгу на поездки по стране для него и его приближенных. Помимо этого существовала обязанность предоставлять во время таких поездок кров конунгу и его свите. При смутах и волнениях земельные владения конунга, равно как и его доходы, могли увеличиться за счет конфискации имущества и земель смутьянов. Также имелись возможности получения доходов и за пределами страны. Сюда следует причислить дань и пошлины, которые периодически взимались либо с населения покоренных земель, либо с отдельных лиц, которые по доброй воле платили дань конунгу или хёвдингу в обмен на обещание защиты и мирной жизни. Казна конунга могла пополняться за счет регулярных набегов и грабежей, равно как и выплачиваемого побежденным или запуганным неприятелем выкупа в обмен на обещание покинуть его территорию. Можно сказать, что богатство и слава были главными условиями существования, и скандинавские конунги постоянно участвовали в сражениях во главе своего войска либо предводительствовали в викингских походах. Поэтому нет ничего удивительного в том, что многие из скандинавских конунгов погибали, не дожив до старости. Так, конунг Норвегии Магнус Босоногий был убит во время похода на Ирландию в 1103 году. Ему было всего около тридцати лет. В одной из саг приводятся его слова: «Конунгам уготована слава, но не суждена долгая жизнь».

В эпоху викингов могущество конунга, ярла или хёвдинга базировалось на их славе и богатстве, владении землей, скотом и ценностями. Реальная власть зависела также от способности конунга сплотить вокруг себя приверженцев, вести их за собой, добиваться побед и щедро платить своим людям за службу. Суммируя все это, можно сказать, что престиж и запасы серебра являлись верным средством для того, чтобы заручиться необходимой поддержкой. Именно поэтому погоня за славой и богатством ставилась во главу угла на протяжении всей эпохи викингов. Конунги викингов окружали себя блеском и роскошью, а идеалы знати коренились исключительно в военной сфере.

Скальды, складывавшие хвалебные песни в честь своих властителей, воспевали победы в сражениях, мечи и корабли, богатую добычу, дальние походы, мужество и верность, а также щедрое вознаграждение, которое люди короля или викинга получали за свою службу. Неудивительно, что оружие непременно присутствует во всех погребениях знати языческих времен, а раем для погибших воинов называли Валгаллу — чертоги бога войны Одина. Здесь время проходило в пирах и состязаниях и в общении благородных героев с равными себе. В жизни как конунги, так и хёвдинги имели при себе дружину, где каждый был лично связан со своим господином взаимной верностью и дружбой. Воины дружины являлись его личной стражей: они сопровождали своего господина в походах и других поездках, помогая ему и советом и делом.

В эпоху викингов желание представителей новой династии подчеркнуть свою власть на территории, оказавшейся в их владении, проявилось в создании великолепных викингских монументов. Так, в Еллинге сын конунга Горма Старого, конунг Дании и Норвегии Харальд I Синезубый Гормссон, возвел самый грандиозный монумент эпохи викингов. В него входят два памятных камня с руническими письменами, два громадных кургана, королевское погребение и церковь. Все это создано в память о родителях Харальда I Синезубого и призвано утвердить неоспоримую власть их рода над большой территорией, а также увековечить подвиги самого конунга Харальда I Синезубого и подчеркнуть его приверженность христианской вере. Некоторые большие могильные курганы в Вестфолле (Южная Норвегия) наверняка подчеркивают власть на этой земле королевского рода Инглингов. К роду Инглингов принадлежал и король Харальд Прекрасноволосый, объединивший Норвегию в единое королевство. Некоторые из этих курганов — Усебергский, Гокстадский и один из самых великолепных, курган в Борре, — были исследованы в XX веке. В них были обнаружены большие корабли и множество прекрасных вещей 800-х годов, несомненно, принадлежавших королям и королевам. Эти многочисленные предметы роскоши, найденные в ходе раскопок, подтверждают тот факт, что скандинавские конунги и аристократия жили довольно широко и никак не бедствовали. Конунги стремились окружить себя разного рода предметами и снаряжением особой красоты и покровительствовали искусным ремесленникам, подвизавшимся на ниве производства такого рода товаров. Плотники, корабелы, резчики по дереву, художники, оружейники и серебряных дел мастера часто бывали обласканы щедрым государем и ни в коем случае не обойдены королевской милостью.

