Модные увлечения блистательного Петербурга. Кумиры. Рекорды. Курьезы

Сергей Глезеров, 2022

Эта книга откроет вам удивительный мир блистательного Санкт-Петербурга, рисуя живописную картину закулисной жизни города в начале ХХ века. Вы узнаете, какие кумиры покоряли умы и сердца петербуржцев; какие спортивные рекорды, театральные постановки и произведения искусства не оставляли равнодушными как людей образованных, так и простых обывателей; множество фактов и курьезных случаев, освещенных в журнальной прессе того периода; и много других любопытных сведений о жизни Северной столицы. Издание адресовано самому широкому кругу читателей: школьникам, студентам, историкам, любителям культуры и спорта – всем, кто хочет узнать о Петербурге и его жизни как можно больше. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Легкая атлетика: «Прыгал с замечательной легкостью…»

Считается, что начало легкой атлетике в Петербурге и вообще в России положил С.-Петербургский кружок любителей спорта, возникший в 1888 г. Впрочем, легкоатлетические состязания устраивались в столице и прежде. Порой они носили полушутливый характер, подобно вошедшему в Петербурге в моду нынче (с 2006 г.) ежегодному женскому забегу на шпильках.

«Бег толстяков»

В сентябре 1883 г. на Царскосельском ипподроме происходило любопытное событие, которое организаторы громко назвали «небывалым доселе праздником состязаний». Они особенно упирали на то, что проводился такой праздник впервые и принимали в нем участие исключительно любители, а не спортсмены-профессионалы.

В программу праздника включили состязания на велосипедах, «дамскую скачку», соревнования на «римских колесницах», бег русских скороходов, «народную скачку» и прочее. Что именно «прочее» — в афишах не расшифровывалось, но в прессе сообщали, что публике покажут «бег толстяков». В нем будто бы согласились участвовать три известных «объемистых господина» — самые знаменитые петербургские толстяки: один — ресторатор с Казанской улицы, другой — владелец хорошо знакомой многим колбасной, третий — капельмейстер одного из лучших в столице оркестров.

Обещанный «бег толстяков» вызвал настоящий ажиотаж у публики. Все ждали захватывающего и веселого шоу. Поговаривали, что в одном только толстяке-рестораторе 11 пудов веса (один пуд — 16 кг). «Насколько мне известно, „колбасных дел фабрикант” еще более толст до невозможного, и, как он побежит, представляется крайне любопытным и смешным, — ерничал репортер «Петербургского листка». — Во всяком случае, все три „чемпиона” смело могут рассчитывать быть принятыми членами северо-американского бостонского „клуба толстяков”, в котором призы выдаются не за бег, а за объем, вес, аппетит и способность продолжительнейшего сидения на одном месте».

В назначенный день масса публики, подогреваемой обещаниями увидеть долгожданное супершоу, собралась на состязание. Поезда в Царское Село шли переполненными, ложи и трибуны ипподрома оказались битком набитыми. Организаторы, естественно, были довольны аншлагом.

Поначалу все проходило спокойно. Все номера программы исполнялись в точности и без малейших задержек. Зрителям показали и состязание велосипедистов на двухколесных и трехколесных английских велосипедах, и соревнование русских скороходов, и бег в мешках. После каждого состязания всем победившим участникам сразу же выдавались призы.

Правда, как ехидно замечали острословы, некоторые номера выглядели довольно карикатурно. К примеру, «римские колесницы» были запряжены такими сухопарыми клячами, что их худобе позавидовал бы даже донкихотовский Россинант. Тем не менее публика не роптала, поскольку терпеливо ждала «гвоздя программы» — состязания толстяков. Однако вскоре все номера подошли к концу, и устроители объявили о завершении «праздника состязаний». Цитируем очевидца:

« — Господа, а где же бег толстяков? — раздались возмущенные возгласы зрителей. — Где же толстый ресторатор Кюне, которого нам обещали?

— Толстяков сюда! — кричали в толпе. — Подайте нам толстяков! Где распорядители?»

А распорядителей уже и след простыл. Как они заявили потом, никакого «бега толстяков» и не предполагалось — его придумали, репортеры. Более того, в программе оно вообще не значилось, а потому его и быть не могло. Поэтому с репортеров, обещавших шоу, — весь спрос! Говорили, будто бы добровольно записавшиеся толстяки накануне «праздника состязаний» отказались бежать, поэтому как в афишах, так и в программах это состязание не фигурировало.

Газетчики в долгу не остались: они объявили царскосельский праздник ловкой проделкой мошенников-«прожектеров», завлекших публику обманом. Репортер «Петербургской газеты», который, как говорили, больше других возмущался отсутствием «бега толстяков», вообще написал, что «одураченная публика смотрела нелепое и глупейшее зрелище». Одним словом, яркое спортивное событие превратилось в скандальное шоу. Что там особенного в «народных скачках» и гонках на велосипедах? Толстяков подавай!..

Заморский скороход и русские подражатели

Летом того же 1883 г. на протяжении нескольких недель петербургская публика с интересом наблюдала за небывалыми гастролями англичанина-скорохода мистера Кинга в увеселительном заведении «Крестовский сад». «Для нашей публики такого рода спорт является новинкой, — замечал современник. — А в Нью-Йорке мания на скороходов дошла за последние годы до максимума».

