АЛИСА: по ту сторону зазеркалья

Сергей Гутник, 2018

Когда мы спим, как часто бывает, смутно сознаем это и пытаемся проснуться, не говорим ли мы во сне таких вещей и не совершаем ли таких поступков, которые наяву заслуживают названия безумных? Нельзя ли в таком случае иногда определять безумие как неспособность отличать бодрствование от жизни во сне? Мы часто видим сон и ничуть не подозреваем, что он – нереальность. “Сон – это особый мир”, и часто он так же правдоподобен, как сама жизнь. Так почему же не перенести этот мир в реальность и не сделать его главным участником событий.История полна логических и литературных загадок и головоломок, Слова означают больше, нежели можно полагать, и поэтому сюжет должен означать нечто большее, чем просто сказка.Связь с Алисой, это лишь одна из множества вариаций возможных вариантов, событий и трактовки. А что, если я просто хочу запутать вас. И что измениться, если я снова совру вам.Содержит нецензурную брань.

Часть 2: за спиной

Я проснулся, когда машина остановилась. Протёр глаза. Осмотрелся.

Дом стоял на краю посёлка. Сюда вела лишь одна дорога. Лес окружал дом с трёх сторон, листва шумела повсюду.

Дом был гнилой, бревенчатый. Я посмотрел на крышу и вспомнил, как мы с Витей пытались её починить. Крышу мы с ним так и не сделали, а из пяти дней проработали максимум сутки. Закончилось всё тем, что спустя неделю в палату железнодорожной больничке влетела Лера. Она вежливо попросила врачей удалиться, а потом с матом и проклятиями избила меня прямо под капельницами. Это был последний случай, когда я уходил в запой.

Вспомнив об этом, понял, что в ближайший месяц мне нельзя приближаться к спиртному. Если начну теперь, то больше уже не выплыву.

— Блин, сдачи не будет, — сказал водитель, крутя в руках две пятитысячные купюры. — Мельче нет?

— Оставь себе.

— Давай телефон мой запишешь. Если обратно со мной поедете, в счёт пойдёт.

— Забудь, — махнул я рукой. — Открой лучше багажник.

— Сейчас помогу, — закопошился лысый.

Он занес сумки во двор, дотащил до крыльца. Потом всё-таки написал на бумажке свой номер, вручил мне и уехал.

Мы остались с Лерой вдвоём. Было непривычно тихо. Ни шума автомобилей, ни людских голосов. Только ветер шелестел листвой, обрывая её с деревьев.

Я несколько раз обошёл вокруг крыльца. Ключ лежал где-то под ним. Витя сказал, нужно отодвинуть дощечку — ту, которая с ржавым гвоздём — и там будет тайник. Но вот незадача. Гвозди проржавели везде.

Подумав немного, я остановился слева. Трава здесь была вытоптана сильнее, а под одной из досок не росла вовсе.

— Бинго, — я сдул с ключа пыль. — Опыт не пропьёшь. Хоть я и пытался.

— Открывай уже, — усмехнулась Лера.

Я повернул ключ несколько раз, замок щёлкнул, дверь приоткрылась сама собой с тихим уютным скрипом.

Дом встретил пылью и сыростью. Я чихнул.

— Давненько здесь никто не бывал, — поморщилась Лера. — Пожалуй, приберусь первым делом.

Её хлебом не корми, дай лишь бы прибрать что-нибудь.

— Сними хотя бы пальто.

Внутри, дом представлял собой большую гостиную — два дивана, столик и большой книжный шкаф. Кухня была тут же слева, там располагался и обеденный стол. Отдельная с дверью спальня. Но главный козырь — это, конечно, камин у противоположной стены. Настоящий.

— Куда положить вещи? — спросила Лера.

— Шкаф в спальне.

Дотащив сумки до спальни, оглянулся и не сдержал усмешку. Лера уже протирала пыль.

Сделав шаг к шкафу, запнулся о край ковра. Выматерился. Единственное окно выходило в сторону леса, и поэтому в спальне всегда стоял полумрак. Нащупав на стене выключатель, я щёлкнул кнопкой, и на стенах зажглись светильники. Светлее особо не стало, но по крайней мере, можно было передвигаться по комнате без риска разбить себе голову.

Задвинув чемоданы в угол, сел на кровать.

«Да уж… — подумал я. — А сердечко то стучит, и даже вспотел немного. Вот так незаметно и приходит старость».