Одна из сторон большого памятного рунного камня в Еллинге, или «камня Харальда». Этот камень является своего рода «свидетельством о рождении» королевства Дания. Камень высотой 2,43 метра, весящий около 10 тонн, был установлен по приказу конунга Дании и Норвегии Харальда I Синезубого Гормссона (около 930–986 гг.) не ранее 965 г. Данный памятный камень эпохи викингов создан в память о родителях Харальда I Синезубого и призван утвердить неоспоримую власть их рода над большой территорией, а также увековечить подвиги самого датского конунга Харальда I Синезубого и подчеркнуть его приверженность христианской вере. Руническая надпись на камне имеет явный религиозно-политический смысл. Она гласит: «Харальд конунг поставил этот камень в честь Горма, отца своего, и Тюры, матери своей. Харальд, покоривший всю Данию и Норвегию, кто крестил датчан». Рунный камень расположен во дворе Еллингской церкви между двумя большими погребальными курганами. Он является свидетельством эпохи перехода скандинавов от язычества к христианству.

Конунг Дании и Норвегии Харальд I Синезубый Гормссон (дат. Harald Blatand, норв. Harald Blatann; годы жизни: около 930–986; годы правления: около 958–986) свое прозвище «Синезубый» получил из-за темного цвета зубов (слово «Ыа» в то время означало гораздо более темный цвет, чем синий). Наследовал трон от своего отца конунга Горма Старого, в честь которого установил один из рунных камней в Еллинге. При конунге Харальде I в 965 г. Дания официально приняла христианство. Это решение в основном было продиктовано политическими выгодами такого шага — улучшением отношений с соседней Священной Римской империей и просвещенным христианским миром в целом. Согласно раннесредневековому источнику (Адам Бременский либо Саксон Грамматик), датский конунг Харальд I Синезубый был убит во время войны со своим сыном Свеном. Причинами разногласий называются приверженность Харальда церкви, попытки укрепить государство и расширить его полномочия, в то время как Свен был язычником и предпочитал традиционные набеги. Однако объективность источника подвергается сомнению. По одной из версий, Харальд Синезубый умер в Йомсборге. За свою жизнь Харальд I Синезубый был трижды женат: на Гунхильде, Тове и Гирид. Дети у Харальда были только от Гунхильды. Свейн I Вилобородый (будущий король Дании, около 960 г.), Хокон (около 961 г.), Гунхильда (была убита в Англии 13 ноября 1002 г., во время резни в День св. Брайса, как полагают историки, именно смерть сестры послужила предлогом Свену I Вилобородому для вторжения в Англию) и последняя дочь Тира (трижды овдовев, покончила с собой: согласно легенде заморила себя голодом в 1000 г.). Датский конунг Харальд I Синезубый возведен в лик святых католической церковью.