Правда, мистер Кинг дал петербуржцам немало поводов для разочарований. Как обещали, его дебютом в северной столице станет забег 29 июня на 15 верст за час. Однако скороход сослался на недавний дождь, рыхлость грунтов и лужи и согласился бежать 7 верст за полчаса. Публика выстроилась у барьера и в течение получаса неотрывно следила за пробежкой мистера Кинга, восхищаясь его выносливостью и спокойствием. «На первых порах казалось нам, что ход скорохода медлен, но на третьей, четвертой, пятой и половине шестой верст Кинг „разошелся”, как кровный рысак», — отмечал современник.

После окончания забега публика устроила англичанину овацию, а некоторые из присутствовавших медиков отнеслись к Кингу как к объекту изучения. Доктор Лещинский тут же провел обследование скорохода, о котором потом сообщил зрителям. По его словам, по окончании бега пульс Кинга составлял 160 ударов в минуту, а через шесть минут — 108 ударов. «Сердцебиение было до такой степени сильно, что приложенная рука доктора отскакивала от левой грудной полости», — сообщал очевидец. Правда, сам Кинг заявлял, что не чувствует никакой усталости.

Через неделю англичанин совершил второе выступление в «Крестовском саду». Публики собралось в два раза больше, чем в прошлый раз, — около четырех тысяч, а для подробного изучения «феномена Кинга» собралась целая медицинская комиссия. Англичанин совершил два забега — на полторы версты и на 15 верст, причем во втором из них соперниками Кинга стали два добровольца из числа зрителей — «вятские крестьяне-битюги».

«Впереди понеслась красная рубаха при громком смехе публики, следом наш же битюг в крахмальной сорочке без жилета и дальше скороход Кинг в костюме акробата», — сообщал репортер. Правда, русские бегуны посрамили свою честь: они быстро рванули на старте, оставив далеко позади флегматичного англичанина, но затем резко сдали: один на четвертом круге, другой — на одиннадцатом. А мистер Кинг бежал как ни в чем не бывало. Чем дольше он бежал, тем легче становился его бег.

Обещанные 15 верст англичанин пробежал за 49 минут и 30 секунд. Когда он дошел до финиша, раздались крики «ура» и «браво». Дамы махали платочками, мужчины подбрасывали вверх шляпы и трости. Неудавшихся русских скороходов купцы поощрили выпивкой. «У нас в деревне, — говорил какой-то подгулявший субъект, — дьячковский сын — вот бегал-то. Бывало, лошадь обгонял». «Супротив арестанта никто не выстоит», — замечал другой.

Тем не менее идея «обставить» англичанина нашла своих продолжателей. И если «вятские битюги» оказались неопасными соперниками, спасовавшими через несколько верст, то через несколько дней с Кингом состязался молодой петербуржец Сергей Русин, выходец из крестьян Могилевской губернии, который оказался достойным конкурентом. Оба скорохода состязались 49 минут: Кинг за это время прошел 15 верст, а Русин — 11 с половиной. Публика восторженно приняла нашего доморощенного, никогда специально не тренировавшегося бегуна. Ему устроили овацию. Когда же выяснилось, что Русин уже два года как безработный и живет очень бедно (до этого он четыре года служил в конторе редакции журнала «Нива»), ему тут же среди публики и артистов собрали 60 рублей.

На 10 июля в «Крестовском саду» назначили заключительный бег Кинга. К восьми вечера в «Крестовском» было уже яблоку негде упасть. Первый бег Кинга, на полторы версты, прошел спокойно. Но когда он собрался бежать 15 верст, стать его соперниками вызвались два мастеровых, а потом появился еще один — бегун в красном, оказавшийся венским скороходом Кони. Кинг оказался в замешательстве: он не ожидал столкнуться с таким серьезным противником.

Один из «доморощенных» сдался через пять минут, потом на одном из поворотов на четвертой версте Кинг угостил пинком своего соперника Кони, да так неудачно, что сам упал в грязь и больше бежать не мог. Кони, проделав после «угощения» еще пару кругов, тоже выбыл из гонки. На арене остался лишь любитель, который продолжал бежать, но затем с криком «Мне колет!» остановился. Его окружили, стали ощупывать и осматривать, затем толпа с воплями радости стала качать победителя.

Содержатель сада Евсеев оказался в щекотливом положении: выдавать призовые деньги надо было не именитым скороходам (на что уже был уговор), а реальному победителю. Евсеев этого не сделал, чем вызвал буйство публики. Многие взбадривали себя пивом и водкой, и только разразившийся ливень остудил горячие головы.

Через два дня в «Крестовском саду» Кинг и Кони сразились еще раз. По условиям состязания, оба должны были бежать до тех пор, пока один из них не спасует. Победителем стал Кинг, получивший приз в сто рублей. Вечером он укатил на гастроли в Москву….

В октябре того же года в Петербург пожаловал еще один скороход. На сей раз им стал Диббельс из Вены — немец по происхождению. Личностью он был знаменитой: выступал во всех больших городах Западной Европы и имел немало медалей и призов. В Петербурге он дебютировал 16 октября 1883 г. в саду «Александрия» у Измайловского моста, показав, как отмечали современники, невероятную выносливость в беге и оставив далеко позади всех своих соперников — как профессиональных, так и добровольных бегунов-скороходов. За два часа безостановочного бега он прошел 30 верст.

Первоначально с ним состязалась лошадь, но на девятой версте забега она захромала на правую переднюю ногу и сошла с дистанции. Диббельс продолжал бежать один. Пройдя за час более пятнадцати верст, он усложнил себе задачу: стал на бегу преодолевать препятствия, которыми служили расставленные поперек высокие столы.