Я почувствовал себя совершенно пустым. Не осталось ни мыслей, ни гнева, ни страха. Жизненные силы вышли из меня вплоть до последней капли. Хотелось откинуться на кровать, закрыть глаза и утонуть в чёрном бесконечном ничто.

Так я и сделал. Рухнул на подушку и лежал минут десять, слушая тишину. Даже не заметил, как на душе вдруг стало легко, и свободно… Боль не исчезла, но изменилась. Она уже не была пульсирующей, а стала тягучей и долгой, как боль от ноющего зуба. После утренних вспышек эта боль казалась вполне терпимой.

Мне стало душно. Решил проветрить комнату. Встав с кровати, я подошёл к окну и повернул ручку вверх, приоткрыв путь свежему воздуху. Стоя у подоконника, засмотрелся на лес. Затем на соседний дом.

Старый почерневший пятистенок клонился набок. Ставни на окнах были распахнуты. За мутными стёклами желтели шторы.

По коже будто провели невидимым пёрышком. Было ощущение, что из соседского дома кто-то смотрит. Я попытался разглядеть что-нибудь в окнах, но шторы там висели плотно. К тому же, подводило зрение. Я помял пальцами переносицу и сел обратно на кровать.

Я полез во внутренний карман ветровки, чтобы достать сигареты, и пальцы вдруг наткнулись на какой-то кубик.

Это была коробочка с крестиком. Чёрт, ну конечно! Совсем забыл про него…

«Интересно, ведьмы вообще носят крестик? Подарить сейчас или вечером?»

Поразмыслив, я крикнул:

— Лера!

— Что?

— Смотри, что нашёл!

— Сейчас, подожди…

— Лера, это срочно! Ты должна увидеть!

Расслышал тихую ругань и улыбнулся. Нет смысла ждать вечера, подумал я. Мне показалось глупым поздравлять Леру с годовщиной в самые последние часы праздника.

Лера, вошла в спальню

— Смотри, что под кроватью лежало.

Лера подошла ближе, прищурилась, пытаясь разобрать в тусклом свете, что именно я ей протягиваю. Потом её взгляд упал на знакомый логотип ювелирного магазина. Лера невольно раскрыла рот совсем, как ребёнок. Она схватила коробочку и нетерпеливо раскрыла.

— Спасибо! — сказала Лера, обнимая меня.

— С годовщиной.

Она поцеловала меня несколько раз, потом вытащила крестик из коробочки и тут же надела, Я понял, что угадал с подарком и идеально подходил ей.

Лера подбежала к шкафу. Открыла дверцу, чтобы взглянуть в зеркало… И закричала. Она шарахнулась назад. Я вскочил, чтобы подхватить её.

Закрыв глаза, она глубоко дышала.

— Закрой…

— Что?

— Закрой шкаф.

Я закрыл. И тут же почувствовал, как в воздухе потянуло сырость и гнилью — сильно, нестерпимо. Мне пришлось распахнуть окно настежь.

— Пойдём в гостиную. Не хочу здесь.

Мы зашли в гостиную. Сели за стол. Примерно с полминуты мы молчали, а потом я не выдержал и спросил:

— Там была она?

Лера сглотнула ком, прикрыла глаза и кивнула.

— Она всегда там. Просто сейчас… Ладно. Забудь.

— Говори. Ты сама просила не избегать.

— Давай потом.

— Ты хочешь, чтобы я говорил с тобой прямо. Это должно быть взаимно.

Лера выдохнула и опустила на секунду ресницы.

— Ты прав.

— Что ты видела?

— Её.

— Почему закричала?

— Она была рядом. За плечом. Держала за волосы.

Меня передернуло.

— У нас нет трёх дней. — Шепотом сказала Лера

Лера взглянула на меня виновато, устало. Так, словно просила прощения за неудобства, которые доставит мне её скорая смерть.

— Всё, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Хватит.

Лера схватила мою руку, не позволив вытащить телефон из кармана.

— Не надо, — сказала она тихо.

— Я не могу сидеть и ждать. Нужно, чтобы тебя посмотрели врачи. Мы поедем в больницу. Это займёт от силы полдня.

— Не трогай телефон.

— Отпусти, пожалуйста, руку.

— Не отпущу. Ты не имеешь права решать за меня.

— Решать что? Жить тебе или умирать? Извини родная, это касается и меня тоже.

Я стряхнул её ладонь и достал телефон.

Она попыталась вырвать у меня сотовый, но сделала это неловко, и телефон упал на пол. Лера снова схватила меня, не давая набрать номер.

— Успокойся! — повысил я голос.

Конец ознакомительного фрагмента.