Далее рассмотрим сакральный характер королевской власти в Скандинавских странах эпохи викингов и историческую действительность. Историки, интересовавшиеся сакральными чертами власти скандинавских конунгов, иногда критически оценивали достоверность традиции. Они занимались преимущественно сагами, к которым, в противоположность большей части историков религии, относились с недоверием. Они, в частности, исследовали и политические стороны этой проблемы, вовсе не привлекавшие внимания историков религии. В этой связи в литературе справедливо указывалось, что нельзя игнорировать крайнюю слабость политической власти скандинавских конунгов. Поэтому носители ее не могли иметь в народной религии каких-либо черт благоговейного поклонения перед конунгом. В силу изложенного историки, даже если они и отмечали социальные и политические черты в сакральных институтах королевской власти, рассматривали их все же в сфере ограниченных и статичных понятий религиозного мира. Конечно, такой метод ограничивал возможности исследователя, так как вел к безоговорочному отрицанию существования сакральных черт королевской власти. Однако в фокусе споров находилась не социальная и политическая сторона сакральных черт короны, а вопрос о том, является ли достоверной родословная, возводившая конунгов к предкам-богам. Так как генеалогии с предками-божествами были составлены по большей части в христианский период, то спорным является вопрос о том, в какой мере в них отразились дохристианские представления. В раннем Средневековье христианская концепция королевской власти использовала не только богословско-философские аргументы о Боге как творце права и общественного порядка. Однако эти взгляды были уделом лишь узкого круга интеллектуальной элиты. Более распространенным, особенно в придворной среде, было обоснование власти и достоинства королей аргументами чисто магического мышления и действия. Провозглашался тезис об особой связи короля и божества, от которой зависит благополучие народа. Эта связь короля и Бога скреплялась магическими таинствами. Одним из них было помазание на царство. На протяжении веков начиная с Пипина Короткого, узурпировавшего титул «милостью божьей король», королевская власть считалась священной даже в официальных документах папской канцелярии, пока спор об инвеституре не изменил статус королей. Если для обоснования королевских атрибутов использовались мотивы Ветхого завета, то это не значит, что и до принятия христианства не существовало сходных, несомненно, более примитивных представлений о связи божества с королем. Популярность некоторых библейских образов так же, как, например, канонизация многочисленных королей, могут свидетельствовать о необходимости придать старым представлениям новые формы. Итак, рассмотрим вопрос о сакральном характере королевской власти на фоне процессов периода складывания государства в скандинавском обществе. Этим путем мы сумеем установить политические и идеологические запросы королевской власти, и в особенности тех скандинавских королей, которые пролагали путь к объединению своей страны. На этой основе мы и покажем, что придание королевской власти сакрального характера преследовало определенную цель. Как известно, власть скандинавских конунгов была весьма ограниченной, как и власть ярлов, которых можно отнести к одной категории с конунгами, тем более что некоторые ярлы в Норвегии и Швеции стремились захватить трон и стать конунгами. На практике власть конунга в эпоху викингов распространялась лишь на ту территорию, над которой он реально мог осуществлять свою власть. А это означало, что скандинавские конунги могли отнимать у других знатных вождей родовые усадьбы, захватывать силами своих хирдов (дружин) земли и присваивать в свою пользу подати с местных бондов. Также конунги и ярлы добивались господства при помощи походов викингов. Еще Снорри Стурласон, размышлявший о начале норвежского государства, отмечал, что первоначально конунги не обладали никакой территорией. Даже на более позднем этапе государственного объединения Норвегии конунг Олаф Харальдссон вынужден был бороться с фюльксконунгами Опленда, о чем повествуют скальды Сигват и Оттар. Римберт, также вполне надежный свидетель, писал, что короли Бирки должны были считаться со своими советниками (conciliarii). Такое положение полностью отвечает концепции королевской власти, господствовавшей еще столетия в христианском средневековом мире. Кстати, даже Адам Бременский подчеркивал, что шведы «имеют королей древнего рода, но их сила зависит от решения народа». Поэтому нет ничего удивительного в том, что конунги, добивавшиеся усиления своих позиций (а такие стремления многократно засвидетельствованы), не могли удовлетвориться одними лишь военно-политическими мероприятиями. Не могли они ограничиться и экономическими основами своей власти при всем их решающем значении. Необходимо было одновременно использовать и идеологические средства, которые придали бы более прочную основу притязаниям конунгов на власть и гарантировали бы им повиновение населения, повинности народа. Иными словами, должна была возникнуть идея королевского владычества, надолго ставшая составной частью идеологии всего социального строя Средневековья.

Конец ознакомительного фрагмента.