«С замечательной легкостью он прыгал через столы по нескольку раз, — сообщал очевидец, — затем переменил направление бега, сделав несколько кругов вспять, и продолжал бежать далее, не проявляя ни малейшей усталости, разговаривая с публикой, отдавая приказания — дать ему коньяку, закуски, пива, сигару и т. п. На двадцать второй версте ему вторично поставили препятствия, и скороход брал их с прежней легкостью».

Когда условленный срок времени бега стал заканчиваться и Диббельс прошел уже тридцать верст, то он потребовал, чтобы с ним состязалась лошадь. Но даже она не смогла догнать мчавшегося как стрела феноменального бегуна. Раздались восторженные аплодисменты, и представление закончилось. Собравшиеся спортсмены-бегуны были в восторге. Овациям не было конца.

Через несколько дней Диббельс устроил свое шоу в Кронштадте, где также покорил местную публику. А затем вторично бежал в «Александрии», где пообещал снова сделать за два часа тридцать верст. Особенный интерес публики вызвало сообщение, что одновременно с Диббельсом будет бежать его жена, хотя и на гораздо меньшую дистанцию.

Кроме того, венский скороход приглашал всех желающих состязаться с ним как он сам говорил, «выдержать курс бега». В случае, если Диббельс окажется побежденным, устроители обещали выплатить победителю премию в размере не менее ста рублей. К сожалению, сведений о том, как прошло это представление, в газетах обнаружить не удалось. Но известно, что спустя неделю после этого, 30 октября, Диббельс устроил в саду «Александрия» свой последний состязательный бег. За два часа он обогнал шестерых скороходов-добровольцев и при этом, как и прежде, преодолевал на своем пути импровизированные препятствия. Публика рукоплескала своему кумиру и предвкушала новые зрелища: ведь Диббельс пообещал, что зимой будет устраивать состязания скороходов. на льду Невы.

Петр Москвин и тярлевские спортсмены

Местами, где зародился петербургский массовый легкоатлетический спорт, с полным правом можно считать популярные дачные поселки Павловск и Тярлево. Началось все в 1888 г., когда десять проживавших на дачах в Тярлево юношей во главе с 17-летним Петром Москвиным, тоже жившим там с родителями на даче, назвали себя «тярлевскими спортсменами». Но не просто так: они любили смотреть скачки на близлежавшем царскосельском ипподроме, а потом начали сами играть в скачки, изображая жокеев.

Вскоре эта игра перешла в состязания в беге, которые стали устраиваться на Березовой аллее Павловского парка. При этом ребята ввели приемы и правила скачек, учредив приз «тярлевское дерби» на дистанцию в полторы версты. Маленький кружок первоначально назывался Обществом тярлевских любителей бега. Ребята подружились и увлеченно занимались спортом. Через некоторое время общество переселилось на Петровский остров в Петербург, причем столичные состязания, благодаря участию в них спортсменов из других обществ, стали значительно интереснее, чем тярлевские.

Здесь кружок Москвина назывался Петровским обществом любителей бега. В 1890 г. кружок провел первые совместные соревнования по бегу с британским клубом «Стрела», который помещался на Крестовском острове. Участники кружка Москвина стали поддерживать контакты с английскими и русскими спортивными кружками, активно участвовать в соревнованиях на первых циклодромах Петербурга, а также заниматься футболом. С 1893 г. кружок расширил программу состязаний, включив в нее прыжки, барьерный бег, метание диска и копья.

Последнее состязание в Тярлево общество устроило в 1898 г., когда праздновался его 10-летний юбилей. Одним словом, С.-Петербургский кружок любителей спорта, или просто кружок «Спорт», положивший начало легкой атлетике в северной столице, являлся одной из старейших спортивных организаций нашего города.

За весь свой начальный период кружок был обязан своим существованием практически одному человеку — Петру Москвину. Он был председателем, секретарем, казначеем и тренером в одном лице. Его знали как хорошего спортсмена и отличного организатора: он умел, как отмечалось в журнале «Спорт», «товарищески связывать всех сочленов общества, будь ему 40 или 15 лет, будь он англичанин, немец или русский и совершенно независимо от общественного положения, которое они занимали». По словам знавшего его конькобежца Н.А. Панина-Коломенкина, «это был энергичный, деятельный, подвижный человек, небольшого роста, с густыми черными усами и такими же черными, всегда веселыми глазами. Он держался настолько приветливо и дружески, что вскоре после знакомства с ним каждому невольно думалось, что именно он заслужил его глубочайшую и исключительную симпатию».

Кроме Петра Москвина еще одним человеком, много сделавшим для кружка, был конькобежец Алексей Павлович Лебедев, которого, несмотря на его вовсе не старый возраст, прозвали «дедушкой фигуристов». Когда он пришел в кружок, тот испытывал серьезные затруднения из-за отсутствия собственного места и сильной конкуренции велосипедных обществ. Именно благодаря Лебедеву удалось провести удачные выступления на царскосельском циклодроме и на петербургском велодроме. При нем начались первые занятия футболом и различными видами легкой атлетики, а также началась зимняя игра в хоккей.

«Тярлевские спортсмены» долго не могли добиться официального признания своего кружка, потому как он состоял из мелких чиновников, служащих, торговцев, студентов, а подобные организации не пользовались доверием властей. Только 15 июня 1896 г., благодаря настойчивости Алексея Лебедева, юриста по образованию, состоялась его официальная регистрация, после чего он стал называться С.-Петербургским кружком любителей спорта, или просто «Спортом». Тем не менее годом своего основания кружковцы считали 1888-й и в 1913 г. отмечали свой 25-летний юбилей.

Однако сердцем кружка все равно оставался Москвин, сплотивший в нем почти всех любителей легкой атлетики и многих приверженцев спортивных игр в Петербурге. По мнению Н.А. Панина-Коломенкина, он «создал первую у нас солидную легкоатлетическую организацию, ставшую в дальнейшем сильнейшей в стране». Многие члены кружка были одновременно и членами других обществ. После официальной регистрации в кружке стали появляться и весьма состоятельные люди: доктора медицины, купцы, иностранные подданные и т. п. Именно на их пожертвования, а также на членские взносы и существовал кружок. 19 октября 1896 г. состоялось первое официальное собрание «Спорта», на котором избрали руководящий комитет кружка. Председателем стал А.П. Лебедев, его заместителем («товарищем») П.П. Москвин.

Столичная пресса много писала об образовании кружка и всячески приветствовала его увлечения разнообразными видами спорта, называла его «молодым и симпатичным». Летом он проводил свои соревнования на Каменноостровском велодроме (на месте нынешней станции метро «Петроградская»), который принадлежал Обществу велосипедистов-любителей, зимой перебирался в манеж на Ждановской улице, арендовавшийся английской командой под названием «Василеостровский кружок футболистов».

В конце сентября 1895 г. кружок «Спорт» устроил, как гласили афиши, «грандиозное состязание скороходов». Речь шла о соревновании в спортивной ходьбе. Дистанция в 19,5 версты пролегала от Египетских ворот в Царском Селе до Московской заставы. Для контроля над ходоками во время пути к ним приставили контролеров на велосипедах, дабы те следили, чтобы форсированный ход не переходил в бег. Участвовали в гонке 11 человек.

«С первой же версты господа ходоки убоялись шоссейной грязи и пошли по тропинкам, но и здесь было не слаще: глубокие, наполненные грязью канавки пересекали тропинки чуть ли не каждые двадцать саженей, — сообщал репортер. — Пришлось опять выйти на шоссе и уже лупить вперед, не стесняясь грязи». Победителем гонки стал Б.Х. Пауль, преодолевший дистанцию за 2 часа 14 минут 13 секунд. Тем не менее побить всероссийский рекорд, установленный А.И. Деревицким, ему не удалось. Впрочем, утешало то, что Деревицкий шел по сухой дороге, а здесь пришлось идти по непролазной грязи.

Кружок «Спорт» первым ввел русскую народную игру в городки в ранг спортивной и проводил состязания на царскосельском велодроме. А зимой 1897 г. при кружке создали футбольную команду — первую русскую команду в стране. Кроме того, «Спорт» стал первым кружком в Петербурге, который ввел игру в хоккей. Благодаря ему эта игра стала процветать в спортивном мире Петербурга. К развитию конькобежного и лыжного спорта кружок также имел самое непосредственное отношение.

В середине 1890-х гг. стараниями А.П. Лебедева кружок арендовал площадку на Надеждинской улице Крестовского острова. Здесь выровняли площадку под футбольное поле, построили дом с раздевалкой и душем, тир для стрельбы, устроили два теннисных корта, беговую дорожку, места для прыжков и метаний.

Последовавший спустя несколько лет уход Лебедева с поста председателя кружка стал большой потерей для его участников. Начались разногласия, а это редко помогает общему делу, и потребовалась новая энергия для того, чтобы вновь дать толчок развитию кружка. Тем не менее новый организатор Э.Г. Фолленвейдер сумел за несколько лет дать кружку «блестящее положение».

«В настоящее время С.-Петербургский кружок любителей спорта — чуть ли не самая деятельная в Петербурге спортивная корпорация, и деятельность кружка в высшей степени разнообразна, — сообщал журнал «Спорт» в 1908 г., к 20-летнему юбилею кружка. — Самое большое внимание обращается на легкую атлетику, и в этой области у кружка нет соперника. У кружка лучшая дорожка для бега, лучшие места, специально приспособленные для прыжков и метаний, и, наконец, лучшие атлеты-специалисты».

Кроме легкой атлетики кружок стремился культивировать футбол и лаун-теннис. В последнем виде спорта кружку, правда, не удавалось составить конкуренцию клубам, специализировавшимся исключительно на лаун-теннисе. Однако из «Спорта» вышло немало хороших игроков-теннисистов. Кроме того, кружок пытался развивать плавание и велосипедный спорт. Кстати, традиционная гонка Гатчина — Петербург являлась самым «старинным» велосипедным пробегом в столице.

В своей спортивной деятельности кружок постепенно выходил за границы Петербурга: так, в августе 1909 г. он устроил уже не местные, а международные соревнования, разыграв на них четыре переходящих кубка — для победителей в беге на 100 и 400 метров, в барьерном беге и кубок имени А.П. Лебедева, присуждавшийся обществу, которое показало лучший результат по сумме всех номеров состязаний.

В кружке состояли лучшие спортсмены России того времени: Э.Г. Фолленвейдер, занявший третье место в беге на 1000 и 1500 метров на чемпионате мира по конькам в Давосе в 1890 г., М.И. Дьяков — долгое время лучший велосипедист в России, чемпион России в 1893—1895 гг., чемпион Англии 1896 г.

Активным участником кружка был Н.А. Панин-Коломенкин — пятикратный чемпион России, чемпион четвертых Олимпийских игр 1908 г. в Лондоне. В ту пору он занимался легкой атлетикой и однажды в беге на сто метров победил самого Москвина, играл в лаун-теннис, занимался стрельбой, выступал левым полузащитником футбольной команды «Спорт» и членом гоночной комиссии. Принимал участие в «Спорте» Г.А. Дюперрон — разносторонний спортсмен, крупный деятель по организации спорта, который вместе с Москвиным руководил футбольной командой кружка. Он исполнял обязанности секретаря кружка.

Павел Иванович Лидваль — победитель соревнований в беге с барьерами, организованных С.-Петербургским кружком любителей спорта. 1909 г.

Фотограф Карл Булла

Гордостью кружка «Спорт» являлся П.И. Лидваль. «Вот уже добрый десяток лет, как этот неутомимый атлет пожинает у нас лавры вполне заслуженных побед, — писал в 1908 г. спортсмен А.С. Петровский в петербургском журнале «Спорт». — Начав свою спортивную карьеру на славном когда-то Каменноостровском велодроме, Павел Иванович выступает на всех состязаниях Петербургского кружка любителей спорта, Петербургского кружка спортсменов, Русского национального общества, общества „Унион”, Гельсингфорсского и Выборгского клубов».

Главной сферой приложения его спортивных сил являлась легкая атлетика, а основным полем деятельности — кружок «Спорт». К 1908 г., за десять лет своей спортивной карьеры, Павел Иванович завоевал полторы сотни призов. Среди его побед было немало таких, которые составили гордость всего русского спорта. К примеру, в 1906 г. он завоевал приз на чемпионате Швеции по бегу 110 метров с барьерами, победив всех лучших скандинавских легкоатлетов. Ему принадлежали четыре всероссийских рекорда — в беге на 400 метров, на 110 метров с барьерами, эстафетном беге на 400 метров и в прыжках в высоту.

«На петербургских чемпионатах он не находит соперников, — отмечал А.С. Петровский. — Кружок любителей спорта может гордиться таким представителем: черный и белый цвета кружка никто не будет носить с большей честью, чем он. Я не помню ни одного состязания, где бы мой товарищ и часто соперник не выступал, и всегда с большим успехом. В своей специальности он не находил себе равных, и только лучшие из англичан и американцев могли бы одержать над ним верх».

Парад С.-Петербургского кружка любителей спорта на Крестовском острове в день празднования 25-летнего юбилея кружка. 1913 г.

Фотограф Карл Булла

Однако Павел Лидваль отлично проявил себя не только в легкой атлетике — гребной спорт также считал его одним из своих лучших представителей. Состоя членом Речного яхт-клуба, Павел Лидваль неоднократно брал призы на гребных гонках. Не чужды ему были хоккей, бег на коньках, теннис и футбол. Много раз Павел Лидваль защищал на матчах честь кружка «Спорт». «Павел Лидваль никогда не отказывался от состязания с заведомо более сильными соперниками и всегда стоял на защите цветов своего клуба, — продолжал А.С. Петровский. — Скольким бы нашим чемпионам можно было бы дать совет следовать примеру Павла Ивановича и не стремиться лишь заработать как можно больше жетонов».

Традицией кружка стали ежегодно устраиваемые международные состязания по легкой атлетике. Двадцатилетний юбилей своего существования, в июне 1908 г., кружок отметил проведением впервые в России первенства страны по легкой атлетике. К участию в нем были приглашены многочисленные региональные (провинциальные) спортивные общества, однако многие из них отказались, сославшись на неподготовленность. Поэтому из провинциалов приехали только члены рижского отделения общества «Унион». Неожиданно для всех именно они и увезли с собой четыре приза: за бег на 1000 и 1500 метров, за прыжки в высоту и в длину.

Представители северной столицы, завоевавшие призы, оказались членами С.-Петербургского кружка любителей спорта. Они победили в трех метаниях, в беге на 400 и 110 метров с барьерами и в прыжках с шестом. Состязания на первенство России по легкой атлетике завершились торжественным банкетом в яхт-клубе.

Активная деятельность кружка длилась почти четверть века. Продолжил он свое существование и после революционных катаклизмов, хотя состав участников, конечно же, претерпел изменения. В 1920-1921 гг. кружок выступал под названием «Скорая помощь», с 1924 г. — «Петроградский район», а в 1927 г. клуб прекратил свое существование. Что же касается его основателя Москвина, то судьба забросила его далеко от Питера. Еще в начале XX в. по делам банковской службы его командировали на Дальний Восток, в город Сретенск, но и там Москвин продолжал занятия спортом. Именно он ввел игру в хоккей в спортивную жизнь городов Дальнего Востока. В 1945 г. получил почетное звание заслуженного мастера спорта СССР, а спустя три года, 6 октября 1948 г., трагически погиб во время ашхабадского землетрясения.

Кроме С.-Петербургского кружка любителей спорта легкую атлетику в северной столице культивировали Кружок спортсменов, имевший свою площадку в Таврическом саду, а также Русское национальное общество любителей спорта, Нарвский кружок спортсменов и другие. Легкая атлетика занимала ведущее место в деятельности крупнейших петербургских спортивных организаций — обществ «Маяк», «Богатырь», «Санитас», «Сокол» и т. д.

В 1906 г. петербургские легкоатлеты впервые разыграли чемпионат города, а в июле 1908 г., как уже говорилось, на Крестовском острове состоялось первое всероссийское легкоатлетическое первенство. С этого времени чемпионаты страны стали проводиться ежегодно. В 1912—1913 гг. возникли С.-Петербургская и Московская лиги любителей легкой атлетики, а в июле 1913 г., благодаря усилиям деятеля российского спортивного движения В.И. Сарнавского, возник Всероссийский союз любителей легкой атлетики.

«Русский марафон»

14 сентября 1912 г. между Петербургом и Павловском состоялся пробег под названием «Русский марафон». Петербургская печать уделила немалое внимание этому исключительному спортивному событию, ведь это был первый в России марафонский бег. Состязание устроил С.-Петербургский кружок любителей спорта. Призом объявили переходящий кубок газеты «Вечернее время» имени ее редактора Б.А. Суворина.

Дистанция в 28 верст начиналась от железнодорожного моста на Московском шоссе (Путиловская ветка). Старт назначили на три часа, и к этому времени сюда стали съезжаться участники бега, судьи и «посторонняя публика», привлеченная новизной впечатлений. «У Путиловской ветки съезд как на скачках: автомобили гудят, откосы железной дороги, мост, шоссе, все усеяно молодежью, студентами, рабочими, офицерами, барышнями, одним словом, праздник молодежи, — писала газета «Вечернее время». — Устраивается среди судей тотошка, закладывают пари, в какое время участники пробегут. В результате никто не угадал истины».

Всего на пробег записались 42 человека, из них 7 человек — от С.-Петербургского кружка любителей спорта, 6 — от С.-Петербургского кружка спортсменов «Кречет», по 5 — от московского общества любителей лыжного спорта, Царскосельского кружка любителей спорта, 4 — от Русского национального общества любителей спорта, по 2 — от спорт-клуба «Унитас» и от спортивной секции эстонского общества и по одному человеку — от Петербургского гимнастического общества, кружка спортсменов Политехнического института и рижского спортивного общества «Аматер». Однако к означенному времени из 42 записавшихся явились только 35. Стрелочник-железнодорожник охотно предоставил спортсменам свою будку для переодевания. Как отмечал «Петербургский листок», они «все были одеты более чем легко. До колен полотняные брючки и такая же рубашка, руки голые. На ногах мягкие туфли с резиновой подметкой».

На двух автомобилях, безвозмездно предоставленных в распоряжение членов жюри директором петербургского автомобильного товарищества В.И. Шишкиным, заведующим петербургским отделением Русско-Балтийского завода А.А. Романовым и М.Н. Лихаревым, съехались судьи. Одним автомобилем был великолепный «Испана-Суиза», премированный за пробег императорским призом, другим — «Стевард». Из Царского Села с участниками-царскоселами в пользование жюри прибыли три машины царскосельской автомобильной дружины.

Согласно правилам кружка — устроителя пробега, все руководство состязанием перешло к жюри, члены которого тщательно расписала свои роли. Главным судьей стал В.И. Срезневский, представлявший С.-Петербургское общество любителей бега на коньках (он заменил отказавшегося за неимением времени А.Д. Макферсона — председателя всероссийских футбольного, теннисного и гребного союзов), судьями на финише — Б.А. Суворин, П.И. Лидваль и известный футболист Г.А. Дюперрон. По всей трассе пробега расставили судей-контролеров: у Средней Рогатки, у поворота на Кузьминское шоссе, у Египетских ворот и на выходе из Царского Села. Действовала также и группа «летучего контроля».

Раздался первый сигнал, и вперед помчался автомобиль с контрольными судьями. Участники бега построились и встали по командам. По сигналу стартера участники пробега двинулись в путь под громкое единодушное «ура» собравшейся публики. Как писала газета «Вечернее время», сразу же после этого все, кто имел возможность, устремились к автомобилям, другие бросились на трамвай, чтобы добраться до вокзала и на месте финиша в Тярлево встретить «и победителей и побежденных».

По свидетельству журналиста «Петербургского листка», трасса пробега представляла собой весьма непривлекательную картину: «Ноги тонули в жидкой, липкой грязи. В ту и другую сторону непрерывной вереницей тянулись ломовые подводы». И далее: «Многие из сопровождающих угощали бегунов шоколадом, лимонами и яблоками, которые сейчас же, во время бега, и уничтожались».

Финиш назначили в Павловске, около поля местного кружка любителей спорта. Здесь тоже собралось множество публики, которая громом аплодисментов приветствовала спортсменов. Первыми появились А. Щипунов (Русское национальное общество любителей спорта) и П. Шубин (Петербургский кружок любителей спорта). Они шли почти вровень, и только сильным финишным броском Щипунов опередил соперника на десять метров и пришел первым, с «феноменальным» временем — 1 час 38 минут 37 секунд. В течение 45 минут после Щипунова последовательно кончили дистанцию 32 человека, и только трое сошли с пробега.

По установленным правилам кубок присуждался той спортивной организации, команда которой набирает наименьшее количество очков (первое место — 1 очко, второе — 2, и т. д.). Поэтому, несмотря на победу спортсмена-«национала», кубок «Вечернего времени» присудили команде С.-Петербургского кружка любителей спорта, участники которой набрали 19 очков, а команда «националов» при 31 очке осталась на втором месте. «Обратно ехали все вместе в одном вагоне, который был совершенно безвозмездно предоставлен правлением Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги», — отмечало «Вечернее время».

Так родилась просуществовавшая вплоть до самой революции петербургская традиция проведения 14 сентября «Русского марафона» — пробега Петербург — Павловск на кубок «Вечернего времени». Уже при новой власти, в 1923 г., традицию марафонского бега возобновили, когда по инициативе петроградского журналиста Эдуарда Пендера (псевдоним — Федор Бугровский) прошел пробег по трассе от Тярлева до улицы Желябова (бывшей и нынешней Большой Конюшенной), где тогда размещалась редакция «Красной газеты» — организатора соревнований.

Затем старт пробега перенесли на привокзальную площадь города Пушкина, а место финиша с 1935 г. установилось за площадью Урицкого (бывшей и нынешней Дворцовой). Вначале это был пробег на призы «Красной газеты», затем «Ленинградской правды», а с 1952 г. на призы «Вечернего Ленинграда» (ныне — «Вечернего Петербурга»). Эта газета и сегодня поддерживает традиционное ежегодное спортивное событие.

«Царскосельский сбор спортсменов»

В апреле 1913 г. Царскосельсельское автомобильно-спортивное общество организовало большие состязания под названием «Сбор спортсменов». Они должны были помочь получить ответ на вопрос: с помощью какого вида спорта быстрее всего добраться из Петербурга в Царское Село?

Общий старт назначили у Московских ворот. Первыми отправились в половине девятого утра пешеходы — 33 человека, затем бегуны, кавалеристы, велосипедисты, мотоциклисты и автомобилисты. Экипажей и аэропланов не было. Всего стартовало около сотни спортсменов. Несмотря на ранний час, их провожала разношерстная толпа народа.

По трассе состязания высыпали местные жители и с любопытством наблюдали за невиданным зрелищем. В Царском Селе у стадиона на месте финиша уже с десяти часов утра собралось громадное количество публики. Прибывавших спортсменов встречали восторженными криками «браво».

В 11 часов показался первый пешеход, прошедший всю дистанцию в 22 версты за 2 часа 44 минуты. Им был эстонский спортсмен Ребонэ. «Редкий случай, что все участники-пешеходы закончили состязание, хотя многие из них были совершенно не подготовлены, — отмечал один из спортивных обозревателей. — Все участники были в легких трико или спортивных костюмах и в сандалиях или в туфлях, а участники — кадеты Александровского корпуса в обычной форменной одежде и в казенных сапогах, так что условия состязания были далеко не равными и для кадетов более трудными».

Лучший результат бегунов от Петербурга до Царского Села составил 1 час 40 минут, кавалеристов — 1 час 5 минут (первым пришел штабс-ротмистр Макаров). Отличное время показали велосипедисты: первым за 51 минуту пришел представитель спортивного общества «Кречет». Мотоциклисты ненамного опередили велосипедистов: лучший из них пришел за 46 минут. Из трех стартовавших автомобилей дошел только один, его результат составил 25 минут. Второй автомобиль попал в аварию, третий также не смог закончить гонку.

Не все проходило гладко в состязании. Журнал «Сила и здоровье», рассказывая о «Сборе спортсменов», приводил впечатления участника-бегуна, который, дойдя до финиша в Царском Селе, едва не окоченел на стадионе, ожидая, когда из Петербурга привезут их «цивильную» одежду. «Поднявшийся ветер пронизывает бедных спортсменов до костей, многие ропщут, — рассказывал он. — Оказывается, один из устроителей еще в Петербурге приказал перегрузить все вещи участников с автомобиля на крестьянскую повозку, и в результате несчастные спортсмены, с которых взяли за участие в состязании по рублю, вынуждены были после финиша четыре часа мерзнуть на стадионе».

Однако, несмотря на все минусы проведенного мероприятия, публика осталась очень довольна. Все участники состязаний, среди которых оказалось много студентов и школьников, получили памятные призы-жетоны, а лучших из спортсменов торжественно наградили ценными призами. Главные призы — четыре серебряных бокальчика и бронзовые жетоны — достались пешеходам.

«Такие разнородные состязания чрезвычайно полезны, поскольку знакомят наше общество одновременно с различными видами спорта», — писал современник. Многие из участников-спортсменов настолько заинтересовались «Сбором спортсменов», что обратились к организаторам с просьбой повторить подобные состязания.

«Забег в тулупах»

Каждый год в середине мая в Новой Деревне, причем исключительно в теплые дни, устраивалось необычное состязание на скорость прохождения определенного пространства в полном зимнем облачении — в тулупах, валенках, рукавицах и т. п.

«Состязания эти имеют некоторый исторический характер и несут свое начало с того времени, когда в Новой Деревне почти все дачи принадлежали немцам и артистам казенных и частных театров, — замечал обозреватель «Петербургского листка». — Конкурентами на „выносливость” являются и до сих пор местные крестьяне, которых год от года является все меньше и меньше».

На «забег в тулупах», устроенный 12 мая 1913 г., к старту за вокзалом Приморской железной дороги (он находился на месте нынешнего Приморского проспекта, недалеко от станции метро «Черная речка») явилось всего восемь парней, а публики, желавшей посмотреть на этот своеобразный чемпионат, пришло гораздо больше. Кроме «аборигенов» Новой и Старой Деревень было много гостей, специально приехавших из города. Участники соревнования должны были преодолеть расстояние до Коломяг, обогнуть их и вернуться обратно в Новую Деревню к одной из дач.

«Первым пришел здоровенный детина по прозвищу Митя и, обливаясь потом, получил первый приз — большой никелированный самовар, — говорилось в репортаже «Петербургского листка». — Второй приз остался без присуждения, так как претендент на него на половине дороги скинул тулуп. Третий приз, в виде живого поросенка, достался старику лет шестидесяти».

«Соединиться с Петербургом бегом»

В мае 1914 г. состоялось небывалое спортивное событие — эстафетный бег из Москвы в Петербург. «Всеми возможными способами сносились москвичи с Петербургом, — замечали современники. — Теперь московский кружок спорта решил соединиться с Петербургом бегом».

Вечером 24 мая у Тверской заставы в Москве взял старт спортсмен Федоров, один из 43 участников пробега. В руках он держал серебряную трубку-футляр, в которую вложили донесение московского губернатора петербургскому коменданту. Вслед за ним отправились в путь на автомобилях 27 бегунов и командоры пробега, а остальные 15 спортсменов выехали на дистанцию ранее.

По условиям эстафеты, бегуны сменяли друг друга, передавая из рук в руки серебряный футляр. Согласно условиям, они бежали днем и ночью, чтобы пройти дистанцию в 670 верст за 60 часов. До Новгорода спортсмены менялись довольно редко, но затем, решив как можно скорее добраться до северной столицы, стали меняться чаще и достигли цели почти на 7 часов раньше.

Финиш эстафетного пробега назначили в помещении путиловского кружка спортсменов-любителей за Нарвской заставой, где московских бегунов ждали петербургские спортсмены во главе с председателем российского олимпийского комитета В.И. Срезневским. Особенно нетерпеливые выехали навстречу на велосипедах.

Ровно в половине второго ночи 27 мая эстафета достигла Петербурга: порог помещения «путиловцев» переступил запыхавшийся московский спортсмен Хорьков, считавшийся одним из лучших русских бегунов. Под громкие крики «ура» он вручил футляр с донесением Срезневскому. Вслед за Хорьковым на трех автомобилях прибыли и остальные спортсмены, принимавшие участие в эстафете. Таким образом, из Москвы в Петербург они добрались за 53 часа 25 минут. Кроме донесения они доставили приветствие всем спортивным организациям Петербурга. «Вид у Хорькова, а также и у других участников вполне здоровый, и они нисколько не жалуются на усталость, — резюмировали столичные репортеры. — Скорость пробега выдающаяся».

Праздник британских матросов

Любопытной вехой в истории питерской легкой атлетики стало прибытие в июне 1914 г. в Петербург с дружественным визитом английской эскадры. В столице она находилась целую неделю. В рамках «английских дней» в Петербурге, кроме торжественных обедов и приемов, бала на английском крейсере, 15 июня состоялся большой легкоатлетический праздник английских моряков.

Праздник в честь своих земляков устроила петербургская английская колония. Местом проведения праздника стало поле Невского общества подвижных игр на Малой Болотной улице. «На многих были спортивные фуфайки с инициалами своего судна, трусики и легкие туфли, — сообщала об участвовавших в состязании английских матросах «Петербургская газета». — Одни были в обыкновенных брюках и сапогах, другие предпочли состязаться босиком».

Соревнования проходили только по легкой атлетике. В беге на 100 метров победил матрос с линейного крейсера «Новая Зеландия». Самым большим по числу участников стал бег парами матросов, ноги которых были связаны между собой. Это было одно из наиболее любимых английскими моряками состязаний. Номер вызвал массу смеха, как и последовавший затем бег в мешках.

Во всех состязаниях принимали участие одни англичане, и только в перетягивании каната экспромтом поучаствовали русские моряки из 2-го Балтийского экипажа. Три раза они перетягивались с матросами с крейсера «Королева Мери» и морскими пехотинцами. Первые два раза победили русские моряки. Гром аплодисментов был им наградой. Во третьем же перетягивании верх взяла английская морская пехота.

Последним номером состязаний стал бег с препятствиями, в котором приняли участие двести (!) английских матросов. Им требовалось проползти под барьер, перебежать через крутую деревянную горку, пролезть под туго растянутым по земле куском полотна и, наконец, проскочить через бочку, висевшую на высоте полутора аршин (1 м) от земли. После окончания всех номеров состязаний победители получили награды от столичной английской колонии — серебряные портсигары, подстаканники, кубки, ложки, деревянные шкатулки в русском стиле и другие памятные сувениры.

Перед тем как распрощаться с гостеприимным Петербургом, некоторые английские моряки посетили скачки на Коломяжском ипподроме. По словам очевидцев, британцы очень внимательно следили за скачками и охотно ставили на тотализаторе, проиграв немало денег.

Совершенно случайно, как сообщал газетный репортер, английские моряки на ипподроме стали свидетелями «удали и отваги русских кавалерийских офицеров». Суть дела была в следующем: на одном из препятствий внезапно споткнулась и упала лошадь Аванта. Ее наездник, поручик лейб-гвардии Конно-гренадерского полка де Витт, остался лежать на земле. Казалось, что он «страшно расшибся» и лежит без сознания.

Однако уже через несколько минут де Витт нашел в себе силы подняться с земли. Отказавшись от помощи врачей, он, несмотря на полученные ушибы, снова продолжил состязание. Наездник заставил лошадь взять все препятствия, после чего благополучно закончил четырехверстную скачку. «Выносливость отважного русского кавалериста так потрясла англичан, — отмечал очевидец, — что они разразились по адресу де Витта громом аплодисментов…»